Я родилась в лагере 22 января 1947 года. В свидетельстве о рождении значится Коми АССР, город Печора. Моя мама – коренная шумеянка (Шумейка тогда русско-хохлацкое село на одном из левых рукавов Волги – Ерике, выше Саратова всего на километр, а на юге его омывала река Колдубань, это Саратовская область, Энгельсский район) – Раиса Ивановна Швыдко (1918-2005) была политическая заключённая, попала на Север за сочинение сатирической песни и припевок с критикой колхозов, например, таких:

Бiжить мыша по дорозi ,
Просэ iсты у колхо зi .
У колхозi трошкы е –
Председатэль нэ дае…

Мамины припевки народ любил распевать. В 1946 году несколько молодых колхозниц вместе с мамой ехали по дороге вдоль полей на телеге (как тогда и водилось) и горланили весёлые песни (мамины), весьма им нравившиеся правдой смысла и остротой слова. Мимо проходил человек (бдительный). Он донёс. Всех «забрали», допросили, но отпустили, оставив одну маму, так как она и оказалась неудачливой сочинительницей. Для неё это был шок. Озорная забава человека, думавшего, что он свободен от природы, обернулась трагедией. Никогда не покидавшая родную Шумейку, она оказалась на суровом Севере среди чужих и порой опасных людей; тяжело там заболела, всё тело покрылось коростой… Я спрашивала, чем она болела? Она отвечала: «Тоской»…

Её лечил вольноопределяющийся (тогда была такая категория людей) врач - белорус Иван Лукич Лихач (родившийся в деревне Горивода Речицкого района Гомельской области), они полюбили друг друга. Но пришлось быстро расстаться: мама пробыла в лагере один год. Её отец, фронтовик-орденоносец Иван Григорьевич Швыдко (1895-1963) вернулся с войны и стал хлопотать за неё. Пересмотрев дело, всевидящие «органы» решили, что неграмотная бедная крестьянка, дочь фронтовика-орденоносца не опасна для советского строя. Вернулась на Родину она уже со мною трёхмесячною на руках.

Это был голодный в Поволжье 1947 год. Отец мой, Иван Лукич, после того как оккупированные территории «откроют» для свободного передвижения (а Белоруссия была именно такой землёй), должен был ехать в Белоруссию, так как дорогу бывшим заключённым строго определяли и оплачивали до тех мест, откуда «брали». Договорились, что он, вернувшись на его родину, устроится сам и вызовет маму письмом.

Больше мама с моим отцом не виделась.

Он писал письма за письмами, приглашая её приехать, но мама с раннего утра до позднего вечера работала в поле, дома со мной оставалась бабушка Наталья Михайловна Швыдко (урождённая Ильина; 1895-1967), которая не хотела, чтобы мама – старшая в семье из 14 детей,основная труженица (нынче говорят «трудоголик»), кормилица всей бабушкиной семьи, уезжала на чужбину, – и письма летели в печь. Мамины ранние труды в большой мере были напрасны: всех бабушкиных детей, кроме двух маминых сестёр, пожрали голод, эпидемии, война. Маме же за её труды Бог дал выжить после перенесённых оспы, тифа, малярии, голода 1933 и 1947 годов, войны, политического лагеря, колхозной нищеты.

Через годы ожидания весточек мама тайно от бабушки стала разыскивать отца, а когда нашла адрес, писала отцу через подруг (на их адрес). Но он уже не пожелал отвечать… Он отчаялся. Не простил нас с мамой: по его понятиям, мы его бросили (не знал, что это произошло не по нашей вине). Он был суров и бескомпромиссен.

Я приезжала к нему в 1964 году в деревню Горивода. Виделись мы минуты две-три. Он не пожелал говорить со мной. У него тогда была другая семья, и, видимо, в этой семье не всё было так, как ему хотелось. Но не в этом дело… Отец умер 6 июня 1982 года в Хальчанском доме престарелых в Белоруссии, когда я уже была взрослой, замужней женщиной, окончившей второй курс второго высшего учебного заведения - Литинститута. Мы с мамой долго (около 8 лет) не знали, что он умер. Это величайшая трагедия семьи! Любящие люди так и остались до конца жизни душевно одинокими.

Я выросла без отца. Мама, путём ряда законных манипуляций еле-еле вырвалась из колхоза, где людям не отдавали паспорта, крестьяне работали как крепостные, почти ничего не получали.

В 1951 году мы с мамой переехали в город Энгельс с хутора МТФ в степи на реке Саратовке (почти у её истока), где прошло моё детство, проведённое с любившими меня дедушкой и бабушкой. Оказались на съёмной квартире на улице Персидского. Мама поступила на ткацкую фабрику подносчицей валиков с тканью. Так как она осталась неграмотной (воспитывая 13 братьев и сестёр надо было трудиться, а не учиться), на лучшее не приходилось рассчитывать. Мы жили бедно, потому что тогда и в городе приходилось работать почти бесплатно: во время получки рабочих у кассы поджидали партийные и профсоюзные активисты, заставлявшие почти на всю зарплату брать облигации Государственного займа. Людей пугали, стращали, люди всего боялись и отдавали последнее.

Потом мама «взяла» на окраине города участок для постройки дома, и начался бесконечный долгострой «своего гнезда».

В школе № 10 я училась в 1960-1966 с 5 по 10 класс (моя фамилия тогда была Швыдко; для русских украинское написание трудное: писали Швидко), перейдя из начальной школы № 17, где в переполненном классе, учительница большинству учащихся уделяла мало внимания, лишь меньшинство, чьи родители приносили подарки, получало должное развитие. В школе № 10 всё было иначе. Различные учителя вели множество интересных предметов, все преподаватели были хорошо подготовленными, более талантливыми, чем бывшая учительница. Они своей энергией, увлечённостью давали заряд и нашему воображению, нашим устремлениям. Привлекательными оказались и сами знания. Я стала учиться лучше, даже по таким неблизким предметам, как геометрия, физика, астрономия (она привносила особое романтическое обаяние в разнообразное познание мира). Любимые предметы – литература и география. История тогда была слишком политизирована и осмыслилась как-то позже, даже уже после получения высшего образования, в 1990-е годы. Валентин Распутин, говоря о самом ценном из наследия русской культуры, пояснял, что его надо словно бы «…включать в рацион материнского молока, ибо школьное образование и есть материнское молоко, продолжающее необходимое кормление с пелёнок».

Мне помогала мудрыми наставлениями преподаватель географии, бывшая нашим классным руководителем, а затем директором школы, Таисия Петровна Титаренко – кристальной и идеальной честности человек и профессионал-педагог высшего класса. Учителя – первые высококультурные, высокообразованные люди, встретившиеся на пути большинства учеников, они вводили нас в огромный мир и казались сами небожителями, богами, мы идеализировали и любили их.

Литература меня занимала настолько, что я читала целыми днями, даже порой на уроках, в ущерб занятиям. Сказки, детские книжки, фантастика, путешествия, приключения, классика, зарубежные авторы, в том числе и средневековые, - привлекали необыкновенно.

Это был мир, в моих глазах расширенный до вселенной.

Годам к пятнадцати я прочла все книги в городской детской библиотеке, которая находилась через дорогу от десятой школы. Моя любимая учительница-литератор Маргарита Михайловна Либарова по своем у паспорту записала меня в Центральную городскую библиотеку, находившуюся тогда в здании теперешней Троицкой церкви. Нынче, когда молюсь, особенно в правом приделе, где располагался читальный зал, я и молюсь, и воздаю благодарение тем познаниям, которые получила здесь. Маргарита Михайловна в первый же год учёбы (5-й класс) отметила одно моё сочинение как лучшее в классе и зачитала всем. Я была поражена этим открытием (сочинение писала вообще впервые) на всю жизнь: ведь увиденным во мне учительницей НЕЧТО я была выведена из ряда посредственных людей и поняла, в каком направлении надо и в дальнейшем развиваться. Осознавая всё ещё смутно, уже тогда понимала, что Бог дал мне чувствования тонкие, необычные и спросит с меня больше, чем с других.

Старалась расширять познания.

Трудолюбивые творческие устремления в школе, однако, сочетались с вечерами, прогулами-прогулками всем классом на Волгу, турпоходами с Т.П.Титаренко по области, песнями у костра. В школьные годы я опубликовала первую свою заметку в областной газете «Заря молодёжи» (декабрь 1964), первое стихотворение в городской газете «Коммунист» (февраль 1965). Перед всей школьной линейкой мне не раз вручались подарки – книги – за лучшие сочинения по школе (среди старшеклассников). В меня были влюблены несколько мальчиков, и самой нравился один из старшего класса, но это всё были невинные увлечения отрочества, которые проходят, как сон. В школе закадычными подругами были Наташа Нюхалова (ныне Покровская, солистка Саратовской филармонии, живёт в Энгельсе), после окончания школы мы виделись один раз, я её не узнала; и Люда Гныря (ныне Володина, живёт в Ростовской области, по профессии бухгалтер), почти каждый приезд в Энгельс приходит ко мне в гости.

В 1960-е годы, после окончания школы, я не знала ещё того направления трудов, которые будут соответствовать особенностям мышления и сформируют меня как личность. Тогда я мечтала о журналистике. Не ведала ещё, что эта – одна из древнейших профессий – так же, как и другая известная древнейшая профессия , продажна и не свободна. Хотелось писать и работать в городской газете «Коммунист» - «верх» тогдашнего журналистского престижа по местным меркам. Но сразу после школы, без высшего образования и опыта (кроме кой-какого нештатного) в газету не взяли. Только позже поняла, что это было к лучшему. Иначе бы я стала сухарь сухарём. Коммунисты «засушили» бы меня смолоду. Я встречала таких «засушенных» коллег-журналистов. Они смотрели пустыми, холодными глазами, словно сквозь всё, что перед ними. Бог меня уберёг от этого.

После школы вышла замуж за геодезиста, учившегося в Саратове, Баженова Юрия Павловича (1947-2005), ставшего единственным моим супругом, отцом моей любимой доченьки Нелли (р. в 1967; она дизайнер, живёт в Саратове; имеет дочь Свету – мою внучку).

Мы с мужем на некоторое время уезжали на Север, в Заполярье, его направили после техникума топографом в экспедицию по поиску алмазов в Якутии.

Вернувшись в Энгельс, поступила на заочное отделение (специальность «литературная критика») СГУ (1970-1976). На первом курсе, после сдачи на «пять» фольклора и античной литературы, получила приглашение на работу в многотиражку «Энгельсский химик» корректором . Там проработала два года и научилась всему, что надо уметь журналисту: от печатания на машинке до макетирования и вёрстки. Все газетные жанры изучила «от» и «до» на практике. Больше всего изнуряли бесчисленные «одобрямс». После служила в газетах «Железнодорожник Поволжья», «Нефтепереработчик», которые и создала, открыла, научив газетному делу коллег-филологов, умевших писать, но не знавших газетного дела. Сотрудничала и с другими газетами, но уже никогда не находила в профессии журналиста ничего нового. Однако, в провинции мало «литературных» должностей и те – нарасхват. Газета–кормилица выручала не раз. В итоге у меня около трех тысяч газетных публикаций, в том числе в центральной прессе и за рубежом. Я принимала участие в создании и выпуске первых номеров газет «Железнодорожник Поволжья», «Православная вера», «Истина», «Окраина», «Славянский набат», «Собор». Некоторые просуществовали недолго (в 1990-е годы), в основном из-за материальных трудностей.

«Православная вера» выходит и сейчас. Это газета Саратовской епархии. То есть, я хочу подчеркнуть, что три газеты, которые я открыла, выпускала первые номера как ответственный секретарь (технический редактор), существуют и сейчас. Это: «Железнодорожник Поволжья» (с лета 1980), «Нефтепереработчик» (с весны 1991), «Православная вера», вышедшая впервые как вкладыш к газете «Нефтепереработчик» (с ноября 1992).

С 1981 года я член Союза журналистов СССР. Рутинная работа в газетах не удовлетворяла. Я была погружена в литературу, но чувствовала, что поэзия и проза – не моё направление. У меня мышление другое. По совету одного из моих тогдашних друзей поступила в Литинститут (1980-1986) в Москве, являвшийся единственным в мире вузом, готовившим профессиональных писателей, критиков, драматургов. Я прошла в семинар критики.

Между двумя гуманитарными учебными заведениями большая разница. Университетский филфак – заведение академическое, а Литинститут – творческий вуз с огромным, кстати, конкурсом и творческим и академическим. СГУ можно считать 11, 12, 13… классами (но уже с филологическим уклоном) советской школы. Там – строгий формализм, академичность, много языковых базовых дисциплин, где доминирует зубрёжка правил. Кроме иностранного – латынь, старославянский, древнерусский (историческая грамматика русского языка), диалектология, введение в языкознание. История литератур политизирована, немало общественных так же политизированных дисциплин. В итоге - учиться скучновато и тяжело. К концу в университете устала от этого занудства, хотя терпения доучиться хватило. О существовании Литинститута я тогда не подозревала, а когда узнала о нём, - не думала, что он доступен и для меня: из далек а провинции казалось, что там учатся полубоги, иначе бы я устремилась туда раньше. Основная перспектива выпускников университета – учитель в школе (преимущественно сельской). Редко – филологическая наука или журналистика.

Литинститут расширял кругозор и круг общения. Большие возможности открывала в этом плане и Москва. Никакой муштры и зубрёжки! На экзаменах ценилось не заучивание, а понимание и оригинальная оценка произведений классики. История литератур доминировала над языковыми дисциплинами. Лекции иных блестящих преподавателей превращались в театральное выступление с аплодисментами в конце. Творческие дни были праздником души, хотя и больш и м переживанием тоже. «Семинары»… - споры о литературе - продолжались и в общежитии.

В эти годы я постигала тонкости профессии литературного критика. Увы, многие даже не понимали, что это такое, отождествляя литературную критику или с фельетонной бранью, заказным приговором, или с пустыми разглагольствованиями на литературную тему. Ни то, ни другое неверно. Пушкин говорил, что талант литературного критика более редкий, чем талант поэта. Литературный критик меньше всего обличитель. Это любящий человек. Разница меж поэтом, прозаиком, с одной стороны, и литературным критиком - с другой, в том, что поэт и прозаик любят и отражают саму жизнь , чувства, переживания, вызванные жизненными ситуациями, а литературный критик любит писателей, их писания, книги, и отражает литературную жизнь . Он хорошо ориентируется не столько в реальности, сколько в литературном мире. В советское время я читала в библиотеках и выписывала десятки литературных журналов России и союзных республик, следила за творческим развитием десятков поэтов и прозаиков, не говоря уже о новинках литературной критики – то есть работах коллег… Литературный критик – профессионал, знаток, который на своих внутренних, невидимых миру «весах» меры мер, вкуса, целесообразности, гармонии, данных ему Богом, «взвешивает» таланты, удачи-неудачи литературы. Именно поэтому мнение такого профессионала ценно особой ценностью.

В какой-то мере надобность в литературной критике ушла вместе с Советским Союзом (я жалею не о нём, а о цельности и общедоступности литературного поля России, которое нынче раздробилось, разобщилось и разошлось по закуткам), рухнули многие журналы, а меньшинство наиболее живучих утратило тиражи и еле существует: лишь бы выжить, не до высоких ценностей…

Уже сейчас, в 2005 году, я нашла подтверждение своим размышлениям о профессии критика у В.Бондаренко («Критика – это литература», «Завтра», август 2005, № 33 [613]): «Странное это занятие – критика. Что бы ты ни писал, тебя относят куда-то в сноски. Но стоит критике вообще исчезнуть, как это было в девяностые (и смею думать, продолжается сейчас), так сразу же исчезает сама литература, становится таким мелким междусобойчиком, на который ни один уважающий себя политик серьёзно и не посмотрит. Вот почему успешно заворачивают в Думе чуть ли не по десятому разу закон о творческих союзах, а кто, мол, они такие?

Критик, хорош он или плох, определяет иерархию литературного процесса, определяет истинную прижизненную ценность того или иного произведения, после него окончательную точку ставит лишь время. Критик – равен времени, исполняет его роль.

В моём поколении… с критикой уже было скудно. Особенно на нашем патриотическом направлении. Распадалось само время, наступали сумерки, пора «меж волком и собакой», как назвал свою книгу Саша Соколов («Меж собакой и волком»).

Вот мои собратья по поколению и посумерничали вне пристального внимания критики, кто во что горазд. Кто влево, кто вправо… Время перестройки лишь катастрофически увеличило пропасть между жалкими группами разбросанных по всему пространству России литераторов, играющих в свои нелепые игры, и одиночками-критиками, вслепую, без фонаря, тех или иных направлений литературных идей, на ощупь определяющими ценность того или иного творения своего сверстника».

В восьмидесятые-девяностые годы ХХ века у меня были публикации в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Волга», «Молодая гвардия», «Кодры», «Sowiet Literatur » (на английском языке), «Народное образование», «Русская словесность», «Литературное обозрение», «Гонецъ», газетах «Литературная газета» (участие в круглом столе), «Русская жизнь» (США, Сан-Франциско), «Литературная Россия», «Русский вестник» и других. Я делала внутренние рецензии для журнала «Новый мир» (отдел прозы), издательства «Советский писатель» (редакция критики), издательства «Молодая гвардия» (редакция по работе с молодыми авторами). Проходила практику в журнале «Новый мир» (1984) и издательстве «Советский писатель» (1985-1986).

После окончания Литинститута ушла на творческую работу и жалела лишь о том, что иногда приходилось «для прокормления» откладывать творческие долгосрочные труды и идти на рутинную работу в газету или хотя бы главным редактором Приволжского книжного издательства (худший коллектив, где когда-либо работала, за исключением может быть двух человек в нём…). Правда в издательстве этом благодаря моим усилиям вышло несколько хороших книг, и там я начала собирать материалы для энциклопедии Саратова (о чем сообщалось в нескольких газетах). Но когда я ушла из издательства, директор Сабурова издала «Энциклопедию Саратовского края» как свою. Нигде не было упоминания, что идея, начало работы и часть собранных материалов принадлежит мне и людям, которые со мной начинали. Так же не упомянут и В.Х.Валеев (которого уже нет с нами), продолжавший после моего ухода из издательства собирать материалы для энциклопедии. Кроме того, мои (как и других) собственные труды (около сорока словарных статей, многие из них позже опубликованы в Большой энциклопедии русского народа, том «Русская литература» в Москве, в издательстве «Энциклопедия русской цивилизации») присвоены позднейшим собирателем саратовской энциклопедии. Одна статья была помечена моей фамилией, но совместно с человеком, который не написал в ней ни слова. Другая статья была испорчена тем, что в ней одна половина об одном человеке, а вторая половина - о другом (с той же фамилией), жившем почти на 100 лет позже. Сокращала материалы сама Сабурова, и лишь некоторые, которые мне дали, я читала в корректуре. Упомянутую статью прочесть почему-то не дали. Я думала, она не вошла в энциклопедию (меня просто не оповестили: что именно из десятков моих работ не вошло в энциклопедию, что вошло…). Конечно, можно было бы подать в суд, но кому охота заниматься судебными склоками, когда тебя ожидают бесконечно разнообразные и интересные труды?!

