АВТОБИОГРАФИЯ
Коням расчёсывал гривы
И рылся в тёплой золе.
Но кто ж не бывал счастливым
На светлой этой земле!

Беспечен был и задорен,
И очень счастливо слеп —
И видел в каждой ладони
Протянутый тёплый хлеб.

Как путал зелёный с синим,
И то и другое — свет.
— Ты будешь большим и сильным.
(А почему бы нет).

Живу я, и знать не знаю,
Что юность моя прошла.
Ну а родился я в мае,
Семнадцатого числа.

ЖУРАВЛИ
Ледяная струя, родничок в реке,
Холодна вода, холодна.
А они летят, а я весь в тоске...
Какая там им земля видна,
Далеко до дна,
Журавли.

То, что клином — не то,
То, что крик — не то, не то, не то...
Крик, как тонет кто,
Крик, как тонет кто-то, тонет, тонет...

Я бы сердце к земле приложил и согрел,
Да последний лист без огня сгорел
И без дыма сгорел —
Пожелтел, пересох, почернел и слёг
Негоревший мой огонёк.

Прилетят весной,
Покричат надо мной —
Помню? Память ли берегу?..
Белый взмах крыла,
Белый взмах крыла,
И отряхиваются на берегу.

И ЗЛО МЕНЯ РАЗБИРАЕТ
И зло меня разбирает,
И радость меня распирает,
И медное сердце гудит,
И слышится цокот копыт.
И слышится цокот копыт.

О, зверь мой, красавец, кусавец,
И пена, и мыло, и кожа,
Тяжёлой земли не касаясь,
Куда ты несёшься, дурак!..

Вот тина на тине лежала
И новую тину рожала,
И мерно, и глухо, и тихо
Лежалось — вот так и жилось...

Но зло меня разбирает,
Но радость меня распирает.

Куда ты несёшься, дурак!..

Одумайся!

Как бы не так.

БАЛЛАДА О ПЫЛЬНОЙ ДОРОГЕ
Дорога серая в пыли
Лежала, задыхалась.
По той дороге люди шли,
А пыль не поднималась!

Никто из вас не знал, куда
Вела она, кривая,
Но шли без звука, без следа,
Как будто проплывая.

Ты потом эту пыль кропил,
Дорога извивалась,
Ты поднимал ногами пыль,
А пыль не поднималась!

Ты не сдавался, ты устал,
Ты думал — вот немного!..
Но умирало солнце там,
Куда вела дорога.

И на лицо ложилась тень,
Ты шёл и верил в чудо —
Там спрятан день! Но этот день
Уже ушёл оттуда.

Потом, когда вы все прошли
И никуда не вышли,
Дорога серая в пыли
Лежала неподвижно.

И тот, кто поздно послан был
С приказом — возвращаться! —
Он вышел, он едва ступил —
И стала подниматься пыль,
И стала подниматься.

ВОРОНЬЯ НОЧЬ
Кружится глухо, пыльно и сухо
Воронья ночь, воронья ночь.
Будто в ступе перец толочь
Нагнулась воронья ночь.

С вечера шли вороные кони,
Как — в никуда, вороные кони,
Выйди — зови — ищи — свищи!..
Кони — крыло вороньей ночи,
Вороное крыло ночи.

Чёрный ворон выклевал звёзды
И улетел, светясь.
Конь вороной, раздувая ноздри,
Долго глядел на нас.

Как же ты тьмою такой дышала,
Чем тебе мог помочь?
Сердце под камень скатилось и стало —
Сердце, камень, ночь.

Теплится глухо, пыльно и сухо
Воронья ночь, воронья ночь.
—Милая, что ты!..
Ни слуха, ни духа! —
Такая воронья ночь.

ЧАСЫ
Идут часы старинные,
Идут, не отстают,
По кругу время длинное.
Как кони, волокут.

Но всё сильнее трение
И всё натужней бой —
Такие бездны времени
Скопились за спиной.

Часы едва справляются
С тяжёлым колесом,
А стены прогибаются
Под тяжестью часов.

Вот проползает трещина…
А через пять минут —
Часы, уже из вечности,
Тринадцать раз пробьют.

ОГРОМНЫЙ ЧЁРНЫЙ ПОЕЗД
Никто, никто не знает,
Куда нас привезёт,
Огромный чёрный поезд, который нас везёт.

Но, обгоняя время,
Пространствами гремя,
Катись, мой чёрный поезд, но только без меня!

Повремени немного,
Уже подходит срок —
Я сам приду на рельсы и лягу поперёк.

