|
Мы это сделали!
Первый альбом серии ««Святыни морей», художественное издание о маяках России», вышел в московском издательстве «Художественная литература» тиражом 1000 экземпляров. Двуязычный (русский+английский) альбом о маяках Балтики напутствовали в бытие Центральный военно-морской музей, Управление навигации и океанографии Министерства обороны, Союз писателей России. С того дня, как наша экспедиция прошла на крейсерской яхте намеченным маршрутом по побережью и островам Финского залива, собрала литературный, фотографический и технический материал о тамошних маяках, миновало три года. Как оказалось, подготовить макет издания с оригинальной трактовкой истории маячного дела и с уважением к отечественной истории, с усложнённой вёрсткой, высоким типографическим разрешением – не главное. А главное было подчиниться правилам книжного рынка, нацеленного на упрощение и вёрстки книги и её содержания, но убедить его заправил в преимуществах подобного издания. Именно на эту часть печатной процедуры и легла задержка с выходом тиража. Издательство «Художественная литература» пошло на риск и выпустило первый альбом.
Но кто эти «мы»?
Во-первых, главный «бронебойщик», заводила проекта серии альбомов о маяках России, на кого и легли все тяготы по изданию, журналист Виктор Глухарев , член Союза журналистов России и член Международной Федерации журналистов , напитавшийся как творческим, так и бюрократическим опытом в Фотоцентре, что на Гоголевском бульваре в Москве. Во-вторых, Борис Агеев, член Союза писателей России, автор восьми книг художественной прозы, публицистики, эссеистики и очерков, для кого опыт работы над альбомом стал неожиданным и плодотворным испытанием творческих возможностей.
Мы - земляки, уроженцы Льговского района Курской области, дружим – кто поверит в это! – с 1961 года. В молодости прошли школу камчатских маяков, отдали несколько лет жизни службе на отдалённых объектах, как тогда это называлось – и обращение наше к «уходящей натуре», к маякам и маячному делу, потому неслучайно. Проект «Святыни морей», возможно, пик нашей совместной творческой деятельности.
Проект посвящён российским маячникам: «Отшельцами мира» назвал маячников декабрист и литератор Н. А. Бестужев, восхищаясь их мужеством, терпением и трепетным отношением ко всему живому, пробивающемуся к солнцу среди камней на пустынном побережье моря. Маяки становятся безлюдными, а «отшельцев» повсеместно вытесняет совершенная техника. Автоматический маяк на морском берегу, запитанный от постоянного источника энергии - ныне обыденная реальность. Но не скоро ещё человек покинет место, где требуются его внимание и забота. Альбомы серии «Святыни морей» посвящаются тем, кто отдал годы, а то и жизнь служению на маяках, продолжил вахту как семейное предприятие, из поколения в поколение передавая наследникам навыки трудного маячного ремесла, проявил стойкость в лишениях и сохранил верность Отечеству. С любовью к «отшельцам мира», российским маячникам».
Из аннотации к первому альбому серии «Святыни морей» о маяках Балтики: «В его создании приняли участие гидрографы, навигаторы, писатели, фотографы, путешественники, имевшие прямое соприкосновение с такой частью российской истории и технической мысли, как маячное дело. Они попытались создать первое в своём роде художественное издание о маяках. Каждый маяк или створный огонь снабжён технической справкой, сопутствован небольшим рассказом о создании маяка, эволюции его навигационного оборудования и о его истории, и обрамлен визуальным рядом, состоящим из фотографий, схем и карт, наиболее полно раскрывающими особинку каждого такого навигационного объекта».
Издатель предпослал альбому справку: «Маяки в их классическом виде постепенно уходят в прошлое. Тысячелетия они служили морякам средством безопасного плавания. Им посвящены сотни научных трудов, учебников, романов, стихов и песен. Только в Англии издано около 70 книг на эту тему, во Франции — за 40, в Германии — за 30. Даже в небольшой Эстонии их издано около десятка. В России с её огромными морскими просторами — не более 5 (из них 3 на отдельные акватории и одна — справочного характера). Огромный труд российских гидрографов по строительству и обслуживанию маяков фактически не освещён и нуждается во внимании. Следует учесть и другое обстоятельство. Бывшие республики СССР, в первую очередь прибалтийские и Украина, в последние годы издали несколько книг о маяках, в которых замалчивается или искажается роль российских гидрографов и строителей в создании системы навигационного оборудования на Балтийском, Чёрном и Азовском морях. Необходимо утвердить в этой области роль и приоритет российских гидрографов»...
…Мы держим в руках тяжёлый фолиант альбома со смешанными чувствами. Сколько усилий самых разных людей было в него вложено, сколько надежд он пробудил, и сколько разочарований принесла финальная – воплощение в тираже – стадия руководителю проекта!
Но тем большую радость испытываем оттого, что первый альбом серии «Святыни морей» попал, наконец, в руки читателя.
Альбом был преподнесён в дар поныне уцелевшей библиотеке Льговской селекционной станции, в которой мы брали на чтение свои первые книги (в посёлке Селекционный расположена средняя школа, в пятом классе которой и познакомились авторы альбома). Первое представление книги произошло тоже на нашей родине, в кадетском классе «сухопутной» школы №18 города Курска, а основная презентация состоится от имени издательства «Художественная литература» 6 декабря в Москве в рамках Международной книжной ярмарки non/fiction по адресу Ильинка, д. 4, Гостиный двор, в 14 часов 30 минут.
Приглашаем! Виктор ГЛУХАРЕВ
Борис АГЕЕВ
P . S . По условиям договора со владельцем проекта мы предоставляем вниманию читателя сайта «Российский писатель» лишь часть литературного материала, принадлежащего перу Бориса АГЕЕВА, для того, чтобы он получил представление о характере издания и об особенностях альбома.
«Российский писатель»
МАЯКИ НЕВСКОЙ ГУБЫ
Техническая справка о Кронштадтском (Николаевском) створе маяков
Передний маяк
Географические координаты:
широта 59˚58,7' N,
долгота 29˚45,0' Е.
Адрес: Ленинградская область, Кронштадтский район, Финский залив, южная оконечность острова Кроншлот.
В створе с Задним маяком, 286,9˚-106,9˚, указывает безопасный путь на Большой Кронштадтский рейд.
Высота сооружения от основания 25 м.
Высота огня от уровня моря 25 м.
Светит постоянным красным (в секторе от 227˚ до 347˚) и затмевающимся белым (в секторе от 347˚до 227˚) огнями.
Оборудован резервным огнём.
Дальность видимости:
белого огня — 7 миль,
красного — 15 миль,
Работает в автоматическом режиме.
Задний маяк
Географические координаты:
Задний маяк расположен в 1,5 кбт. от Переднего маяка.
Адрес: Ленинградская область, Кронштадтский район, Финский залив, Восточная стенка Военной гавани порта Кронштадт в расстоянии 1,3 мили от переднего Кронштадтского маяка. В створе с Передним маяком, 286,9˚-106,9˚, указывает безопасный путь на большой Кронштадтский рейд.
Высота сооружения от основания 54 м.
Дальность видимости: 15 миль.
Светит красным, постоянным огнём в секторе 227˚-347˚.
Оборудован резервным, постоянным красным огнём в секторе 270˚-300˚.
Работает в автоматическом режиме.
Парочка: баран да ярочка… Такое выражение приходит на память при взгляде на эти створные маяки. Они действуют в связке как элементы единой навигационной системы, ныне ограждающей опасности при хождении по Санкт-Петербургскому морскому каналу.
Он - ухоженный щёголь зрелого возраста в смокинге цвета наваринского дыма, она – угловатая скромница в сером платье, барышня пронзительной высоты. Им никогда не суждено быть вместе, а только – рядом. И стоят они, переглядываясь и перемигиваясь, уже вторую сотню лет. А предшествовала их стоянию загадочная история… Связанная с состоянием имперских финансов.
На тех местах ранее возвышались то канделябры с перемежными огнями, а то деревянные башни, похожие на маяки, остерегавшие мореплавателей от смертельных Толбухинской и Лондонской банок. А на тех банках каждое лето «повреждалось до 30 судов», да и плаванье у самого Кроншлота требовало бережения. Как водится, в Морском министерстве на строительство двух маяков, одного каменного и другого чугунного, не хватило средств, а построенные вместо них невысокие деревянные маяки, «жёлтые, с зелёной крышей», стояли недолго. Их согнуло непогодой с «искажением створа», скосила гниль.
В 1861 году приступили к установке на Кроншлоте деревянной башни Верхнего (восточного) маяка, возвышенного против прежнего на два человеческих роста, и - Нижнего (западного). Чугунного, предшественника нынешнего красавца. Но уже в апреле 1886 года Главное гидрографическое управление взмолилось в Морском министерстве о каменном и новом чугунном маяках, и вместо них опять был поставлен один деревянный. Морской финансист долговременную навигационную нужду принёс в жертву экономии. Да ещё из-за низких расценок никто не брался за подряд. И долго-долго так тянулось…
Снова главные гидрографы Балтики возопили о дополнительных тратах на чугунину, поскольку дерево сгнило, а ствол второго, чугунного маяка оказался слишком низок. И выставили счёт. И снова Морское министерства ответило сдержанными стонами и упрёками в расточительности. И предложением установить новые деревянные маяки. На строительство коих по причине низких расценок снова не нашлось подрядчика.
«Быстрое движенье всё смелее в мире год от году», - написал однажды поэт. Санкт-Петербург превращался в крупнейший порт восточной Балтики. Появились глубокосидящие пароходы, подход к порту превратился в большую проблему. Промежуточная перегрузка товаров в порт с причалов Кронштадта на мелкосидящих судах тормозила торговое сообщение.
В 1885 году было завершено грандиозное по тем временам деяние, строительство глубоководного фарватера, морского канала от Котлина до Санкт-Петербурга, канала, соединяющего внешние рейды Кронштадта с Санкт-Петербургским морским портом. Подрядчиком канала стал выпускник Морского кадетского корпуса Н. И. Путилов сотоварищи. В этом районе неизмеримо усиливалось военное и коммерческое морское движение, что буквально трубило о приличном навигационном обеспечении. И уж тогда что-то из финансов отыскалось, как и обнаружились подрядчики с завода Сен-Гали, чей проект оказался не только надёжнее других, но, опять-таки - и дешевле… Когда башни были готовы, мастера Дирекции маяков Балтийского моря установили и отрегулировали осветительные аппараты фирмы «Барбье», закупленные аж в самом Париже.
В Извещениях лоцманам 1891года было объявлено о новом освещении красными и белыми огнями фарватера Большого рейда Николаевскими створными маяками, приведены их описания: «Башни обоих маяков металлические круглые с расширением книзу, с балконами у фонарей... Башня Нижнего маяка окрашена в белый цвет, а крыша фонаря — в зелёный; башня Верхнего маяка окрашена в красный цвет, а крыша фонаря — в чёрный…».
Но створ разочаровал мореплавателей. Огни оказались расположены слишком близко друг к другу, давая искажение пеленга. Решено было строить новый маяк у восточного угла Военной гавани. Вероятно, подсчёт затрат на строительство предыдущих навигационных сооружений обнажил всю губительность казённой скаредности. А может, и финансы не показали прежней скудости… Как бы ни было, строительство было развёрнуто в нужных расценках и через шестнадцать лет после ввода в строй Николаевских маяков, новое сооружение вспарило над поверхностью балтийских вод.
Бывший Верхний Николаевский маяк стал называться Передним Кронштадтским, а маяк на углу Военной гавани - Задним Кронштадтским. В 1915 году Задний маяк, расположенный в 1,5 кбт от Переднего, вступил в работу. Он представлял собой восьмигранную железобетонную башню серого цвета. Высота башни с огнём на её вершине составляла 53,4 метра. В таком виде оба маяка сохранились до наших дней.
Приказом Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры от 20 февраля 2001 года Передний и Задний маяки створа Кронштадтских маяков внесены в перечень «объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность». Теперь эти маяки охраняются, как памятники. Честно заслуженная судьба!
Что же касается Нижнего Николаевского маяка… Был упразднен, а сохранившаяся башня стала дневным ориентиром. Интерес представляет конструктивная деталь, придающая ему особинку: труба-резонатор ревуна, похожая на подзорную трубу. Световая часть закрыта железом, оттого маяк кажется ослепшим...
Да, старикан ослеп. Но пытается что-то рассмотреть в приставленную к бровям подзорную трубу. И, хотя его давно списали из маячных рядов и отправили в резерв, он ещё стоит, как иссохшее дерево, внедрившись чугунными корнями в каменистую основу кроншлотского дна. И вызывает не жалость, а уважение, смешанное с сочувствием.
Безделье не красит. Однако верится, что настанет для него вторая жизнь. Когда-нибудь он приободрится, расправит плечи под кафтаном, и чуток прозрев, приникнет опять к своей подзорной трубе, чтобы всмотреться в нас, поизучать удивительный новый мир…
…Наша парочка грустит в дневное время, а в ночной мгле продолжает пылко перемигиваться…
И это самое лучшее, что можно от неё ожидать.
ЛУЧ СШИВАЮЩИЙ
Маяк как отрицание тьмы
Эссе
Плавать необходимо, жить – не необходимо.
Плутарх
1
…В ту беспокойную зимнюю ночь молодой человек засыпал как обычно – под клацанье реле проблескового аппарата и бледные вспышки света маячного фонаря за окном. Проблесковый аппарат был установлен на стене пустующей квартиры двухэтажного жилого дома как раз под надстройкой на крыше, на которой и стоял маячный фонарь. Неизвестно, почему он выбрал именно эту квартиру, выходящую одним окном на север-восток острова Карагинского, когда приехал работать на секторный маяк ВРМ-5 «Карагинский». Так с той поры и засыпал в сопровождении звуков реле и вспышек шевелящегося хаоса за окном: ярких, когда над островом крутили туманы или вилась пурга, - и бледных, когда изредка устаивалась погода.
А в беспокойную ночь превратилась, когда в дверь постучал вахтенный с сообщением о погасшем маяке. Световой маяк входил в заведование молодого маячника, поскольку и квартира, и проблесковый аппарат, задающий маячному фонарю ритм вспышек и темнот, удачно расположились в месте, где он жил.
Пришлось вставать и идти за новой пятисотваттной лампой в кладовую технического здания. И только на улице он понял, почему содрогались метровые стены жилого дома.
Ледяной ветер выл и бесновался в промежутке меж домом и техническим зданием как в аэродинамической трубе, в свете полной луны стали заметны чёрные пятна на обдираемой штормом заснеженной тундре вокруг маячного городка. Взглянул на термометр на стене технического здания – и не поверил собственным глазам. Столбик ртути остановился на тридцати двух градусах ниже нуля.
Штормовой ветер в сопровождении такой низкой температуры - явление на острове Карагинском редкое. Но, невзирая на то, что навигация в этом секторе Берингова моря прекращалась в ноябре, световой маяк согласно штатному расписанию должно было зажигать круглый год при любой погоде. Через люк с лестничной площадки молодой человек сперва проник в надстройку, а потом протиснулся в щель дверного проёма на крышу – под удары клокочущего ветра. По лесенке поднялся на верх надстройки.
Призмы маячного фонаря таинственно мрели в лунном свете, переливались холодными иглистыми бликами. Ему предстояло открутить барашки колпака, откинуть на петле фонарь, и на место сгоревшей лампы ввинтить свежую, исправную, что грелась за пазухой бушлата… И здесь ждала неприятность: колба старой лампы хрустнула и рассыпалась на звякнувшие по крыше осколки, а цоколь лампы остался в патроне. Нужно было расковырять, отдолбить отвёрткой и выкрутить этот проклятый цоколь. На крыше он находился едва ли пять минут, но вдруг стал вымерзать до костей. Перчатки он снял, чтобы не мешали, поранил пальцы об остатки стекла, но, уже не чувствуя рук, вырвал-таки цоколь из приржавевшего гнезда, вкрутил новую лампу…
Ползком добрался до лесенки, спустился на крышу, с трудом отжал дверь, приплюснутую ветром к косяку. И протискиваясь в дверную щель - осмотрелся.