Были и другие разочарования. Например, когда хотела отметить пятидесятилетие, просила помощь у города (Энгельса) к юбилею. Заявление моё одним из замов тогда председателя горсовета было преправлено в собес (это так называлось), там спустя месяцы выделили… 30 рублей (тогда были миллионы и сумма выражалась в 30000), а на советские – ок. 40 копеек. Обида и унижение привели меня к мысли, что я «не ко двору» в своём городе, меня здесь не понимают. Хотела уехать из города «Эн.» (часть названия одного из моих книжных очерков об Энгельсе). Но куда поедешь не имея больш и х средств на новое жильё?! К юбилею же меня выручила Центральная городская библиотека. Она купила для библиотек города несколько пачек моих книг «Мифы древних славян» и «Звёздные взлёты русской культуры». Однако я решила к властям города Энгельса больше не обращаться и не обращалась никогда. На службу (с 1980) ездила в Саратов, месяцами жила в Москве…

В Саратове мои книги продавались хорошо, ещё лучше – в Москве. Купили их славянские страны: Сербия, Болгария, Чехословакия, Польша. Отдельные экземпляры уехали в Австрию, Австралию, Германию. Библиотека конгресса США приобрела три экземпляра книги «Звёздные взлёты русской культуры» для копирования и размножения в Принстонском, Гарвардском и Калифорнийском университетах. Обидно было, когда в Энгельсском книготорге (директор Разина) я оставила для продажи всего 10 книг «Звёздные взлёты русской культуры», их положили на отдалённую затемнённую полку и не продали за год ни одной книги. Я снова вернулась к мысли, что в нашем городе я «не ко двору»…

Тем более, что думала я и писала больше о России.

Разочарования были. Я знала голод, нищету, карточки, талоны, бесконечные – по пол суток – очереди: «кило в одни руки», «ты здесь не стояла», «товар кончается, больше не занимайте», «досталось» – «не досталось», «не хватило»…

Но я знала и щедрую благодать родины, родной природы, отческого, или, вернее, материнского края, так как родиной своей фактически считала не место, где родилась, а места, где прошло детство, и где затем (поблизости) я прожила все свои 60 лет, – родину предков моей мамы. Это степной «пятачок» земель на левобережье Волги: село Шумейка (на левом рукаве Волги Ерике, впадающем в Колдубань); хутор МТФ на реке Саратовке и Детский санаторий там же (бывшая дача Ухина, деда художника Мыльникова; я жила не в сам о м санатории, а неподалёку); город Энгельс; полноводные (тогда) чистые реки Колдубань, Кояковка, Ерик, Саратовка, Грязнуха, спрятанные в камышах, зарослях кипучего кудрявого ивняка, рогоза, похожего на войско, ощетинившееся остриями пик; бесчисленные волжские острова с ежевичными и земляничными полянами, грибными чудесами, со щавелем, диким чесноком (сковородкой), колючими зарослями терновника. Это прозрачные ледяные ключи, желанные степные колодцы и бескрайняя необъятная степь.

В детстве, когда слова для выражения благодати родины ещё не родились, как точно выразился поэт Г.Ступин, «Ещё, как степь, душа дика…» была, - восторженность души уже присутствовала, притяжение земли действовало безмолвно и мощно. Большую часть времени суток я проводила с другими детьми на природе. Небо сквозь невесомый воздушный хрусталь смотрело прямо на меня своим загадочным бездонным оком днем, а ночью – тысячеокой тьмой, и видело всю мою жизнь до пульсирующих жил. Передо мною было мироздание великое, вечность могучая, безграничная тайна природы. В солнечной тиши НЕЧТО из этого ряда незаметно перемогало немоту души. Под таким неусыпным Божьим надзором не было смысла как-то лукавить в жизни и ловчить. Вместе со всеми сельскими детьми мы были искренни, просты, младенчески чисты. Ясность пронизывала всю природу от небес до самых корней травы: и когда землю покрывал зимний убор снеговой равнины, белизна которого переходила в светлую высь небес; и когда весенними выстрелами почек ещё почти голых деревьев пробивалась новая жизнь; и когда тихий зной источал свой пожар на кипень зелени лесов; и когда леса червенели, прощальная их краса угасала на лету.

Каждое лето из казённого бетона города, из типовых своих «квадратных метров», я – «блудная дочь» Степи Великой – прихожу в места своего детства, чтоб почувствовать, ЧТО потеряла. Геннадий Ступин выразил это необъяснимое состояние вернее меня:

Чтоб ни случилось со мной –
Помню я светлый простор,
Ветреной дали степной
Всепоглощающий взор…
Чтоб ни случилось со мной,
Голову лишь подниму –
За городскою стеной
Вижу её наяву.
Смотрит она на меня,
Вечной своей чистотой
Душу от порчи храня,
Чтоб ни случилось со мной…

Голубая полынь, белый ковыль, окаменевший в золоте бессмертник, шоколадный мех элегантного рогоза волнуют мою душу больше, чем дорогие произведения искусства, бесценные шедевры музеев и художественных галерей.

Бо́льшая часть моих родственников лежит на тихом уютном кладбище в Шумейке (где и я хотела бы лежать). Тело рода ушло под землю и там оно (та часть его) больше, чем здесь… Недавно, в 2005 ушла туда моя мама, которая (вместе со своими близкими) олицетворяла для меня всю генетическую связь родины, родни, памяти, вечности, космоса между собой. В.Распутин писал, что когда у человека уходит мать, он вдруг оказывается на краю бездонной пропасти, которую раньше не замечал (мать заслоняла собой пропасть). После смерти мамы я остро ощутила вдруг эту пропасть и отчасти поэтому написала свою автобиографию, сделала библиографию трудов… То есть не потому, что мною движут амбиции или желание саморекламы, а чтобы привести – в виду близкой пропасти – в порядок свои земные дела.

И после смерти мамы я бываю в райских местах своего (и её) детства, гуляю в родных пространствах Великой Степи, она касается моего лица невидимой своей рукой, наполняет неоскудевающей силой душу. Я понимаю, хотя мамы нет, но опора (моя почва ) в родной точке земли всё же есть. Терапия, благодать родных полей, лесов, рек нам так же нужна, как и родительская любовь, а память о шуме листвы и плеске волн в наших генах так же укоренена, как и генетическая память рода. Земля – мой щит, защита. Именно через родные точки на земле и небе над ней пришло понимание: кто я, откуда; пришло понимание гуманитарного призвания и профессии, что не дало проп а сть-сгинуть, вылететь, как в трубу, моей творческой силе.

И вот я литературный критик, к тому же занимаюсь древней русской историей. У меня (совместно с другими авторами) вышла 100000 тиражом (как ни у кого в Саратове) книга «Мифы древних славян» - первая в этом ряду в послесоветское время (1993), которую нынче и цитируют, и «воруют» другие авторы, занимающиеся славянской мифологией или древнейшей историей. Вышла оригинальная книга «Звездные взлёты русской культуры» (1995). Мои материалы входят в книги Григорий Климов «Князь мира сего. Протоколы красных мудрецов» (1993), «Мифы древней Волги» (1996). Книга «А.С.Кайсаров – забытый герой раннепушкинской эпохи» (2004), появилась благодаря моим друзьям В.И. и Т.Е. Вардугиным, а также издателю Г.Б.Марусечко. Вышло первое и единственное исследование жизни и творчества нашего земляка поэта Анатолия Передреева, друга Николая Рубцова в № 12 за 2002 год журнала «Наш современник». Около 40 словарных биографических статей о деятелях культуры России XVIII - XX веков напечатаны в Большой энциклопедии русского народа, том «Русская литература», тираж 10000 экземпляров. Вышел в 2006 году: «Славян родные имена. Словарь исторических родокоренных имён и прозваний славян и русов за два тысячелетия» огромным объёмом – 37 авторских листов, около 600 страниц. Это оригинальный труд почти 20-ти лет. По летописям, хроникам, берестяным и всяким другим грамотам, надписям на мечах, пряслицах, надгробиях, крестах, корчагах, братинах; по словарям, речникам, деловым бумагам собрано мною около 20000 дохристианских имён, в то время как в «святцы» – христианский календарь – вошли десятка полтора имён славян и русских. Работа над изучением и сбором материалов по славянской мифологии продолжается, «кусочки» уже прописанного материала на эту тему охотно публикует журнал «Природа и человек» («Свет»).

В 1993 году я зарегистрировала в Саратове общественные организации - Саратовское отделение Международного фонда славянской письменности и культуры, где я была председателем правления и Саратовское дворянское собрание – Союз потомков российского дворянства, где я - секретарь, а предводитель дворянства Владимир Николаевич Борзов. Впервые в Саратове по моей инициативе были проведены Праздники славянской письменности и культуры (с 1994; а также в 1995), которые теперь проводятся ежегодно 24 мая в день памяти Кирилла и Мефодия. В программу первых праздников входили: концерты фольклорных коллективов, конкурсы, конференции, посвященные памяти Кирилла и Мефодия, молебны в храмах, кинофестивали славянских фильмов, выставки древних и редких книг в библиотеках, художественные выставки и т.д. Я знала, как составить интересную программу, так как сама ездила на Праздники славянской письменности и культуры с 1988 года (Новгород) в Киев, Смоленск, Москву, Белгород, Севастополь, Рязань и другие города. При Саратовском отделении Международного фонда славянской письменности и культуры было зарегистрировано одноимённое издательство. За неимением средств мы издали немного книг – это были сборники стихов, краеведческая литература, православные книги. В 1995 году я решила полностью сосредоточиться на творческой работе и передала Фонд В.И.Вардугину и Т.Г.Кайль, которые продолжают работу. В 2002 году председатель Международного фонда славянской письменности и культуры в Москве, всемирно известный скульптор В.М.Клыков создал и установил в Саратове, напротив музея Радищева, памятник П.А.Столыпину, который и сейчас украшает Саратов.

