07.11.2018 г.

ТРИ ГОРСТИ ПЕСКА

Забудьте, что можно забыть, но храните:
Россия стоит на граните…

Так писал певец Ладоги, замечательный, но выведенный из информационного пространства й поэт Александр Прокофьев. Да, на граните стоит Россия, а тем более Карельский перешеек, где скальные выходы использовались как укрепления на линии Маннергейма, державшего блокаду Ленинграда с северо-запада. Но близ станции Лемболово, на бывшей финской границе, где название озера имеет финские корни и в дословном переводе означает "чертово место" (lempo - черт), растут сплошные сосняке на песке. На Казанскую, 4 ноября, я бросил три горсти холодного песка на красный гроб моего старшего брата и его боевых товарищей, останки которых нашли упокоение через 76 (!) лет. А нам сегодня в России – нет успокоения и гармонии.

Подрывной Ельцин-центр приурочил к фальшивому Дню народного единства гнусную антисоветскую выставку «Страна отдельных недостатков», посвященную дефициту товаров, талонам и очередям в Советском Союзе. Куратор экспозиции Марина Соколовская угнетала посетителей рассказами о многочисленных недостатках, порожденных советской системой распределения товаров. Посетители Ельцин-центра смогли узнать все ужасы положения людей, у которых и деньги есть, но они не могут купить всё, что хочется. К счастью, наступившая рыночная система избавила людей от этих проблем, успокоила людей куратор куратор экспозиции Марина Соколовская. Ну, не досчиталась Россия при таком «благоденствии» 11-13 млн людей – так свобода требует жертв. Раньше тоталитарное государство отправляло на пенсию в 55 и 60 лет, и ты вынужден был покупать все по талонам, а теперь ты сам можешь выбрать время своего отдыха, просто вовремя отдав концы. А Сергей Кургинян вечером 4 ноября рассказывал в программе Владимира Соколова, что этот придуманный праздник примиряет разные слои населения и мировоззренческие подходы – не то что на Украине, мол. Полная глупость пропагандистская! Надо было просто сделать его 7 ноября, когда войска Минина и Пожарского и взяли Кремль (по другим источникам – позже). Тем более, что парад в честь дня Великой Октябрьской революции 41-го года – оставили. Безумное государство!

И всё-таки впервые за тринадцать лет я ощутил 4 ноября как истинно праздничный день с оттенком высокой трагедии: близ станции Лемболово на Карельском перешейке, у памятника летчикам, погибшим при защите Ленинграда, состоялось торжественное захоронение останков героического экипажа. Никогда в эту пору не было столь солнечной, яркой погоды, никогда здесь не было так многолюдно и единодушно до слёз. Да, мы были заодно: высокие должностные лица и случайные дачники, лётчики-ветераны и детишки соседней школы посёлка Лесное, опытные поисковики и родственники старшего сержанта Николая Боброва всех поколений, от моего 84-летнего брата Анатолия, продолжающего работать для защиты Родины в объединении  Алмаз-Антей до внучек Марины и Ольги (поисковики говорят: «Как похожа, даже на скульптурный портрет!») и до правнучатого племянника Олега, увы, из Швейцарии… Ведь более всего объединяет высокий подвиг и светлая, бескорыстная память! Завершился грандиозный круг: вылет экипажа с аэродрома Сосновка 11 июля 1942 года (теперь там мемориал и братское кладбище лётчиков), атака под низкой облачностью на тылы и батареи противника, прямое попадание зенитной батареи в один из моторов, горящий рейд без попытки выпрыгнуть с парашютом в плен и, наконец,  огненный таран на передовые финские позиции за 300 метров до наших траншей… На памятнике ошибочно указано 12 июля – по донесению, наверное…

Родители долго вообще точно не знали, где погиб старший сын-Герой. Потом открылось  «Близ станции Лемболово...», и в 1965 году установили памятник  рядом с одноимённой платформой. Кто-то считал, что это вообще было сделано рядом с братской могилой. И уже через много  лет, в 2004 году, совершенно случайно отряд Безымянный наткнулся в Мустоловском урочище на следы скоростного бомбардировщика. Два года копали, нашли множество деталей (например, три парашютных кольца, три пары подошв  и рукоять пулемёта, из которого стрелял мой брат), наконец, и сам мотор на глубине трёх метров откопали. Казалось – вот оно, главное доказательство, да номер - не родной, мотор пришёл  из ремонта, а документы именно этого месяца были утрачены. Двенадцать лет - новые раскопки, поиски второго мотора, сбор доказательств. Особо помогли финские документы - донесения, дневники боевых действий, наконец, личные поиски  моего друга, писателя Карла Геуста, пишущего книги о финских лётчиках.  И вот - круг замкнулся: по письму губернатору Ленинградской области Александру Дрозденко была создана серьёзная комиссия, которая приняла долгожданное решение, и 4 ноября, на Казанскую, в небывало светлую погоду состоялось торжественное захоронение останков экипажа - трогательно, красиво, чётко.К сожалению, были только многочисленные Бобровы... Племянники командира Алёшина из Тамбовской области не приехали (писал в музей Знаменского), родные украинцы Гончарука – вообще затерялись (писал, пробовал найти тоже через одесских коллег).  Увы…