И ничего не будет,
Но будет и сквозь смерть
Огромный чёрный поезд греметь, греметь, греметь...

Перед тобой равнина
Просторна и чиста,
Но за тобой — разруха, угар и пустота!

Огромный чёрный поезд,
Сидящие в хвосте
Глядят в глаза немые свистящей пустоте.

Но и они не скажут,
Куда нас привезёт,
Огромный чёрный поезд, который нас везёт.

НОЧНЫЕ ПТИЦЫ
Ничего со мною не случится,
Ночью в дверь никто не постучится,
В армию меня не призовут.
Но не знаю, что со мной творится,
Даже если мёртвым притвориться —
Господи! — поют, поют, поют...

Ничего со мною не стрясётся,
Почва подо мною не трясётся,
Но часы тринадцать раз пробьют,
И опять они — мороз по коже,
Каждый вечер про одно и то же,
Слышите! — поют, поют, поют...

Отпусти меня, возьми другого.
Спасу нет, но снова ночь, и снова
Бьют часы, и птицы тут как тут.
И стою, как лист перед травою,
Я руками голову закрою,
Чтоб не слышать, как они поют.

Ничего со мною не стрясётся,
Я почую, как восходит солнце,
И очнусь в глубокой тишине...
И жена вздохнёт, и осторожно
Снова скажет: «Жить с тобой тревожно —
Плачешь, плачешь, плачешь ты во сне».

ЮНОСТЬ
Пусть мир — сплошная неправда,
несправедливость и ложь,
Юность пришла и рада, ну что ты с неё возьмёшь.

Ни смерть меня не остудит,
ни влажный холодок зари —
Меня всё равно разбудит раскалённое сердце земли.

Растревоженная материя
полыхнёт из дымящихся недр,
Тяжёлая, как артиллерия, длинная, как километр.

Ещё не конец света,
но ночь приходит, и вот,
Гляди — косматая комета плёночку неба рвёт.

Такая на свете воля —
прислушайся, не дыши —
Там волк вдохновенно воет, неумело, но от души.

И сердце разрывается в клочья,
от боли и счастья скуля,
Быть может, ради этой вот ночи придумала нас земля.

Постель моя не расстелена,
радость моя остра —
Мне хочется быть расстрелянным в пятом часу утра.

ДОРОГА
Вьётся во поле дорога,
Пыль да ветер, долгий путь.
Не грусти ты, ради Бога,
Скоро кончится дорога,
Мы придём куда-нибудь.

Долгий путь, будь он неладен,
Мир широк и нелюдим.
Мы с тобой устали за день,
У обочины присядем,
На дорогу поглядим.

И так сердце затоскует,
Так захочется домой!..
Ветер кончился. Не дует.
А кукушка всё кукует,
Всё кукует... Бог ты мой!

ПРОЩАНИЕ С ЛЮДЬМИ
Мне все человеки дороги,
Я всем прощаю долги,
Обнимемся, бывшие вороги,
Вы больше мне не враги!

Вы крепко меня обидели,
Но я забываю зло,
Мы всё-таки небо видели,
Нам здорово повезло.

Люблю бирюка нелюдимого,
И типа, что спит в пыли,
Когда-нибудь все до единого
Уйдём мы с лица земли.

Прощаю сержанта рьяного,
Что в городе Алмалык
Бил меня, окаянного,
По печени и под дых...

Как часто нам от бессилия
Зубами пришлось скрипеть,
Но мы родились в России,
Умеем прощать и терпеть.

Спасибо за ночь недолгую,
За свет приходящего дня.
Прощаю вас, люди добрые...
Простите и вы меня!

КОМАНДИР
Он стоит и стоит на гранитной горе
В ожидание погружён,
И клочьями ночь с его плеч на заре
Облетает, как стая ворон.

Он нелеп и смешон, и одет он, как шут
В допотопный дурацкий мундир,
Но он знает, что скоро его позовут
И попросят: «Веди, командир!»

Да, ему наперёд известна судьба,
Его мысли верны и грубы —
Запоёт на заре полковая труба,
И сомкнутся и дрогнут ряды.

И отдаст он короткий и дикий приказ,
А приказ исполнять надлежит! —
И пойдут, не сводя с него преданных глаз,
Так пойдут, что земля задрожит!

Запоёт труба, барабаны забьют,
И красиво — за рядом ряд
Удивлённые люди пойдут, пойдут,
И никто не вернётся назад.

Что он ведал, что знал о добре и зле?
Будет он опять одинок
До скончанья времён стоять на земле,
Превращаясь в ржавый песок.

Видно, мало я знал про себя самого,
А иначе зачем, почему
Мне охота с восторгом глядеть на него,
И служить беззаветно ему!

Всякий раз, когда полыхает заря,
Искушает меня судьба,
Мне сдаётся — вот-вот содрогнётся земля
И взревёт полковая труба!

ЛЕСНОЙ РУЧЕЙ
Душа внезапным светом озарится,
Но день осенний мигом догорит.
Что не успел — о том досвищет птица,
Лес дошумит, ручей договорит.

Вся грусть моя здесь ничего не значит,
И никому нет дела до того,
Что над ручьём чудак какой-то плачет
О том, что счастья нету у него.

Знакомо всем, что сладость есть в обидах,
Ну кто хоть раз себя не пожалел?
Я знаю жизнь, она проста, как выдох.
Дышал и я, но мир не обогрел.

Я обниму холодную берёзу,
Взгляну на мир и снова удивлюсь,
Что так светло сияет он сквозь слёзы,
Пой, птица, пой... Сейчас я улыбнусь.

Я равновесья в мире не нарушу,
Что даром взял, то даром отдаю,
Я на три части разрываю душу —
Вот птице, вот берёзе, вот ручью...

ВЫШЕЙ МНЕ РУБАХУ...
                 Наталии
Пусть и наша юность канет без возврата,
Но весёлых песен век не перепеть.
Вышей ты мне, вышей белую рубаху,
Чтоб и мне на праздник было что надеть.

Вышей мне рубаху синими цветами,
Житом, васильками, ну а по краям —
Чистыми ключами, звонкими ручьями,
Что текут, впадают в море — океан.

Вышей мне рубаху стаей журавлиной,
Утренним туманом, ледяной росой,
Красною калиной, сладкою малиной,
А ещё рябиной горькою такой.

Никакое слово сердца не обманет,
Всё-то моё сердце чует наперёд —
И когда уйдёшь ты, всё на ней завянет,
А когда вернёшься, всё там зацветёт.

Скорую разлуку месяц наколдует,
Серебристым светом травы леденя,
Если ты разлюбишь — осенью подует,
И моя рубаха облетит с меня.

Станет день коротким, станет ночка длинной,
Зарыдает вьюга, запоёт над той
Красною калиной, сладкою малиной,
А ещё рябиной горькою такой.

СЛОВА
Мои слова прозрачнее и проще,
Чем эти облетевшие леса,
Они со мной перекликались в роще,
Я полюбил их птичьи голоса.

Они в стогах осенних ночевали,
Баюкал их тягучий шум дождя.
Кормились тем, что на ходу срывали
С сырых ветвей, по саду проходя.

На том холме в войну они играли,
Крестил их май в криницах ледяных,
Их волосы в июле выгорали,
В сентябрьских цыпках ноги были их.

Качаясь на орешниках висели,
И проходящий катер стерегли,
И близко-близко на лугах осенних
К себе их подпускали журавли.

Я промолчу, не то сейчас волною,
Прорвав слова, из сердца хлынет грусть,
Ты их вспоил водою дождевою
Из старой шляпки, добрый старый груздь.

Даётся счастье нищим и беспечным, —
С любовью в сердце, с ветром в голове,
Здороваясь по-свойски с каждым встречным,
Я прохожу по городу Москве.

В тяжёлый час я возвращусь к вам снова,
И как гостинцы принесу с собой —
И скрип сосны, и шум дождя лесного,
И тихий говор листьев над водой.

Вот дальний гром, а это свищет птица,
Вот радуга, вот солнце на стене...
Пока слова мои вам будут сниться,
Вы улыбаться будете во сне.

СВЕТ ЗОЛОТОЙ
Думал — всё впереди,
За горою, за тем поворотом...
Но смутилась душа
От шагов, что уже под окном.
Крикну я: «Заходи!» —
И не буду расспрашивать: «Кто там?» —
От тебя не запрёшься,
Ты сквозь стены проходишь, как гром.

Что-то стал по ночам
Я всё чаще поглядывать в космос,
Что-то стал я с участьем
Заглядывать встречным в глаза.
Ты идёшь, как зима,
Узнаю твою грозную поступь —
Вон качаются люди,
Как от ветра речная лоза.

Ах, как мир засиял,
Золотой он, зелёный и синий,
Жизнь однажды пришла,
Но проходит, как всякая боль.
Ты идёшь по земле,
И холодный, сверкающий иней
На пути роковом
Проступает, как горькая соль.

Вот и чаша твоя,
И питьё в ней замешано круто,
А горька до того,
Что не знаю я, чем и запить...
Паренька пощади,
Отведи ему с бритвою руку,
Подскажи дураку,
Что его ещё будут любить.

Ты в любые дома
Входишь так — без звонков и без стуков,
Ради дружбы со мной,
Ну хоть деда того уступи,
Пожалей старика,
Дай ему дорастить своих внуков,
Намекни, что пора, но не слишком его торопи.

Ой, на синих лугах
Только чёрные кони пасутся,
Только свет золотой
Осыпается с неба, как рожь.
Дай секунду одну,
Дай на родину мне оглянуться!..
Но молчишь ты, молчишь...
Оглянуться и то не даёшь.

Ты меня поведёшь
По заброшенным этим просторам,
Дом стоит в стороне,
Покосишься на эти огни
И захочешь войти —
Отвлеку я тебя разговором,
И ты мимо пройдешь,
Но поёжатся зябко они.

Ты идёшь, как ледник,
Узнаю твою грозную поступь,
Ты вздохнула и вот —
Даже листья с дубов сорвались...
Положи ты меня
На холме у того перекрестка,
Где небесная птичья дорога
И путь человечий
Сошлись.

РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ОБОЧИНЕ ДОРОГИ
Я пошёл поглядеть, как люди живут,
Больно что-то жизнь нашу лают.
Хорошо живут, с редькой хлеб жуют,
Хлеб жуют, водой запивают.

И такой на сердце у них покой,
А уж как их судьба трепала!
Вот и мне захотелось жизни такой,
Чтоб душа впотьмах не пропала.

Вот ведь жизни какой захотелось мне, друг,
Жизни жалостной, человечьей —
Чтоб медведь приходил и ел из рук,
Чтоб петух садился на плечи.

Захотел я дожить свой век по любви,
Чтобы дети убитую птицу
Принесли и клянчили: «Оживи!
У тебя-то должно получиться».

Жизнь пугает меня и сумой, и тюрьмой,
Обступает, ревёт океаном...
Святый Ангеле Божий, хранителю мой,
Моли Бога о мне, окаянном!

ПРОСТОР
Отложите, плотники, топоры,
Лучше гляньте за тот забор —
Избы в ряд стоят, а за ними дворы,
А за ними такой простор!

В синем небе белые облака,
Поле жёлтое, дальний бор,
А за дальним бором плывет река,
А за тою рекой — простор.

А за тем простором опять поля,
И холмы, и река, и бор,
Но и это ещё не вся земля,
Но и это не весь простор.

Там дорогам не надоест петлять,
Все бегут они в белый свет...
Эй, за дело, плотники, хватит стоять!
Ну а те говорят в ответ:

«Мы не жили, друг, до сей поры,
Но решили жить с этих пор,
Будем век стоять и смотреть с горы,
Полонил наши души простор».

НА ХОЛМЕ
В этот солнечный день
Под Калугою гуси рыдали,
Запасалась душа
И простором и волею впрок,
И стоял я, стоял
И глядел в эти синие дали,
Всё глядел и глядел,
И никак наглядеться не мог.

Будто счастье прошло
И пропало за теми холмами.
Привязалась к душе
Непонятная грусть и печаль.
Да ещё этот ворон,
Что молча кружился над нами,
Да ещё этот ветер,
Да светлая стылая даль.

Этот солнечный день
Мне ещё не однажды приснится,
И вернётся к душе
Унесённое ветром тепло,
Что в тот солнечный день
Так хотело сквозь осень пробиться,
Но никак не могло,
Ты поверишь, никак не могло...

РАЗГОВОР
У меня, мой друг, был нелёгкий день,
Расскажу я, а ты не злись,
Про родимый дом, про цветы — сирень,
Про печальную мою жизнь.

Я не знаю, как эта жизнь прошла,
Знаю только — прошла, как день!
Помню, дом стоял на краю села,
А у дома того — сирень!

Только раз в году там сирень цветёт,
Ну а свойство её таково,
Что сирени той никто не сорвёт,
Потому что — там нет никого...

Соловьи поют, но они не в счёт,
Пусть встречают себе зарю.
А у дома того ручей течёт,
Да, ручей течёт, говорю...

Ах ты, мой родной, не качай головой,
Мне тоска моя не укор,
Я домой хочу, я хочу домой,
Вот и всё, и весь разговор.

ПЕСНЯ ПРО КАЗАКА
На той неделе, на Страстной,
Дадут мне отпуск на три дня,
Я повезу его домой,
Встречайте, люди и родня...

А на Кубань дорога та
Кому полога, мне крута,
И третьи сутки ливень льёт.
Так отворяйте ж ворота,
Беда в калитку не пройдет.

Не голоси над ним, сестра,
Слёз не любил товарищ мой,
Он спит от самого Днестра,
Ты не смущай его покой.

Ты не кричи над ним, жена,
И казака не укоряй,
Ведь не его же в том вина,
Что начинается война,
Что хлещет кровушка за край.

Я буду думать про него,
Над чаркой голову склоня,
О том, что больше никого
На свете нету у меня...

Подходит ветер под окно
И молча в горницу глядит,
Да что-то в горнице темно,
Не веселит меня вино,
А только душу бередит.

На той неделе, на Страстной...

Скорый поезд замедляет ход,
Замедляет ход, и все дела.

ДА, РОДНАЯ, ДА…
Вид из нашего окна
Тот же, что всегда,
Милый мой, была весна?
Да, родная, да.

Месяц на небе светил,
Таяла звезда,
Как же ты меня любил!..
Да, родная, да.

Под окном переплелись
Мак и резеда,
Как мы в верности клялись!..
Да, родная, да.

Хлынул ливень ледяной
Грянула беда,
Ты уходишь, милый мой...
Да, родная, да.

Отшумит, отплачет дождь,
И тогда, мой свет,
Ты опять ко мне придёшь…

Да, родная, да…

Я СРАВНИЛ БЫ…
Я сравнил бы юность свою с росой,
Я нашёл бы такие слова!
Только свистнул осенний ветер косой,
И упала жизнь, как трава.

Что за гром рыдал на краю села,
Заплыла водой колея...
Отвечают мне — это жизнь прошла,
Это жизнь пронеслась твоя.

Оглянусь кругом, а кругом-то грязь,
Это ж осень! А ну постой,
Разомкни закат, белый свет раскрась
В мой любимый цвет, в — золотой!

Я такой денёк к концу приберёг,
Чистый-чистый, как первый снег,
Чтобы разом он на всю землю лёг,
Чтоб хватило его на всех.

Был когда-то я как рассвет рождён,
И сгорю легко, как закат.
Так одень меня ледяным дождём,
Чтоб сверкал с головы до пят.

Чтобы был я рад, чтобы был я чист,
Чтобы канул я без следа —
Оборви меня, как кленовый лист,
А потом неси, хоть куда...

СТРАННИК
Как по той,
По той ли по дороге,
По дороге светлой,
Полевой
Шёл старик,
Шёл странничек убогий,
Весь убогий, вот как,
Весь седой.

По земле,
По той земле, по русской,
На восход,
На ясную зарю,
По дороге тесной той,
По узкой, вот как,
Он идёт
К Небесному Царю.

Спросит, спросит,
Спросит Царь Небесный,
Хоть ответ и знает наперёд —
Много ли по той,
По той дороге тесной, вот как,
Да по узкой
Путников идёт...

Снег в лицо,
Пустыня ледяная,
Как ни прячься —
Весь ты на виду.
Широка
Страна моя родная, вот как,
Отдышусь,
И дальше побреду...

НИКОЛКА
На свете всё бывает,
А ты живи, не трусь —
Мол, враг одолевает,
Мол, пропадает Русь.

Пойди хоть по просёлку,
Хоть полем напрямик —
Везде живёт Николка,
На то он и мужик.

Да вон его избушка,
И сам он на крыльце,
В руке его горбушка,
Улыбка на лице.

Что загляделась в небо,
Российская страна?
Попросят — дай, мол, хлеба...
Она ответит: «На...»

СТИХИ О РУССКИХ ЛЮДЯХ
Какой-то странный здесь народец,
Нигде такого не бывает —
Ломают лифт, плюют в колодец
И матом речь пересыпают.

Травили, били их, да что там,
Не удаётся их угробить,
Их вообще-то по расчётам,
Уже на свете не должно быть.

Они так страшно воевали,
И возвращались, обессилев,
Их в землю по уши вбивали,
Их миллионами косили.

Всему на свете есть причина,
Народ таинственный и жуткий,
Он отрастает, как щетина,
Из-под земли на третьи сутки.

АНГЕЛ МОЙ
По Садовому кольцу,
Где земля в бетоне,
Шла она, прижав к лицу
Мокрые ладони.

Через вой, через поток,
Где машины мчались,
Шла девчонка – поперёк,
Шла она, качаясь...

Кто сказал, что счастья нет,
Да пошли их к чёрту,
Не ходи на красный свет,
Милая девчонка.

Может, жизнь не удалась,
Помереть решила,
Полюбила только раз,
А потом — грешила...

Ты откуда, ясный цвет,
Из какого сада?
Не ходи на красный свет,
Девочка, не надо!

Что ты ищешь, ангел мой,
В городском бедламе,
Уезжала б ты домой,
Возвращалась к маме.

А толпа-то замерла
У черты, у края...
Быть не может!.. Перешла!..
Перешла, родная...

ДЕВОЧКА И МАЛЬЧИК                                              
Жизнь опять заводит, как шарманщик,
Повторяет вновь она и вновь:
Жили-были девочка и мальчик,
И была у мальчика — любовь.

Расцветали яблони и вишни,
Улыбалась девочка цветам,
А его любовь, как третий лишний,
Шла и шла за ними по пятам.

Как поётся, так оно и было,
Не хочу прибавить ничего,
Дело в том, что девочка любила,
Но она любила — не его.

Не пойму, кого мне всё же жальче,
Ничего не ставлю ей в вину,
Вышел срок, и стал мужчиной мальчик,
И его забрали на войну.

Вы словам не очень-то и верьте,
Я и сам поверить был бы рад,
Говорят, любовь сильнее смерти,
Мало ли, чего наговорят…

Он ушёл, назад не обернулся,
И в бою он помнил про неё,
Потому под пулями не гнулся…
Мальчик, мальчик, горюшко моё!..

В тесный круг сходились горы хмуро,
Словно в драке — все на одного…
Что ж ты натворила, пуля-дура,
Почему ты выбрала его?

Этот мир насквозь пропитан болью…
Всё равно, не плачь и не реви,
Мальчик знал, что умирать с любовью
Веселей, чем жить — но без любви!

Он метался и бредил,
И в бреду повторял:
«Мы с тобою уедем…» А куда — не сказал.

Как-то так, между делом,
Объяснился он с ней —
«Ты мне нравишься в белом. Будь невестой моей…»

И без слов, с полужеста,
Понимала она —
Что такое невеста?..  Да почти что… жена!

Мир наполнился эхом,
Как пустынный вокзал,
Он однажды уехал. А куда — не сказал…

И пошла по палате,
Ни жива, ни мертва,
В ярко-белом халате практикантка-сестра.

И кричала в дежурке:
«Он не умер, он спит…»
И пила из мензурки неразбавленный спирт.

Невпопад и не к месту
Повторяла слова:
«Что такое невеста? Всё равно, что — вдова!»

НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
Жил я жизнью скромной и простой,
В тишине, как в горнице пустой.

Жил, как все, особо не тужил,
И легко с соседями дружил.

Знал, что голова моя пуста,
Да зато была в ней — чистота.

Но однажды, — хмурые, в пыли,
Мысли в мою голову пришли.

Нанесли со всех земных дорог
Голосов, сомнений и тревог.

Тучею нависли над столом:
«Эй, очкарик! Сбегай за вином!..»

Как-то сходу перешли на «ты»,
И окурки тыкали в цветы.

Голытьбу зазвали со двора,
И пошла гулянка до утра.

Я к таким манерам не привык —
На ногах плясали, на кривых.

«Хто козёл?.. А ну-ка докажи…» —
И, хрипя, хватались за ножи.

На ковре побитое стекло,
На душе темно и тяжело.

Я их выпроваживал, как мог:
«Вот вам бог, а вот вам и порог…»

Я толкал их в спину, но, увы,
Мысли не идут из головы.

Я сломался, я рукой махнул,
И ногой к столу подвинул стул.

Кто не судит — будет не судим.
За столом, обнявшись, мы сидим.

Эти мысли душу мою рвут,
Всё-то песни горькие ревут.

Эх, развей печаль мою, тугу,
Подвываю, вою, как могу…

ТЕНЬ ОБЛАКА
То печально нам, люди добрые,
А то весело в свой черёд.
Невесомо, как тень от облака,
Наша жизнь по земле пройдёт.

Позову, не услышу отклика,
Обернусь в осеннюю даль, —
Невесомо, как тень от облака,
Набежит на душу печаль.

И споткнётся дорога долгая,
Опустеют кругом леса.
И легко, будто тень от облака,
Отлетит душа в небеса.