История в последнее столетие была сильно искажена. В 1900-е годы возник небывалый интерес к правде в русской истории, чем отдалённее век а – тем больше. При нахлынувшем повсеместно таком интересе, я правильно взялась за весьма занимавшую меня тему: дохристианские верования славян и русских. Здесь было всё необыкновенно интересно и н о во, прежде всего, для меня. Продолжилось самообразование. Изучила Библию и христианство, познакомилась с иными религиями, перечитала историю Древнего мира, работала в архивах, читала «Веды», «Авесту», другие древние книги.

Как будто: получив два высших образования, защитив два диплома на «отлично», вступив в 1981 году в Союз журналистов, а в 1993 году в Союз писателей России, имея исследовательский и писательский опыт, - теоретически я во всеоружии знаний, и уверенном всеоружии. Но вот мне уже шестьдесят, а где она моя уверенность?! Знаний всё не хватает… Потому, что наиважнейшее, чему меня научила жизнь – мой главный учитель – это умение сомневаться в привычном и общепризнанном. Поиск, черпание знаний, которым положили начало школьные и институтские учителя, продолжаются и доныне. Учусь я и у своих коллег, друзей, членов семьи, учусь, даже когда кажется, что учу других. Так говорил Олег Николаевич Трубачёв, академик-славист, с которым мне выпало счастье быть знакомой и жить в его и его супруги - Галины Александровны - доме много лет. Он говорил также: «Великое счастье быть гуманитарием! Когда хотят похвалить технаря, говорят: он пишет стихи, картины или музыку… Всё это не от хорошей жизни, а от гуманитарного голода всех этих физиков-химиков-информатиков. Я благодарю Бога, что мне не дано познать такого рода «голодания» , не дано познать скудность обеднённой бездуховной жизни обывателя – лавочник он или технарь». При том, что я веду жизнь затворническую, трудолюбивую, дорожу внутренней свободой, гуманитарное поле разнообразной информации не отпускает меня, постоянно и бесконечно питает и радует талантливыми своими ключами-истоками чистоты и мудрости, не допускает иссушения разума.

Сейчас я не помню фамилий большинства моих одноклассников, хотя их (те) лица иногда «проступают» сквозь время. Я не всегда узна ю людей, не помню многие минувшие события – всё слилось в монолит летящей с космической скоростью кометы жизненного времени. Работа, творческий труд заслоняют всё и вся. На родной земле моих предков – увы! – труд мой остаётся неоценённым и непонятым… - участь многих в отечестве своём.

Однако творческая и исследовательская работа заключает в себе много добра, благодати. Радует сам процесс, не только публикация новых книг, хотя труд предпринимается именно для результата… Возможно часть этого добра заложили мои предки, часть - учителя М.М.Либарова, Т.П.Титаренко, преподаватели вузов, и те, имён которых я уже не помню, а также писатели Э.И.Сафонов, А.Н.Жуков, Т.Т.Наполова, В.Г. Галактионова, В.Г.Левченко, С.Ю.Куняев, В.И.Вардугин, Н.В.Болкунов, М.С.Муллин, В.В.Турапин, учёные О.Н.Трубачёв, Г.А. Богатова, Н.Р.Гусева, Б.А.Рыбаков, редакторы М.Н. Белянчикова, С.Э.Ермаков, Т.В.Фаминская, А.С.Клемешов, издатели О.А.Платонов, Ю.И.Сидоренко, А.В.Шершов, А.В.Головастов, Г.Б.Марусечко и многие другие.

Хочется, всем, кто помог мне в жизни, адресовать слова Николая Рубцова:

За всё добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью.

СОЛНЕЧНЫЕ БОГИ СЛАВЯН

Автор статьи не претендует
на истину в последней инстанции,
а предлагает свое видение темы.

Слово "культура" происходит от слова "культ"* - вера, обычаи и традиции предков. И тот, кто забывает это - вряд ли имеет право считаться культурным человеком.

До христианства все народы были язычниками. Культура землян насчитывает тысячелетия. У нас же отсчет отечественной культуры, в лучшем случае, ведется от крещения Руси, в худшем - с 1917 года. И в том, и в другом случае древнейшая история народов, а, главное, их воззрения на космос, природу и человека, исключаются из сферы знаний простых людей. В частности, о язычестве в школах практически не говорят ни слова. О язычестве не имеют представления не только ученики, но и учителя. А между тем, школьную программу надо бы начинать со сказки, песни, мифов своих предков.

Делая вид, что у древних наших предков никаких воззрений, идеалов и культов не было, мы тем самым втискиваем понимание истории народа, и особенно его духовности, в прокрустово ложе вульгарного отрицания всякой духовности человека (божественное происхождение духа) и исследующего лишь его физиологию.

Язычество окружено, с одной стороны, тайнами забвения и многих утрат, словно древний затерянный и потому совершенно незнакомый мир; с другой - на него наложено негласное "табу". Это последнее - явление вытаптывания, стирания из сознания людей исконной их культуры началось у восточных славян, приходится признать, с введением христианства, и - так и не было отменено с пришествием на Русь безбожников в 1917 году. Поэтому, если кто-либо относится к язычеству и к атеизму как к одинаково безбожным явлениям - глубоко ошибается.

Атеизм противостоит любой религии и духовности. Древнее язычество наших предков - религия, и потому близко любой другой религии уже по своей этой главной сути - веры в бога. Именно поэтому язычество, одновременно сближаясь с языческими культурами других народов своими по своей сути, сблизилось и с другими, более поздними, пришедшими эволюционным путем (усложнялся человек, усложнялись его представления о Космосе, Боге) монотеистическими религиями. Язычество слилось с ними и во многом в них растворилось.

Язычество - от "языки" (народы, племена); это слово объединяет в себе принцип веры разных народов. Сама же вера этих народов, даже в рамках союза племен, могла быть меж собой весьма различной.

Славянское язычество, в определенном отношении, развивалось по разным руслам: одни племена верили приоритетно в силы космоса и природы; другие - в Рода и Рожаниц, третьи - в души умерших предков и в духов (одухотворенные силы природы); четвертые - в тотемных животных, в пращуров и т.д. При этом, однако, одно не отрицало другого. Одни хоронили (хранили) своих умерших предков в земле, считая, что те потом помогают живым с Того Света, оставляли им что-нибудь в пищу. Другие - сжигали уперших в ладьях (лодьях), отправляя их души в небесное плавание, полагая, что, вели тело сжечь - душа быстрее поднимется на небо и там приставится каждая к своей звезде (отсюда - "преставился").

Для сжигания умерших и для жертвенных приношений в древности у славян существовали определенные места - алтари под открытым небом в виде треугольника, квадрата или круга, которые именовались "крада" (сравним с санскритским "священная жертва в честь мертвых"); крадой назывался также и горящий жертвенный костер. "Крады и требища идольские",- писал Нестор-летописец. Было и божество, охранявшее алтарь, оно так и называлось - Крада (Кродо).

Существовало поверье, что сожженный уносится в рай (Вырий, Ирий, созвучно с "арий"; отсюда, возможно, и происходит древнее название арийцев - группы индоевропейских племен, прародителей славян) немедленно, на глазах любящих его близких. Душа ассоциировалась с дыханием и дымом (о том, у кого прекратилось дыхание, говорили: "отдал Богу душу"). Далее душу подхватывали жаворонки, первые птицы, прилетавшие весной из Вырия-рая. День прилета жаворонков (примерно в марте) считался днем поминовения предков и назывался Радуница. В период борьбы с языческими богами им приписывались худшие демонические черты; говоря современным языком, создавался образ врага, поэтому день поминовения умерших по славянским обычаям, в начале, в связи с насаждавшимся пасхальным календарем, был перенесен несколько позже, на 1 мая, и считался бесовским, нечистым днем, вернее - ночью (Вальпургиева ночь). Но позже, незаметно, славянский день поминовения умерших и христианская Пасха сблизились.

Христианство, зародившееся вдали от ареала проживания славянских племен, восприняло славянское язычество как чуждую религию, и поэтому она жестоко уничтожалась сверху. Народ же несколько веков сопротивлялся этому, и разными путями вносил язычество в христианство (путем иносказания, кодирования, намека, нереименования по созвучию, исполняемой функции или внутренней близкой сущности и т.п.). В конце концов народное (изначальное языческое) мировоззрение, этика, растворились в христианстве, создав уникальный сплав - русское православие.

Так или иначе, но сегодня древняя вера наших предков (разных славянских племен) похожа на клочки старинных кружев, забытый узор которых надо восстановить по обрывкам. Полной и всеобъемлющей картины славянских языческих мифов, конечно же, еще никто не восстановил, однако, все же существует немало серьезных исследований. Сегодня можно дать лишь общее (собранное из того, что удалось сохранить) представление о славянском языческом мире. Причем, если отдельных богов можно более или менее подробно охарактеризовать, то от других сохранились лишь имена.

Наиболее древние неперсонифицированные боги славян - Род и Рожаницы. Род иногда отождествлялся с символом мужского начала, иногда с зерном (в том числе с солнечным и дождевым зерном, оплодотворяющими землю). Рожаницы - женское рождающее начало, дающее жизнь всему живому: человеку, растительному в животному миру. Позже Род в Рожаницы стали выполнять больше функций и унифицировались в имена богов, а в разных славянских племенах также и персонифицировались, получив имена собственные: Яровит, Световит, Ругевит, Макошь, Златая Баба, Дидилия, Зизя и т.д.