По залитому мёртвым светом луны острову нёсся снежный дым, неподвижно замерли южные сопочки, скорее угадывались, чем виделись, ледяные поля в проливе Литке, всторошенный, припрессованный к берегу лёд с морской стороны. Пробиваясь сквозь клокочущий голосок выхлопной трубы дизеля, за техническим зданием простучала вырванная из наста пустая бочка – её так и унесло неприцельным снарядом в южном направлении. А над этим оледеневшим миром содрогалось небо и человек внизу казался нечаянно забредшим из другой вселенной одиноким муравьём…
В квартире молодой человек включил проблесковый аппарат, проследил, отзывается ли заоконная атмосфера на маячные вспышки, и отправился в ванную смыть кровь с изрезанных рук. Почему-то решил, что вода поможет. Но когда кровь перестала сочиться, руки заломило так, что хлынули невольные слёзы. Он переполошил стонами соседа, поднял маячницу, которая исполняла должность маячного доктора, и та, следуя рецепту сибирских фельдшеров и коновалов, обмазала йодом руки до самых локтей…
…И долго ещё был под впечатлением прожитых на маяке лет – сперва холостяком, потом женатым человеком. Обосновался в сухопутной европейской части России и о море не помышлял. Но часто возвращался к образам и мыслям, навеянным карагинскими и маячными впечатлениями, проникнутые новым, неожиданным опытом.
2
Эпиграф к этим заметкам, взятый из трудов греческого историка Плутарха, объяснил, зачем нужны маяки. Люди передвигаются, путешествуют, странствуют, гонимые кто нуждой, кто любопытством, кто торговыми, а кто государственными интересами. Движение созидает потребность в судах, а мореплавание порождает навигацию – искусство ходить по водам. В плавании корабли подстерегают опасности, потому и возникла нужда оградить себя от них. Причём Плутарх движению, плаванию придавал исключительный, императивный характер, не сравнимый с утилитарными потребностями жизни. «Можно не быть, - как будто утверждает он, - а вот плыть необходимо». Соответственно этому повелению и устройства защиты навигаторов имеет такой же исключительный характер.
И вот повзрослевшему молодому человеку пришло время подумать... О притягательности маячного бытия, об особенностях расположения маяков, об их устройстве... Пытаясь разгадать значение маяков в истории человека. При всей простоте напрашивающегося объяснения – обеспечение безопасности мореплавания – оставалась какая-то недосказанная мысль о духовном значении, которое люди издавна накладывали на маяк, как на искусственно устроенное светило, подобное солнцу. Мысль о подобии и послужила, повидимому, наитием образа маяка, как явления обуздания хаоса и отрицания тьмы, которую он и пытался освоить…
Не случайно первые маяки, о которых есть сведения в документах и литературе, строились по подобию храмов – сперва языческих, потом христианских. Поражающий воображение современников, одно из чудес света, Александрийский маяк, венчался статуей покровительницы мореплавателей языческой богини Изиды. Во французском маяке Кордуане католическая часовня в основании маячного сооружения как бы освящала это устройство, придавала ему сакральное значение. Спасо-Преображенский храм на Соловках изначально строился как обращённый фронтоном к морю маяк, а свет паникадила во время церковной службы через окна был виден за несколько километров. И на черноморском побережье существует храм-маяк. Маяки-храмы часто встречались у поморов Архангельской губернии – как продолжение идеи использования в качестве навигационных знаков памятных или надгробных православных крестов, чей перед был обращён на восток, а перекладина креста указывала направление «север-юг». Духовный смысл маячного феномена со временем облёкся в образ небесного Света, спасительного для блуждающего по житейским водам странника.
Вообще старые маяки отличались роскошными архитектурными «излишествами», в противовес целесообразности насыщались сложными конструктивными элементами, что только подтверждает догадку о том, что маячная мысль имела глубокую, всесторонне рассмотренную внутреннюю «идею». Даже после того, как в результате конструкционной эволюции маяки естественным путём пришли к простой круглой, конусной или прямоугольной форме возвышающегося над местностью ствола сооружения, в навершии которого располагался маячный фонарь – они-таки уподобились церковной свече.
Невольный трепет и восхищение испытывает человек от просмотра видеосъёмок маяков, подвергающихся штормовым ударам волн на камнях норманнского побережья Франции. Ярящееся море должно было бы снести хрупкие свечи маячных башен как былинки, но те, отразив бешеный натиск волн, продолжают стойко – и с достоинством – возвышаться над клокочущим хаосом, являя превосходство человеческого духа над стихией!..
3
На маяке «Карагинский» некогда кипела жизнь, люди переживали невзгоды, страдали или радовались, ненавидели или любили, заботились не только о ближних, но и о дальних – о тех, кому, в обережение их жизни и здоровья, посылался в эфир точный радиознак, а во тьму — пламенный всплеск маяка.
