20.08.2018 г.

О ЧЁМ ШУМЯТ СОСНЫ...
Возле валунов от фундамента углового дома бывшей деревни Бобровка растёт молодая сосна. Ей лет сорок – она выросла на освободившемся пространстве, когда селение начало исчезать с лица земли. В январе 1949 года, когда русские переселенцы стали обживать обожжённые боями земли, постановлением Верховного Совета СССР нескольким населённым пунктам были даны имена советских лётчиков-Героев, деревню Пурпуа переименовали в честь брата.

НЕ В ЧЕСТЬ ЗВЕРЬКОВ

Когда много лет назад я нашёл этот пожелтевший документ в архиве родителей, поехал в Приозерский район, чтобы найти деревню, названную в честь нашей фамилии, но уже работала вредительская программа по уничтожению малых деревень. Местные журналисты показали мне только остатки фундамента с маленькой сосенкой у валуна. Через несколько лет мы поехали с сыном на Вуоксу и озеро Суходольское, и – о, чудо! - натолкнулись на указатель… Бобровка. Оказывается, лесник Январёв поселился здесь, используя старую постройку, обустроил хутор и возродил это название. Теперь, при продаже земли и росте престижных дачных посёлков, оно снова исчезло: урочище Бобровка приписали к соседнему поселению Портовое, чтобы продавать участки в 10 соток по 2 200 000 рублей. Только сами участки! Нужна этим богачам какая-то Бобровка? Но сердце у меня не на месте, решил снова поехать… Вот что написала журналистка всеволжской газеты Людмила Однобокова: «Дозвонилась я сегодня до администрации Громовского сельского поселения. Новости печальные. Сказали мне честно, что деревня Бобровка существует только в памяти людей. Разговаривали со мной очень любезно. Объяснили так: в сторону деревни Портовое по дороге прямо на повороте есть два дома: один - дом лесника, второй - новый финский дом. Вот это место в народе называют "деревня Бобровка". На карте обозначено только "урочище Бобровка". Но урочище для того и называют "урочище", что это место утраченной деревни. И названия урочищ тоже быстро исчезают. Рядом с урочищем "Бобровка" недавно возник коттеджный посёлок, но назвали его почему-то "Коттеджный посёлок Суходольский", а не "Коттеджный посёлок Бобровка", как должны были. Новые сотрудники администрации не знают, что Бобровка когда-то была названа в честь Героя Советского Союза. Возможно, документы о наименовании этой деревни утрачены. Потому что там рядом есть деревня Севастьяново в честь Героя Советского Союза Севастьянова, в той деревне недавно даже памятник небольшой Севастьянову поставили. Про Бобровку думают, что она так названа в честь того, что здесь когда-то жило много бобров».

Дважды этим летом съездил в Питер, в Лемболово, в Бобровку. Порой кажется, что вся официозная патриотическая риторика - болтовня! Зачем эти новгородские земли освобождали наши ребята-Герои? Чтобы нувориши особняки возводили? Совхоз в соседнем Портовом загублен, рейсовый автобус не ходит. Почему? У финнов была обустроенная земля, ягодники (для них это – юг!), а у нас - заборы на берегу с нарушением закона. А ведь это на земле Путина и Медведева! - наших записных патриотов... Никто не знает, в честь кого Бобровка, даже живущий здесь хозяин - Геннадий Степанович Корчагин, у которого в паспорте - "Кордон Бобровка".

СОСНА У СЕЛЕНЬЯ БОБРОВКА
Ветрам подпевает негромко,
Где тает Вуокса во мгле -
Сосна у селенья Бобровка
На финской когда-то земле.
И озеро – в прошлом: Суванто,
Деревня на нём: Пурпуа
Хранила фамилию брата,
А ныне ушла в никуда…
Но время не мчится линейно –
Петляет, как русло реки –
От ДОТов лесных 
                      Маннергейма
До питерской странной доски.
Так что же, в забвенье уроним
Шеренгу заветных имён,
И память об асе-Герое,
И шелест победных знамён?
Порой эти думы несносны…
Горит самолёт вдалеке,
Где самые старые сосны
На финском шумят языке…