Здесь можно отметить, что к древнеславянским божествам относятся также и поклонения упырям и берегиням, а также, неперсонифицированным божествам, олицетворяющим души умерших некогда людей, добрых и злых, помогающих и вредящих (так называемая "низшая мифология"). Особенно неприкаянными и неуспокоенными считались души умерших на чужбине, безвинно убитых или не погребенных по обычаям своих предков. Лишь под сенью обычаев предков человек даже после смерти мог чувствовать себя спокойно. Такие души еще называли "навьи" (от слова Навь - небытие) и старались их задобрить, всегда выставляя им в качестве жертвы еду.

Берегини (подобие греческих пенатов) хранили благополучие разных мест и видов природы, а также дом. Домовых духов было множество: домовой, кутный бог, дед (предок), спорыньи и спехи (духи, споспешествовавшие человеческим делам), дрема (домашнее мирное божество сна), баюнок (ночной сказочник, колыбельный песенник), лень и отеть (крайняя степень лени), окоемы, прокураты, прокуды (плуты, неслухи, проказники), банник (дух бани), злыдни (украинское "бодай вас злыдни побылы!"), бесы, черти, шишиги (черти с торчащими шишом волосами), кикимора или шишимора (существо с торчащими шишом волосами, божество неспокойных снов и ночных явлений). Праславянское "черт" - значит "перешедший черту", границу (и именно поэтому, по славянским представлениям) "проклятый".

Берегинь было много - они оберегали человека всюду: дома, в лесу, в поле, на воде; оберегали посевы, скотные дворы, детей, пели им колыбельные песни, рассказывали сказки (байки), навевали сны. Позднее они получили - кто собственные имена, кто - собственные групповые (например, собственные Дед, Баба - прародители; групповые - русалки, лешие и т.д.). Приведем здесь некоторые из них.

Дед (дид) - прародитель, предок. Например, для тех, кто считал, что ведут свой род от Перуна (Ольговичи и другие), это еще и синоним Перуна. Дед - хранитель рода и, прежде всего, детей, конечно. Старший мужчина, представитель родового старейшинства, который усмиряет страсти внутри клана, хранит основные принципы морали рода, строго следя за их исполнением. Белорусы и украинцы называли дедом (дидом) также и домовое божество, охраняющее домашний очаг (уклад), печной огонь, как бы малый перунов огонь, в отличие от большого - на небе. Дедом называли и лесное божество - хранителя Перунова клада (золота, серебра - то есть, молний, грозы, дождя серебряного). Деда молили об указании, открытии клада. По преданиям, где огонек блеснет, там клад этот (дождь с грозою), который жизненно необходим и важен для людей (для рода, дома перуновых потомков).

Баба. Наиболее древнейшая из них - Баба Яга. У всех возникают вопросы: что означает Яга? Почему она такая страшная? И уж тем более никто не верит, что страшная Баба Яга - изначально заботливая берегиня. Слово "Яга" - огрубленное от "Яша" - так в славянских песнях называли ящура, некогда жившего на земле и исчезнувшего прародителя всего живого; отсюда так же и наше более понятное - пращур. Баба Яга изначально - прародительница, очень древнее положительное божество славянского пантеона, хранительница (если надо - воинственная) рода и традиций, детей и околодомашнего (часто лесного) пространства. В период насаждения христианства всем языческим богам и божествам, духам, в том числе и оберегавшим людей (берегиням), придавались злые, демоническве черты, уродливость внешнего вида и характера, злые намерения. Так языческая строгая прародительница была превращена в злобного демона, которым пугают маленьких детей. В разных славянских племенах были позже и другие прародительницы, получившие имена собственные: Златая Баба, Златая Мать, Макошь и т.д.

Особенно много берегинь (им также позже придавались злые черты) среди леших: лесовик, лесувок, лешак, дикий мужик, Микола (Никола) Дуплянский, попутник, боровик, лукавый (согнутый и искрявленвый как лук, и таков же внутренне), дед, дедок; а также бесы (славянские "бес" обозначает буквально "без", а дальше могло следовать любое положительное понятие, например, человек без... совести, чести, ума, добра и т.п.); черти; шишиги; мавки лесные; упыри; анчутки (помесь черта и утки); оборотня; волкодлаки (длака - шкура); нетопыри; чудо-юдо; лесной царь; судички и гарцуки (мелкие духи, помощники Перуна); лихо одноглазое; птица Страх-Pax - вот неполный перечень лесных обитателей, которые были воплощением леса, как враждебного человеку пространства.

Порой леший почти не отличался от людей, но чаще хозяин леса представлялся одетым в звериную шкуру (длаку); иногда рисовался народным сознанием со звериными атрибутами: рогами, копытами и т.п. В поздние времена наделен отрицательными признаками, "левыми": левая сторона запахнута на правую, левый лапоть надет на правую ногу; леший мог быть одноглазый или кривой на левый глаз, хромой на левую ногу и т.д.

Зимой "привычных" леших в лесу вытесняли перуновы помощники, которые были еще более строги к человеку - калинники (от слова "калить"): Морозко, Трескунец, Карачун. Таким образом, человек, выходя из дома в лес и поле, настраивался на постоянную борьбу с непредвиденными обстоятельствами и немилосердными стихиями; а с другой стороны - всегда мог рассчитывать и на неожиданную помощь лесного божества, лесного хозяина, поэтому старался ему понравиться: не вредить лесу, не бить без нужды зверей, не ломать зря деревьев и кустов, не засорять лес, даже не кричать громко, не нарушать тишину и покой природы.

О том, что из славянской кикиморы (шишиморы) - божества сна и ночных привидений - также пытались сделать злого духа, свидетельствует вторая часть слова - "мора". Мара-Марена (от корня "мор") - богиня смерти (многие универсальные боги имели женскую и мужскую ипостаси - это говорит о их древности: они прошли стадии матриархата и патриархата). Но все же кикимора - не смерть. Если она злится в проказничает, например, беспокоит по ночам малышей, путает оставленную на ночь пряжу и т.д.- еще не значит, что кто-то умрет вследствие ее злых проделок (как мы понимаем и слово "умора"). Кикимора - слабое, как бы криво-зеркальное отражение лишь страха смерти, или даже просто страха.

Также христианству удалось превратить в свою противоположность и русалку - древнейший вид берегини, живший в водах. Изображалась она всегда с женским лицом и грудью, рыбьим туловищем и хвостом. Само слово "берегиня" превзошло от понятия "оберегать"; в данном случае - помогать странствующему, плывущему, терпящему бедствие добраться до берега. Это делали у славян русалки. Однако, в период критики и отрицания язычества и демонизации языческих богов, постепенно внедрялась мысль, что русалки - утопленницы и умершие некрещеные дети. Их стали бояться. Считалось, что они более всего опасны для людей в русальную неделю (19-24 июня) перед Иваном Купалой, особенно в четверг (Перунов день). В русальную неделю пели русальные песни, вешали на деревья в кусты пряжу, нитки, полотенца - символическую одежду для русалок, чтоб задобрить их или пожалеть.

Отчасти, восходил к берегиням древний Семаргл - священная крылатая собака, охраняющая семена в посевы. Семаргл - как бы олицетворение вооруженного (воинственного) добра. Позже Семаргла стали называть Переплутом, возможно потому, что он был больше связан с охраной корней растений (Плутон - греческий бог подземного царства). Культ Переплута справлялся в русальную неделю. А семена и посевы стали оберегать Ядрей и Обивуха. Русалки, были тоже к этому причастны, они приносили весть о дожде. Берегинями также были птицы с женским лицом: сладкозвучная Сирин, возрождающаяся из пепла птица Феникс, Стратим - мать всем птицам, старейшая и большая, Жар-птица, девушки-лебеди (лебедушки), Ноготь-птица и т.д.

Мифических полуживотных-полулюдей еще называли химерами. Назначение многих берегинь ныне утрачено. Особенно много путаницы с химерическими существами. Распространено было, например, собачье имя Полкан, многие думают, что в древности была такая крылатая собака (путая ее с Семарглом), в то время как полкан - буквально "полуконь" (полконь). Он охранял солнечных коней Световида, коней или стада богов солнца или богов-громовержцев. Среди полуконей - русские Конек-горбунок, Сивка-бурка и другие персонажи, знакомые нам по сказакам. По внешнему виду они вполовину или намного меньше героических коней Бога, они невзрачны, иногда даже уродливы (горб, длинные уши и т.п.). В метафорическом смысле они именно полукони-полулюди: понимают дела людей (богов и бесов), говорят человеческим языком, различают добро и зло, активны в утверждении добра (это осталось от берегинь).

Есть еще одно необыкновенное божество: Чур - божество границ, одно из древнейших божеств-берегинь. Произошло от "щур". Земля, в которой покоились предки (пращуры) какого-либо рода, и которая переходила, наследуясь, из рода в род, считалась неприкосновенной. По поверьям многих племен, души тех, кто не уважает святости границ, передвигает межевые камни (столбы), хозяйничает на земле чужих предков, подвергаются проклятию и после смерти блуждают без пристанища. Или такие люди вечно принуждены таскать камни и носиться по полям, нигде не находя покоя; или носиться по полям блуждающим огоньком.

Чур связан с миром. Он освящает и защищает право собственности (вспомним хотя бы "чур, мое!"), оседлость человека на земле, нравственные принципы, все делит по справедливости: "чур, пополам!", "чур, вместе!". Со словом "чур" связаны также "черт", "очерт", "очерчивать". Так, "черт" - это еще и, возможно, нарушивший границы, межевые, географические, а затем - неизбежно, нравственные; подменяющий добро злом.

Немало дошло до нас упоминаний солнечных языческих богов. Это боги поздние, они уже имели свои персональные имена и, как правило, свои свиты или окружение из божеств и духов, споспешествующих их делам и предназначению (наподобие земных царей; воистину человек, от века к веку усложняясь, творил богов по образу в подобию своему).

В "Слове о полку Игореве" упоминается Сварог - бог неба (индоевропейское "сварга" - "небо"), отсюда, кстати, наши выражения "свара", "свариться" - ругаться, браниться, быть как небо в ненастье. Даждьбога в "Слове о полку Игореве" называют "огонь Сварожич". Связан со Сварогом Стрибог - бог воздушных течений в стихий. Именно ему подчинялись ветры, собственные имена некоторых из них утрачены, возможно, одного из них называли Ветер, другого Ураган. Но названия двух ветров дошли до нас. Это Погода (Догода) - легкий, приятный западный ветерок. Не случайно все остальное состояние атмосферы, кроме названного, именуют непогодой. Посвист (Позвизд или Похвист) - старший (иди повелитель) ветер, живущий на севере. Изображался в огромном развевающемся плаще. В сказках Позвизда иногда заменяет Соловей-разбойник, образно воплотивший всю злую и разрушительную силу ветра.

Некоторые считают, что бог солнца у древних славян был Ярило, другие - Даждьбог, третьи называют Световита - это и так, и не так. Отчасти каждому из главных племенных языческих богов, какими являлись Даждьбог и Световид, были присущи черты бога солнца; с другой стороны, и этим богам, и солнцу придавали свойства мужские, свойства Ярилы.

Однако, у славян был собственно бог солнца, имя ему Хорс. Он известен больше всего у юго-восточных славян, где солнца, конечно, очень много, солнце там просто царит над всем остальным миром. Не случайно в "Слове о полку Игореве" Хорс упоминается именно в связи с югом, с Тмутараканью. Князь Всеслав, пробираясь ночами в Тмутаракань, "великому Хорсови волком путь перерыскаше", то есть успевал до восхода солнца. Предполагают, что южный город Корсунь также получил название от этого слова (изначально Хорсунь).

От древних корней "хоро" и "коло", означавших "круг", солярный знак солнца, образуются слова "хоровод", "хоромы" (круговая застройка двора), "колесо". Скифы-пахари (праславяве, жившие именно на юге) называли себя потомками солнца (бога солнца) - "сколотами". Самый известный сколотский царь носил имя Колоксай, то есть царь солнечного народа, или народа, происходящего от солнца. Хорсу посвящены два очень крупных славянских языческих праздника в году (связанные также со Светотидом, Ярилой-Яровитом и т.д.) - дни летнего и зимнего солнцестояния в июне (когда с горы к реке скатывали тележное колесо - солярный знак солнца, символизирующее откат солнца на зиму) и декабре (когда чествовали Коляду).

Многие, даже из слышавших колядки, не знают, что обозначает слово "Коляда". Коляда - уменьшительно-ласкательное от "коло", солнце-младенец (представлялось мальчиком или девочкой, ведь для маленького возраста ребенка пол еще не играет значимой роли; само солнце у нас среднего рода). Это божество возникло из праздника зимнего солнцеворота, из поэтического представления о рождении молодого солнца, то есть солнца будущего года. Это древнее представление о ежегодном младенце не умерло по сей день - оно перенесено на понятие "новый год" (на открытках и в новогоднем оформлении празднеств художники не случайно изображают новый год в виде мальчика, летящего в космосе). В конце декабря (месяц студень) начинается поворот солнца на весну. Коляду ("коло" - колесо, круг - солярный знак солнца) представляли прекрасным младенцем, захваченным в плен ведьмою Зимою, которая превращает его в волчонка (кстати, синоним волка - лютый; также и самый суровый месяц зимы февраль - лютый). Только тогда, когда будет снята с него волчья шкура и сожжена на огне (весеннее тепло), тогда Коляда явится во всем блеске своей красоты. Коляда праздновался около двух недель, в зимние святки: с 25 декабря (сочевник, позже "сочельник") по 6 января (Велесов день). Это время совпадает с сильными морозами (корень "мор" - связан со смертью), вьюгами (сравним: Вий) и самыми неистовыми гульбищами нечистых (в христианском представлении) духов и злых ведьм, которые скрадывают месяц и звезды. Все заволакивается морозной заволокой и кажется мертвым. Однако, зимние святки - самый веселый разгул славянских празднеств. Солнце наряжается в сарафан и кокошник и едет "в малеваному возочку на вороному ковечку" в теплые страны (к весне и лету). В эти дни юноши и девушки "наряжались в хари" или в "лярвы и страшила", ряженые ходили по дворам, пели колядки - песни, прославляющие Коляду, дающего всем блага. Прославляли также благополучие дома и семьи (желали всего, "что хозяину нравно"), где колядовщики весело требовали гостинцев и подарков (вернее, отдарков за колядование), шутливо предрекая разорение скупым. Сами подарки - обрядовое печенье: баранки, коровки, козульки, пироги и караваи - символы плодородия. Каравай, например, символизирует тучность коровы (старославяскное "кравы").

В ночи зимних святок проходили гадания на будущий урожай, на приплод, а больше всего - на брачные союзы. Способов гадания - бесчисленное множество. Этот обычай идет от желания общения с древней славянской богиней, которая представлялась в виде красивой девушки-пряхи, прядущей нить судьбы, нить жизни - Сречи (Встречи; Макоши) - с целью узнать свою судьбу. У разных племен синонимы "суд", "рок", "доля", "судьба", "жребий", "кош", "приговор", "решение", "выбор" имеют одно и то же значение.

Среча - ночная богиня. Никто не видел, как она прядет, поэтому гадания проходили ночью. Чаще всего гадали на суженых (например, слово "невеста" буквально "неизвестная"). Предполагается, что обязанности богини судьбы у иных восточнославянских племен выполняла Макошь, которая покровительствовала домашним работам и, в том числе, прядению. На прялках славяне зачастую изображали свое представление о мироздании, зашифровывая его в символы и знаки... Если во время зимних святок ночами проходили гадания, то днями - ладины - сговоры невест, а затем и свадьбы.

С летним солнцеворотом связан славянский праздник Купало. День летнего солнцестояния - важнейший праздник славян. В этот день солнце (Хорс, Коло) в нарядной колеснице из своего небесного чертога выезжает навстречу месяцу - своему супругу. День летнего солнцестояния - время наивысшего развития творческих сил природы. В его время Ярило или другие божества мужского семени выполнили свою миссию, ибо брошенное в землю зерно проросло, дало всходы. Поэтому Ярило умирает (до следующей весны) и возрождается в виде Купало ("купа" - куст, сноп растений, травы).

В ночь на летний солнцеворот был обычай не спать: караулить встречу месяца с солнцем, чтоб видеть, как "солнце грае". Славяне уходили на ритуальные холмы, называвшиеся по-разному (Ярилина плешь - возле Преславля Залесского, Лысая гора - близ Саратова и в других областях, были Воробьевы, Девичьи или Девины горы), или на поляны у рек, жгли костры, пели, водили хороводы и ручейки. Прыжки через костры были одновременно испытанием ловкости и судьбы: высокий прыжок символизировал удачу в замыслах. С шутками, притворными плачами и двусмысленными песнями сжигали соломенные куклы Ярилы, Кострубоньки или Костромы ("костра" - одервеневшие части льна, конопли). На рассвете все участвовавшие в празднике купались, чтоб снять с себя злые немощи и болезни. В купальскую ночь, по преданиям, происходили всякие чудеса: цвели редкие загадочные травы - разрыв-трава, папоротник и т.д.; открывались невиданные клады. Нечить - ведьмы и колдуны - тоже предавалась всяческому разгулу, скрадывали звезды и месяц. Из слияния названия языческого славянского праздника Купалы и христианского Иванова дня (имеется в виду Иоанн Креститель) явилось новое название праздника - Иван Купала.

Если Хорс был богом солнца, то Световит, Даждьбог, Ругевит, Поревит, Яровит, Белбог - олицетворяли собой также и мужское родовое начало, солнечное, космические. Эти боги позднеславянского язычества - верховные (родовые) боги разных племен, поэтому в их функциях много общего.

Даждьбог - один из наиболее известных богов восточнославянских племен. Автор "Слова о полку Игореве" называет всех русских "даждьбожьими внуками". То есть, это буквально наш дед, предок, пращур, прародитель. Это "бог дающий" - податель земных благ, а также бог, охраняющий свой род. Он дал человеку все главное (по космическим меркам): солнце, тепло, свет, движение (природы или календарное - смену дня и ночи, времен года, лет и т.д.). Вероятно, Даждьбог был больше, чем бог солнца, хотя весьма близок к этому, он обозначал то, что мы называем "весь белый свет". К тому же, как и все родовые боги, Даждьбог нес светлое, творческое мужское начало, небесное начало, в отличие от темного, женского, рождающего, земного. Метафорически его называют "огонь Сварожич". Сварог - бог неба (как и космоса), значит Даждьбог - огонь (свет) небесный.

Белбог - также хранитель (консерватор) и податель добра, удачи, справедливости, счастья, всех благ. В слове "благо" - редуцированный гласный звук "е", после его падения слово читается "благо", соотносящееся как раз с белым светом. Древний ваятель сделал статую Белбога с куском железа в правой руке (отсюда - правосудие). Славянам издревле известен был подобный (испытание железом) способ восстановления справедливости. Подозреваемому в каком-либо проступке давали в правую руку раскаленный кусок железа, велев с ним пройти шагов десять; того, чья рука оставалась невредима, признавали правым.

Такие испытания не случайны с точки зрения мифологического сознания: богу, вершащему правосудие, необходимо было принести что-то в жертву, чтобы он не допустил страшной для человека кары: быть осужденным и, тем более, осужденным несправедливо. Тяжела казнь, но еще тяжелее бремя позора. Понятие "клеймленный железом" издревле было равнозначно "клеймленный позором". Отсюда мы узнаем, что верховные славянские боги несли еще одну функцию - высшего судьи, совести, справедливости, охранявших род от нравственного падения.

Наиболее подробно из всех богов описан очевидцами храм и четырехликая статуя Световита, а также ритуал празднества, связанного с ним. Это произошло потому, что храм Световита находился в отдалении и просуществовал дольше всех языческих храмов - до XII века.

Праздники в честь Световита начинались по окончании жатвы, в августе. Славяне приносили в дар богу собранные с полей, садов и огородов плоды. Жрец наполнял рог Световита молодым вином, символизировавшим полноту урожая будущего года. В жертву Световиту могли приносить также белых птиц и белых коней, которых съедали во время пира.

Световит, как и Даждьбог, обозначал то, что мы привыкли называть "весь белый свет" в поэтому бог западных славян был хорошо известен в восточно-славянском мире, не случайно слово "святки" - игры в честь бога Световида - распространено у восточных славян: русских, украинцев, белорусов и во всем славянском мвре.

На том же острове Ругене в городе Карензе стоял кумир Ругевита - верховного бога одного из славянских племен. Руги - название племени (возможно, самоназвание), а вита - жизнь (Ругевит - это позднее составное имя, известное из летописей). Статуя Ругевита была сделана из огромного дуба, а храм представляли стены из красных ковров или красных тканей. На его поясе висели семь мечей с ножнами, а один меч он держал в правой руке. Ругевит стоял на страже жизни своего племени.

В этом же городе Карензе стояла и статуя Поревита. Вероятно, тоже одного из племенных верховных богов, но более древнего, связь с которым уже утрачивалась, поэтому его значение многие историки затруднялись объяснить. Пора (свора) - не что иное как семя, а вита - жизнь. То есть, скорее всего, это бог мужского семени, податель жизни и ее радости, любви - так же, как восточнославянский Яровит и уже названные Световит, Белбог, Даждьбог, Ругевит.

Этих богов, которых разные пленена считали своими предками, пращурами, покровителями и воинственными защитниками племени, своего рода и народа, изображали с ярко выраженными мужскими атрибутами, воинственными, всевидящими небесными предками племени. В "Слове о полку Игореве" эпитеты "яр, буй, тур" приставлены к именам самых храбрых князей, настоящих мужчин. Во время празднований летних святок славяне изготавливали из травы чучело Ярилы с ярко выраженными мужскими атрибутами. Корень слова "яр" связывался с мужской силой, мужским семенем, с рождением.

Чем-то близок всем этим богам Перун-громовержец. Перед принятием христианства князь Владимир воздвиг ему статую в Киеве, а его дядя Добрыня - в Новгороде. У Перуна была огромная свита из родственников и помощников: гром, молния (молнии и стрелы также называли перунами), град, дождь, русалки и водяные, ветры количеством четыре, как и четыре стороны света. Отсюда и день Перуна - четверг (сравним: "после дождичка в четверг", "чистый четверг"); иногда ветров семь, девять, двенадцать или просто много (древнерусское "Перун есть многь").

Перуну и другим богам, олицетворяющим силы природы, служат богатыри - волоты. Если они разгуляются, то с гор камни выворачивают, деревья валят, реки запруживают завалами. Таких героев разной силы в славянской мифологии множество: Горыня, Верни-гора, Вали-гора, Верти-гора, Дубыня, Дубодер, Вертодуб, Вырвидуб, Еляня (ель), Лесиня (лес), Дугиня (дуги гнет), Бор, Верни-вода, Запри-вода, Поток-богатырь, Усыня, Медведко, Соловей-разбойник (ураганный ветер), Сила-царевич, Иван Попялов (Попел), Святогор, Вода и т.д. Перуну посвящались леса и реки, которые считались священными (например, Буг).

Связаны с Перуном и змеи. Значений и назначений у змей (как символов) было несколько. В календаре славян есть два праздника, во время которых вспоминают змей (чаще это безобидные ужи). А 25 марта - время, когда "на юрьеву росу" выгоняют скот и змеи выползают из-под земли, земля становится теплой, можно начинать сельскохозяйственные работы. 14 сентября - уход змей, сельскохозяйственный цикл заканчивался. Таким образом, эти животные как бы символизировали цикличность сельских полевых работ, были своеобразными природными климатическими часами. Считалось, что они также помогают вымаливать дождь (небесное молоко, "грудне", падающее с неба), так как змеи любят не только тепло, но и влагу, отсюда в сказках змеи часто сосут молоко у коров (облаков).

Изображения змей - змейки - украшали древние сосуды с водой. Змеи из Перуновой свиты символизировали также и "тучи небесные, грозовые", мощный разгул стихии. Змеи эти многоглавые: одну голову отсечешь - другая вырастает и пускает языки огненные (молнии). Змей-Горыныч - сын горы небесной (тучи). Змеи эти похищают красавиц (луну, звезды и даже солнце). Змей может быстро превращаться в юношу и девушку. Это связано с омолаживанием природы после дождя, после каждой зимы. Змеи - хранители кладов несметных, трав целебных, живой и мертвой воды. Отсюда - змея как символ врачевания (отсюда: Донор, Асклепий, Панацея).

Змеи из свиты богов подземного царства - Вия, Смерти, Мары, Чернобога, Кащея и других - стерегут преисподнюю. Вариант змея - владетеля подземного царства - Ящер, реже - Рыба. Ящер часто встречается в народных песнях архаических времен, иногда, утратив древний смысл символики, его называют Яша.

В период христианства на Руси змей чествовали на Юрьев день (Юрий - Георгий) 23 апреля. Немало племен, особенно в охотничьих, лесных регионах, верили в то, что предок их был могучий исполинский зверь. Например, медведь, олень, ящур-пращур и т.д. С такими представлениями связан культ Велеса. Древние верили, что род ведется от бога, который показывается лишь в образе зверя, а потом снова уходит в небесные чертоги (созвездие Большая Медведица и т.п.).

Велес - один из древнейших восточнославянских богов. Вначале покровительствовал охотникам. Вследствие табу на обожествляемого зверя назывался "волохатый", "волосатый", "волос". Обозначал также духа убитого зверя, охотничьей добычи. "Vel" - корень слов с значением "мертвый". Умереть - значит приставиться духом, душою к небесным предкам, душа которых улетает на небо, а тело остается в земле. Существовал обычай оставлять на сжатом поле "жменю колосьев Волосу на бородку", то есть славяне считали, что предки, покоящиеся в земле, тоже помогают ее плодородию. Таким образом, культ скотьего бога Велеса как-то связывали с предками, с урожаем, с благополучием рода. Травы, цветы, кусты, деревья называли "волосами земли".

С древнейших времен скот считался основным богатством племени, семьи. Поэтому скотий бог Велес был еще и богом богатства. Корень "вел" стал составной частью слова "володеть" (владеть). Культ Велеса восходит к культу Рода и Рожаниц. Поэтому вместе с Ярилой славяне в праздник семик (4 июня), на масляничную неделю с 20 по 25 марта и с 25 декабря по 6 января на зимние святки отдавали дань сладострастным скотьим богам Туру и Велесу, жертвуя им хороводами, пением, поцелуями через венок из свежих цветов и зелени.

В период христианства на Руси Велесову дню 6 января соответствовал Власьев день - 11 февраля. С культом Велеса связано и понятие "волхвы", так как корень этого слова также происходит от "волохатый", "волосатый". Волхвы при исполнении ритуальных танцев, ваклинаний, обрядов в древности одевались в шкуру (длаку) медведя или другого животного. Волхвы - своего рода ученые, мудрецы древности, знающие свою культуру, во всяком случае, лучше многих.

Большая часть названий богов, явлений и предметов, данных народом под наитием художественного творчества, основана на весьма смелых метафорах. Но те исходные нити, к которым они были прикреплены изначала, часто рвались, метафоры теряли свой поэтический смысл, принимались за простые, непереносимые выражения и в таком виде переходили от одного поколения к другому, переживая века, дробясь по местностям, кочуя с народами. Одни звуки заменялись другими, словам придавались новые значения. Смысл древних речений становился все загадочнее и темнее, метафорический язык утрачивал свою общедоступность, ясность. Понадобилась помощь вещих и знающих свой язык и культуру людей, жрецов-истолкователей. У славян это и были волхвы.

Весьма почитаемыми были у славян и женщины-богини, восходящие к древнему культу Рожаниц, а также к пантеону богов индоевропейского мира. Например, рожаница Лада отождествлялась как богиня Земли. Божества у разных племен (разнопроизносимые) носят в женской своей ипостаси имена во многом созвучные: Жива, Сива, Дива ("div" - инд. бог), Дева (Дзева), Дидилия (от "дитя"), Леля (Ляля) и т.д. Подобным образом все эти богини воплощали в себе движение жизни на земле.

Слово "жива" связано с многим в сфере обозначения плодородия и, как следствие, богатства, довольства: "живот", "жилье", "нажива", "наживаться" (богатеть), "выжить", "зажить", "жито", "житница", "живность" (съестные припасы), "жировать" (материальное довольство), "зажиточный", "пажить" (пастбище) и т.д.

Макошь - одна из главных богинь восточных славян. Имя ее составлено из двух частей: "ма" - мать, в "кошь" - кошелка, корзина, кошара. Макошь - мать наполненных кошей, мать хорошего урожая. Это не богиня плодородия, а именно богиня итогов сельскохозяйственного года, богиня урожая, подательница благ. Объем урожая при равных трудовых затратах каждый год определяет жребий, судьба, доля, счастливый случай. Поэтому Макошь почитали еще как богиню судьбы, жребия (исследователь Рыбаков отмечал, что корень "кощ" связан также с понятием "жребий").

