АДМИНИСТРАТИВНЫЙ РЕСУРС

КАК СРЕДСТВО НЕЗАКОННОГО ОБОГАЩЕНИЯ


Прошёл почти год взаимно-изнурительной борьбы за будущее Международного литературного фонда

Хроника войны

Немного истории. 21 ноября 2007 г. состоялось заседание президиума МЛФ (Международного литературного фонда). Срок полномочий руководящих органов Литфонда истекал 4-го февраля 2008 г.. Надо было срочно назначать дату проведения отчётно-выборной конференции. Председатель МЛФ Ф. Кузнецов со своими единомышленниками настояли на дате 15 апреля 2008 г. Но в таком случае с 4 февраля по 15 апреля внешняя деятельность Литфонда прекращались из-за окончания, согласно Уставу, выборного срока и президиум наделил Переверзина правом подписывать финансовые документы, а в том числе и денежные сметы личных расходов узкого круга переделкинских дачников на капремонты, перестройку и строительство арендуемых ими дач на казённых участках.

Одним из первых принёс смету на перестройку дачи председатель Литфонда Ф. Кузнецов. Она была громадной — около 4 млн. рублей.

Переверзин обратился в Управление экономической безопасности, специалисты из этого ведомства провели анализ, определили расходы на ремонт в 1 млн 800 тыс рублей. Переверзин, естественно, смету Кузнецову не подписал.

С этого момента и началась война, цель которой была одна: опорочить Переверзина и убрать его с должности директора МЛФ до конференции. В ход пошло всё: постоянные публикации в «Лит. газете», популярные передачи на ТВ у Караулова и у Соловьёва, использование административного ресурса.

Когда кузнецовская группа поняла, что Переверзин, благодаря поддержке делегатов с мест, на конференции 15 апреля победит, они собрали 1-го апреля свой президиум, объявили, что Переверзин уволен и что они соберут свою конференцию 22 мая: им было нужно время для полной мобилизации всех административных ресурсов.

15 апреля состоялась наша конференция, на которую съехалось 85 делегатов, представляющих 12750 членов Литфонда (из 15270). Были выбраны президиум, бюро президиума, председатель президиума. Кузнецов и его сторонники на конференцию не явились, и никто из них не был заново выбран в руководящие органы МЛФ.

Конференция отменила решение кузнецовских Бюро и Президиума, допускавшие приватизацию общественной литфондовской собственности. Апрельская конференция, на которой присутствовал представитель Министерства юстиции, подтвердивший, что всё прошло без нарушений, была вскоре зарегистрирована Министерством юстиции Российской Федерации.

22 мая 2008 г. прошла конференция «Кузнецовского крыла» Литфонда, на которую съехались делегаты, якобы избранные от того же общего исходного числа 15270, но как на ней мог собраться кворум, если к Кузнецову не приехали делегаты от двух крупнейших писательских организаций России — Союза писателей России и Союза Российских писателей, понять невозможно. Наверное, поэтому «майская конференция» не была зарегистрирована в Минюсте.

Член кузнецовского бюро Литфонда Г. Зайцев подал в июне 2008 г. иск в суд, с просьбой признать нашу апрельскую конференцию незаконной. В течение лета и осени 2008 г. «кузнецовцы», понимая слабость своей позиции в суде, они несколько раз не являлись на судебные заседания, обрабатывая постоянными публикациями в «ЛГ» общественное мнение в свою пользу. Одновременно им удалось каким-то мошенническим образом за несколько месяцев сфабриковать и доставить суду документы, свидетельствующие, что членов Литфонда в России и странах СНГ не 15 270, а 26 тысяч. А потому наша апрельская конференция, делегаты которой были избраны от 12700 членов Литфонда (менее 50% если считать от 26 тысяч!), по их мнению, нелегитимна, и все её решения тоже нелегитимны.

То, что кузнецовцы набрали за несколько месяцев почти 11 тысяч членов Литфонда («мёртвых душ») — над этим можно только посмеяться. Достаточно сказать, что они приняли в свои ряды «Московский профком литераторов (несколько тысяч человек), куда с советских времён стекались все графоманы и неудачники, либо непринятые в Союз писателей, либо и не пытавшиеся туда вступать. В этой цифровой афёре должен был разобраться Савёловский суд, заседавший 21 ноября 2008 г.. Но он, испытавши мощное административное давление со стороны покровителей кузнецовской команды, не стал разбираться в этом решающем для исхода дела обстоятельстве, признал мифическую цифру в 26 тысяч реальной и потому нашу конференцию нелегитимной. Ту же позицию занял и городской московский суд. На вопрос нашего адвоката: «Как же так? Сами кузнецовцы избирали делегатов на майскую конференцию, исходя, как и мы, из 15 тысяч членов Литфонда. Почему же суд не учитывает этого столь важного обстоятельства?» — Судья ответила: «Сегодня мы рассматриваем иск к Вашей конференции, а не к кузнецовской», и отклонила претензию нашего адвоката...