Поэт-фронтовик Александр Межиров, помню, как-то стал мне рассказывать про меняющийся образ бывшего врага: «Представляете, Саша, меня на днях пригласили в ресторан «Националь». Публика снобистская, все младше меня -  просто не о чем говорить, даже со спутниками. И вдруг я увидел недалеко за столом седого немца – примерно моего возраста. Сразу почувствовал: он тоже воевал, и вдруг остро понял, что во всем зале только он до конца бы меня и понял в разговоре. Он, может, стрелял в меня, а ближе – никого нет. И он тоже это почувствовал, судя по взгляду…». Я тогда по молодости подумал: любит Александр Петрович вот этак нагнетать и фантазировать… Прошли годы перестройки и катастройки,  и я вдруг вспомнил эту тираду, когда встретился впервые с финским писателем Карлом Геустом. Его отец воевал против моего старшего брата, мы славим подвиги лётчиков-врагов, но мы поняли друг друга с первых минут общения у музея Маннергейма в Хельсинки…

И вот – новая встреча в Лаанперанте, хотя Карл – автор многих книг о финских лётчиках - часто приезжает в Питер и Петрозаводск, выступает на конференциях и радуется, что теперь мы можем говорить открыто, без искажений о трагических страницах общей истории. Именно он раздобыл в архиве донесения зенитной батареи, которая подбила машину брата, и противотанковой батареи, когда самолёт СБ-2 совершил огненный таран на финские позиции. Он - мой соратник, хотя является певцом финских асов. Познакомил с такими же увлечёнными друзьями в Лаанперанте. Киммо Мархинен – директор авиационного музея на общественных началах. Его дядя был подбит в небе над Лемболово, упал между линиями передовых, но финны успели первыми. Потерял руку в том году, когда погиб мой брат. Маркку Оикконен – увлечённый экскурсовод. Его отец воевал в пехоте и был ранен как раз на Лемболовской твердыне. Они хранят память о своих родных, обо всех ветеранах, включая  советских лётчиков, и прекрасно понимают, что привело меня в Лаанперанту, что зовёт на место гибели брата и что печалит при формальном подходе чиновников. Например, председатель Громовского сельского поселения А.П. Кутузов не против установки стенда с указанием: «Здесь была деревня Бобровка, названная в честь…». Но спрашивает: «За чей счёт банкет?». Будто это мне одному нужно. А тем, кто захапал берега озёр, которые отвоевали наши ребята? А школьникам Громово, которые не знают истории под их же носом? Кто защищать вас будет, чиновники и толстосумы, если чего? Одни путинские сверхракеты?

Вот что написал  после поездке в официальном, но эмоциональном письме главе Громовской администрации Кутузову (у него и отец – главой был):

«Уважаемый Алексей Петрович!
Вернулся из впечатляющей поездки от Бобровки до Финляндии. Возвращался через Выборг. Директор Военного музея Баир Иринчеев установил 10 подобных памятных указателей. Это всё в ведении местной власти. Он готов изготовить, просит прислать решение и текст стенда. Размер – с пожарный щит. Ещё надо сделать металлическую подставку.
Меня впечатлила и встреча с Г.С. Корчагиным. У него в паспорте стоит прописка: кордон Бобровка. Он был удивлён, что название не в честь лесных бобров. Жена лётчика, которая нас с журналисткой Людмилой Однобоковой привезла, тоже была поражена: столько лет мимо проезжали и не знали такого – в честь Героя Советского Союза! Это ли не главный аргумент? Геннадий Степанович показал на деревянный пустой трафарет у дороги: «Вот – пустует, ждёт… Сколько раз просил: обозначьте название! У меня ж скотина дорогу переходит. Ну, случится чего, скажут: а где всё произошло – в лесу?».
В Смольном тоже подтвердили, что всё зависит от местной администрации, а если нужно письмо в поддержку и согласие департамента культуры поставить памятный знак на учёт - сделают. Комитет по молодёжной политике посоветовал войти в программу патриотического воспитания с разными предложениями, в том числе – обозначить Бобровку. Убедился: ох, как это необходимо!».

Даже если и установим такой необходимый знак, всё равно остаётся горький осадок: ведь мы отвоевали у финнов бывшие новгородские земли, населённые русскими, ижорой, ингермаландцами, карелами (это другой древний народ, отличный от финнов), Пётр не пошёл дальше взятого Выборга – «Это не наше! И советская граница продвинулась немного за Выборг. Но, похоже, ни уроков истории, ни самых понятных для подрастающего поколения героических примеров и символов – использовать чиновничье-олигархическая Россия не может. Или – не хочет.

ЧТО С ДЕРЖАВОЙ И С КИНО?

- А держава? - Прохожий плюётся:
- А держава сгорела давно.
Слышит: стук молотка раздаётся -
Это Пётр забивает окно.
               Юрий   КУЗНЕЦОВ

В июне 1710 года в ходе Северной войны между Россией и Швецией русские войска во главе с Петром I победоносно вступили в шведскую крепость Выборг. Государь придавал огромное значение взятию Выборга, поскольку владение городом закрепило за российским государством выход к Балтийскому морю. Кроме того, «…чрез взятие сего города Санкт-Питербурху конечное безопасение получено». Это значение подтвердилось ещё в двух кровопролитных войнах ХХ  века. Взятием Выборга заканчивалась и советско-финская война в марте 1940 года, и война на Карельском перешейке в сентябре 1944-го.   Эхом грозных событий пропитаны даже седые камни Выборгского замка, где по традиции проходит Церемония закрытия и официальное подведение итогов кинофорума «Окно в Европу». Это августовское окно распахивали (или заколачивали?)  в 26-й раз. Я, конечно, не киновед, а русский литератор, который волей случая и в силу своих писательских и державных дорог через места страшных боёв в Лемболово – место гибели моего старшего брата и вычеркнутую деревню Бобровка оказался в эти же дни в старинном русско-шведско-финском-советском городе, но всё-таки беглыми и грустными соображениями - поделюсь.

В выборгском музее «Война на Карельском перешейке» его создатель и директор Баир Иринчеев открыл потрясающую экспозицию «Советско-финляндская война 1939-1940-х годов». Ему повезло: он получил президентский грант на 5 миллионов рублей и сумел сделать впечатляющую диораму с ростовыми фигурами и подлинными экспонатами, которые поисковики  собирали по местам двух волн боёв на этом небольшом пространстве Ленинградской области. Я веду работу с администрацией по захоронению останков героического экипажа брата, найденных отрядом «Безымяннный» в лесу за Лемболово. Мотор от рухнувшей на финские позиции машины СБ-2 находится в экспозиции Баира. Времени у меня было мало, но как можно журналисту не воспользоваться представившейся возможностью прикоснуться к миру современного кино?  Аккредитоваться, правда, не удалось, молодой сотрудник оргкомитета Виталий Гиззатуллин сделал мне выговор: почему я не заполнил анкету до июльского срока? -  мол,  игнорирование правил это показатель неуважения к фестивалю, его организаторам и команде штаба. Но я и не собирался жить на халяву или посещать вэлкамдринки в баре, но пресс-брифинг (вот как всё по-русски в трижды отвоёванном русском городе!) и центральную библиотеку спокойно посетил, а кино-то увидеть сегодня вообще не проблема.  Ну и вот – несколько впечатлений-соображений.

Обладателем главного приза фестиваля «Окно в Европу» стал фильм «Папа, сдохни» Кирилла Соколова Знаковая картина с шокирующим названием была представлена в конкурсе «Игровое кино. Осенние премьеры». Это такая абсурдистская черная комедия в духе Тарантино,  но на материале российской жуткой действительности. Знакомство с родителями своей девушки начинается для Матвея (Александр Кузнецов) с того, что он заявляется на порог с молотком и намерением убить главу семьи (Виталий Хаев). Об этом Матвея попросила его девушка (Евгения Крегжде). Папаша оказывается хватким  служителем правоохранительных органов, обложенным оружием и взятками, так что конфликт отцов и детей в отдельно взятой квартире перерастает в кровавое месиво и растягивается на целый фильм. Рафинированные ценители кино отзываются так о ленте: «Правда, мода на условное "тарантино" с его демонстративной искусственностью, нарочитостью, на все эти криминально-комедийные гиньоли под клюквенным соком, вроде прошла, и что еще недавно казалось открытием, затаскано в хлам... Ведь за вычетом первоклассных исполнителей в "Папе..." нет ничего своего, ничего нового, ничего такого, что до Кирилла Соколова не успели бы растиражировать предшественники - вплоть до "Рашн герл" Жени Любич на титрах».  Я особо первоклассной игры не увидел, но хочу предоставить слово самому триумфатору – режиссёру черной комедии:

