Лилия БЕЛЯЕВА
С. В. Михалков и «поющие в клоповнике»

Вот уже и памятником присутствует С.В. Михалков в нашем мире. Хотя, казалось бы, совсем недавно мы с ним вели разговоры… А в итоге получилась книга «От и до…» («Олимп», 1998). Давным-давно? Я сама так, было, подумала. И еще с опаской: небось устарело сие писание. Достала с полки, открыла и … возблагодарила издателя М. Каминского за то, что он эту книгу безо всяких правок отдал на суд читателей.

Но это было потом. А сначала – полумистическое, из одного воздуха слепленное «вдруг». Вдруг отворилась дверь в кабинет, где сидел «ответственный за таджикских писателей» Шовкат Ниязи. Здесь, в «доме Ростовых», в советское время размещался Союз писателей СССР. После «перестройки-перестрелки» мы стали «сообществом». Так вот, мне нужно было заглянуть к Шовкату, словно бы не для легкой беседы о том, о сем, а во имя некой высшей цели. Так вот, отворилась дверь, и в комнату с усилием не вошел, а как бы вдвинулся высокий человек на трехэтажном металлическом костыле. Кивнул нам, прихромал к пустому столу, сел, обхватил руками седую голову и замер взглядом в столешницу. Поверить, что это сам знаменитейший Сергей Владимирович, патриарх детской литературы, лауреат многих премий и т.д. и т.п. – получилось у меня с трудом. Изумила кромешная пустота вокруг него. Ведь обычно так и роились поблизости писатели – поэты – драматурги – критики.

Молчком встал, приспособил свое большое тело к многосложному костылю и вышел… Нас с Шовкатом пронзила одна и та же мысль, мол, вот как оно наглядно происходит, когда время смело тебя с высокого поста, и не можешь ты быть полезен озабоченным людишкам.

- Лиля, - позвал многомудрый Шовкат, - а ведь это не человек – Эпоха! Не сегодня – завтра… Ему же не двадцать! Он столько всего видел, знает… Не отказывайтесь, возьмитесь, сделайте о нем книгу!

Ну да, еще до Великой Отечественной войны мы, мелкота, знали стихотворения Михалкова. И потом я читала их своим детям. И о том ведала, что в войну поэт был фронтовым корреспондентом. Но не было у меня ни случая, ни необходимости «виться» вокруг него. Наблюдала за ним со стороны, на собраниях – заседаниях. С уважением, естественно.

Спустя три недели увидела в скверике опять же одинокую фигуру классика. В демисезонном пальто. С палочкой. Как бы опять же не по правилам справедливости забытого… И решилась. Звоню Михаилу Каминскому, мол, готова написать о Михалкове, а то ведь не ровен час…. «Только с условием – не о Михалкове, а от имени Михалкова, так для издательства лучше…» - был ответ.

Согласилась. Почему? Потому, что накипело. Антисоветский, русофобский «клоповник» из числа оборзевших «пятиколонников» угаживал по теле-радио и в своих желтых газетенках-книжонках все, что взывало к благородству, патриотизму, милосердию. Всплеск детской беспризорности камуфлировался этой братией бесстыжим словоблудием о том, что так оно и положено в «эпоху перемен». Да мало ли… И одно дело – я взываю к правде – истине, а другое – выйдет к народу со своей оценкой происходящего С.В. Михалков. Лишь бы не болел и согласился на предложение Каминского. Лишь бы его и мои взгляды совпали в основном!

М. Каминский созвонился с Михалковым. И мне: «Дал согласие». Суть первого моего разговора с Сергеем Владимировичем: «Я как был, так и остался советским писателем». Моих книг он, конечно, не читал. Дала роман: «А вдруг мой стиль вас не устроит».

Позвонил утром: "Работаем".

Встретились в "Сообщстве"... Смотрю – его лицо, очки – в крови. "Что такое, Сергей Владимирович?!" "Да так... Пойду умоюсь и – к делу". Меня поразила абсолютная выдержка этого человека. Как потом изумит такая же его уравновешенная реакция на безумное событие – немцы напали на СССР. Вот этот отрывок из книги «От и до…»: «Все сгрудились возле приемника. Но пока слышались только какие-то радио-помехи, треск… Внезапно я уловил отрывки немецкой речи: «Всем немецким судам вернуться в порты…» Это был приказ. И я понял – война.

Речи Молотова дожидаться не стал, вышел из гостиницы и сразу на вокзал (в Риге, Л.Б.), чтобы купить билет до Москвы…

Но в кассе мне вежливо сказали: «Мест в спальном вагоне нет, в купейном вагоне нет. Но если вы готовы ехать в общем…

Я взял билет и вернулся в гостиницу. Здесь тоже царила полная суматоха, растерянность, спешка… Я был спокоен. Вообще со мной часто так – чем больше сутолоки, испуга вокруг – тем сдержаннее, собранней, рациональней себя веду».

… В одном из последних своих интервью С.В. Михалков подчеркнул, что «От и до…» - настоящее, его… То есть, и взгляды и нечто. И казалось бы, для теле – газет – журналов какая прекрасная возможность познакомить читателей – зрителей и радиослушателей с оценками русского советского писателя – классика на события, явления, проблемы истекших и текущих дней. Но – нет! Нигде, никогда! Словно книга появилась где-то в подполье и никакого интереса для народонаселения не представляет.

Почему? Да как раз именно потому, что тут С.В. Михалков со всей определенностью уничтожает миф о благородных устремлениях амбициозных карьеристов из «отряда» либерал-демократов, захвативших информационное поле России. Он в свои восемьдесят четыре, повидавший ого-го сколько, не утратил способности поражаться той наглости, с которой «либералы» принялись оболванивать и малого, и старого. И сегодня вполне злободневно звучит такое его размышление: «Поразила меня та телепередача о собаках, где ведущий почему-то решил задать «собачникам» вопросы о Карле, Марксе, Энгельсе и Ленине. И оказалось, что девушки не знают, кто такой Карл Маркс и Фридрих Энгельс!

Объединивший почти весь мир, уж я-то точно знаю, что в колледжах Америки, Англии и в той же Франции образованному человеку положено знать не только кто такие Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Мао Цзедун, но и о тех деятелях, кто был классом пониже – о Н. Хрущеве, Л. Брежневе, Ф. Кастро, Сальвадоре Альенде, Че Геваре и т.п. Ибо только злонамеренный человек способен радоваться отсутствию интереса к истории других стран и собственной страны. А потенциальный дебилизм – повод для горького раздумья: «Кому это выгодно?»

… И я знаю твердо – ни одно вредное деяние не канет в забвение – рано или поздно грядет возмездие. И поспешное, безудержное поливание грязью исторически значимых личностей рано или поздно перерастет в интерес к ним, возможно даже и не до конца оправданный.

… Сегодня, кстати, с помощью новых идеологов идет замалчивание в средствах массовой информации таких крупных русских писателей, как Василий Белов, Юрий Бондарев, Евгений Носов, Федор Абрамов, Василий Шукшин, Александр Твардовский, Валентин Распутин, и вообще русского корневого крыла отечественной словесности».

А как, предполагаю, искривятся мордени оборотней и застарелых «пятиколонников», приноровившихся охаивать «коммуняк», от такого признания С.В. Михалкова: «Однако, если сейчас пытаются представить все так, как будто быть коммунистом значило быть карьеристом, - это ложь! Быть коммунистом для того, чтобы продвинуться вверх на чиновничьей лестнице, - это случалось, это – правда… Я всегда и везде чувствовал себя советским человеком, патриотом Родины и вел себя соответствующим образом...

Помотавшийся по стране и по фронтам Великой Отечественной, я видел самоотверженность, героизм рядовых коммунистов и знал, что призыв «Коммунисты, вперед!» - это не пустой призыв, что, действительно, рядовые коммунисты всегда готовы были на высокие поступки, подавали «пример и в труде, и в бою».

Еще: « В свое время в честном соревновании на конкурсе, какие слова стоит выбить на могиле Неизвестного солдата в Москве, победило мое предложение: «Имя твое неизвестно – подвиг твой бессмертен».

И сегодня, пользуясь случаем, хочу обратиться к тем, кто так или иначе, но забывает эту страшную, горькую Великую Отечественную, солдаты, офицеры, партизаны которой вырвали мир из когтей фашизма: «Одумайтесь! Помните! Помните!» Ведь память – это совесть… И я готов поставить свою подпись полковника в отставке под письмом двух фронтовиков к корреспонденту «Комсомольской правды» Валентину Каркавцеву, к сожалению, ушедшему недавно в мир иной. А фронтовики возмущались решением местных властей отвести полтора гектара под мемориал для немецко-фашистских солдат, погибших подо Ржевом. Иногда мне кажется, - размышляет С.В. Михалков, - что я пришел с другой войны, о которой стараются забыть те, кому хочется начинать историю нашей страны едва ли не с нуля. Так ведь не получится! Память народная не позволит!»

Или вот: Горько, обидно, когда мальчик с девочкой дружил, а родители эту дружбу нарушили…

Но когда нарушены дружеские отношения между целыми народами! Когда ловкие фальсификаторы истории теперь не жалеют слов, чтобы убедить общественное мнение в том, что дружба советских людей – это фикция, ее никогда на самом деле не существовало!..

Скорблю и о том, и об этом… И более всего - о распавшихся и таких естественных прежде связях между народами Союза. Скорблю о бедах каждого народа, который оказался за чертой бедности и невозможности свободно, как прежде, передвигаться по просторам нашей необъятной Родины.

Я отнюдь не «золочу» былое, но мое стихотворение «Мой друг» никто из бывших граждан Советского Союза не упрекнет в лакировке действительности:

В Казани – он татарин,
В Алма-Ате – казах,
В Полтаве – украинец,
В Осетии – в горах
Он в тундре – на оленях,
В степи – на скакуне,
Он ездит на машинах,
Он ходит по стране.
Его дворцы в столицах,
Его Артек – в Крыму,
Все будущее мира
Принадлежит ему.

Знаю, многие республики, «отпавшие от России», где местные националисты еще до того злобно шипели, уверяя, что они кормят русских, – оказались в бездне нехваток и оттуда, кто как может, бегут в Россию.

…А ведь как лихо, празднично все начиналось! Сколько горячих речей тратили и писатели, чтобы убедить друг друга в том, что «русские всех давят». Крик в Москве и Ленинграде подхватывался националистическими настроениями письменников в Киеве, Алма-Ате, Баку, Ташкенте и так далее…

Не оставались в долгу и «русаки», встали грудью на защиту своих прав и свобод: «Отделитесь! И без вас обойдемся! Великая нация не пострадает от этого, а только обретет!» Так что ныне наши писатели, разбежавшиеся по национальным квартирам? Благоденствуют? Хотя бы в материальном отношении? Факты говорят сами за себя: кое-кто из тех, кто верно служил идее разрушения Союза и кого почитали на Западе как диссидентствующих, вознаградились за труды свои – их напечатали, им давали читать соответствующие лекции там, в дальних странах. Их и сейчас продолжают издавать там, хотя с меньшей охотой. Запад и Америка интересовались больше их политической активностью, западный читатель приникал к их «р-разоблачительным» опусам, как обывательский глаз к замочной скважине».

А вот прямо о насущном, о том, куда толкали Украину местные националисты под лозунгом «демократического», то есть ельцинско-чубайсовского движения к «общеевропейским ценностям»: «Конечно, можно и так сказать, мол, мы – писатели, и в политических играх нам не отведено первых мест. Однако, что делать с совестью?

Недавно я познакомился с русским мальчиком, который живет на Украине. Ему десять лет. Начинал учиться а Москве - теперь живет в Киеве. Он добродушный, веселый, любит музыку, играет на скрипке, ему нравится, что Москва такая большая и красивая и что... здесь можно свободно говорить хоть на русском, хоть на украинском. Я его спрашиваю: "А разве в Киеве нельзя разговаривать по-русски?" Отвечает со всей детское непосредственностью: "На улице можно, а в школе нельзя". "Почему?" "Потому что наша школа украинская. Там по коридорам милиционеры ходят, и если услышат, что кто-то по-русски что-то сказал,- берут за руку и ведут к завучу". "А что же завуч?" Он ругается: "Сколько раз тебе можно твердить: раз ты учишься в украинской школе, - говори по-украински". А ей отвечаю, что я хочу на двух языках говорить, а она меня однажды даже с уроков  выгнала..." "Но ведь в Киеве есть, наверное, и русские школы..." "Есть Лицеи, но они платные. Нужно несколько сотен долларов каждый месяц платить. А у моей мамы таких денег нет..."

Я ничего не хочу добавить к этой истории. Я только убежден, что доброе дело насилием не прирастет... Вообще-то эта мысль о необходимости разорвать славянской братство, отделить русских от украинцев и белорусов- не новая. Ее еще в пятидесятые лелеял известный специалист американских спецслужб Даллес. У него, как известно, был разработан и соответствующий план. Разумеется, стране, которая решила быть "надзирателем" всего мира, такая идея очень подходит. Раздробление СССР на мелкие государства - значит ослабление его мощи. Что сегодня мы и видим наглядно". 

И это его размышления про итоги "горбачевско-ельцинских" перестроек: "Не хочу глубоко влезать в политику, но надо быть круглым идиотом, чтобы не понимать, какими нелепостями была переполнена наша жизнь в конце семидесятых - начале восьмидесятых.  Нужны были преобразования? Несомненно. Однако властные структуры, обюрократившие весь процесс жизни, словно сами себя замуровали и отделили от  народных забот, народных страданий. И теперь мы имеем то, что имеем. И по-прежнему, после всех восторгов в связи с "рухнувшей системой" - превосходно прижившуюся под новыми лозунгами бюрократию, да еще такую, которая выучилась еще пущей коррумпированности, сроднилась с криминалом, а взяточничество возвела в закон жизни".

Одну из глав я назвала "Откуда взялся "пиджак с ногами". Можно много "собак" при желании навешать на С.В. Михалкова. Да и  я сама отнюдь  не во всем согласна с ним.  И есть у меня поводы для "лайки-перелайки". Но чего не отнять - он, один из очень немногих "больших вельмож" Союза писателей, к кому шли за помощью и самыми разнообразными просьбами. И он помогал. "Мой телефон всегда, каждый день доносил чей-нибудь встревоженный голос: 
- Сережа, помоги!

Или:

- Сергей Владимирович! Сделайте что-нибудь!

Кому-нибудь место в больнице организовать, кому "пробиться" в издательский план, а кому-то я должен был «достать» квартиру в престижном районе, доме, дачу, а также лауреатство и - бери выше - звание Героя Социалистического Труда.   Читатели даже не подозревали, какими нелепыми бахвалами, какими бесцеремонными вымогателями способны становиться весьма известные творцы..."

И какими - неблагодарными подчас: "Маленький пример: однажды не без труда помог критику О-ому. Преодолев все преграды, купить ему билет на самолет, летевший в Америку. Обращался лично к министру. Нет, нет, ни на какую благодарность не претендовал! Но ведь думал, что человек этот потому обратился ко мне с просьбой, что доверяет мне. Но вот уже подпись его красуется под иезуитским, оскорбительным письмецом в мой адрес. Думаю о тех, к кому он нынче бегает: "Недальновидные вы люди! А ежели ветер задует опять как-то не так?.."

Удивил меня и писатель Лев Разгон, человек сложной судьбы, который в свое время работал в органах и сам пострадал от этих органов..." Ну, одним словом, когда надо было помочь очередному творцу и без "похода" не обойтись - С.В.Михалков не ленился, надевал свой "пиджак с ногами", то есть с регалиями, и являлся в нужный кабинет. 

"И сегодня, в мои, скажем так, не слишком резвые годы, когда я не занимаю "высоких"постов, - мой телефон звонит с утра.  И если люди еще  так в меня верят - значит, я могу смотреть соколом, жизнь моя полноправна и полноценна". 
И сегодня его "соколиный взгляд" - на государственной службе. Сегодня, когда "либералы" мединско-веллеровского закваса готовы к захвату территории Союза писателей России, - С.В.Михалков показывает образец борьбы с "общечеловеческими ценностями" пятой колонны: "Одно из знаменательных моих хождений было осуществлено в связи с позорнейшей ситуацией: демократическая ветвь писателей решила подсуетиться и прибрать к рукам, пользуясь благорасположением новых властей, все то имущество, которое когда-то принадлежало Союзу писателей СССР ... Понимал – никакими телефонными звонками делу не поможешь... Отправился в своем "волшебном" пиджаке, на костыле в Высший арбитражный суд, который счел, что именно Международное сообщество писательских союзов имеет право законно распоряжаться имуществом, которое было когда-то на балансе Союза писателей СССР".

Тогда еще не вылезал на телеэкран «богоизбранец" - разлиберал Дима Быков (Зильбертруд). Еще не умничала на РБК сестрица "вора в законе" Ирина Прохорова, подпевая диминому густопсовому русофобству и анисоветизму, фальшиво жалея советских детей. Ибо, видите ли, их, ребятишек, уж так гнобила  «идеологизированная" литература! Словно речь шла не о воспитании граждан,  патриотов страны Советов, а о гитлерюгендовских звероящерных установках. И нынче С.В. Михалков, очевидец, свидетель, участник событий многих-многих  десятилетий советской власти,  влегкую загоняет в угол этих местечково-разнузданных, копеечных «просветителей», и так и эдак услужающих своим западным покровителям: "Не перечислить имен героев, которых воспитала советская детская литература. И не перечислить книг, выполнявших эту  высокую патриотическую миссию!.. Самый яркий пример непосредственного воздействия литературы на жизнь и поступки людей - это, конечно, гайдаровский Тимур. Возникло в свое время целое тимуровское движение: помощь слабым, больным, старым...»

Не проскользнуло мимо "соколиного" взгляда С.В. Михалкова и год от года набирающая обороты «плюралистическая» дебилизация детей, подростков, молодежи. «Свободный рынок» уничтожил дешевые, общедоступные журналы "Мурзилка", девятимиллионный и такой же "для всех" журнал "Веселые картинки", и , наконец, - двухмиллионный "Пионер".

С.В. Михалков с горечью повторяет вслед за критиком Игорем Мотяшевым, что "коммерческий Чайз уведет целые поколения от Пушкина и Гоголя, что большинство нации будет состоять из функционально неграмотных и злобно-безнравственных дебилов, что наше духовное пространство истончится подобно озоновому слою над Антарктидой, что духовный Чернобыль расползется смертным пятном по России и лишит ее будущего." И что мы имеем на сегодня? Притянутую за уши с Запада систему ЕГЭ, требующую от учащихся, как от дрессированных крысят, нажимать кнопки? Страшенную неграмотность выпускников, когда даже амбициозники, решившие поступить в МГИМО, делают по пять - восемь ошибок в коротком тексте? О да, огромная разрушительная работа была проделана так называемой "либеральной интеллигенциией" по дискредитации нашего прекрасного, классического образования!

С чего началась сверхподлая «плюралестическая» "зачистка" правозащитниками всех, как есть, достижений советской многонациональной культуры, и прежде всего русской? С захвата всех советских типографий, редакций, радио и телеэфиров. С ухохатывания над самым ценным, государствообразующим понятием "патриотизм". Издевательством над "родиной-уродиной". Оголтелой словесной свистопляской вокруг символа Труда - "серпа и молота". С архивранья над трупами убиенных бандитами братьев Павлика и Феди Морозовых.

А далее - бесконечные попытки охаять нашу Победу в Великой Отечественной. И какая же нагло-навязчивая, чисто цэрэушная гнуснятина пошла в ход у этих самых "узников совести", мол, в Советском Союзе одна половина сидела, а другая ее охраняла. И еще, тоже их коронное - дегенерат Сталин только и делал, что расстреливал ни в чем не повинных «инакомыслящих». 
Свобода слова? Для этих выродков - абсолютная! А. Минкин: "Вполне вероятно, что рабство под Гитлером не длилось бы дольше, чем под Сталиным, а жертв, может быть, было бы меньше." Борис Стомахин: "Эта страна изжила себя. Ее существование не нужно больше никому - ни оккупированным ею народам, ни ее собственному народу,- и, более того, представляет собой смертельную угрозу для человечества". Виктор Шендерович: " Русский народ  - младенец с не заросшим родничком. Пока он не зарастет, нам можно будет вложить в голову все, что угодно." И, наконец, чистый шедевр жанра - от Валерии Новодворской : "Русскому народу место в тюрьме, причем ни где-нибудь, а у тюремной параши". 

Символы советской державы заодно с памятниками В.И. Ленину крушились под наблюдением новодворских, бовтов, борщаговских, немцовых с особым наслаждением.  И, конечно, под их "навозные", русофобско-антисоветские снаряды попал Гимн Советского  Союза. Тот самый, одним из авторов которого был С.В. Михалков. 

Из книги «От и до…»: "Он прозвучал мощной здравицей в честь советского народа, армия которого освободила аккупированную территорию и ломала хребет фашизму». Не стану проговаривать банальности, мол, под звуки этого Гимна вставала поутру вся наша некогда великая Держава, он звучал в дни всех наших Побед на земле, на небе, в космосе, на море... Это Гимн той могучей, самоотверженной страны, которая отстояла весь мир от фашизма, той страны, которая заставляла себя уважать все другие государства. И вот читаю в газете о себе: мол, "гуманно ли напоминать сейчас Сергею Михалкову этот постыдный  и бездарный с точки зрения поэзии текст»... Так говорил Сергей Владимирович в том 1997 году. Вроде смиренно, эдак по-стариковски? Но дальше этот "кроткий пенсионер" рубит шашкой "в капусту" налетевшую стаю шакалов-перевертышей: "А не позабыли ли вы, как вы все вставали в залах разных совещаний - собраний, когда звучал этот Гимн? Я не забыл, как многие из вас на тех собраниях-совещаниях восхваляли очередное постановление партии и правительства. А так же лично Н.С. Хрущева, Л.И.Брежнева и т.д.  и т.п. Ну да ладно, оставляю всяческие выпады на совести современных сикофантов (клеветников, шантажистов), если она у них еще имеется".

А это вездесущее клоповье, поющее с голоса бжезинских-соросов, старательно внедряло в сознание нашей молодежи эти самые, на заплесневелого обывателя рассчитанные "общечеловеческие ценности", вроде восторгательного песнопения - "бухгалтер, милый мой бухгалтер", "лучшие друзья девушек - это бриллианты". И все это для того, чтобы «зачистить» юную память от высоких, духовных целей,  благовение перед истинными героями-патриотами Страны Советов. И потому культуртрегеры еврейско-одесского розлива (украла это определение у несокрушимо праведного поэта - публициста А. Боброва) вовсю, заодно с «уличением» гениального М.Шолохова в воровстве - плагиате, - изголялись и так, и эдак над смыслом Гимна. С самой злодейской целью - натравить на русских так называемых "нацменов" из когда-то союзных республик и автономий. Мол, чем уж так велика и прекрасна "Великая Русь"? Она же есть колонизатор! «Где же рост вашего национального самосознания?»
Вот нынче и наблюдаем мы, сжигаемые состраданием, как беспощадно уничтожают презренных русских эти самые воспитанники "Голосов Америк", "Немецкой волны" и пр. в содружестве с нашими "либерал-демократами" венедиктовыми - фишманами , шустерами, шендеровичами.

 Да нет, херувимом в своей долгой жизни С.В. Михалков не был. А кто из нас был? Но одно бесспорно – это выдающийся детский поэт, бессмертно присутствующий и сегодня  в многомиллионных изданиях. И даже если бы он написал только слова Гимна СССР - имя его уже в святцах истории Государства Российского. А еще - он не предал своего уважения к И.В.Сталину, хотя и в нем не видел только "ангельские" черты. Но: "И пусть кто-то попробует уверить, будто не кричали солдаты, идя в штыковую "За Родину! За Сталина". Где-то может и не кричали, но это был своего рода боевой, роковой клич, когда либо пан, либо пропал..." Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами "Братья и сестры!" в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные  пункты добровольцами. Вера в слово - огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, - отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу. ("От и до...")

Еще? "Но первым делом по приказу Хрущева был уничтожен архив Берии, где, как бегло проговаривается, хранились "документы, содержащие провокационные и клеветнические данные». Но даже после заметания следов, под ногами Никиты Сергеевича было скользко. Он крушил "палачей" и вел себя так, словно за его спиной нет ничего, кроме каких-то забавных мелочей, наподобие постройки дачи в заповедном лесу в Пицунде. Но за его спиной были репрессии довоенной Украины, Московский горком партии, где уничтожили почти всех секретарей обкома и секретарей МГК и МК и даже помощников самого Хрущева. Полководческую "бездарность" Сталина высмеивал один из прямых виновников Харьковской катастрофы 1942 года" ("От и до..."). 

И это все рассуждения, переполненные энергией сопротивления, могли принадлежать пенсионеру-созерцателю на скамеечке, каким воплощен в бронзе С.В.Михалков? "Скучающий дедушка-пенсионер при кургузом детском грузовичке",- определил мой знакомый прозаик. А ведь сам, живой С.В. Михалков ненавидел скуку пуще всего! Его слова: "Еще против скуки работает моя память... Скажем нет-нет, да вспомнится победный май 1945 года и наш с художником Марком Абрамовым плакат, на котором были изображены русские солдаты. Они расписывались на стене рейхстага. Мое четверостишие "подкрепило" рисунок:

Они дошли до стен рейхстага,
Друзья: боец и командир.
И стены были им бумагой -
Для первых подписей за мир!

И тем страннее было услыхать комментаторов открытия памятника, мол, он "олицетворяет не столько фронтовика, патриота, сколько мечтателя..." То есть "упразднили" С.В. Михалкова, как выдающегося государственника, защитника общественно значимых идей и ценностей, непримиримого, насмешливого сопротивленца по отношению к диссидентам  типа Солженицына, Аксенова, Максимова, Синявского, Даниэля. Это он высказался еще когда: 

Я знаю, есть еще семейки,
Где наше хают и бранят.
Где с умилением глядят
На заграничные наклейки.

" Вообразить себя ... где-то на даче? Даже и в очень солнечный, теплый день, пахнущий сиренью? В окружении внуков, мал мала меньше? Не могу. Мне по-прежнему только тогда хорошо, когда я среди забот и дел, касающихся многих, среди проблем, которые требую моего участия!.."

Интереснейший собеседник, с редкостной способностью мыслить остроумно, парадоксально, на любой каверзный вопрос отвечающий без задержки, с лихим куражом. 
К примеру, когда мы с ним вели диалоги,- он поначалу выглядел как бы "заброшенным" и недокормленным.  Приносила сумку, где термос с кофе, бутерброды. Так, "в полевых условиях", на удивление пробегавших мимо «членов содружества писателей", шла наша работа. Но когда он почувствовал, что книга и впрямь вот-вот окрылится окончательно и полетит к издателю - заметно повеселел. Я же с бухты-барахты спросила:

- Сергей Владимирович, а говорят, вы захаживаете по вечерам в ресторан "Настольжи" и посиживаете там с молодой женщиной...

Ни секунды не раздумывая, молниеносно:

- Так ведь с тобой каши не сваришь. А я же должен на кого-то опираться!
К слову: та молодая женщина так вовремя оказалась рядом с ним и, как верно сказал кто-то из его родных, "он ожил", «она подняла его из праха".

На свой лад оценили памятник С.В. Михалкову «пятиколонники», давно испытывающие к нему неукротимую, остервенелую ненависть. Среди солирующих - В. Новодворская.  Не утерпела, вытаращилась, зашлепала расторопными губешками, мол, ишь, «выдумал хорошего мента". Ибо для этого изолгавшегося «клоповьего» поголовья нет и не может быть в советское время среди русских людей ни одного доброжелательного, совестливого "дяди Степы". И того хлеще вякнула, мол, "этот памятник он сам себе поставил омерзительным сталинским гимном". 

Оттуда прогнусавила, от российско-украинской границы, где вместе с Беней Коломойским уже натягивала колючую проволоку?  А до этого с сионо-фашистским удовольствием наблюдала за пожарищем одесской Хатыни? 

Им, ярым антисоветчикам-русофобам, так хочется числиться в бесценных, неподражаемых! Так желается, чтобы никакой С.В. Михалков не заслонял собой  их «богоизбранную» кодлу! Чтобы наш многострадальный народ позабыл, наконец, о Великой Советской державе и ее достижениях. Но никак у них не получается окончательно сбить с толку на малых, ни старых.

Я была свидетельницей в том, 1997 году, незабываемого. Едва С.В. Михалков вошел в коридор нотариальной конторы, - все, кто там сидел, встали и стояли молча, как в почетном карауле, пока он шагал  к нужной двери.  Там мы подписывает свой договор, касающийся рукописи "От и до..." И опять все встали, едва Сергей Владимирович вышел из кабинета и направился на выход. У меня, признаться, перехватило дыхание...

* * *

Вот подлинная история создания Гимна СССР в изложении С.В. Михалкова:

«… Так как же мы с Габо Эль-Регистаном стали авторами Гимна Советского Союза? Какие чувства нами владели, когда писали его слова? Какие мысли? И почему именно наши совместные усилия увенчались успехом?
Летом сорок третьего года, в разгар военных событий правительство страны приняло решение о создании нового Государственного Гимна СССР взамен "Интернационала", который должен был остаться партийным гимном. 
Я и мой друг Габо (Габриэль Аркадьевич Уреклян, выступавший в печати под псевдонимом Г. Эль-Регистан) большую часть времени находились на фронте и лишь наездами бывали в Москве. Габо останавливался в гостинице "Москва", я - на своей квартире. 

Зайдя как-то в ресторан "Арагви", я встретил там группу известных московских поэтов. Они собрались в ресторане после совещания у К. Ворошилова. 

- Что за важное совещание? - поинтересовался я.

- Будет создаваться новый Гимн Советского Союза. Объявлен конкурс на лучший текст! - последовал ответ. - Были приглашены все песенники!
Я вернулся в гостиницу и поделился новостью с Габо.

- Но почему же не пригласили меня? - не без обиды спросил я друга. 
- Ты же сам сказал, что пригласили "песенников", а ты детский поэт! - ответил Эль-Регистан. 
- Но я все-таки сочинил несколько песен!

А дальше начинается что-то вроде мистики... На другое утро, рано-рано, раздался звонок в мою дверь. На пороге стоял Габо. 

- Мне приснился сон, что мы с тобой стали авторами Гимна! - с порога заявил он. - Я даже записал несколько слов, которые увидел во сне. 

Габо протянул мне гостиничный счет, на котором я прочитал: "Великая Русь", "Дружба народов", "Ленин"...

"Маловато",- подумал я. Но мы с ним были азартные люди и не любили сдаваться... И так подумать - не каждый же день ты имеешь возможность принять участие в "соревновании" на лучшие слова для Гимна своей Великой Страны...
- А почему бы нам действительно не попробовать? - сказал я. - Ведь не боги горшки обжигают?

Но как пишутся гимны, никто из нас двоих не знал. Каково должно быть его содержание? Какую стихотворную форму лучше избрать? Первым делом заглянули в энциклопедию. Прочли: "Гимн - торжественная песнь... Гражданская молитва народа..." Содержание? Надо вспомнить основные положения Конституции СССР. Стихотворный размер? Нам обоим был по душе "Гимн партии большевиков" со словами В.И. Лебедева-Кумача на музыку А. В. Александрова. 

Сели за работу. Я сочинял, Габо вносил предложения, редактировал формулировки. 

В последний раз прочитали свое "произведение" вслух. Вроде звучит!

Текст вложили в конверт и послали по почте Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу.

Вернувшись из очередной поездки на фронт, узнали, что великий композитор написал музыку на наши слова и что все варианты текстов и музыки, представленные на рассмотрение высокой комиссии во главе с К. Ворошиловым, в самом разнообразном исполнении еженедельно прослушиваются комиссией в Бетховенском зале Большого театра СССР. 
Нам удалось попасть на одно из них. Правительственная комиссия после очередного прослушивания выносила свое предварительное суждение: "Предоставленные варианты Гимна пока не отвечают необходимым требованиям. Надо продолжать работу". 

Не имея возможности находиться в Москве, мы снова по заданию своего командования вылетели на фронт. И вдруг получаем приказ срочно вернуться в Москву. Нас вызывают в Кремль, к Ворошилову. Клим Ворошилов! В нашем представлении - легендарный полководец, с именем которого связано многое в истории нашей страны: период гражданской войны, военные парады на Красной площади. Мы были тогда далеки от мысли, что не без его ведома, а подчас не без его прямого участия уходили в небытие действительно легендарные военачальники, Маршалы Советского Союза, командующие армиями. Его подпись скрепляла документы, становившиеся смертными приговорами многим соратникам... Возможно, только смерть Сталина уберегла его самого от трагической участи. Рассказывают, что однажды Сталин, испытывал на верность своего товарища по партии и по руководству страной, спросил Ворошилова:
- Ты можешь застрелить ради меня свою любимую собаку?

И Ворошилов на глазах у Сталина застрелил любимого пса...

Итак, сорок третий. Мы в Кремле. 

- Товарищ Сталин обратил внимание на ваш вариант текста!- говорит, обращаясь к нам, Ворошилов  - Очень не зазнавайтесь! Будем работать с вами!
Перед маршалом не столе лежит отпечатанная в типографии книга в красной обложке. В ней собраны все варианты текста будущего Гимна СССР, представленные десятками авторов. На 83-й странице закладка: наш текст с пометками Сталина. Удивительно!..

Я и сегодня не скажу, что мы с Габо нечто вровень, к примеру, с Блоком, даже после всех доработок-переработок. Но следует учесть - требования к тексту будущего Гимна были весьма жестки, во многом диктовались политическими, военными соображениями того нелегкого, противоречивого времени и конечно же Сталиным, за которым оставалось последнее слово. 

Но так или иначе - конкурс был объявлен не для показухи. Всем желающим написать слова Гимна, была предоставлена такая возможность. Требование было одно: «Гимн должен быть таким, чтобы смысл его слов и энергия мелодии сливались воедино и способны были заражать советского человека оптимизмом, верой в свои силы, будить чувство патриотизма, гордости за свою Родину». Сейчас передо мною лежит тот самый сборник в бордовом переплете, когда-то принадлежавший Ворошилову, где собраны все варианты Гимнов Советского Союза, созданные конкурсантами в том далеком-далеком сорок третьем. Не стану рассекречивать все имена, а их было шестьдесят пять!

Назову лишь самых известных: С. Кирсанов, М. Исаковский, В. Лебедев-Кумач, М. Рыльский, М. Светлов, Н. Асеев, С. Щипачев, К. Симонов ...

Думаю, многим будет интересно прочитать сегодня конкурсные стихотворения. Имена же авторов этих конкретных, несостоявшихся Гимнов разглашать, естественно, не стану. Возможно, кто-то о чем-то догадается по стилю. Вариант первый:

Прославлен наш народ
И разумом и волей
У всех земных широт,
У всех земных раздолий,
Великий,
Могучий,
Советский народ.

К борьбе его зовет,
Простерши руку, Ленин:
В стремлении вперед'
Вовеки неизменен
Великий,
Могучий,
Советский народ!
Светлой радостью,
Творческой силой
Родины милой
Нам жизнь полна.
Высится гордо на все времена
Царство трудящихся, наша страна,
Ленина, Сталина
Гений - он с нами,
Он - наше знамя,
И, ему верна,
Славит бессмертных вождей имена
Победоносная наша страна.

А вот отрывки из Гимнов разных авторов:

Слава сталинскому веку!
Слава Родине вовек!
Где свет и радость человеку
Принес великий человек!

* * *
Трубите, все трубы! Гремите, литавры!
Хвалите родимой страны благодать.
Вовек не увянут советские лавры,
И славе российской вовеки сиять.

* * *
Прославим в этот гордый час
Родной страны дела,
Страны, что вырастила нас,
Что силу нам дала.
Слава Советской державе,
Слава стране побед,
Ленину, Сталину слава,
Слава на тысячи лет!

* * *
Греми труба правды
Над краем родным!
Звучат слова клятвы -
Великий наш гимн.

Когда мы с Эль-Регистаном создавали текст Гимна Советского Союза, мы были преисполнены искренней веры, что работаем на Победу в войне, как и весь советский народ и его руководители.

...Итак, перед Ворошиловым лежит книга с Гимнами, раскрытая, на странице 83 - закладка. Это наш текст с пометкой самого Сталина! Выходит ... мы с Габо выиграли конкурс! Победили! Переглянулись, еще изумленные, но уже счастливые ...

- Основа есть, - сказал Ворошилов. - Но вот посмотрите замечания товарища Сталина. Вы пишете: «Свободных народов союз благородный». Товарищ Сталин делает 'пометку: «Ваше благородие?» Или вот здесь: «Созданный волей народной». Товарищ Сталин делает пометку: «Народная воля »?» Была такая организация в царское время. В Гимне все должно быть предельно ясно. Товарищ Сталин считает, что называть его в Гимне «избранником народа» не следует, а вот о Ленине сказать, что он был «великим», - надо.

До поздней осени мы работаем над текстом. Всем композиторам страны

предложено написать музыку на наши слова. Продолжалось прослушивание вариантов музыки, но теперь уже только на наш текст.

Пошли первые отклики. Нам приходилось слышать от собратьев по перу, что не стоило в советском Гимне употреблять слово «Русь» , поскольку это понятие архаическое, древнее и сегодня звучит диковато. Но нам казалось, что
именно это слово значительно, своевременно и, возможно, именно оно привлекло внимание Сталина. «Великая Русь» - понятие собирательное,
за ним - история русского народа и его ратная слава.

Сила народная,
Сила могучая,
Совесть спокойная,
Правда живучая, -

писал Некрасов, который знал и чувствовал Россию ...

... 26 октября 1943 года в десять часов вечера состоялось очередное прослушивание музыки Государственного Гимна. Мы с Эль-Регистаном сидели в пустом зрительном зале Большого театра. В правительственной ложе находились руководители партии и правительства во главе с И. В. Сталиным. Варианты Гимна исполнял Краснознаменный ансамбль песни и пляски Красной Армии под руководством профессора А. В. Александрова.

Прослушивание закончил ось около двенадцати часов ночи. Было ясно, что хоровое исполнение не дает полного представления о музыке. Принимается решение назначить еще одно прослушивание в исполнении симфонического и духового оркестра.

На другой день мы с Габо сидели дома, пили чай и делились впечатлениями о минувшем вечере. Многое нам казалось необъяснимым и удивительным. В те дни в Москве проходила конференция трех великих держав. На фронте разворачивались ожесточенные сражения. Позади были Сталинградская и Курская битвы, сражение за Днепр, впереди - окончательное снятие блокады Ленинграда, освобождение Белоруссии, Советской Прибалтики, выход Красной Армии на государственную границу, начало изгнания врага за
пределы СССР. И в это время правительство уделяет столько внимания созданию Гимна' Советского Союза!

Внезапный телефонный звонок.

- Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!

- Надеюсь, не разбудил?...-знакомый голос с явным грузинским акцентом. - Прослушали мы сегодня Гимн. Куце получается.

- Как понять, товарищ Сталин?

- Мало слов. Ничего не сказано о Красной Армии. Надо добавить еще один куплет. Отразить роль нашей армии в героический борьбе против
захватчиков. Показать нашу мощь. и веру в победу.

- Когда это нужно?

- Когда напишете - пришлите. А мы посмотрим, - сухо ответил Сталин и положил трубку.

До рассвета мы сочиняли новый куплет Гимна. То, что вроде только что нравилось, опять казалось неподходящим. Работали и весь следующий день. Наконец передали Ворошилову новое четверостишие, а заодно и несколько вариантов строф и отдельных строк нового третьего куплета.

28 октября главный редактор газеты «Сталинский сокол», бригадный комиссар В. П. Московский, находит нас по телефону и сообщает: срочно к Иосифу Виссарионовичу!

За нами послали автомобиль «линкольн». Знакомый нам уже полковник из охраны Сталина нервничает:

- Никак не могли вас найти! Вас ждут!

Въезжаем в Кремль. Останавливаемся у одного из подъездов. У нас не проверяют документов. Проводят прямо в приемную Сталина.

Здесь в ожидании вызова на доклад к Главнокомандующему сидят два прославленных военачальника. Мы узнаем их. Маршалы не без удивления смотрят на майора и капитана в нечищеных сапогах, навстречу которым поднимается из-за стола помощник Сталина - Н. А. Поскребышев.

Указывая нам на массивную дверь с большой бронзовой ручкой, он сухо говорит:

- Проходите. Вас ждут. Где вы пропадаете?

В темном тамбуре между дверьми машинально крестимся и переступаем порог державного кабинета.

На часах 22 часа 30 минут.

У стены, под портретами Суворова и Кутузова, длинный стол для совещаний. Справа, вдали, - столик с разноцветными телефонными аппаратами. За длинным столом в каком-то напряженном молчании сидят «живые портреты»: Молотов, Берия, Ворошилов, Маленков, Щербаков ...
Прямо против нас стоит с листом бумаги в руках сам вождь.

Мы здороваемся:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Не отвечает. Явно не в духе.

- Ознакомьтесь! - говорит резковато. - Нет ли у вас возражений? Главное, сохранить эти мысли. Возможно это?

- Можно нам подумать до завтра? - спраши ваю я.

- Нет, нам это нужно сегодня. Вот карандаши, бумага ... - приглашает нас к столу.

Мы садимся напротив «живых портретов». Необычная обстановка смущает.

- Что? Неудобно здесь работать? - спрашивает Сталин и улыбается. - Сейчас вам дадут другое место.

Нас с Габо проводят в комнату рядом с приемной. Приносят чай, бутерброды. Мы голодны. Сначала едим, пьем чай.

Запев третьего куплета не ложится в размер предыдущих. Однако выход из положения есть. Множество вариантов этого четверостишия, написанных накануне, помогают нам быстро решить задачу. Но мы не торопимся. Для солидности выдерживаем время. Возвращаемся в кабинет Сталина. Маршалы в приемной все еще ждут приема у Главнокомандующего. Но тот занят: утверждается новый Гимн Советского Союза!

После короткого обсуждения нового варианта четверостишия Сталин обращается к членам Политбюро:

- Каких захватчиков? Подлых? Как вы думаете, товарищи?

- Правильно, товарищ Сталин! Подлых! - соглашается Берия.

- На этом и остановимся! Товарищ Щербаков, пусть этот текст отпечатают сейчас на машинке. А вы пока посидите с нами, - обращается к нам.

Так появился куплет, в котором были строки:

Мы армию нашу растили в сраженьях,

Захватчиков подлых с дороги сметем!

В приемную мы выходим вместе с Берией.

- А если мы вас отсюда не выпустим? - шутливо интересуется он.

Ни Габо, ни я при всей нашей способности к быстрой реакции не нашлись что ответить ...

Очередной вариант текста был передан ансамблю А. В. Александрова. Наиболее удачно звучала музыка Д. Д. Шостаковича и А. И. Хачатуряна. Однако имелась в виду возможность использования уже известной мелодии А. В. Александрова для «Гимна партии большевиков». Переписать - припев в нужном размере удалось быстро.

Итак, в соревнование вступали два варианта гимна. Один, основной, - тот, на который писали музыку многие композиторы, и второй, как бы
запасной, на музыку А. В. Александрова. Таким образом, мелодия «Гимна партии большевиков» могла стать мелодией Гимна Советского Союза.

... Однажды в музее Сталина в Гори меня попросили оставить запись в книге посетителей. Я написал: «Я в него верил, он мне доверял». Так ведь оно и было!

Я вспоминаю еще такой эпизод. В дни работы над текстом Гимна СССР меня разыскали на фронте и привезли к командующему генерал-лейтенанту Курочкину. Тот говорит: «Срочно звоните Ворошилову, он интересовался, где вы пропадаете».

Дозваниваюсь до Ворошилова, слышу в трубке: «Товарищ Сталин просил у вас узнать, можно ли заменить знак препинания во второй строке второго куплета?»

Получить согласие авторов текста на изменение одного знака препинания? Что за причуда? Естественно, я не возражал ...

Наступил день окончательного утверждения Гимна. В пустом зале Большого театра сидели оба автора текста. В правительственной ложе -
члены правительства и Политбюро.

В исполнении симфонического оркестра Большого театра под управлением А. Ш. Мелик-Пашаева, военного духового оркестра под управлением генерал-майора С. А. Чернецкого, Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной Армии под управлением А. В. Александрова один за другим звучат для сравнения гимны иностранных держав, исполняется старый русский гимн «Боже, царя храни!», гимны Д. Д. Шостаковича и А. И. Хачатуряна на слова С. Михалкова и Г.Эль-Регистана. Наконец, на музыку «Гимна партии большевиков» звучит отдельный вариант нашего текста с новым припевом. Этот вариант и утверждается правительством.

Это наш с моим другом Габо звездный час. Нас приглашают в гостиную правительственной ложи. Здесь руководители партии и правительства. Кроме тех, с кем мы уже встречались за последнее время, присутствуют В.М. Молотов, К.Е . Ворошилов, М.И. Калинин, А.И. Микоян; Н. С. Хрущев. Здесь же М. Б. Храпченко, председатель Комитета по делам искусств, дирижеры А. Ш. Мелик-Пашаев, С. А. Чернецкий и А. В. Александров, композитор Д. Д. Шостакович.

В гостиной накрыт праздничный стол.

- Ну что же, по старому русскому обычаю надо «обмыть» принятый Гимн! - говорит И.В.Сталин и приглашает всех к столу. Меня и Эль- Регистана он сажает по правую и левую руку от себя. .

Здесь рассказ следует продолжать в форме диалога.

Регистан (пытается положить на тарелку Сталину кусочек ветчины):

- Разрешите за вами поухаживать, товарищ Сталин?

Сталин (отодвигает свою тарелку):

- Это я за вами должен ухаживать, а не вы за мной. Здесь я хозяин ... Кстати, кто вы по национальности?

- Армянин…

Сталин (с иронией):

- А почему вы Эль-Регистан? Вы кому подчиняетесь? Муфтию или католикосу?

Регистан:

- Католикосу, товарищ Сталин!

Сталин:

- А я думал, муфтию ...

Регистан (встает, поднимает бокал):

- Разрешите мне произнести тост?

Сталин:

- Разрешаем.

Регистан:

- Я хочу поднять этот бокал за тех, кто с нами работал: за товарища Ворошилова, за товарища Молотова и, наконец, за товарища Сталина ...

Щербаков (резко):

- С этого надо было начинать!

Регистан (растерянно):

- Я хотел сказать ...

Сталин (перебивает Регистана):

- Разрешите мне реплику? У Чехова есть рассказ про купца, который больше всех пожертвовал на храм, а его фамилию в газете написали последней. Купец обиделся. Я не купец... Продолжайте, товарищ Регистан!

Регистан:

- Я хотел назвать по порядку тех, кто с нами работал ...