Ну что ж, проиграв Савёловский и Московский суды, мы провели 16 января шестую внеочередную конференцию, приняли на ней новый устав Литфонда, поскольку прежний безнадёжно устарел и не мог защищать организацию от всяческих опасностей нового времени; на конференцию приехали делегаты 10 стран СНГ от 12-ти, мы пригласили на конференцию всех наших оппонентов, которым по Уставу была выделена квота — 12 делегатов, мы были готовы дать им слово и выслушать их. Но они не пришли на эту, по существу, первую общую (в отличие от «апрельской» и «майской»), объединительную конференцию. Тем самым, в очередной раз поставив себя вне Литфнда... После достаточно продолжительной и острой дискуссии все они (Кузнецов, Сидоров, Поляков, Кондакова, Куницын, Ерёменко, Зайцев) были исключены из членов Литфонда.

Материалы конференции были поданы на регистрацию в Министерство юстиции. Но на его работников тут же было оказано беспрецедентное административное давление, направленное на срыв регистрации нашей конференции. «Кузнецовцы» настолько нагло себя вели и ведут, что в пасквиле «Плутовской эпос» («ЛГ» № 2, 2009) шантажируют даже адвоката, защищавшего наши интересы в суде, донося на него адвокатскому начальству: «Об этом мы обязательно спросим председателя Московской коллегии адвокатов Генри Резника, считайте уже спросили».

А в следующем номере «ЛГ» от 28 января в материале «Закононепослушная юстиция» литгазетовцы в «одном флаконе» подсюсюкнули министру юстиции, чтобы тут же натравить его на неугодных им сотрудников Министерства:

«Мы просим министра юстиции А.В. Коновалова, давшего в эти дни блестящее интервью по ТВ о борьбе с коррупцией, обратить внимание на действия Степанова и Вороновой, которые компрометируют министерство».

Трудно бороться со сплочённым отрядом приватизаторов, за спиной которых стоит нешуточный административный ресурс. Ну, посчитайте сами — в их компании:

Д. Жуков, отец А. Жукова, нынешнего вице-премьера;

В. Ерёменко — пресс-секретарь С. Миронова, третьего по рангу чиновника в государстве;

бывший министр культуры ельцинской эпохи и посол РФ в Юнеско Е. Сидоров со всеми своими наработанными связями;

член президентского Совета по культуре и одновременно главный редактор и фактический владелец «Литературной газеты» и крупный функционер «Единой России» Ю. М. Поляков;

опытнейший функционер с громадным стажем и со связями, простирающимися от прежнего ЦК КПСС до нынешней президентской администрации, Ф. Кузнецов.

Телеграммы в их поддержку в суды шлют Д. Гранин, Е. Евтушенко, Б. Ахмадуллина и другая тяжёлая артиллерия. В борьбе с нами они много раз задействовали разные программы центрального телевидения, весь 2008 год обливали нас клеветой и ложью, в 30 (!) номерах «Литгазеты» (тираж каждого номера 130 тыс.), потом подключили «Московский комсомолец» (тираж - полтора млн.).

А где мы могли ответить им?

Так что информационную войну мы им проиграли с треском... Но мы подаём апелляцию в Верховный суд, и надеемся, что хотя бы там разберутся, каким образом Литфонд, который за несколько десятилетий достиг численности всего лишь 15-ти тысяч членов, вдруг за несколько месяцев чуть ли не удвоил свой состав.

Но если и Верховных суд не поможет, то наступит период безвластия, поскольку и кузнецовская майская конференция (вернее пародия на конференцию — у них даже не было отчёта ревизионной комиссии) не зарегистрирована. Все выборные сроки руководящих органов МЛФ истекли год назад. Значит, надо немедля созывать ещё одну окончательную, объединительную конференцию с участием обеих сторон. Но на неё приедут делегаты, которые уже два раза единогласно выбирали нас. Выберут и в третий, потому что делегаты русской литературной провинции (а их будет 70% от присутствующих) не уважают и даже презирают переделкинское хищное барство. Административный ресурс — на стороне приватизаторов, на нашей, как писал Пушкин «мнение народное». Верю, что оно будет сильнее.

Как бы война ни закончилась, но последующее поколение небогатых дачников-арендаторов, в том числе тех, кто стоят в очереди на дачи, всё равно скажут нам спасибо. Ведь мы своей борьбой, думаю, уже навсегда похоронили идею приватизации. И, спугнув хищную кузнецовскую стаю, когда она уже подкрадывалась к добыче, выполнили свой долг перед писательским братством. Так что пускай не формально, но морально мы всё равно — победители.

 

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Летом 2008 года я получил личное письмо от бывшего члена кузнецовского бюро и одного из переделкинских дачников Владимира Куницына. Письмо длинное, но в нём было несколько основных упрёков, на которые я хочу ответить, потому что ситуация с Куницыным общая для многих арендаторов.

«...Неужели Вы и в самом деле верите в то, что я, Владимир Куницын, только и думаю о том, как бы мне половчее «обокрасть» своих коллег-товарищей и приватизировать втихаря жирный кусочек родной землицы? Обижаете... В архиве МЛФ должны быть все документы по, скажем, моей даче (...) и кстати Вы не найдёте там ни одного слова о приватизации. Ни в одном документе, ни с моей, ни со стороны МЛФ. Клянусь. Проверьте лично, Станислав Юрьевич. Что касается 202 м 2 в моём дачном владении, Станислав Юрьевич, откуда Вы взяли эту цифру?»

Далее идёт подробный рассказ о том, как получив после смерти отца Г. Куницына дачу, он, его сын, стал перестраивать, расширять, ремонтировать её на свои «кровные» и увеличил её общую площадь с 57 м 2 до 152 м 2 , а отнюдь не до 202, как было у меня написано в статье «Соблазн чубайсовщины», опубликованной в «Лит. России» 23 мая 2008 г.

В самом конце письма была робкая оговорка:

«О долгосрочной аренде шла речь, это правда... Я и теперь считаю, что такая аренда — правильный и справедливый шаг. Это гарантия, что потраченные и немалые деньги (кровные) не уплывут в недобросовестные руки (...) послужат тем, кто их вложил — твоей семье. И при чём здесь приватизация? Речь идёт лишь о том, что МЛФ, подсчитав твои расходы, даёт тебе гарантированное право жить на этой даче определённое количество лет, и в случае внезапной кончины члена МЛФ, не выгонит на улицу его семью и не вселит того же Петра Алёшкина».

Владимир Георгиевич, Вы написали мне жалостное, но лукавое письмо. Вы погорячились, утверждая, что я не найду в архиве МЛФ «ни одного слова о приватизции». Вот Вам отрывок из «Долгосрочного договора аренды», утверждённого Бюро президиума МЛФ 6 июля 2006 года, а значит и Вами, как членом бюро. Документ подписан Ф. Ф. Кузнецовым.

«При капитальном восстановлении строения за счёт личных инвестиций писателя или возведении его заново объект в соответствии с Концепцией реконструкции и развития городка писателей Переделкино может быть передан инвестору в собственность с предоставлением ему земельного участка в пределах 0,25 га».

Сколько сказано красивых и высокопарных слов: «концепция реконструкции и развития» и т. д. ради главной мысли: «приватизировать можно!» — и не через суд, как это получилось у Евтушенко с Поляковым. А тут: сами заключили «инвестиционный договор», и сами на бюро передали перестроенную дачу с участком в собственность заявителя... На всякий случай Ваше бюро, возглавляемое Ф. Кузнецовым, летом того же 2006 года утвердило ещё кроме «договора о долгосрочной аренде» ещё и «Положение о долгосрочном договоре аренды», где попыталось замаскировать идею приватизации:

«Срок долгосрочного договора определяется объёмом инвестиций, которые арендатор в соответствии с утверждённой дирекцией МЛФ сметой затрачивает на капитальный ремонт (реконструкцию) объекта аренды.

В этом случае: при затраченной сумме не менее 650 тыс. рублей — срок действия договора 10 лет; при затраченной сумме не менее 1300 руб. срок действия договора 20 лет; при 1950 тыс. рублей — «30 лет», при 2600 тысяч руб. — «40 лет», «при затраченной сумме 3185 тыс. руб. — 49 лет».

Но где же окончательная главная цель этой схемы? Вот она: «Если в силу необходимости (форс-мажорных обстоятельств, аварийного состояния объекта, реконструкции — (какой благородный стиль, какие честные намерения и забота о процветании «Переделкино»! — Ст. К. ) объект аренды с разрешения Бюро президиума (члены бюро — разрешают сами себе! — Ст. К. ) возведён или восстановлен заново за счёт личных инвестиций арендатора (при затратах не менее 3185 тыс. рублей) объект на основании дополнительного соглашения (вот для чего оно понадобилось! — Ст. К. ) являющегося неотъемлемой частью договора, может быть узаконен в качестве собственности арендатора инвестора».

Вот, Владимир Георгиевич, и наступил «момент истины» . Каждый из вас, истратив на «реконструкцию» «не менее 3185 тыс. рублей» (по нынешнему курсу 90 тыс. долларов, (цена однокомнатной квартиры) приобретает за эти деньги собственность, рыночная цена которой в зависимости от величины участка и площади дачи — от одного до трёх миллионов долларов!

А вы мне ещё писали, что в документах Литфонда кузнецовского периода правления я не найду «ни одного слова о приватизации», что вы ни сном, ни духом «не думали» о том, «чтобы приватизировать втихаря кусочек родимой землицы». Не надо лукавить. Думали. Для того и вкладывали свои «кровные», для того и расширяли площадь построек с 57 м 2 до 202 м 2 , для того и «троих братьев» пригласили участвовать в этом проекте. Вы упрекали меня, что я вас оболгал, сообщив о 202 квадратных метрах вашей дачи. Но в документах, которые остались мне от кузнецовского и вашего совместного с ним правления, мне удалось найти строчку: «Куницын В., ул. Довженко, 5. 202 м 2 ». Документ этот называется: «Список арендаторов дач Дирекции по эксплуатации городка писателей Переделкино». Именно в этом документе обозначены дачные площади Ваших «судебной бригады» — у В. Ерёменко 274 м 2 , у Е. Сидорова 344 м 2 , у Г. Зайцева 130 м 2 , у Н. Кондаковой 114 м 2 , у Е. Евтушенко 294 м 2 и у Ю. Полякова 94 м 2 , (площадь второй его дачи не указана). Ваш отец оставил Вам дачу всего лишь в 57 м 2 . Вы вместе со своими «тремя братьями», «на свои кровные» увеличили эту площадь в 4 раза. А если бы Вам пригласить ещё и сестёр, племянников, двоюродных братьев, да расширить эти несчастные 202 м 2 до 300 или 400? Обогнать Е. Сидорова, у которого только 340 м 2 ? Расширяйтесь, вкладывайте «кровные», несите новые сметы и счета в Литфонд, заключайте «долгосрочные договора» на всю родню, чтобы после Вас было чем владеть могучему куницынскому роду. А потом Кузнецов всю Вашу родню сделает членами Литфонда. А почему бы нет? Они же вложили в «капремонт» свои «кровные». И неважно, что никто ничего не пишет. Время, когда писатели творили «нетленку» на переделкинских дачах, ушло безвозвратно. И вообще из Переделкино пора сделать маленький местечковый Куршавель.

Вы резонно побаиваетесь, что после Вашей смерти Ваша дача, увеличенная вчетверо «на кровные», попадёт к «какому-нибудь Алёшкину». Да, это обидно будет, но выход из положения есть. Три четверти дачи, построенные Вами при участии Вашей многочисленной родни, могут отойти по наследству к ней. Но, во-первых, без земли. А во-вторых, одна четверть, которую изначально получил от Литфонда Ваш отец, всё-таки не ваша, она Литфондовская, казённая, и вот Литфонд, эти бесспорные 57 м 2 по любому праву, хоть римскому, может передать кому угодно, хоть тому же Алёшкину. Так что пусть Ваши наследники будут готовы и к этому варианту.

Вы пишете о себе, что отстояли Литфонд от жулика Гюлумяна: «Мы, таскаясь по судам, а не вы, Станислав Юрьевич, остановили его и спасли для всех нас не только Переделкино — всё оставшееся неразворованное имущество МЛФ».

Ну, во-первых, кроме Вас, «таскавшихся по судам» писательскую собственность отважно защищал ненавистный Вам Переверзин. Его, а не Вас наёмники Голумяна выбрасывали вместе с креслом из Литфондовского кабинета, его, а не Вас избивали, ему, а не Вам сломали руку. Но он выстоял.

Во-вторых, отсудив имущество Литфонда от Гюлумяна в чьи руки Вы его передали? В руки Огнева, продавшего писательскую поликлинику. В руки Полякова, тут же отхватившего у Литфонда в личную собственность дачный участок. В руки Кузнецова, разработавшего коварную схему приватизации Переделкино.

Сменить Гюлумяна на Кузнецова означало то же самое, что сменить криминального авторитета на грамотного комбинатора, придумавшего «законную» ваучерную приватизацию, где роль ваучеров играют счета за расширение веранды, за замену полов, за надстройку мансарды, за сгнивший штакетник и т. д.

Жили поживали, десятилетиями не думали о «капитальном ремонте», о «реконструкции», но почему-то именно после того, как в 2006 году под руководством Кузнецова бюро утвердило «положение», Вы вдруг проснулись.

 

НАСЛЕДНИКИ

Заглянув, по совету Куницына, в Литфондовский архив, я наткнулся на толстенную папку, с фамилией «Д. Жуков». Перечитал её и понял, в какую переделкинскую историю попал 80-летний ветеран нашей литературы. Несколько лет тому назад он, перечислив все свои заслуги перед государством и литературой, написал заявления в Литфонд. Написал, по счастливому совпадению, сразу после того, как в июне 2006 г. Ф. Кузнецовым и К о было принято «положение о долгосрочном договоре аренды».

Из заявления Д. А. Жукова:

«В связи с постановлением Бюро Президиума МООП «Международный Литфонд» от 21 июня 2006 года и с реконструкцией предоставленных мне сторожек и трёх гаражей (снесением их и возведением дома), а так же обустройством участка площадью 0,25 га, прошу заключить со мной долгосрочный договор аренды.

25 августа 2006 г.».

Как вы думаете, если 80-летний человек пишет такое заявление, то о ком он заботится? Ну, конечно, не о себе (ему в таком возрасте не нужна пожизненная аренда), а о родных, которые после него будут жить в этом доме.

Но его заявление о том, что он сносит «сторожку и три гаража» и на их месте «возводит дом», было слишком неудобным для Кузнецова, который все такие планы маскировал под формулировкой «реконструкция», «капитальный ремонт», «перестройка», и поэтому в дальнейших документах Литфонда честное признание Жукова о том, что он строит новый дом «с нуля», исчезают. Вот, к примеру, лукавая выписка из протокола заседания Бюро Президиума Литфонда от 25.10.2006 г.: «Слушали заявление члена МЛФ Жукова Д. А. О капитальном ремонте и восстановлении выделенного ему дачного строения... «за счёт собственных средств арендатора» Постановили: «разрешить осуществить капитальный ремонт, восстановление и реконструкцию строения за собственный счёт», «утвердить смету расходов и заключить соглашение с арендатором о проведении капитального ремонта, восстановления и реконструкции строения», «осуществить приёмку данного строения», «заключить с арендатором (наследниками) — договор в соответствии с положением о долгосрочном договоре. Ф. Кузнецов».

Слово «наследники» — здесь главное, потому что стройка — для них...

А вот выписка из протокола Бюро МЛФ от 21 июня 2006 по поводу Жукова:

«Предоставить строение (бывшая сторожка Тура Р. П.)», «заключить долгосрочный договоры аренды в соответствии с Положением об изменении возможных сроков аренды» (т. е. навсегда. — Ст. К. ) под распоряжением подпись того же Ф. Кузнецова.

В папке так же лежит так называемая «дефектная ведомость» на сторожку. В такой ведомости обычно указывается, что надо отремонтировать, что заменить, что укрепить. Есть в папке заключение о состоянии сторожки, в которой до этого много лет жил не какой-то «сторож», а член Союза писателей, член Кузнецовского бюро Литфонда и даже председатель жилищной комиссии В. Тур. То есть, сторожка была настоящей жилой, хоть и небольшой, дачей. Но её по акту надо снести, чтобы освободить место для строительства жуковского дома: формулировка из акта: «крыша протекает», «деревянное крыльцо покосилось», «забор деревянный штакетник сгнил на 90», «отмостка частями отсутствует», «строения требуют полной реконструкции», 12 декабря 2006. Начальник дирекции Очеретняя М. Н» . И - круглая печать.

Бедный Валерий Тур! Как он мог жить в таком бомжатнике!

А дальше в жуковской папке — на 26 страницах сплошная песня! Двухэтажный особняк с верандой, с красной андулиновой крышей, обшитой сайдингом, нарисован этот особняк в анфас, в профиль, с видом сверху, в разрезе. Как сказано в описании — с пятью комнатами, с четырьмя спальнями, с двумя холлами, с гостиной, с наружными и внутренними лестницами, с кухней, естественно, с душевой, с туалетом, с балконом, построенный с нулевого цикла, с планом первого этажа, с планом второго этажа, с бойлерной... Вот вам и «капитальный ремонт» вместе с «реконструкцией»!

«Построен фирмой «Проект Домстрой. Заказчик Д. А. Жуков». Правда, официальная стоимость не указана. Но думаю, что она больше 3 миллионов, что и нужно по кузнецовской схеме для «оформления в собственность». Дом построен. Но даже в последнем документе от 14.2.2007. содержатся слова только о кап. ремонте!

«Соглашение о проведении капитального ремонта арендуемой дачи за счёт средств арендаторов. 14 февраля 2007 г.

пункт 4. «на основании Акта о завершении работ по капитальному ремонту в соответствии с ранее принятым решении Бюро президиума МЛФ с арендатором (его наследниками) заключается долгосрочно-арендный договор, срок которого определяется, исходя из положения о долгосрочном договоре аренды в городке писателей Переделкино (п. 2). Подписи».

Без слова «наследников» — ни один документ уже не составляется.

Как ни маскируйся — всё равно шила в мешке не утаишь. Всё равно надо где-то юридически застолбить формулировочку о праве на приватизацию, и о наследниках не забыть.

Самого Жукова-старшего я виню меньше всех. Это всё режиссура и постановка Ф. Кузнецова. Его пробный пилотный образцово-показательный номер: выгорит дело с Жуковым — и с остальными всё будет в порядке. О себе ведь тоже пора подумать. Кузнецов всего лишь на три-четыре года моложе Жукова, ему тоже «пожизненная аренда» ни к чему, у него тоже есть наследница — дочка в Германии.

Поэтому «дело о Жукове и его наследниках» (а главный наследник — это вице-премьер правительства РФ, сын Дмитрия Анатольевича) было так тщательно разработано и столь безукоризненно выполнено Ф. Кузнецовым, чтобы оно стало убедительным прецедентом для начала приватизационного процесса, затормозившегося на несколько лет после несколько неуклюжей приватизации евтушенковского и поляковского судебного образца. А здесь — комар носу не подточит... Звонил мне Жуков не раз: «Станислав! Пора мне узаконивать свою дачу!» А что ему ответить? «Бери, мол, Кондакову, она знает что делать, идите в Видновский суд»? А я не знаю, что делать. Больно уж человек хороший. Настоящий патриот. С полувековым стажем. Один из создателей в начале 60-х годов «Русского клуба» и даже русской партии, как утверждает А. Байгушев.

Правда, сейчас он является «шеф-редактором гламурного журнала «Саквояж», который, как сказано в выходных данных, «распространяется в вагонах СВ и повышенной комфортности ОАО «Российские железные дороги», и где печатаются только «писатели-демократы», а также помещается реклама рубашек, стоимостью 20 тыс. рублей.

Но дело не в этом. Я не могу поверить, что вице-премьер А. Жуков мог быть участником этой интриги и дал соглашение на использование своей персоны под условным обозначением «наследник». Скорее всего, Ф. Кузнецов блефовал, злоупотребляя этим словом в документах, чтобы показать своей свите, какого рода административных ресурсом он располагает.

Наверно, придётся Литфонду уступить. Плевать против ветра — дело неблагодарное. Разве у такого «административного ресурса» суд выиграешь? Придётся, видимо, заключить с Жуковым-старшим этот Кузнецовский «договор о долгосрочной аренде». Но с условием, чтобы выплатил Литфонду компенсацию за снесённую «сторожку» и три уничтоженных гаража. С овцы, как говорится, хоть шерсти клок...

Удивляет и озадачивает меня ещё одно обстоятельство. Почему такие, мягко говоря, не бедные люди, как Поляков, Евтушенко, Жуков из кожи вон лезут, чтобы обустроиться именно в Переделкино. Вам противно жить в скромных, недорогих, некомфортабельных переделкинских дачах, желаете чего-то побогаче, попрестижнее — ради Бога! Столько в Подмосковье строится больших и малых, разной стоимости Рублёвок... Стройтесь, покупайте. А уж последнюю общественную собственность — Переделкино с пожизненной дачной арендой — оставьте для небогатых и некорыстных писателей.

 

ПЕРЕДЕЛКИНСКАЯ

ШАХИДКА

В конце января я уехал в родную Калугу, куда мне позвонила одна давняя знакомая и с возмущением рассказала, что Ю. Поляков опубликовал в «ЛГ» от 28 января полосу стихов Н. Кондаковой, в которой есть пасквиль обо мне. Я пошёл в библиотеку, прочитал пасквиль, посмеялся над глупостью этого опуса и сначала хотел махнуть на беспомощную клевету рукой, но в посвящении стоят мои инициалы и фамилия в сокращённом виде. Перчатка брошена, а я человек публичный, к тому же Кондакова так подставилась в своих рифмованных проклятьях, что не воспользоваться ответом ей, а одновременно и Полякову — было бы легкомыслием. Вот текст пасквиля:

«С. Ю. К-ву. Ах, как же ты рвёшься к большому корыту, //ах как же копытками нервно сучишь! //А я поживаю легко и открыто — //и этого ты мне вовек не простишь. //И в поздне-советской и в нынешней жизни, //и в вёдро, и если не видно ни зги,// я просто жила и служила отчизне, //а ты ей постыдно лизал сапоги... //Ты был и евреем и антисемитом, //кидался туда, где поболее куш. //Уходишь непризнанным, незнаменитым, //слепой браконьер человеческих душ.// Теперь ты клевещешь, ну нет уж, довольно! —// мне мертвые вверили быть начеку. //Господь научил — и ни капли не больно! //А хочешь, другую подставлю щеку?»

Особенно позабавила меня строка, где она сравнивает наши литературные судьбы:

«Я просто жила и служила отчизне, //а ты ей постыдно лизал сапоги». Помилуй Бог, отчизна — это Родина-мать, какие могут быть у отчизны «сапоги»? «Сапоги» были у Сталина, но их лизал не я, а Евтушенко, «сапоги» были у Ельцина, но их лизала целая шеренга твоих единомышленников, «демократов» — Чудакова, Оскоцкий, Черниченко, Нагибин, Ахмадуллина, В. Савельев, Ал. Иванов и прочие подписанты позорного письма «42 писателей», требовавшего от Ельцина репрессий над патриотами в октябрьские дни 1993 года, и регулярно потом собиравшихся на разговор с ним в Бетховенском зале. «Сапоги» лизал у А. Н. Яковлева Ф. Кузнецов, когда помогал члену Политбюро в работе над известной русофобской статьёй «Против антиисторизма». А Поляков — гуру и покровитель Кондаковой, являющийся сегодня видным функционером «Единой России»? Кому из её высших чиновников, делая партийную карьеру, он «лижет сапоги», к кому из вице-премьеров напрашивается на приём? Вот о чём надо переделкинской амазонке подумать.

Ну, в конце концов, тот факт, что Кондакова помогла своему начальнику — председателю Литфонда Полякову отсудить в собственность переделкинский участок, даже пошла на риск лжесвидетельства, разве это нельзя понять так, что она (разумеется, фигурально) от избытка чувств вылизала ему его обувь?

А с каким неграмотным, но искренним пафосом пишет Надя о своём призвании: «мне мёртвые вверили быть начеку». Значит, у неё есть доверенность не только от живого Огнева, но и от кого-то из мёртвых? Интересно, кто же из мёртвых поддерживает её, от чьего имени пророчествует наша весталка? Может быть, это о своём бывшем муже Борисе Примерове? Он был честным и талантливым русским поэтом. У меня с ним в 60-е годы сложились товарищеские отношения. Не раз, бывало, мы собирались вместе с Рубцовым, Передреевым, Соколовым в одном кругу.

Затем Борис Примеров повесился на своей переделкинской даче, которую унаследовала после него Кондакова. Борис наложил на себя руки в отчаянье от того, что на его глазах рушился Советский Союз, а жена становится оголтелой демократкой. «Боже, верни нам Советскую власть», — писал он в своём предсмертном стихотворении. Я думаю, что если он является к своей вдове и что-то «вверяет» ей, то, конечно же, в ревую очередь негодует за глупые и лживые стихи, которые она печатает в «ЛГ», за разрушение любимого им Переделкино, последнего оплота советской писательской жизни...

Но что там Борис Примеров! Наша «дама с прошлым» «пивала в охотку и с Высоцким — шампанское и с Вампиловым водку» (в той же подборке) но, однако, и этого общения ей мало: она, оказывается, «учится» «у Блока умирать».

Правда Александр Блок умирал в нищете и почти голодной смертью, в пустой квартире, а Надюша только что вложила около трёх миллионов рублей в «ремонт и реконструкцию своей дачи» (о чём свидетельствуют документы Литфонда), вложила, наверно, не для того, чтобы умереть с голоду...

«А хочешь другую подставлю щеку» — с неожиданном кокетством взбрыкивает Надя в последней строке. Не надо, ради Бога, не нужна мне ни твоя ланита, ни какая другая часть тела. С мужчинами, несправедливо и неосмотрительно оскорблявшими меня, я не церемонился. Мои пощёчины горели на щеках многих авторов «Лит. газеты» — С. Рассадина, заведующего отделом «Рогов и копыт» В. Веселовского, известного сатирика А. Иванова. Но это мужчины. А как поступать с женщинами? Не понимаю. Поэтому, скажу так: во-первых, Евангелие надо знать, дорогая. «Другая щека» подставляется только после того, когда уже на первой лежит отпечаток. А, во-вторых, я знаю, что с женщинами, каким бы стервами они ни были, разговаривать на языке пощёчин и бесполезно, и некрасиво. К тому же, я человек брезгливый, после этого действа потом руку не отмоешь. Не думаю, чтобы Поляков сам был в восторге от этого рифмованного пасквиля. Но за услугу, которую ему оказала в суде пасквилянтка, надо платить не какими-то двумя-тремя стишками, а целыми газетными полосами. Интересно, а В. Личутин и В. Костров, постоянные авторы журнала «Наш современник», всё последнее время поддерживающие Полякова, считают ли они допустимыми такие запредельные формы «литературной полемики», какие себе позволяет «Лит. газета», публикуя «отвязанное» рифмоплётство Н. Кондаковой?

Конечно, это зарифмованное хамство не могло быть напечатано в «ЛГ» помимо воли Ю. Полякова. А потому, хочу ему сказать: Юрий Михайлович, один раз Вы подставили бедную девушку в Видновском Суде, подтолкнув её на лжесвидетельство. Не слишком ли это жестоко — вот так использовать её во второй раз? Вы функционер опытный, а она ведь не ведает, что творит. Куда Вы толкаете её, эту переделкинскую шахидку? Она, идя по Вашим следам, уже начинает бормотать в стихах, обращённых ко мне, что-то несусветное: «еврей», «антисемит»... «При чём тут я», — Вы скажете?

А помните 22 мая 2008 г. на вашей конференции Вы вместе с Кузнецовым чего только не наговорили. Один из вас публично возмущался тем, что я будто бы считаю его евреем, другой негодовал, что я распускаю слухи, будто бы Кузнецовская дочка замужем за немецким евреем...

Поймите, ради Бога: кто вы и из какого вы рода-племени, за кем замужем ваши дочки (которых я, как и ихних мужей, никогда в глаза не видел) — всё это мне по барабану. Перестаньте сплетничать и разыгрывать в борьбе со мной замусоленную еврейскую карту, перестаньте обучать этой нечистой игре доверчивое и послушное вам переделкинское существо. Жалко её. Таких, как она, надо беречь. Таких искренних и послушных стервоз на белом свете мало. Да и Жору Зайцева берегите. Он ведь тоже именно тот несмышлёныш, за которым Вы с Кузнецовым всё время прячетесь, выталкивая его, как штрафника, вперёд, на линию огня. Он подходит ко мне в Московском суде и говорит:

— Ну, Станислав Юрьевич, как же вы подзалетели?

А я ему отвечаю по-одесски:

— Ты, Жора, за мою судьбу не волнуйся, наша судьба — литература. А в этом смысле у меня всё в порядке. Ты о себе подумай: ну зачем ты со своими физическими данными в русскую литературу полез?

...А во всём, виноват Иван Переверзин. Уговорил меня дать согласие возглавить Литфонд. Разворошили мы груды накопленного поляковско-кузнецовского дерьма и теперь сами задыхаемся от смрада... Ну, Ваня, погоди!

А я-то — тоже хорош! С кем только не сходился в литературных схватках: с Татьяной Глушковой, с Ильёй Глазуновым, с Владимиром Бушиным, с Александром Межировым, с Давидом Самойловым, с Анатолием Эфросом, с Марком Дейчем, с Виктором Астафьевым, — и, в конечном счёте, как бы мне самому ни доставалось, — всё-таки побеждал.

А теперь сподобила меня судьба отвечать какой-то, как это помягче сказать, — Кондаковой. Господи, как низко я пал на старости лет!

 

Станислав КУНЯЕВ

Вернуться на главную