- «Папа, сдохни» – кино про человеческие взаимоотношения и ожесточение, про прощение и диалог между людьми, а также про то, к чему приводит потеря этого диалога. Но в нашем фильме серьезные драматические события преподнесены с большой иронией. Я вырос на американском зрелищном кино, поэтому в процессе работы над сценарием думал о том, что мой фильм обязательно должен быть зрительским, чтобы люди в кинотеатре получили удовольствие и развлеклись. На мой взгляд, жанр черной комедии – самый адекватный путь донести до зрителя важные болевые темы в развлекательном формате, в котором найдется место комедии, экшн, черному юмору. В плане подачи ситуации и юмора мы выбрали не совсем отечественный формат…

Да, и впрямь – не совсем отечественный, даже не европейский, но интервьюер справедливо замечает:  «Вам как режиссеру-дебютанту повезло — Министерство культуры выделило на фильм 25 миллионов рублей».  – «Это очень круто!». Ещё бы! Это пять таких продуманных экспозиций, как в Выборгском военном музее, которые могли бы украсить ещё пять районных городов, вести патриотическую работу с туристами и школьниками, но минкульту милее чёрные комедии. Кстати, Соколов – ученик преуспевающего Владимира Хотиненко, который на последнем заседании Совета по культуре у президента Путина возмущался: почему так боятся самого словосочетания государственный заказ? – по заказу меценатов, императорского двора или советского государства были созданы шедевры. Это и впрямь так, но я не помню, чтобы заказывали развлекательные комедии с убийствами за такие деньги. Киношники считают, что 25 миллионов - не деньги, но мы, литераторы, думаем по-другому. Например, я начинал дорогу в Питере, где издательство «Родные просторы» и «Невский альманах» проводят дважды в месяц небольшой фестиваль «Поющие поэты» на «Книжных аллеях» в центре северной столицы. Грант комитета по печати Смольного  на всё про всё – 100 000 рублей. Либеральный Союз писателей Санкт-Петербурга, который получал на его  проведение докризисных 380 000 рублей – презрительно отказался, а Владимир Скворцов – главный редактор альманаха взялся и решил провести всё бесплатно, но за 98 000 издал сборник «Звучащие строфы Петербурга».   Так что грант минкульта на «Папа, сдохни» тянет на 260 (!) книг – целую обширную поэтическую библиотеку. Сразу закричат:  да кому она сегодня нужна?! А фильм с таким призывным названием, да ещё на фоне трагедий вроде убийства тремя дочерями собственного отца – конечно, очень злободневен и «нужен». Сверхсимвоолично, что оператор картины про беспросветные взятки  Дмитрий Улюкаев - родной сын того самого осужденного за взятку министра Алексея Улюкаева. Тот, к которому министр-графоман обращался с призывом: «Езжай, мой сын, езжай отсель». Но он и тут неплохо пристроился, более того, из-за фамилии оператора к фильму был прикован нездоровый интерес уже на этапе съемок. Улюкаев-старший  до ареста помогал выпуску в свет картине «Страна ОЗ», на которой тоже работал сынок. Так что всё связано, пронизано современной мифологией.

На церемонии открытия председатель жюри Сергей Снежкин сказал, что фестиваль в Выборге для него очень ценен, потому что «он вне политики, вне тусовки, здесь не заключаются странные договоры и не бегают глаза в поисках того, кто тебя заметит. Здесь тихо царит кино и стоит приятная кинематографическая атмосфера». Фестиваль вне политики? Такое бывает? У нас сегодня даже актрисы в политику вовлечены.  Например, Юлия Ауг трогательно приехала с мамой, выглядела без макияжа на пресс-брифинге по-домашнему. Но недавно именно она снялась в  размещенном на сайте RBK.ua пропагандистском ролике из цикла «Список Сенцова». В нём  Ауг в роли домохозяйки гладит дома белье. По телевизору в это время показывают президента РФ. «Я не верю Путину. Морда у него хитрая и самодовольная», – с ненавистью произносит актриса. «Он меня за кого держит? За быдло под валерьянкой? Зла не хватает. Я бы им эти рожи утюгом», – с яростью заявляет актриса и прикладывает к экрану телевизора, где выступает президент, раскаленный утюг. Сильно…

Юлия Ауг родилась в Ленинграде, но детство и школьные годы прожила в Эстонии. В одном из интервью она с гордостью сообщила, что ее «отец Артур – наполовину швед, наполовину эстонец, мама Геня – пополам еврейка и полька», Эта гремучая смесь даёт ей пробивную силу,  и ее говорящая фамилия, которая в переводе с эстонского означает «Щука», оказалась ей под стать. Для достижения своей цели Ауг ничем не гнушалась. Так, например, она без колебаний, в чем сама призналась, отправила свою малолетнюю дочь Полину в метро просить милостыню, а сама снимала ее в это время скрытой камерой... Вот и тут она на пресс-брифинге была спокойна и иронична. Неведомый критик характерной внешности заметил: «Ваш фильм «Фогот» - предупреждение молодым людям: любовь между мужчиной и женщиной ничем хорошим не заканчивается. Физическая близость есть, а понимания – нет». На эту ненавязчивую трактовку с пропагандой преимуществ гомосексуализма, Ауг ответили с усмешкой: «А вы думаете у однополых пар есть понимание?».

Понятно, что фильм с такой подспудной идеей и слоганом «Хранить в недоступном для детей месте» был высокой оценён жюри и президентом фестиваля Арменом Медведевым, который вручил ему диплом. А на пресс-брифинге журналист, ведущий блог «Арлекин»  манерно начал игривый вопрос: «Тему анального секса я поддерживаю, тем не менее «Фогот» - фильм ханжеский, он манипулирует…». На что режиссёр Борис Гуц ответил просто: «Любое кино – манипуляция. Когда я пишу сценарий, то понимаю: вот тут будут смеяться мальчики, вот тут - девочки, вот тут – голубые... У нас запикали 21 слово, по новому закону слово «б….» нельзя говорить. А вообще – надоело вопить: так жить нельзя! В жизни столько ханжества, идиотизма, что говорить об этом серьёзно – не хватит сил. Может, хоть через веселье зритель поймёт что-то… Педагоги вчера после просмотра спросили: чему же вы учите детей? Кино – ничему не учит!». Приехали…Молодой человек, перебравшийся в Москву из Омска, в кино - из ТВ с клипами, хочет перечеркнуть великое советское кино с его высокими уроками и всевластный Голливуд с его поучениями, как жить? Вряд ли удастся.

На 23-м фестивале в Выборге, например,  гостей с плакатов встречал Василий Шукшин – он ничему не учил? В этом августе город украшен плакатами фестиваля с кадром (очень трудно узнаваемым!) из фильма «Я шагаю по Москве», сценарий к которому написал Геннадий Шпаликов. Именно его творчеству якобы и посвящён XXVI кинофестиваль «Окно в Европу». Почему якобы? Вроде, тень литературы витает над Финским заливом и суровыми строениями. Главный приз конкурса анимационных картин фестиваля «Окно в Европу» получил фильм Светланы Филипповой «Митина любовь», снятый по одноименному рассказу Бориса Шергина,  повторившего название повести Ивана Бунина. В фильме использованы образы художников русского авангарда Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой и мастеров наивного искусства Павла Леонова и Любови Майковой. Светлана Филиппова - филолог по первому образованию. В 1990-1991 годах преподавала историю античной литературы в Казахском государственном университете, и это наложило отпечаток на ткань мультфильма. Фильму Александра Шейна «ВМаяковский» присужден специальный приз жюри конкурса игровых картин. Любимица публики  Чулпан Хаматова играет, конечно, Лилю Брик. Это некий взгляд на историю сквозь призму настоящего: артисты на глазах у зрителя перевоплощаются в героев фильма (поэта Владимира Маяковского; женщин, любимых им и оставивших его; друзей, восхищавшихся им и отступивших от него; безжалостных «рыцарей Революции», провозгласивших его своим знаменем) и ведут зрителя «в» Маяковского, который сам сегодня со своей поэзий мало кому интересен – вот Лилечка и ЧК…