Обязательный атрибут ее изображения - рог изобилия. Эта богиия связывала отвлеченное понятие счастливой судьбы с конкретным понятием изобилия, покровительствовала домашнему очагу, стригла овец, пряла, наказывала нерадвых хозяек). По белорусскому поверью, негоже оставлять на ночь кудель.

Также Макошь покровительствовала браку и семейному счастью. Конкретное понятие "пряха" связывалось с метафорическим: "прядение нити судьбы". Судьба - Среча. Сербы говорит: "Несреча тонко пряде". То есть, если нить судьбы слишком тонка, счастье и жизнь в любой момент могут оборваться. В русском православии Мнкошь перевожлвтияасъ в Праскеву-Пятницу (пятница - во многих индоевропейских культурах - день, посвященный какой-либо местной женщине-богине). Поскольку в ее распоряжении были все плоды земные, она ведала и судьбой урожая, то есть распределением продуктов, сырья и предметов ремесленного производства. Именно поэтому она хозяйствовала на торгу, покровительствовала торговле. В Новгороде и 1207 году была выстроена церковь Праскевы Пятницы на Торгу, такие же храмы были возведены в XII-XIII веках в Чернигове, Москве на торговом и охотном ряду. Пятница на Руси - торговый день.

Известен особый апокрифический пятничный календарь, состояний из 12 пятниц. Это хорошо осмысленная цепь сменных праздников. Ни одному божеству христианского мира не оказано столько внимания. Праздник Праскевы Пятницы - 28 октября, когда собран урожай, скот уже не гоняют в поле, начинаются зимние домашние работы: прядение, ткачество, подготовка приданого и т.п.

Особенно чтили славяне Ладу - богиню любви, красоты, очарования. С наступлением весны, когда сама природа вступает в союз с Ярилой, наступали и Ладины праздники. В эти дни играли в горелки (гореть - любить). Любовь часто сравнивали с красным цветом, жаром, пожаром. Красный цвет - род, родство, кровь, любовь, а также солнечные признаки: родрый, рудый, ръдяный (красный), рдеть (краснеть).

С корнем "лад" связаны многие слова брачного значения, союза и мира. Лад - супружеское согласие, основанное на любви; ладить - жить любовно; ладковать - сватать; лады - помолвка; ладило - сват; ладины - уговор о приданом; ладканя - свадебная песня; ладный - хороший, красивый. И самое распространенное - лада, так называли любимых. Это можно найти в "Слове о Полку Игореве". С Ладой связано дитя ее, имя которого встречается в женской и мужской ипостасях: Лель (Леля) или Ляля (Ледия). Лель (Леля) - дятя Лады - побуждает природу к оплодотворению, а людей - к брачным союзам. Во многих областях в начале мая проводился весенний праздник - ляльник. На лугу собирались девушки, выбирали Лялю (самую красивую девушку), наряжали ее в белые одежды, перевязывали руки и талию свежей зеленью. На голову надевали венок из весенних цветов. Вокруг нее водили хороводы, исполняли танцы, пели песни, просили об урожае. Полеля - также дитя Лады, божество супружества. Полелю изображали в простой будничной рубахе в венке, благословляющим людей на будничную жизнь и полный терний семейный путь. С Ладой также связан Зничь - огонь, жар, пламя, священный пыл любви (сравним: "навзничь").

Богам солнца, жизни и земного царства - естественным образом противопоставлялись боги смерти и подземного царства. Главный среди них - Чернобог, властитель подземного миря, представитель тьмы. С ним связаны отрицательные понятия "черная душа" (человек, погибший для благородства), "черный день" (день бедствия). Одним из главных служителей Чернобога был Вий (Ний) - он считался судьей над мертвыми. Древние славяне не могли примириться с тем, что те, кто жили беззаконно, не по совести и справедливости, не будут наказаны. Они верили, что отомстится, отольется чужое горе хоть не на этом, так на том свете. Как и многие народы, славяне полагали, что место казни для беззаконников находится внутри земли.

Вий также связан с сезонной смертью природы во время зимы. Этот бог также считался насылателем ночных кошмаров и видений, особенно для тех, у кого не чиста совесть. С сезонной смертью природы на время зимы связан Кащей - божество подземного царства. Он символизирует окостенение, оцепенение от мороза в зимнюю пору всей природы. "Кощь" - также "кошт", "кость", "костлявый". Многие герои сказок превращаются в какое-то время в камень, дерево, лед, или в другое состояние - окостеневают. Затем преходит герой - красвая девица, добрый молодец (весна, солнце) - и они оживают от поцелуя (луча) или слезинки. Возможно, отсюда же и русское "кощуны". Как-то связан с этим понятием "вязень" - "узень". Узник - враг, попавший в плен. Именно в таком значении слово "кощей" употребляется в "Слове о Полку Игореве" и во многих русских сказках. Кощей (Кащей) - настоящий бог смерти; власть его - как и власть смерти над всем живым - безгранична. Богиней смерти была также Мара (корень "мор", связанный со смертью). Отсюда - слова "умереть", "смерть", "мрут", "умирать", "мертвые".

У славян были также весьма трогательные образы божеств смертной печали - Карны (сравним: окарить, постигла кара) и Жели, которые, опять же, встречаются в "Слове о полку Игореве"; или в другой озвучке - Кручины и Журбы, олицетворявших беспредельное сострадание. Считалось, что одно лишь упоминание их имен (пожалеть, жалость) облегчает души и может спасти от многих бедствий в дальнейшем. Не случайно в славянском фольклоре так много плачей и причитаний.

Корень "три" связан с отрицанием неблагоприятного признака - "нечета", как символа несчастья, именно поэтому он часто встречается в заклинаниях. Ярославна плачет: "Светлое и тресветлое солнце!". Не случайно и день, установленный в память умершего, включавший в свою программу несколько ритуальных действий, назывался Тризна. Погребальные игры воинов и поминки назывались "тризна" и напоминали о земных делах умершего - о том, что человек одинаково принадлежит трем мерам: небесному, земному и подземному (сакральное число "три").

... Тысячу лет на славянской земле властвует христианство. Если бы оно пришло на голую землю, оно бы не укоренилось так прочно. Но оно легло на подготовленную духовную почву, имя ей - вера в Бога. Язычество и христианство при том, что подчас в них можно найти самые противоположные позиции по отношению к тем или иным явлениям (например, к понятию греха, отношению к врагам), роднит главное: и то, и другое - все-таки, вера в Бога - создателя и хранителя всего нашего мира.

Менялся человек, менялось мышление - менялась и вера. Христианство, пришедшее на Русь с мечом князя Владимира и растоптавшее языческие капища и святыни, не могло противостоять этике народа, его мифологическим представлениям и эстетическим пристрастиям, не могло не учитывать сложившийся регламент жизни.

Так, например, Пасха - оптимистический праздник христианского спасения и воскресения - соединилась с языческой Радуницей (Родоницей) - днем памяти предков и всех умерших. В христианстве не принято было поминать умерших едой - это чисто языческая традиция, но она сохранилась и до сих пор в ходу. Даже семьдесят лет атеизма не вычеркнули из регламента жизни православного славянина день, когда он привык поминать умерших родных. В разгул самых ужасных вакханалий союза воинствующих безбожников, в годы войны, голода, людской поток на кладбище в дни Пасхи не прерывался, ибо этой традиции не тысяча лет, а несколько тысяч лет.

Таким образом, язычество активно влияло на христианство. Через тысячелетие христианства благополучно прошел, например, и такой языческий праздник как масленица. Это проводы зимы и встреча весны. Язычники испекали блин - символ жаркого весеннего солнца - и съедали его горячим, наполняя, таким образом, себя солнечной энергией жизни, солнечной силой и здоровьем, которых должно было хватить на весь дальнейший сельскохозяйственный годовой цикл. Часть печива давали животным, не забывая помянуть и души умерших.

Зимние и летние святки - игры в честь бога Световита в период поворота солнца на лето или на зиму также не совсем забыты. Летние святки отчасти слились с христианской Троицей, а зимние - с рождественскими праздниками.

Примеры слияния праздников и отдельных богов можно приводить еще. Таким образом, и та, и другая вера от изначального своего естества претерпели немало изменений, и ныне уже существуют слитно и монолитно, получив не случайно название русское православие.

Все нынешние споры о том, что лучше — язычество или христианство? — беспочвенны. Ну, допустим, язычество лучше. И что? Ведь его нет в чистом виде, в широконародной вере, в широком знании. Спросите у людей, кто знает, как называется славянский бог солнца? — никто не скажет. Также и христианство — его раскололи на множество течений: католичество, лютеранство, григорианство и т. д.
Единственно приемлемо для современного русского человека — вернуться к Русскому Православию. Но это не значит, что надо считать всё дохристианское негодным и никчемным. Язычество нужно изучать как древнейший период нашей культуры, младенческий и молодеческий период жизни наших пращуров, что укрепит наш дух, даст каждому из нас прочность духовно-национальной почвы, которая поможет выстоять в самые тяжёлые моменты бытия.
_____________________
*История понятия «культура»

1. Слово культура в переводе с латинского означает возделывание, взращивание. Культура — это то, что связано с человеческой деятельностью.
2. Цицерон вводит новый смысл понятия «культура». Культура — возделывание души человека. Из этого формируются определенные качества humanitas, что в переводе с латинского означает «человечность». Это стремление занять определенную должность, знание поэзии, образованность.
3. Корень слова «культура» — «культ» переводится как верование, почитание богов. Это слово носит религиозный смысл.
4. Культура — то, что противостоит хаосу , то есть «беспределу».
5. Культура — то, что связано с человеком? а не с природой. Культура — вторая природа