Андрей Юрьевич Аристов родился в 1980 году в Кирове (Вятка). Окончил Вятскую государственную сельскохозяйственную академию. Работал охотоведом в районах Кировской области. В настоящее время — журналист. Живёт в Кирове

КАРИНКА
Небо сыпало мелкую морось.
С перегона протяжным гудком
Огласил прибывающий поезд
Многолюдный осенний перрон.

Колея извивается змейкой,
И везёт нас зелёный вагон
По виляющей узкоколейке
В даль багрянца и золота крон.

И, быть может, опять не по делу,
Но в угоду капризной судьбе
На беду, на удачу, на веру
Загадал я дорогу себе.

Загадал – будто выбрал не глядя,
И кого-то, оскалясь добро,
Я отправил к рогатому дяде
За известное «пух и перо».

Выходные. В вагоне народу –
Точно в банке солёных грибов.
Ведь Россия – страна садоводов,
Не беда, если климат суров:

Он не раз приходил на подмогу
В лихолетье к народу страны,
И железная эта дорога
Есть наследие страшной войны.

Не судить мне о том, где я не был,
Но и мне через годы видны
Беспросветно-свинцовое небо,
Чёрно-белые долгие дни.

По размытым осенним ухабам,
Матерясь, чтобы мускул не чах,
В телогрейках подростки и бабы
Эти рельсы несут на плечах.

Будто в марше идут похоронном
Вдоль готовых путей. По путям
Паровоз увлекает вагоны
В непролазный болотный туман.

Представляю себе… А хотите –                                                                     1
Нарисую и вам подарю.
Вы меня, старики, извините,
Если что я не так говорю,

Но кому ж, как не вам, заступиться
Перед нами за русскую речь:
«Не умеете вы материться,
Да и нечего сбрасывать с плеч!»

В эти дни по лесам да охотам
Догоревшего лета следы
Всё пытаясь ловить – да чего там! –
Я приехал в разгаре страды:

Огласил перегоны и стрелки
Шум да лязг торфяных поездов,
И простёрлись над узкоколейкой
Облака синеватых дымов.

Косяком перелётные птицы
Отлетают на юг до весны.
Старый тетерев чутко таится
На верхушке корявой сосны.

Паутина серебряной влаги
Пусть задержит ещё холода…
Как отвар из берёзовой чаги
В ручейке торфяная вода.

ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ
Может, жить мне да жить. Может, я доберусь
До такого глухого предела,
Где познаю о прошлом тяжёлую грусть
И сухое негибкое тело,
И себя на ногах до конца удержу,
Сколько б сил у меня ни осталось.
Вот тогда я узнаю, но вам не скажу,
Как кончается старость.

Хорошо тебе, друг, если ты не один,
Если кто-то тебя продолжает.
Ты не льёшь на дрова дорогой керосин,
И костёр твой по-тихому шает.
Жизнь не слишком сладка и не очень горька,
Ни особая яркость, ни серость.
Хорошо, если так. Я не знаю пока,
Как кончается зрелость.

Если веришь не опыту – только уму,
Получая за это по шапке,
А все мысли о том, будто жить ни к чему,
Побросал, как вонючие тряпки,
То не медли, спеши, набирая разбег,
Лишь бы носом в бутылку не клюнуть.
Ты ещё молодой, но уже человек.
Так кончается юность.

А когда начинают сбываться мечты –
И попробуй поверь, что не сами,
Но на деле не кто-то другой – только ты
Собираешь своими руками
По крупе, по чуть-чуть, по всего ничего
Свои первые силы и средства,
В этот самый момент – не проспи же его –
Слава Богу, кончается детство.

Может, жить мне да жить…

КОГДА СЕРДЦЕ УСТАНЕТ БОЛЕТЬ...
Когда сердце устанет болеть и забьётся ровнее,
Когда будет работа не в тягость, а плата щедрее,
Когда люди простят нам обиды и мелкие войны,
Так ли будет вокруг хорошо, так ли будет спокойно?

Когда сердце начнёт диктовать безупречные ритмы,
Удивляясь порой, как же много смогли пережить мы, -
Вот тогда молодые, чужие, корявые строки
Вознесутся над нами, бичуя людские пороки.

Когда сердце не станет страдать, если будет не первым,
Если голос наш будет звучать не натруженным нервом,
А таким пустяком, что ни в холод, ни в жар не бросает, -
Вот тогда будет правда, что слово немногих спасает!

Только это всё вздор, только это - хандра и усталость.
О каком бы покое когда бы кому ни мечталось,
Нам с тобой не видать этой роскоши ну ни на столько.
Когда сердце устанет болеть, оно станет - и только.

НОЯБРЬ
Ноябрь ещё удерживает силы,
Хотя ему уже невмоготу.
И я как свыше посланную милость
Ценю его скупую красоту.

Я снега не хочу. Не надо снега.
В той чистой и холодной белизне,
Восторженно любимой человеком,
Нет отдыха и нет покоя мне.

Пожить бы, погостить бы в той земле мне,
Где вся зима – один сплошной ноябрь.
О, это дар! Но там его не ценят.
Не потому ли в тех краях и встарь

Головорезов видели немало.
И эти сумасшедшие опять
Хватаются за ружья и кинжалы.
Им недоступно слово «благодать».

А нам доступно лишь немного света,
Чуток тепла – и снова у окна
Холодная война зимы и лета,
Холодная гражданская война.

Те силы до сих пор неуловимы,
Которые, к нам злобою горя,
Хотели нас столкнуть в лихую зиму,
Но дотолкнули лишь до ноября.

До ноября, где в полумраке стылом
Хлеб не растёт и вишни не в цвету,
Но мы ещё удерживаем силы,
Хотя уже совсем невмоготу.

…Порой ноябрь жестокими дождями
Вздувает воду, рвёт осенний мрак,
Тревожит нашу медленную память,
Зовёт разрушить зло, примерно как

Завал из брёвен пробивают реки
В глухой тайге… И я благодарю
Людей, которые в двадцатом веке
Иную суть придали ноябрю.

БАНЯ ПО-ЧЁРНОМУ
В старой бане по-чёрному печку сложу, как умею,
И просевшую дверь топором подтешу, как умею.
Здесь я молод, не слишком силён, и перечить не смею
Дуракам, говорящим, что я ничего не умею.

Из настоя целебной травы да пихтовых иголок
Пар по-чёрному вкусен, душист и горяч, да недолог.
Здесь топили ядрёно и парились крепко, но мало,
Чтоб с утра после бани не быть, как варёное сало.

Тут иными речами наполнен таинственный воздух.
Косачи из бурьяна упруго срываются в воздух.
Накопи миллион и смотайся на длительный роздых
В этот край, где, помимо всего, удивительный воздух.

Пар по-чёрному вылечит тех, кто немного простужен.
Жаль, что люди, с которыми был я знаком или дружен,
Не приедут ко мне – и беда не в отсутствии денег:
«Что ты, - скажут, - у нас и поближе есть баня и веник».

Полыхает тайга, подпалённая алым рассветом.
Вроде всё ничего, но трудней с каждым новым рассветом
На заброшенной этой земле прозябать пустоцветом,
Пустосвятом, что жизнь прожигает, любуясь рассветом.

И как только потянутся птицы осенней дорогой,
Я почувствую перед своей невозвратной дорогой,
Как запахнет изба не жильём, а смертельной тревогой
Обо всех, кто тут жил, но однажды был съеден дорогой.

Из настоя целебной травы да пихтовых иголок
Пар по-чёрному, видно, и впрямь оказался недолог.
Дай же Бог, чтоб никто не спалил ни со зла, ни по пьяни
Ни печального этого дома, ни серенькой бани.

ТОРФЯНЫЕ ПОЖАРЫ
В середине июля –
Несусветная сушь.
Что гроза? Крапанула,
Как испорченный душ.

Даже пыль не прижала,
И жарища опять.
Торфяные пожары
За рекой всё дымят.

Там, чихая от гари
И надрывно гудя,
В пять моторов пожарный
Копошится отряд.

Пробивая кустарник
И угарную вонь,
Они роют торфяник,
Отрезая огонь.

Мне бы душу канавой,
Как они, защитить,
От случайных пожаров
Окопать, оградить,

Да природа-кручина
Мне того не велит:
Тут и мягкая глина,
И тяжёлый гранит.

И коварнее чёрта
Ненадёжная бронь:
Там, где кажется твёрдо,
Просочится огонь.

Вверх

Комментариев: