| Владимир Скиф | 29.10.20 15:00 |
| НАТАЛЬЕ РАДОСТЕВОЙ:
Спасибо, Наташа! Только вот в тексте стихов появляются какие-то значки, мешающие читать. Как их убрать - не знаю. И одна ошибка в ГОРБАЧЁВЕ: Сгорбатил ОН люто Родную страну. |
| Наталья Радостева | 28.10.20 21:17 |
| Владимиру Скифу:
Замечательно, Владимир! Просто замечательно! |
| Владимир Скиф | 28.10.20 11:39 |
| Гена, привет!
Спасибо тебе за эти горькие заметы памяти, души! С тех давних октябрьских дней во мне всё случившееся живёт и никуда не уходит и не может уйти, пока Русь Великая не уничтожит "Ельцин-центр" и всё, что связано с Горбачёвым и Ельциным! Когда писал эти давние стихи взял эпиграфом к ним слова Валентина Распутина: Публицистика сегодня - не цеховое занятие, а душевная работа каждого, болеющего за свою Родину писателя... Валентин Распутин МИХАИЛ ГОРБАЧЁВ Сгорбатил о люто Родную страну. Для будущей смуты Призвал сатану. Для немцев он - чудо! Адольф или Курт... Для русских - иуда, Предатель, манкурт. Для янки - он янки, Французам - француз. Порезали танки В лохмотья - Союз. Взорвалась Держава, Как пуля в стволе. У бывшего - жаба Сидит на челе. А может - над бровью Не жабий покров, А кровь Приднестровья И Сербии кровь. Сказала под Минском Крестьянка о нём: "Не зря сатанинским Он мечен пятном..." БОРИС ЕЛЬЦИН 1. Ипатьевский дом Вечно пьяный пройдоха, который довёл бóльшую часть своего народа до невообразимой нищеты, одновременно фантастически обогатив свою клику. Президент, который ограбил целое поколение, украв их пенсии, «отпустил» уровень жизни в свободное падение и урезал на десятки лет среднюю продолжительность жизни российских мужчин… Человек, начавший свою карьеру популиста с кампаний относительно скромной коррупции партийных функционеров, позже стал главой страны в эпоху такой широкомасштабной коррупции и бандитизма, какие не имеют аналогов в истории. Он не только пресмыкался перед западными интересами, но и руководил почти окончательным уничтожением своей страны как политической и военной силы на мировой арене. Марк Симпсон о Ельцине «The Guardian» 2007 г. Ельцин - выродок, ей-богу! Это каждый подтвердит. Партократ, сменивший тогу, Разрушитель и бандит! Эй, Архангелы на небе, Не забыли вы о том, Как партиец непотребный Раскатал в Свердловске дом, Где случилось тайно, быстро В восемнадцатом году Ритуальное убийство И не предано суду?! Там, в Ипатьевском подвале, Злодеяние творя, Сионисты убивали Православного царя. Кто же ты, Бориска Ельцин, Коммуняка и позёр, Недодельцин и похмельцин, Нашей Родины позор. Русь, овеянная славой, Вопрошаю вновь, скорбя: – Как же так, Борис Кровавый Изуродовал тебя? В супостата облачился, Насбирал подручный сброд И надумал, изловчился – Уничтожить свой народ. И в Москве, и в Красноярске – Всюду смута. Нет пути! Где же Минин и Пожарский, Чтобы Родину спасти?! 1993 год 2. Обломок Век двадцатый рвётся из постромок, Удила до крови закусил. Оторвался в космосе обломок И Россию в сердце поразил. Он упал на улицы Свердловска, Царское пристанище взорвал… И зари кровавая полоска Натекла в Ипатьевский подвал. Весь тупой, в зазубринах, обломок Пропахал российские поля И слепым, неназванным фантомом Медленно свалился у Кремля. Хваткий мир, фантомом поражённый, Радостно ему рукоплескал, А народ, невзгодами сражённый, От него спасения искал… Въезд в палаты царские был громок: Покосились