Сталин (обращаясь ко всем):

- Мы приняли новый Гимн страны. Это большое событие ... Александр Васильевич Александров создал в свое время музыку «Гимна партии большевиков», которая больше всего подошла для Гимна Советского Союза. - Обращаясь к Шостаковичу: - Ваша музыка звучит очень мелодично, но что поделать, Гимн Александрова более подходит по своему торжественному звучанию. Это - Гимн могучей страны, в ней отражена мощь государства и вера в нашу победу... Товарищ Щербаков! Нам, видимо, надо принять постановление Совнаркома? И назначить первый день исполнения Гимна. Мы можем успеть дать команду радио исполнить Гимн в новогоднюю ночь?

Щербаков:

- Можем, товарищ Сталин!

Щербаков выходит. Через некоторое время он возвращается с проектом документа. Сталин читает его.

Сталин (мне):

- А вы, Михалков, не заглядывайте! Тут мы без вас обойдемся.

- Извините, товарищ Сталин! Я случайно ...

Сталин:

- И не заикайтесь! Я сказал Молотову, чтобы он перестал заикаться, он и перестал.

Молотов улыбается, но не вступает в разговор.

Сталин (в сторону Калинина):

- Наш Михаил Иванович в последнее время стал плохо слышать.

Калинин улыбается, но ничего не говорит.

Щербаков:

- Предлагаю выпить за товарища Сталина!

Все поднимают бокалы.

Сталин (оборачивается ко мне):

- Не надо пить до дна за каждый тост. С вами неинтересно будет разговаривать. И не робейте!

- Я не робею, товарищ Сталин!

Сталин:

- Мы нахалов не любим, но и робких тоже не любим. Вы член партии?
- Беспартийный.

Сталин (помолчав):

- Это ничего. Я тоже был беспартийный ...

Регистан:

- Товарищ Сталин, пусть Михалков прочитает свои стихи.

Сталин:

- Про дядю Степу! Послушаем.

Я читаю стихи. Сталин смеется.

- Можно я прочитаю еще военные стихи? - спрашиваю я.

Сталин:

- Прочитайте.

Читаю стихотворение «Письмо жене». Оно, как мне казалось, способно дойти до души присутствующих.

Но Сталин мрачнеет. Потом говорит:

- Эти стихи мне не нравятся. В них настроение сорок первого года. Вы напишите стихи с настроением сорок четвертого года и пришлите
их нам с Молотовым.

Я обещаю сочинить такие стихи.

(Вскоре я сочинил «Быль для детей» и послал ее в Кремль на имя Сталина. Стихи были затем без моего ведома опубликованы одновременно в «Правде», «Комсомольской правде», «Пионерской правде». Видимо, по указанию Сталина. Что было, то было…)

Можно сказать, что члены Политбюро не принимали никакого участия в разговоре. Они ограничивались короткими репликами, поддакивали.

Приглашенные со стороны товарищи тоже чувствовали себя скованно. Только мы с Регистаном вели себя свободно, если не сказать развязно - выпитое вино оказывало свое действие. Мы настолько забылись, где и с кем находимся, что это явно потешало Сталина и неодобрительно воспринималось всеми присутствующими, особенно, как я заметил, - сидящим в конце стола М. Б. Храпченко, который так и не притронулся к еде.

Мой же неуемный друг Габо настолько освоился с ситуацией, настолько расчувствовался, что вдруг сказал мне во всеуслышание:

- Давай разыграем нашу сценку ...

Сталин и все гости посмотрели на нас с интересом. Решив, что теперь нам как бы все можно, я вышел из-за стола в прихожую - для сценки требовалась офицерская фуражка. Там, в прихожей, я схватил первую попавшуюся. Генерал Власик и другие охранники хотели было меня остановить, но не успели, хотя кто-то из них успел выкрикнуть:

- Куда вы? Это фуражка Сталина!

Но я, весь в эйфории успеха, раскрепощенный с помощью изрядного количества тостов, уже, согласно нехитрому сценарию, заглядывал из-за двери прихожей в комнату, где все сидели за столом.

А изюминка нашего с Габо маленького актерского экзерсиса, который мы проделывали не раз в дружеском кругу фронтовых корреспондентов, состояла в том, что будто бы где-то в Подмосковье, на даче упала бомба, и вызвали команду противовоздушной обороны. Приехал офицер, то есть я в сталинской фуражке. Трусливый офицер, который боялся шагу ступить по участку, где лежала неразорвавщаяся бомба. И потому спрашивал у населения, поглядывая на опасный предмет издалека:

- Здесь упала бомба?

- Здесь, - отвечают.

- Посмотрите, есть на бомбе какой-нибудь знак!

- Да вы сами сходите и посмотрите ...

- Не могу, - ответствует вояка, - все мои подчиненные уже подорвались, я один остался.

- А как же теперь быть-то? - закручинилось гражданское население в лице Габо.

- Так вон же девочка стоит! - оживлялся я в роли смышленого вояки. - Девочка, а девочка, сходи посмотри на бомбочку, какая она есть.

- Как можно! Ребенок же! Вдруг бомба взорвется! И девочка погибнет! - продолжает Габо.

Но я, чуть заикаясъ, но весьма бодро отзываюсь:

- Ну и что? Война без жертв не бывает!

... Я и до сих пор не могу понять, как мы с Габо решились так шутить! И почему потом нам это никак не аукнулось?

Но Сталин хохотал над нашим представлением буквально до слез. В тон ему посмеивались и другие. Но до слез смеялся только он один ...

Теперь-то мне думается: не над нами ли, распоясавшимися не в меру, смеялся в тот вечер этот могущественный человек? Не над нашей ли прорвавшейся дуростью?..

Однако, видимо, что-то же до меня дошло и возникла в душе смутная необходимость как-то скрасить «буйство» нашей с Габо фантазии... Но как? Дело, как говорится, сделано ...

А вечер с тостами все продолжается, и Сталин к нам по-прежнему относится доброжелательно и вообще ведет себя как дружелюбный, гостеприимный хозяин! Более того, когда мы прощались - он неожиданно поклонился нам, театрально, по-рыцарски, махнув рукой ...

А когда мы с Габо остались наедине, он не без тревоги прошептал:

- По-моему, Сережа, мы с тобой перебрали! С этой сценкой ... с этой фуражкой!

Но что теперь? Сделанного не воротишь, решили: что будет, то будет ...

И пошли спать. А наутро раздался звонок. Звонил председатель Комитета искусств М. Б. Храпченко. Спрашиваю его не очень бойко:

- Ну, как там ... Михаил Борисович?

Помолчал. Хмыкнул. Отозвался:

- Как ... Вы ходили по острию ножа ...

Счастливы были мы с Габо, что стали авторами Государственного Гимна? Очень. Не передать словами как. И сегодня я за себя и за умершего своего друга говорю: «Да, были счастливы».

... В ночь на Новый, 1944 год по Всесоюзному радио прозвучал н овый Гимн Советского Союза. Он прозвучал мощной здравицей в честь советского народа, армия которого освободила оккупированную территорию и ломала хребет фашизму.

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную