К 50-летию Орловской писательской организации
СОЦРЕАЛИЗМ ИВАНА АЛЕКСАНДРОВА

Должно быть, Иван Александров из тех, о ком блистательный Алексей Решетов сказал: «Провинциальные поэты, не вознесённые молвой», ибо по большому счёту ни Москва, ни Питер о нём почему-то не знают или знают очень мало.

Александрову до молвы и дела нет, он давно уже определился со своим местом, как в жизни, так и в литературе, и как бы ответил Решетову:

В Дубках,
Да в Лужках,
Да в Скородинке
Смешно нам о славе вздыхать.
Узнали бы только на родине,
А где-то успеют узнать.

На родине узнали. И давно признали дважды: Иван Васильевич – Почётный гражданин Мценска и Мценского района Орловской области.

Но дело-то не в званиях и наградах, которых у Александрова тоже хватает.

Последнее десятилетие, может, немного более, у нас как-то принято бороться за литературу. И, наверное, правильно: бороться надо, раз жизнь – борьба. Необходимо бороться – слишком много позиций сдали. Но как бы не забыть за борьбой, что литературу-то надо ещё и делать. Ну, так, чтобы детям и внукам при случае было за что побороться.

Те, которые борются (честь им и хвала), как раз и на виду – известно, раз борьба – круги далеко расходятся. А делается литература теми самыми «провинциальными поэтами», коим «смешно о славе вздыхать», которым сам литературный труд – в радость. Это воздух, без которого им не жить.

Поэзия Ивана Александрова – чистый выдох. Поэт прекрасно обходится без витиеватых филологических построений и экспериментальных рифм, мода на которые присутствовала в литературе во все времена. Пишет, как дышит. Мысль ясна, образы ярки и легко ложатся на сердце.

Это и есть тот самый соцреализм (читайте, как хотите: социалистический, социальный, в любом случае – народный), который наиболее близок русскому читателю, к которому русский читатель всегда хотел прислониться душой, это надёжный берег, к которому он всегда выгребал, когда его относило в сторону каким-нибудь бурным литературным течением. Верю, выгребает и теперь – не напрасно широко зазвучало по литературной России имя Николая Зиновьева, краснодарского «провинциала».

А в орловской провинции уже много лет неутомимо кладёт и кладёт свои надёжные бутовые камни в фундамент российской духовности прекрасный поэт Иван Александров. И делает своё дело с великой любовью к Родине:

Я давно в любовь не верю,
Всё равно на зло беде
Обниму холодный берег,
Свешу голову к воде.

Я украдкой поцелую
Речку Снежедь в лозняке,
Словно жилку голубую
У девчонки на руке.

А что до славы… О какой славе можно ещё мечтать, когда:

Здесь даже зверьё и пичуги
Считают меня земляком.
Ах, с кем не знаком я в округе?
С любою собакой знаком.
 

Так что, воистину «признали бы только на родине, а где-то успеют признать».

Андрей ФРОЛОВ

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

ИВАН АЛЕКСАНДРОВ (Александров Иван Васильевич) родился 15 февраля 1932 года в деревне Гудиловка Орловской области. С двенадцати лет (во время войны) пришлось заниматься тяжелым крестьянским трудом: пахать, косить. Стихи начал писать еще в школе. В 1948 году уехал в Тулу, где окончил Тульский педагогический институт. Учительствовал на Алтае. Служил в армии топографом, после - в 1958 году вернулся домой во Мценск. Работал в системе народного образования: учителем, директором школы, инспектором РОНО.

В 1951 году в альманахе «Литературная Тула» было опубликовано его первое стихотворение. Автор поэтических книг «Подснежник» (1963), «Зем­ляника» (1966), «Ясень» (1969), «Снежедь» (1974), «Ядринка» (1976), «Живые зерна» (1977), «Журавинка» (1981), «Щеглы» (1991), «Свет» (1997), «Пучок калины» (2001), «Вербный родник» (2007), книги прозы «Анютины глазки»(1972).

Публиковался в центральных журналах «Москва», «Звезда», «Подъём», «Смена»», «Наш современник», «Земский вестник», «Роман-журнал XXI век» и др. Стихотворения включены в хрестоматию для школ и ВУЗов «Писатели Орловского края ХХ век».

Член Союза писателей России с 1970 года. Поэт, прозаик. Лауреат Всероссийских литературных премий им. А.А.Фета (1997), «Вешние воды» (2006).

Награждён Почётными грамотами Союза писателей России, Губернатора и Совета народных депутатов Орловской области (2000).

Живёт в городе Мценске Орловской области. Почётный гражданин города Мценска и Мценского района.

Иван АЛЕКСАНДРОВ

* * *

Мой дед всю жизнь пахал и сеял,
Не вылезая из села:
Мол, только б матушка Расея
Светло и радостно жила.

Я горд, что он корпел упорно,
Что не жалел для нас горба,
Что зреют дедовские зёрна
В колосьях нашего герба.

* * *

Чудак и труженик великий,
Мой дед, чтоб я не голосил,
Пучок душистой земляники
Всегда с покоса приносил.

Я выбегал ему навстречу,
Навстречу радости самой.
А дед сажал меня на плечи
И нёс торжественно домой.

Мне вспоминается в разлуке,
Что пахли ягодой тогда
Его мозолистые руки,
Его седая борода.

Чудак и труженик великий
Шагал тропинкой луговой,
А звёзды зрели земляникой
Почти над самой головой.

* * *

В двенадцать лет во мне Гудиловка
Признала дружно косаря.
В двенадцать лет меня будила
Рукою матери заря.

Я сброшу сон, как полушубок,
И заспешу на дальний луг,
Где от косьбы и бабьих шуток
Дрожало марево вокруг.

Смеялась шустрая дивчина:
— Поддай, Ванюха, огоньку!
И я сгибал упруго спину
И забывал про боль в боку.

Дымилась у меня рубаха,
Дымилась шея у меня,
А знает каждый работяга,
Что нету дыма без огня.

* * *

Дорога радует не всякого,
А я всю юность колесил
То прямоезжей на Корсаково,
То окружной на Новосиль.

А где-то в самой середине
Моих тропинок и дорог —
В тени крапивы и полыни —
Лежал родительский порог.

И я сворачивал в глубинку
И неизменно делал крюк,
Чтоб остывающую крынку
Принять из материнских рук.

И я невольно торопился
И не жалел, что крюк — большой.
Я, видно, с детства зацепился
За этот самый крюк душой.

* * *

Всю-то жизнь,
Всю жизнь по доброй воле
Нянчить от луны и до луны
То снопы в полынном знойном поле,
То в угарной хате чугуны!

Где брала ты мужество и силу,
Из каких душевных родников?
Прежде — нас ты на руках носила,
Нынче носишь — наших сопляков.
Всю-то жизнь
Бедуешь, нянчишь, носишь.
Мечешься с рассвета и до звёзд,
Чтоб тебя когда-нибудь под осень
На руках снесли бы на погост.

Боже мой, а если бы спросили:
У каких калиток и дверей
Мы при жизни на руках носили
Наших горемычных матерей?

* * *

Вернусь из странствий в сентябре
В свой край туманно-синий,
Остановлюсь на пустыре,
Нарву пучок полыни.

Начну сбивать седую пыль
С ботинок узконосых.
А чтобы ветер не знобил,
Достану папиросу.

Я погляжу на ближний лес,
Вздохну светло и глухо.
«Видать, наводит Ванька блеск?» –
Подумает сеструха.

А я-то пыль чужих дорог
Старательно сметаю,
Ступив с волненьем на порог
Отеческого края.

* * *

Я вышел рано в путь-дорогу
Под солнцем ласкового дня,
И тень шагала долго в ногу,
Не отрываясь от меня.

Я шёл и шёл своей тропою,
И становилось всё ясней:
Чем выше солнце надо мною,
Тем тень короче и черней.

Горячей радостью наполнен,
Я мудрость жизни познаю,
А сам шагаю в знойный полдень
И подминаю тень свою.

* * *

У меня над самой головою
Репродуктор маленький висит.
Я ловлю известие любое,
Всякое событье и визит.

Маленький дежурный неустанно
Обо всём докладывает мне:
Что гроза сгустилась над Гаваной,
Что Вьетнам в напалмовом огне.

Не стихают яростные споры,
Не смолкает беспощадный бой.
Шар земной, как яблоко раздора,
У меня висит над головой.

* * *

Прошел родитель пол-Европы,
Любил родитель вспоминать
Дороги, реки и окопы,
Что приходилось с боем брать.

Я обнимал его, робея,
А он смеялся: «Пощади!»
Скрипела грозно портупея,
Медаль горела на груди.

Я видел, что отец прекрасен,
Что он силен и знаменит,
Что он дорогой подпоясан
И весь дорогами обвит.



* * *

У ограды чутко и устало
Старый клен ушами шевелит.
В городок торопится с вокзала
После операций инвалид.

Стосковавшись по родному дому,
По своим детишкам и жене,
Он спешит по улице знакомой,
Позабыв о ранах и войне.

Только по рябому тротуару
Гневно ударяют костыли.
Я уверен, что его удары
Слышат по ту сторону земли.

* * *

Мы рано детство потеряли
В чужой и дальней стороне.
В одной упряжке с матерями
Мы воз тянули по войне.

Нет, воз тот был не символичный,
А самый грешный и земной,
Забитый тряпками обычными
И прочей кладью избяной.

То был не воз, а просто тачка
На двух помятых колесах.
И мать, мужичка и гордячка,
И то скисала на глазах.
— А им-то легче, им-то легче? —
Я грустно в сторону глядел,
Где на родной орловской речке,
Не затихая, бой гремел.
— Ну, хорошо: давай немного,
Еще немножко поднажмём! –
И мы, подлаживая ногу,
Тащили тачку на подъём.

Я до сих пор всё это вижу! —
Не вспоминать бы век о том,
Да за спиной порой услышу:
Мол, воз-то явно не по нём.

Прости меня, судья мой строгий,
Что по-мальчишески веду.
Я до сих пор по той дороге,
По той распутице бреду.

В одной упряжке с матерями
Мы где-то там еще бредём.
Мы рано детство потеряли,
А взрослость —
Вряд ли обретём!

* * *

Опираясь горестно о палку
И моля о благе небеса,
Краешком цветного полушалка
Утирала бабушка глаза.

Видимо, почудилось невольно,
Что продрогла церковь на ветру.
Злые люди сбили колокольню,
С луковиц содрали кожуру.

Вот бы снова Богу показаться,
Преданно взглянуть на образа.
Потому слезятся и слезятся
От раздетых луковиц глаза...

* * *

Слишком долго автострада
Добиралась до села:
Ни от рая, ни от ада
Никого не сберегла.

Ни одной корявой хаты,
Ни одной живой души.
Лишь рассветы да закаты
Несказанно хороши!

Задичавшая сторонка,
Соловьиный перехлёст.
Да на взгорке остановка
По прозванию Погост.

Лучезарно светят звёзды
Невозвратных прежних лет.
Снова память до Погоста
Второпях берет билет.

СОН

Срываюсь в бездонную пропасть
По ржавой отвесной стене.
Охватит смертельная робость —
Отсюда не выбраться мне!

Всё лезу, всё лезу, всё лезу —
Карабкаюсь наискосок.
Впиваюсь ногтями в железо,
А сыплется ржавый песок...

Всё жутче, всё жутче, всё жутче –
Не в силах сдержать и стерпеть.
Я эту проклятую кручу
Никак не могу одолеть.

Уставлюсь в дурацкую точку,
Как будто в волшебный зенит.
А кромка обрыва, как строчка,
Как тетива,
Звенит...

* * *

Я снова август размотал
На Снежеди и Зуше:
Корзинки плёл, опята рвал,
А в общем, бил баклуши.

Всё ждал, что в райском шалаше
Родится стих в сорочке,
Да прихватил мороз в душе
Невызревшие строчки.

Снежинки кружат хоровод,
Блестя на хвое колкой.
Еще один убитый год
Похоронил под ёлкой.

* * *

Умерла Гудиловка
На закате века.
Отошла родимая
На исходе дня.
Не было на свете
Дороже человека,
Не было роднее
Места для меня.

Отдышусь с дороги.
Погляжу в окошко:
На заглохшей улице
Буйствует лопух.
В памяти мяукнет
У порога кошка
И прокукарекает
У плетня петух.

Я своё подворье
Навещаю редко.
Кликну домового,
Вместе посидим.
Соберемся с духом
Да помянем предков.
Да по старой памяти
Снова загудим!..

Вернуться на главную