башенки Кремля, А когда задвигался обломок – Зашаталась Русская Земля. От начала и до самых кромок Он державу танками дробил, А потом сей царственный обломок Постепенно Родину убил. Видит из Грядущего – потомок: Чернобыльник, запустенья грусть… Над Россией высится обломок, Погубивший Атлантиду – Русь. 3. Палачи Я устал от двадцатого века, От его окровавленных рек. И не надо мне прав человека, Я давно уже не человек. Владимир Соколов Царит когтистый век ─ угрюмый, безнадзорный; Век беспримерных войн, кровавых диктатур. Кто спасся от него? Неверный и проворный, Да скользкий депутат, да властный самодур. И вот уже страна утратила названье, Её без лишних слов, как русского царя, В кровавую страду отдали на закланье, А, проще говоря, ─ убили втихаря. И нет, чтобы забыть убийцу-костолома, Пустившего страну, как поезд ─ под откос… Нет! Ныне ─ палачу Ипатьевского дома Возводит "Ельцин-центр" свихнувшийся Свердловск. И Англия спешит, в губах усмешку пряча, Приветить у себя безумца-Горбача, И он приемлет всё, как будто много значит… Да, много значит он ─ в обличье палача. Загубленная Русь, великая от века, Как больно говорить, что ты уже ─ была! В России нет ни прав, ни даже ─ человека, Да и России нет, обугленной дотла… |
| Наталья Радостева | 22.10.20 02:39 |
| Прочитала - еле отдышалась, столь - до слёз - тяжёл камень, что снова навалил. Так в те дни, когда не в состоянии оторваться от телевизора, буквально задыхалась от возмущения и отсутствия возможностей воспрепятствовать происходящему; живи в Москве - тоже была бы в рядах защитников. Третьекурсницей, уже понимала, что в стране подобного попрания властью законодательства, профессия юриста всего лишь условно правовая, жить предстоит согласно осуждаемому на занятиях разделу "Теории государства и права" о правовом нигилизме. Не ошиблась - так и живём. Кстати, расстреляно было не только здание, не только люди, - но и законопроект, что с моих черновиков, с моей подачи, с моего труда попадания на приёмы, хождения по кабинетам, убеждения руководителей Правительства и депутатов, был внесён на рассмотрение Верховного Совета в интересах детей, чьи кормильцы погибли на производстве в 1991-92гг. Вопрос, что, не смотря на продолжение (опять с нуля, документы сгорели) моей последующей 12-летней борьбы за него, при всех обещаниях, так и остался нерешённым "сменщиками" расстрелянных. В результате чего сотни детей России выросли в ситуации нарушения их - в сравнении с оставшимися без родителя до и после указанного периода - прав, с выплатами возмещения втрое ниже положенного; так и выросли, выживая. Столь близкая и возможная справедливость для тех семей тоже была расстреляна. |
| Александр Бобров | 10.10.20 08:28 |
| Исторические заметки православного лирика. Есть точные разящие детали. Но есть и разлитый русский дух, несказанное... Внутреннее наше ощущение: пока не будет осознания и покаяния - нестроения и деградация будут ширяться, увы... |
| Валентина Беляева | 4.10.20 22:19 |
| Геннадий Викторович, спасибо за Ваш репортаж. Так случилось, что день тех трагических событий в стране совпал с днём рождения Есенина. Но как бы ни был велик его гений, празднества в его честь не должны затмевать этот же день памяти о тех страшных и трагических по последствиям для судьбы страны событиях, день скорби по убитым и бесследно исчезнувшим наших соплеменникам.
Может быть, нужно установить писательскую традицию - собираться в этот день, 3 октября, на месте расстрела мирных граждан, вышедших со словом протеста против преступления века тогдашней правящей верхушки в России?.. Это наш долг - оставить об октябре 1993-го для потомков как можно больше летописных свидетельских страниц... Огонь гудел. Его ужасный хохот И танковых стволов тяжёлый грохот Раскачивали холмики могил. Вздымался холст роскошного заката, И плыл по небу флагом каганата, И зрелищем невиданным дивил. И выл огонь… Народ непросвещённый, Младенцем русским так и непрощённый, Стоял в кругу невидимых цепей. И Белый Дом глядел на нас из мрака, Горел, кричал, молил, стонал и плакал И ждал молитв под сводами церквей. Огонь гасил стихающие крики. Сквозь стёкла витражей святые лики Глядели на разгулье торжества. И дула пушек смерть кругом метали, И стрелки на курантах сладко лгали. И кровь смывала рабская Москва… |
| Владимир ПРОНСКИЙ | 4.10.20 18:23 |
| В тему... Отрывок из романа "Племя сирот".............. В такой ситуации достаточно одной хлёсткой и злой фразы, чтобы многотысячная масса сорвалась с места.
И такой призыв-приказ вскоре прозвучал, и площадь заревела голосами тысяч глоток, когда какой-то генерал прорычал в мегафон: — Все к Дому Советов, освободим узников! Вперёд! Это уж был не первый подобный призыв, звучавший в этот день, но все предыдущие лишь создавали напряжение в умах и сердцах митингующих, но от самого последнего, наиболее пронзительного, по массе народа будто пробежал электрический заряд, по силе равный молнии. И народ колыхнулся, отозвался громом, заревев на всю площадь. Владимир увидел, как крайние ряды повернулись в сторону Крымского моста и люди почти побежали, обтекая ограждение тоннеля, спускаясь вниз, на Садовое кольцо. С площади Савину было хорошо видно, как сразу же вся ширина улицы напротив Парка культуры заполнилась живой массой, перед которой жидкая цепочка милицейского оцепления, хотя и двойная, стоящая на подходах к Крымскому мосту, казалась муравьиной строчкой. Молодые, крепкие ребята, наступавшие впереди, её сразу смяли и опрокинули оцепление, буквально растоптав его. Чуть позже Савин увидел милиционеров, лежащих ничком на асфальте, закрывавших головы руками, окровавленных, без щитов и дубинок, которые сразу стали добычей наступавших. На поверженных никто не обращал внимания, все стремились вперёд и вперёд; и он сам, и бежавший рядом Василий — все вокруг — вопили, орали что-то свирепое, подбадривая себя, словно без злых рыков, воплей, свиста толпа и шагу бы не сделала. Несмотря на буйство и дикость происходившего, а может, именно от этого буйства и дикости, Савину было удивительно приятно чувствовать причастность к этой массе, в которой даже самый слабый и робкий человек видел себя героем. Не мог не чувствовать. Перед Смоленской площадью их встретил новый заслон, более прочный и стойкий, но стойкость лишь разжигала в наступавших чувства, из которых жалость была на самом последнем месте. На каждого милиционера и переодетого в милиционера солдата-срочника приходилось по нескольку наступавших, которые, словно боевые муравьи, расправлялась с противниками, расчищая проход основной массе, заполнившей, казалось, всё Садовое от края до края, на сколько хватало взгляда. И если авангард этой массы крушил встречающиеся заслоны, то арьергард, поддавшись всеобщему буйству, но не находя противника, крушил арматурой коммерческие ларьки, светофоры, витрины — всё, что встречалось на пути; самые шустрые и нетерпеливые уж пили пиво, забирая его из разбитых ларьков, уминали заграничные картофельные чипсы и арахис, рассовывали по карманам пачки сигарет. За Смоленкой поток разделился: часть толпы через Проточный переулок вытекла на набережную, часть двинулась через Калининский проспект; с ними Владимир с Василием. С пригорка, от мэрии с уже выбитыми стёклами вестибюля, Савину было хорошо видно, как под напором толпы разбегается многочисленное оцепление вокруг здания Верховного Совета, как машут с баррикад защитники, приветствуя своих освободителей. В этот момент над площадью загремели автоматные очереди, но кто стрелял, в кого или для чего — не понять. Звучали выстрелы и в занятой мэрии, но быстро прекратились. И стало непонятно, что дальше делать, в какую сторону идти, на кого нападать, кого опасаться. Народ опять стал похож на суетливых нервных пчёл, находившихся в нетерпеливом ожидании новой команды-приказа, но он всё не поступал и не поступал. Но вот на высоких ступеньках мэрии организовался митинг, появились люди с автоматами, с двух сторон прикрывавшие ораторов. Повторилась та же история, что часом ранее на Октябрьской: народ разогревался и разогревался от выступления к выступлению, пока не взяли мегафон генералы Макашов и Руцкой. На первые же их слова площадь отозвалась одобрительным гулом, а когда прозвучал призыв брать Останкино, то все изошли воплями. «Останкино», «Останкино», — неслось во все стороны, и было видно, как толпа колыхнулась за угол, на улицу Чайковского, где стояли брошенные разбежавшимися милиционерами крытые автомобили. И Савин подался вместе со всеми. Хватился, Василия рядом не оказалось! Куда он мог подеваться, если до последнего момента держался рядом?! Савин не знал и даже не мог представить, что Василий в это время уж сидел в кузове грузовика и не понимал, откуда взялась и как оказалась в руках милицейская дубинка. Василий не знал, пригодится ли она, но не расставался с ней, пока колонна из нескольких грузовиков мчалась до Останкина. И удивительное дело: её не останавливали, не преграждали путь, даже, похоже, давали зелёный свет, будто заманивали. Особенно это удивило на Колхозной площади, где нет левого поворота с Садового кольца на проспект Мира и где, тем не менее, грузовики беспрепятственно повернули налево, даже, кажется, мелькнул гаишник, перекрывший движение на перекрёстке. Для других, но не для них. Но это были мелочи, по сравнению с той радостью, даже счастьем, какое цвело в душе от вида толпившихся на тротуарах людей. Завидев автоколонну с красными флагами, прохожие останавливались, приветственно махали, что-то кричали одобрительное. Хотя их лица в наступавших сумерках почти слились в сплошной поток и невозможно было выделить какое-либо отдельное лицо, но от вида неравнодушного народа было ощущение правильности принятого решения. Всё сильнее росло чувство убеждения в том, что ещё немного — и свершится то, что так успешно сегодня началось, что готово завершиться через какое-то совсем малое время. Даже не верилось, что власть так легко может переходить от одних к другим, что и усилий-то особых прилагать необязательно. Нужно лишь иметь определенную группу людей, сплочённую общей идеей, действующую конкретно и наступательно, не теряющую ни минуты времени, ибо быстрота в такие моменты решает многое, если не всё. Надо не дать опомниться противной стороне, нанести ей как можно больший первоначальный урон и быстро развить успех. Всё так и складывалось, казалось Василию, особенно когда один из грузовиков протаранил входную дверь технического телецентра и вход был свободен или казался свободным, и кто-то из наступавших успел проникнуть в здание. Но внутри его сразу раздались автоматные очереди, со стороны нападавших прозвучали ответные, что вызвало огонь чуть ли не из всех окон здания. И наступавшие всё-таки отхлынули, рассредоточились среди деревьев редкого парка, почти не стали заметны в наступившей темноте. Сколько времени длилась неопределённая ситуация, Василий не знал, спросить у кого-то или посоветоваться оказалось не с кем, так как никого он не знал вокруг себя; не видел и Савина, и где он, что с ним — неведомо… Лишь через какое-то время среди залёгших людей прошло шевеление. Произошло оно, когда из-за кубического здания технического центра и телецентра показались БТРы и, прожигая прожекторами пространство, словно выискивая цели и находя их, почти одновременно открыли по мелькавшим в свете прожекторов людям пулемётный огонь. Многие опрометчиво кинулись бежать в глубь парка и, скошенные пулями, падали. Василий же, сжавшись в комок, не давал волю испугу. Он всё правильно делал до определенного момента, до того самого, когда один из БТРов выдвинулся с фланга и начал косить людей одновременно с другими БТРами почти перекрёстным огнём. «Эх, окопаться бы!» — подумал Василий, и почти в тот же момент крупнокалиберная пуля перебила ему позвоночник, завалила на бок, а сам он забился в конвульсиях. |
| Александр | 4.10.20 16:54 |
| Автор не видит бревна в своём глазу! Возродилась не газета, возродилось "старорежимное" название - "Тверские ведомости"... А для чего название вытащили из нафталина?! Времена те, салтыково-щедринские, очень хотела возродить - и теперь мечтает о них - значительная часть электората (проще говоря, народа). Салтыкову повезло, он жив, любой его текст приложим к нашим реалиям... Никто нигде не возроптал, не поднял булыжника - против "возрождения", не имея мозгов - оценить ход буржуазной революции. Теперь до некоторых доходит, что нашли и что потеряли, но признаться, что были дураками, стыдно. Легче продолжать скользить в пропасть... Потому Путин, верный продолжатель дела Ельцина, окучивает до 80 процентов так называемых избирателей... |
| Анна Ретеюм | 4.10.20 10:55 |
| Спасибо, Геннадий Викторович, за ваше свидетельство, за правду. В 1993 году я была девочкой-подростком, жила в далёкой глубинке, и представление моё о случившемся долгое время не выходило за рамки: «произошло что-то нехорошее, кто-то погиб». Потом всё перемешалось – и обрывки свидетельств, и хвастливые байки, и ложь… Очень важно, что вы всё это записали - чистосердечно. Спасибо! |
| Сергей Бузмаков | 4.10.20 00:48 |
| Спасибо, Геннадий Викторович.
За то что Вы есть в русской литературе со своим русским сердцем и русской болью. Со своей пронзительной русской поэзией. Спасибо. Но, увы. Зима будет долгой. И осознание катастрофы будет доступно даже не нашим внукам... Здоровья Вам и Вашим ближним. |
| Виталий Мухин | 3.10.20 22:14 |
| Спасибо, Гена.
Болит, а выразить не могу - хоть волком вой. А имена этих сук-иуд надо из поколения в поколение передавать. Как имя продавшего Христа, чтоб их дети и внуки плевали в их хари. Так и будет. Рано ли, поздно весь поименный список будет обнародован. |
| Валентина Коростелёва | 3.10.20 20:06 |
| 3 октября я приехала из Подмосковья в ЦДЛ днём, подошла к наземному переходу через Садовое кольцо, и увидела: вместо троллейбусов едут на хорошей скорости, но очень спокойно… танки. Никто у перехода не проявлял тревоги. «Едут на учение», - решила я, перешла дорогу, и далее в ЦДЛ. К вечеру, как обычно, вернулась домой, и только тогда начал открываться весь ужас происходящего. В памяти до сих пор – и штурм Останкино на экране, и медленный (казалось со стороны), но не менее страшный и противоестественный в мирное время, - обстрел Белого Дома… Через несколько лет неожиданно в скромном сквере в районе метро Краснопресненская увидела памятник погибшим в те дни, тоже более чем скромный. Вот так, не сразу, для многих открывалась эта трагическая страница нашей истории.
Очерк Геннадия Иванова по-писательски возвращает в те дни и события, когда детали весомы и необходимы, как ручка для писателя. Помня о тех днях, легче найти дорогу к правде и сегодня. |
| Сергей Зубарев | 3.10.20 15:49 |
| Горько, правдиво, пронзительно!..
Геннадий Викторович, это не просто заметки, как Вы говорите вначале, это свидетельство современника. Это нужно нам всем, - чтобы знали и помнили! Спасибо Вам, Геннадий Викторович, за смелость и честность. Крепости духа Вам и светлого вдохновения! |
| Валерий Латынин | 3.10.20 14:46 |
| Гена, материал написан сострадающей душой и совестью русского человека! Возмездие настигло многих участников погрома Верховного Совета России, среди них и генерал Романов, и другие. Многие силовики и тогда относились неоднозначно к этому кровопролитию, подтверждая поэтическую аксиому: "...у кого нет и совести даже, муки совести всё-таки есть"! Как очевидец тех событий, жму твою мужественную руку. Дружески, Валерий Латынин. |
| Геннадий САЗОНОВ | 3.10.20 11:13 |
| "Откроется и вся правда" -согласен, Геннадий, именно так было и будет.Вне сомнения, жертвы были не зря. Если бы не было этих жертв, то сатанизм воцарился бы полностью, а они ему помешали.
Благодарность и Владимиру Исакову, который не побоялся напечатать эти заметки, хотя в Твери тогда тоже была "непростая обстановка". Думаю, такие материалы о народной трагедии, как этот, просто необходимы, и, может, чаще надо их обнародовать, чтобы не забывали мы все о том, что произошло в "чёрном" октябре. |
| Сергей Попов | 3.10.20 08:37 |
| Зверствовал Свердловский ОМОН, вызванный с родины Ельцина |
| Василий Воронов | 3.10.20 07:48 |
| Каким ты был, таким ты и остался, Орел.....Прошло 27 лет, но ни одной запятой убрать невозможно. Текст лег как печать, навсегда. Чувство изменить невозможно. В этом сила писательского Слова.Выцветут и испарятся речи столичных витий, а Слово, как живой укор, будут читать потомки. Этого боятся кувшинные рыла, гнобя лучших сынов отечества. Но от огненных строк Поэта, как и от сотен других голосов писателей России, от живых кадров фотохроники, слышен незримый гул сопротивления. Как от высоковольтной линии. Слово имеет материальную силу! |
| Надежда | 3.10.20 00:36 |
| Всё-таки в поэте - главное Стихи и чувство сопричастности своему времени и народу. Спасибо, Гена, в первую очередь, за парафраз Пушкина.Это даже сильнее текста. И что поражает: сегодня фото тех октябрьских дней смотрятся страшнее, чем сразу после тех трагических событий. Было время и подумать. и осмыслить. И сделать выводы. И ещё, как они не упускают момента доразрушить. И тогда это случилось в день рождения Сергея Есенина. И сейчас с этим паскудным памятником поторопились совместить! Спасибо тебе, Поэт! Бог в помощь! Надежда Мирошниченко |
| Анна Галанжина | 2.10.20 23:09 |
| Искренняя и от всей души исповедь. Верю в каждое слово давно читаемого мной поэта тем охотнее, чем больше в каждом его слове ощущаю его духовную твердость.
Сомнение у меня только в том, что поэт Геннадий Иванов надеется устрашить преступников 93-го Богом. Я так и представила себе благородного поэта Геннадия Иванова, надеющегося: "..Пусть нас всех остановит мысль о Страшном суде. Ведь он будет". Но сроду я не поверю, что боится Божьего суда кто-то из этих - от мальчика Цыганкова, сидевшего в начальных классах со мной за одной партой, как с отличницей, его по поручению учительницы перевоспитывающей, но упрямо выцарапивашего на парте что-то неприличное, до выросших во взрослых дядек руководителей Роспечати, которым теперь писатели подчиняются. Теперь дяди из Роспечати не на партах самоутверждаются в своей непроизошедшести в человека, а вливаниями из госбюджета в себе подобных обезьян. И никто их не остановит, потому что правящие элиты у нас не культурны и не образованы. Для наглядности: у нас Роскосмосом руководит журналист, не смогший блеснуть даже и в соответсвии со своим журналистским образованием. А что он понимает в проблемах освоения Космоса? |
| Григорий Блехман | 2.10.20 22:35 |
| Да, Геннадий Викторович, ты прав: " это были гибели и за Бога, и за Россию", и за то, чтобы миллионы из нас, купившихся красивыми словами о
демократических преобразованиях, фактически стали соучастниками преступления, кончившегося распадом великой страны - Советского Союза. И вот теперь нам - писателям, не утратившим совести - приходится замаливать этот великий грех своим словом, направленным на то, чтобы показывать пока ещё заблудшим или вообще равнодушным, воровскую сущность "пятой колонны" власти, вот уже три десятка лет разрушающей наше Отечество. |