Бывший маяк «Карагинский» отныне мёртвый город. Здесь пусто и тихо. Радиооборудование за ненужностью брошено или частично вывезено. Остался лишь автоматический световой маяк, перекочевавший с крыши жилого дома на башню на южной островной сопочке Эльтнлет, по названию каковой теперь отмечен и в лоциях для судоводителей. Иногда кажется, что он пронзает лучом и простор, лёгший между нынешним местожительством молодого человека, и островом Карагинским, и – сорокалетний отрывок жизни, с его то бедностью, то богатством впечатлений, и всегда гложущей «внутреннего» человека духовной нищетой.
…История (ἱστορἱα) по-древнегречески — исследование. Истории маяков писались ранее, пишутся до сих пор, исполнены многими подробностями, насыщены удивительными деталями и, без преувеличения, являются полноценными исследованиями. Маяк не просто навигационное сооружение, оснащённое последними достижениями технической мысли, не только «отдалённый объект», расположенный в самом труднодоступном углу земли, не одно место жизни и работы…
Маяк – явление, требующее своего осмысления.
…Маяк светом своим стягивает пространство, преодолевает даль. Перемигивающиеся на морских берегах маяки будто перекликаются, «разговаривают», создавая тем самым жилое поле, одомашнивая простор.
Маяк соединяет пунктирной светоносной прошвой день минувший и день наступающий. Свет маяка соединяет небо и землю, перекликаясь со звёздами. Ночная тьма не совершенна - когда маячный свет её отрицает.
Простор бесконечен, безобразен, безглаз. Маяк проницает его лучом, высвечивает объём, придаёт ему облик.
Время пусто, безмолвно и бездушно. Маяк наполняет его голосами людей, их страстями и притязаниями, оживляет его.
…В ту ночь молодой человек долго мучился, стонал от боли в промороженных пальцах, а когда в стёклах зарозовел рассвет, выключил проблесковый аппарат, отдёрнул шторку и сел у окна, выходящего на северо-восточную сторону острова Карагинского. Буря стихала, даль обнажила ободранную до черноты тундру, над горным кряжем высунулся обледенелый солнечный пятак…
Он вспомнил, как однажды вечером на лодке угодил в сулой на юге острова Карагинского. Два течения, из пролива Литке и морское, сталкиваются и образуют стоячие волны. Попадаешь туда как на ущербную, разбитную мостовую. Лодку больно трясёт и подбрасывает, может и опрокинуть. Сколько в таких неприметных сулоях погибло людей! Но главное – в этой толчее сумрачных вод нет движения. Лодка не подаётся ни взад, ни вперёд. Такое состояние иногда испытываешь и в жизни. И как не вертеть головой, отыскивая глазами свет спасительного маяка, чтобы знать, куда из последних сил грести вёслами, вырываясь из смертельного плена.
Необходимое плаванье, о котором писал Плутарх – это ведь и сокровенное движение. Изменение сердца, созревание души, возрастание «внутреннего», духовного человека.
А маяк – он всё сшивает…
4
Ветер странствий поддул и взъерошил поседевшие волосы некогда молодого маячника – и он волею Промысла очутился на Балтике. Увидел рябенькие воды пресного внутреннего российского моря, узрел ночные перемежные огни Финского и Выборгского заливов, кронштадские и островные маяки. Начинал он маячную службу на одном из самых совершенных на то время навигационных сооружений на Тихом океане, на веерном маяке, срок действия которого едва превышал пять лет. Этот маяк не имел «биографии», свою радиотехническую компоненту быстро исчерпал и ныне осел в лоциях лишь белым, мигающим в определённых секторах лучом, приписанным даже и к другому названию маяка.
Маяки Балтики предстали иными. Как часть истории России, как её участники и как зримое свидетельство её имперского расширения. Каждый из этих маяков был предстателем событий истории – и её экспонатом. В этом их особое достоинство. Они обзавелись настолько насыщенной событиями «биографией», что многие из них ныне признаны объектами культурной и исторической значимости. И продолжают служить на краю страны…
Каждая вспышка огня этих маяков – как лунный блик, мерцающий на штыке у часового.
(Окончание – в Альбоме «Святыни морей») |
|