Одним из фаворитов публики (третий приз) стал фильм "Облепиховое лето".  В центре картины - творчество и судьба Александра Вампилова и поэта Николая Рубцова. Как сказано в аннотации на вполне современном штампованном сленге: «Фильм о жизни и гибели великого советского драматурга Александра Вампилова. Он задыхался в коридорах и кабинетах. Стремился вырваться из замкнутого круга. На родину, к природе, к своим корням. К истории семьи, своего отца, расстрелянного в 38-ом году. И вот в августе 1972-ого, в облепиховое лето, он едет на Байкал, чтобы купить дом на озере. И остаётся там навсегда…». А вот – из другого отзыва, который написал упомянутый Слава, ведущий блог Арлекино (похоже, он сумел вовремя аккредитоваться, в отличие от меня): «Дебютирующий в кинематографе театральный режиссер Виктор Алферов, и автор сценария, драматург Ольга Погодина-Кузмина - деятели круга Эдуарда Боякова, еще недавно сочинявшие и ставившие "пьесы про геев", а теперь резко сменившие творческо-идеологический курс. В их версии Александр Вампилов, сыгранный воцерковленным актером Андреем Мерзликиным - такой "корневой", "почвенный" даже не литератор, но мыслитель, опять-таки "деятель" прежде всего, которому ходу не дает не столько цензура, власть, ГБ, хотя все это присутствует, сколько столичный истеблишмент, и именно он здесь - вторая сторона конфликта.  Начинается действие в Москве - Александр Вампилов с другом и единомышленником, тоже "истинно народным" поэтом Николаем Рубцовым, попадают в круг зажравшихся при власти, но власть ненавидящих эстетов, куда входит, кстати, и окарикатуренная Бэлочка Ахмадуллина, и напыщенный Андрон Кончаловский. По сюжету Рубцов влюблен в дочку крупного начальника из внешторга - а по идеологии фильма где прикормленные диссиденты, там непременно внешторг и КГБ…». Слава всегда, к месту и не к месту, вставляет тему геев, даже иронизируя над великими мастерами слова, которых эта тема совершенно не волновала.

Но был на фестивале и прямой писательский мастер-класс. В лекционном зале главной библиотеке Выборга выступил в салатовом тренировочном костюме вездесущий Виктор Ерофеев. Куда ни приедешь – от зарубежной книжной ярмарки до провинциального кинофестиваля – везде он! Как сказал, представляя гостя, президент фестиваля «Окно в Европу» Армен Меведев, жизненным девизом писателя является: «Если нельзя, но хочется, то можно». Происхождение из семьи известного советского дипломата, личного переводчика Сталина, не помешало молодому Ерофееву заниматься необычными для того времени предметами — творчеством Велимира Хлебникова и маркиза де Сада, а за организацию знаменитого самиздатовского альманаха «Метрополь» он был исключен из Союза писателей, а отец его за вольнодумство сына поплатился карьерой. По справедливому мнению «мэтра» Ерофеева, сейчас не лучшие времена для культуры: «Большая культура и Запада и России находится в несколько потерянном состоянии. Но это не потому, что пришел Интернет или мобильные телефоны, всякие устройства, а потому что так случилось, что мы потеряли представление о «метафизическом чердаке». То есть мы потеряли ощущение того реального, не насаждаемого нам церковью или государством, а реального ощущения, кто же населяет этот «метафизический чердак» и как мы к нему относимся…». Россия, как считает Ерофеев, особенно пострадала от этого недуга нашего времени, оказавшись в ценностном вакууме: «За последние сто лет, и даже чуть побольше, у нас дважды ломались, уничтожались все человеческие ценности. Мы оказались в каком-то ледяном пространстве наших личных отсутствующих ценностей. И мы их собираем самостоятельно, потому что государство в течение этих постсоветских лет никогда не помогало нам найти эти ценности. Оно нас соблазняло и сейчас соблазняет какими-то ценностями, которые имеют отношение к укреплению власти государственной, но оно никогда не сказало: «Люди, вот эти ценности, давайте с ними как-то разберемся!». И получается, что у нас, у каждого какой-то разный процент разных ценностей…».

По отношению к путинскому государству – он прав, хотя пользуется всеми возможными благами, получаемыми от сугубо государственных Роспечати и минкульта, но, если судить по высшему счёту после моей дороги по местам страшных боёв, горечи на остатках фундамента бывшей Бобровки, после посещения в том же Выборге Военного музея,  еврофеевскую формулировку: дважды ломались ВСЕ человеческие ценности – на дух не принимаешь. За какие же ценности гибли наши ребята, которые нам с Ерофеевым во внуки теперь годятся? Может, в его номенклатурной семье они  и менялись кардинально, а в моей – нет. И я не приемлю такого обобщения по отношению к целым поколениям, к творчеству упомянутых русских писателей, даже того же киношного  Шпаликова – у них были незыблемые ценности, нравственные устои, которые как раз сегодня и подрываются, причём, как это ни печально с помощью государственных средств и структур. Вот – самый горький осадок от прикосновения к этому кинофестивалю по  контрасту со всем, что я увидел и прочувствовал во время дороги по политому русской кровью внешне туристскому и дачному Карельскому перешейку. Старые сосны шумят не умиротворённо,  а тревожно…

Вверх