Юрий АСМОЛОВ (Курск)

«СНОВА НАСТУПИЛИ ХОЛОДА»

 

СНЕГОПАД
Снегопад! И днём, и ночью.
Горы снега у крылец!
Словно вижу я воочию
Света белого конец.

Но мне здесь и чёрт не страшен:
Завалило все пути
И теперь в селенье наше
Тёмной силе не пройти...

Свет погас! Нам не в новинку:
Зажигаю пару свеч,
Зажигаю керосинку
И растапливаю печь.

И о трудностях со смехом
Я опять стихи пишу.
Пожелаете приехать –
Что же! Милости прошу!

Коротать мы будем вместе
Света белого конец.
Обещаю – будут песни
И сугробы у крылец.

ПАДАЕТ СНЕГ
           «Любит? Не любит?..»
           Наивное гадание на ромашке
Медленно падает снег,
Как лепестки ромашек,
И наяву – не во сне,
Юность рукой мне машет.

Юность – радость моя,
Вечно светить мне будет:
Помню – ромашку я
Спрашивал: «Любит? Не любит?..»

Медленно падает снег,
Падает и не тает,
Только в прошедший век
Тропок не заметает.

Снова в юность свою
Я возвращаюсь, счастливый,
Чтобы сказать «Люблю!»
Девушке самой красивой...

Медленно падает снег! –
Сказочное ненастье.
Кажется, что для всех
Выпало светлое счастье.

ВОРОН
Он сам в себе. Он хмур и стар.
Кричу я: «Ворон, здравствуй!»
В ответ мне медленное: «Ка-ар!», –
Без дела, мол, не шастай.

Мол, скоро уж концовка дня,
Мол, двигай ближе к дому...
И отвернулся от меня,
Вновь погружаясь в дрёму.

И вспомнил я – философ жил:
У статуй раз за разом
Он подаяние просил –
Так привыкал к отказам.

И этот старый ворон мне
Напомнил Диогена:
Он весь в себе, он весь в зиме –
В зиме, что вроде плена.

Он ничему не удивлён:
Он прожил жизнь большую,
И в человеке видит он
Лишь статую живую.

Я ПРОСМОТРЕЛ
Я просмотрел цветение садов,
Я не заметил летнего цветения,
И то, как с диким свистом проводов
Октябрь пошёл всем фронтом в наступление.

Я рвался в путь,
Но не оставил дом,
Загадывал,
Но толку что загадывать?
Откладывал дела я на потом,
Но, кажется,
Уж некуда откладывать.

Неужто – старость?
Кинулся считать:
Да вроде – нет.
Усталость?
Нет, нескладно:
Ну, от каких я дел успел устать?
Ну, от каких невзгод в душе прохладно?

Иль Бог меня задумал покарать? –
Увидел, что живу как зря – и в ярость,
И, чтоб досадней было умирать,
Он подослал ко мне до срока старость...

ОСЕННИЙ САД
Вот и осень. Уже листопад
Грусть-тоскою тропинку засеял.
Старый сад! Что же ты, старый сад,
Расцветать в эту пору затеял?

С каждым днём – солнцу реже сиять,
С каждым днём песня ветра занудней.
Под студёным дождём расцветать –
Что ещё может быть безрассудней?..

Я в другой раз его обойду,
А иначе – иначе поверю,
Что цветёт старый сад на беду,
Предвещая кому-то потерю.

Ведь и так: с каждым днём – меньше дней,
Ведь и так – беспросветней ненастье,
Ведь и так – всё трудней и трудней
Повстречать беспечальное счастье.

Только – как мне себя обойти,
Если знаю, что ночью холодной
Попытается сад доцвести
И что будет попытка бесплодной?

Но – цветёт он!.. И пламенем вновь
Охватило всю душу волненье:
Есть на свете такая любовь –
Словно позднее это цветенье!

СИРЕНЬ
     18.09.16 г. – зацвела сирень!
     25.09.16 г. – продолжает цвести!
     03.10.16 г. – цветёт!
Простор! Закат осенний!
И холод... Только – вдруг
Всё запахом сирени
Наполнилось вокруг.

Иду, не понимая:
Как так – в октябрьский день,
Как в день пресветлый мая, –
Цветёт вовсю сирень!?.

И разум бедно-худо
Душе моей поёт:
Мол, никакого чуда,
Такой, мол, просто год;

Дышал, мол, август зноем,
И потому сирень
Попутала с весною
Октябрьский ясный день.

И всё же от цветенья
Душа пьным-пьяна –
Рассудочного  пенья
Не слушает она.

Зато цветам сирени
Душа внимает вновь
И никаких сомнений
Нет в правоте цветов.

Да, надо не бояться
Цвести и в октябре,
Вечерней улыбаться,
Как утренней, заре...
                                                      
ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК
Почтовый ящик... Много лет
Я от него зависел.
Теперь совсем не жду газет,
Не ожидаю писем.

И вдруг – как будто прошлый век!
В нём засияло что-то.
Открыл! А это – первый снег,
Уставший от полёта...

И я, как снег, кружил и пел,
Но в этой жизни новой
И приземлён, и не у дел,
Как ящик мой почтовый.

Но иногда – как в прошлый век:
В душе сияет что-то –
Сияет словно первый снег,
Рождённый для полёта.

ЗНАКОМАЯ
Казалось, что вчера ещё была
Она цветком – ромашкою цветущей.
Теперь её пугают зеркала,
Теперь её пугает день грядущий.

И грусть свою она возводит в куб,
Увидев, что судьба идёт к излому, –
Отбился её суженый от губ
И к дому прибивается чужому.

Да, я когда-то был в неё влюблён
И ревновал, хотя и не был вправе.
Теперь мне грустно оттого, что он
Её, в него влюблённую, оставил.

С ним утреннюю встретила зарю,
А вот зарю вечернюю – не вместе...
Простит ли, что о ней я говорю
Лишь за глаза уставшие – лишь в песне?..

Да, был влюблён я. И не потому ль,
Как в юности, шагая нараспашку,
Среди зимы увидел я июль,
Июль и белоснежную ромашку?..

РУССКИЙ ЛЕС
Улетали птицы – не удерживал,
Засыпали звери – не будил.
Русский лес! –
Он знал:
С зимой рассерженной
Шутки плохи, вот и не шутил.

Не жалел, не медлил –
Медь и золото
Уложил не горкой, а вразброс,
Чтобы змей убийственного холода
Под живые корни не заполз.

О, лесное царство!
Словно в хате:
Тишина, витает русский дух.
А в сторонке что-то плотник-дятел
Молоточком ладит – тук да тук...

ВАЛЕРИЮ СИТНИКОВУ
В конце проигранного века,
В метельный год, в морозный день,
Мы хоронили человека
В заснеженном посёлке Кшень.

Он безотказным был умельцем,
Он переделал уйму дел;
Ему же отказало сердце:
Мол, отработалось – предел.

И умер он – незнаменитый
И на дуде игрец, и жнец.
Но то, что он незаменимый,
Все разглядели, наконец.

И, несмотря на непогоду,
Стекался люд со всех сторон,
И кто-то говорил, что сроду
Таких не видел похорон...

Да, путь земной всегда недолог:
В челне сосновом Божий сын
Плыл в мир иной через просёлок
Со всеми вместе, но – один.

И вот теперь, смежая веки,
Я вспоминаю прошлый век,
И как ушёл от нас навеки
Надёжный русский человек.

* * *
                        В. И. Толмач
...Да, снова наступили холода,
Но холода – они не навсегда.
К тому же наши вьюги и метели
Немало песен нашим душам спели.

Ещё я помню, что придёт тот день,
Когда заполыхает вновь сирень,
И соловьи защёлкают-зальются,
Зальются – и сердца им отзовутся.

И станет нам ясней, что и беда,
Что и вражда – они не навсегда:
Пусть будут даже долгими и злыми, –
Они проходят, как проходят зимы.

И надо – надо это не забыть
И в непогоду белый свет любить.
Тем более, что вьюги и метели
Немало песен нашим душам спели…

* * *
Снег валит! Валит, не зная,
Что он стал надоедать.
Но зима у нас такая:
Мягко стелет – жёстко спать.

Замела пути-дороги,
Не даёт спокойно жить.
Счастлив лишь медведь в берлоге:
Мишке некуда спешить...

Нет – и мы страдать не будем,
Нет – и нам не привыкать:
Ведь всё время русским людям
Мягко стелют – жёстко спать.

В РОДНОМ КРАЮ
Рюмки смолкли, вилки смолкли.
Восстаю из-за стола
И спешу к нарядной ёлке
За околицу села.

Да, тысячелетье третье
Покатилось-понеслось,
Но и прошлое столетье
Крепко село здесь на ось.

– А немало ль, братцы, вас тут!?
А не надо ль, братцы, нас?!
Здравствуй, край родимый!
Здравствуй!.. –
И пустились ноги в пляс.

И под русскую гармошку
Кровь моя всё горячей!
И влюбляюсь понемножку
В ту, кто пляшет всех бойчей.

– Кризис нам – по барабану,
На инфляцию – плевать.
Нам бы в руки по баяну!
Нам бы девок целовать!

А в ответ: – Мой милый бает –
Шепчет нежные слова:
На меня он предъявляет
Эксклюзивные права...

Песни колки, как иголки!
Вот и местный Дед Мороз,
«Хлопнув» стопку возле ёлки,
Затянул на весь колхоз.

– Злила жёнка то и дело,
Отомстил я ей сполна:
Жёнка девочку хотела,
Я ей – бац! – три пацана!..

Дед Мороз! Пусть я не зоркий,
Проницательный зато:
Из него Василий Тёркин
Точно – выйдет, если что...

Ах ты, жгучая гармошка!
Ах, честной родной народ!
Я уже люблю немножко
Ту, кто звонче всех поёт.

– Клавка молвит: «Не завидуй
Ты колечку с пробою».
Но пусть замуж я не выйду –
Всё равно попробую!..

Песни колки, как иголки,
Но рождают добрый смех,
Потому что возле ёлки
Быть печальным нынче – грех.

Потому что непокорный
Русский дух витает тут.
Вот где, вот где наши корни!
Да и крылья тут растут!

Ах ты, рай мой! Край не узкий!
Зря старались сэр и гер:
Не забыть мне, что я – русский!
И что я – из СССР!

И пусть новое столетье
Покатилось-понеслось,
Но не разучился петь я –
Ведь я с Родиной не врозь. 

«ЗЛОДЕЙ-БАТЮШКА»
(видение после фильма)
Я вижу, будто наяву:
Сквозь клочья снега и тумана
Везут в железах атамана –
Злодея... батюшку – в Москву.

На всю страну нагнавший страху,
В себя смиренно смотрит он.
И вот – восходит он на плаху:
На свой щелястый лобный трон.

И слышу я:
«Коль согрешил,
Прости меня, люд православный!»...
А люд отходчив:
Он, бесправный,
Уже преступника простил.

Но – барабаны! Барабаны!
Но барабаны бьют и бьют!
И Емельяну шею гнут
На вид такие же смутьяны.

Теперь – работа палача:
Топор взлетел!
И через долю
Мгновенья
Вырвалась на волю
Душа шальная Пугача...

ФЕВРАЛЬ 1992 ГОДА
Скоро даст зима-старуха дуба –
Солнце в оборот взяло мороз.
Люди у облупленного клуба
Собрались опять делить колхоз.

И гостей районных, словно близких,
Председатель ждёт, как на престол.
И учётчик галочками в списках
Отмечает тех, кто подошёл.

И, кучкуясь возле ближней хаты,
И куря безбожно самосад,
Речи, непригодные к печати,
Мужики, подвыпив, говорят.

- Дело это тухлое, ей богу,
Высидел какой-то… пучеглаз:
Лучше бы доделали дорогу,
Дотянули б до деревни газ…

- Кто-то мясо ест, а кто-то – кости…
- Кашу заварили – нам хлебай…
- Где же, куманёк, нарежут пай?
- Мне уж пай нарезан – на погосте…

- Это кто же в пыжиковой шапке?
- Бывший – первый! Рядышком – второй!..
- Я бы взялся…
- Брат, да ты – герой!
А пахать? Пахать на чём? На бабке?..

- Пригревает Шарик! Не отменят
Никакой бумажкою весну:
Близок сев…
В столице только мелят
Языком –
Позор на всю страну…

Усадили мужиков.
Долдоня,
Объясняли что-то три часа.
Потирали земляки ладони,
Устремляя в полюшко глаза.

И какой-то мужичок поддатый,
Речь прервал такою запятой:
- Вы трибуньте –
Мне пора до хаты:
Время управляться, золотой…
1992 г.

ЗНАЮ САМ, ЧТО ЖИТЬ Я НЕ УМЕЮ
Знаю сам, что жить я не умею,
А вдобавок – на сыром ветру
Весь промёрз, простыл и вот болею.
Только – сердцем чую: не помру.

Нет, душа на небо не готова:
Пусть моя весна давно прошла,
Но – как серебристый тополь – снова,
Ввысь стремясь, и вглубь растёт душа.

Не привыкнув к праздному безделью
И не раздружившись с головой,
Держится она за эту землю
Всей своей системой корневой.

Я люблю вечёрошник тумана,
Я люблю берёзки русской стать,
Это значит, что ещё мне рано
Белый свет навеки покидать.

Как когда-то, горла не жалея,
Я любил петь песни во хмелю,
Так сегодня: так же – не умея –
Жить люблю! И всё сильней люблю!

ВЬЮГА
Задаёт зима нам жару! –
Палисад мой замело,
Замело мою хибару,
Замело моё село!

Замело Луну и Солнце!
Из-за этой чепухи
Ничего не остаётся,
Кроме как – строчить стихи.

Вьюга! Вьюга! Брось буровить!
И не ной, не вой, – а пой!
Ну, да ладно: ничего ведь
Не поделаешь с тобой!..

Хорошо во время бури
Под гармошку песни петь!
Хуже некуда – от дури,
От ума ли – умереть.

Потому мне и сдаётся:
Коль в снегу вся ширь и высь,
Ничего не остаётся,
Кроме как – продолжить жизнь.

я

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную