| Сэда Вермишева | 2.10.16 11:44 |
| Уважаемая г-жа . Маслова!
Мое высказывание - не комментарий к Вашей статье, тем более, что я ее не читала. И не адресовано Вам лично. Это - индивидуальное восприятие слова "ОНО". А восприятие - суверенно. Надеюсь на понимание. С. В. . |
| Марина Маслова | 1.10.16 22:00 |
| Благодарю всех, кто проявил интерес к моей работе, за существенные дополнения и расширение смысла статьи. Думаю, обязана я этим вниманием прежде всего уважаемому юбиляру, Николаю Ивановичу Дорошенко, проза которого, конечно же, в первую очередь и привлекает к себе читателей. Недаром же в каждом из комментариев - своё понимание смысла рассказа "Оно". Ещё раз благодарю всех за это обогащение. |
| Марина Маслова | 1.10.16 21:15 |
| В христианстве существует понятие "свобода воли". В мировоззрении православного христианина понятие рока отсутствует, как и в системе религиозных координат данной статьи. |
| Сэда Вермишева | 28.09.16 18:39 |
| "Оно" - это непостижимый, неотвтрвратимый рок. |
| Григорий Блехман | 19.09.16 18:56 |
| Прежде всего благодарю Вас, Марина, за ёмкость Вашей мысли в этой короткой, но так много сказавшей работе.
На мой взгляд, Вы сказали главное. Мальчик родился и рос в русской деревне, где человек от рождения слит с природой, а значит, невольно ощущает себя её частью. И в этой природе происходят разного рода явления, рождающие страхи, восторги, изумления таинственностью, всеохватностью и во многом, непостижимостью. Всё это он в себя впитывает и по мере взросления складывает в какую-то лишь ему "рисующуюся" картину мира. А поскольку мальчик от рождения талантлив к изображению в слове, то в какой-то момент, сопоставляя свои мироощущения, с тем, о чём он читает у талантливейших и умнейших людей планеты, начинает писать о чём-то своём, где всё это впитано, но трансформировано именно так, как присуще лишь этому уже повзрослевшему мальчику. И теперь читают уже его, открывая широкую палитру изобразительных и философских красок в тех произведениях, которые выходят из-под его пера, восхищаясь глубиной и необъемлемостью написанного. Конечно, он всё это впитал, но впитал так, что сумел не пересказать, а СКАЗАТЬ СВОЁ, что дано единицам, которых мы и именуем Писателями и о которых можно говорить бесконечно, открывая в их строках всё, что посильно уже тебе-читателю и уже зависит от твоего таланта Прочесть. А Вы, Марина, по-моему, таким талантом наделены сполна, за что Вас и благодарю, поскольку Ваш взгляд мне очень интересен. |
| Ольга Сумина | 18.09.16 09:33 |
| Под словом "соблазн" - я понимаю не то, что запретно, но очень желанно, а то, что как соринка в глазу, сужает кругозор, сводит к предмету вожделения всю полноту мира, замутняет прозрачность кристалла творчества, цель которого на самом деле такова; "И внял я неба содроганье,/И горний ангелов полет,/ И гад морских подводный ход,/ И дольней лозы прозябанье." |
| Ольга Сумина | 18.09.16 09:28 |
| Марина Маслова - очень интересный для меня автор. У нее есть Путь, то есть интерес, которому она следует и пытается разобраться в нем. Это путь проходит по очень тонкой грани: русского язычества и христианства. Единственное, что тревожит - это возраст автора. дело в том, что на многое взгляд меняется с возрастом. Марине Масловой,как мне кажется, пока не открылась вся простота жизни, которая свойственна пожилым людям. Поэтому она балансирует на своей тонкой грани, и "как дети, играя с огнем, обжигаем себя и других" (Блок). Чувствуется зачарованность серебряным веком со всеми его соблазнами.
Нет, не подумайте, что я сомневаюсь в способности Марины не поддаться обаянию той силы, с которой она пытается сладить (может быть и в себе самой). Но предупредить считаю нужным. Вспомните, чем кончается знаменитый фильм "Твин Пикс". Просто за некоторые темы лучше браться - будучи очень хорошо защищенным (либо житейскими испытаниями, либо возрастом). А то ведь целый Серебряный век не только не справился с темой, но и создал новое обольщение в виде "богословия" Соловьева, разных Прекрасных дам и т.д. |
| Игорь Смирнов | 17.09.16 16:12 |
| Марине Масловой Спасибо за чудесную статью и дополняющий её комментарий. То, что имеет простое объяснение (она безутешно страдает, поскольку погибли самые близкие её люди), двигает нас и на самое простое, совершенно бессмысленное и бесполезное ;желаниеt её утешить: да ты успокойся, не плачь. Языческие обряды на сей счет - это от понимания, что страдающего человека не вразумишь простою жалостливою просьбою не страдать и утешиться. Магический обряд здесь, это, если можно так сказать, проявление уважения к сложности проблемы. Поэтому сцена, где мать героя рассказа и Меланья ведут, как ни в чем ни бывало, разговор о помидорной рассаде - это сцена обряда. Только не суеверного и не подобного психологическому тренингу, а душевного, когда душа одного человека всего лишь отогревает душу другого. Спасибо вам за предоставленную вами возможность понять содержание рассказа глубже, чем это было при моем всего лишь читательском в него погружении. Очень важным является и вот это ваше суждение: "В романе «Душа» местоимением "оно" автор пользуется уже совсем иначе. Здесь действительно герои не решаются употребить слово «дитя», «младенец», потому что оно, это дитя, видится им ангельским существом, и они не уверены, стоит ли об этом существе как-нибудь запросто говорить. Но в любом случае мы имеем дело с традицией одухотворения человеком своих восприятий и ощущений. Только в разных ситуациях жизни дух этот бывает разным". |
| Марина Маслова | 17.09.16 15:20 |
| Поскольку в текст статьи вмешаться уже не могу, добавлю некоторые мысли сюда (в ответ на комментарий Александра Иванова). Так что прошу прощения за объём этого своего ответного комментария.
В повести М.К.Попова "Славянская тризна" обратила внимание на следующий эпизод: "...Однажды в числе пяти попал на Сопку смерти — она была так напичкана взрывчаткой, что от этой земли отказались, оцепив подходы колючей проволокой и повесив таблички "Заминировано!" Мы шли след в след. Дыхание пресекалось. Зачем это надо было, толком, наверное, не объяснить. Но там, на Сопке, затаилась не только Смерть, там остановилось Время, и я чуял, как Оно смотрит мне в спину своими большими чего-то ожидающими глазами..." (http://www.rospisatel.ru/popov_m-trizna.htm). Послышалась связь с рассказом Н.И.Дорошенко и подумалось вот о чём. «Оно» здесь вряд ли является местоимением, замещающим упомянутое ранее «Время». Это некая самостоятельная психическая или метафизическая субстанция, возникшая в предельно напряженном пространстве вокруг человека. Заглавная буква придаёт этому явлению некий персонифицированный оттенок. Будем ли мы из-за этой персонификации рассуждать о язычестве автора? Нет. Но можно ли игнорировать эту персонификацию, переводя всё на уровень сознательных душевных переживаний: горя, печали, страдания, как в рассказе Н.И.Дорошенко, или страха смерти, как в повести М.К.Попова? Заглавная буква здесь для того и нужна автору, что не всё в происходящем он может себе и нам «объяснить». Некая сила довлеет в пространстве. И если б человек мог назвать это «горем», «печалью», «страхом», он бы так это и назвал, без ложной таинственности. Он не называет как раз потому, что «оно» есть, но оно необъяснимо, оно слишком сложно для психики, не готовой к таким нагрузкам. Если бы всё было просто и всё можно было бы назвать, люди не сходили бы с ума от горя и страха. Но у горя и страха помимо реально-исторических есть и метафизические причины. Само называние этих вещей – иногда уже подвиг, требующий от человека невероятных усилий духа. И дело здесь не в том, смеет или не смеет человек называть горе горем и страх страхом. «Оно» в данных текстах - не «символ» неназванных горя или страха, а персонификация этих состояний, подразумевающая присутствие силы, превышающей компетенцию человека. В романе «Душа» местоимением "оно" автор пользуется уже совсем иначе. Здесь действительно герои не решаются употребить слово «дитя», «младенец», потому что оно, это дитя, видится им ангельским существом, и они не уверены, стоит ли об этом существе как-нибудь запросто говорить. Но в любом случае мы имеем дело с традицией одухотворения человеком своих восприятий и ощущений. Только в разных ситуациях жизни дух этот бывает разным. Вот, как-то так. Простите меня. |
| Марина Маслова | 16.09.16 10:45 |
| Спасибо за комментарий. Я тоже так не думаю.
|
| Александр Иванов | 16.09.16 00:56 |
| Не думаю, что рассказ "Оно" ссылается на языческие воззрения славян или на фрейдовские попытки судить о человеке как о разумном животном, а не как об "образе и подобии Божьем". Родители героя рассказа под "оно" скорее всего подразумевают случившееся с Миланьей горе. Просто смысловое значение этого "оно" гораздо шире, чем у слов "горе", "беда", "трагедия" и т.д. вместе взятых. Все ведь и так знают, что Миланье пришлось потерять в войну. Вот эта неисчислимая утрата и обозначена символом, подразумевающим общие значения беды, внешними её свидетелями такую же беду не пережившими, и поэтому не смеющими её называть словом оценивающим, а не условным. С другой же стороны статья Масловой погружает рассказ в контекст памяти русского языка (в его древние смысловые корни) и современного "научного" и, как в отражение этого якобы научного - в контекст одного из наших культурных слоев (от Ницше и Фрейда до "фильмов-ужасов на эту тему"), и становится очевидным то, что в "простоте человеческого устроения", отображенной в рассказе, правды о человеке больше, чем в современной популярной науке о человеке и в популяризирующих её современных художественных жанрах. Что касается памяти языка, то она переосмысляется и развивается вслед за духовным развитием человека. Сегодняшнее "оно" имеет более емкие и точные смыслы. Даже в нравственном их значении. Как, например, современные представления о природе молнии более точны, чем у древних славян. |