Ровно в полдень начался торжественный митинг на территории объекта культурного наследия федерального значения — «Памятника-стелы летчикам Героям Советского Союза Семёну Михеевичу Алёшину, Николаю Александровичу Боброву, Владимиру Андреевичу Гончаруку, повторившим подвиг Николая Гастелло», на котором собралось множество народа. Вице-губернатор Ленинградской области Николай Емельянов в своей речи напомнил о том, что правительство региона уделяет большое внимание поисковым работам на территории области. По его словам, только за последний год найдено 3 000 солдат, но только 180 имён установлено… Сразу вспомнил, как поставил себе цель посетить место огненного падения СБ-2.  Дождались с сыном осенней прохлады, и тронулись в путь. Ещё на  лесной дороге за разрушенным мостиком, где пришлось оставить машину, Дима  спросил у Германа Сакса: как часто устанавливается личность погибшего солдата?

Командир Безымянного отчеканил:

- На местах советско-финской войны – один из ста, Великой Отечественной – один из десяти. У врагов – пятьдесят на пятьдесят: у них медальоны, именные вещи, антропологические данные на всех солдат. А у нас – не было этого. Нашли, помню,  одного бойца из расчёта артиллерийского -  гигантского роста. Сначала подумал на останки, что это – кости лося. Нет, такой вот великан воевал и нигде не зафиксирован, а то бы  весь расчёт идентифицировали…

Тогда я спросил, как Герман Юрьевич, тратящий на нас свой чиновничий выходной, увлёкся поисковой работой.

- Это в детстве началось. Мы играли с ребятами в Тосно в большие металлические солдатики, расстреливали их камнями на песке. А меня, как самого младшего, посылали потом искать и откапывать – какой-то азарт поисковый просыпался. Потом попал в детский лагерь на местах боёв – траншеи, блиндажи, а никто ничего не знает, даже взрослые: «Была какая-то Финская зимняя война». Заинтересовался, сам стал книжки покупать: на завтраки деньги давали, а я в магазин старой книги бежал. Потом старшие товарищи в поисковый отряд пригласили, научили методике поисков погибших, работе с картами и документами. Ну, а когда сам первого солдатика нашего нашёл – всё другим смыслом наполнилось, не только азартным. В 1995 году купил старый «Москвич» и уже сам с отрядом Безымянный стал ездить. Вокруг Ладоги по местам боёв, Свирский плацдарм - до Карелии, особенно люблю Лоухи, где есть нетронутые участки, где читается прямо книга сражений. Нашли одно место: вот немецкая разведка спрятала парашюты и банки от консервов под корни, вот наш разведчик – обнаружил, сбросил ремень с подсумком и гранатами, чтоб не гремели. Но был обнаружен, отстреливался на бегу,  веером, но был сражён в движении – так и остался лежать скелет… Конечно, таких мест всё меньше, а в Ленинградской области – сплошное коттеджное строительство, прямо на местах боёв, до обследования. С 1 октября должен выйти закон, запрещающий такие действия, и  чиновники торопятся, продают, нарезают без согласования.

Словно подтверждение этих слов – сама дорога к месту падения самолёта. Мы заплутали, потому что огромный ельник с вековыми деревьями, к которому и прижималась понятная дорога вдоль бывших финских полей – начисто сведён под огромный дачный посёлок. Просто – гигантские размеры уничтоженного леса, даже мысль преследует: неужели мегаполису не нужны лёгкие? Неужели надо сводить нетронутый лес вместо поиска никчёмных участков? Ну и дорогу таджики строят с грандиозной техникой, отсыпают песчаную подушку в пробитом тоннеле с корневищами по краям. Весь ландшафт перевёрнут, и Герман даже малость растерялся: неужели и место падения закатали? Побежал по опушке будущего дачного рая, вышел к речке Муратовке и вдоль неё по рельефу и финским траншеям отыскал нужную укромную тропинку. Осталось, значит,  место падения. Я даже не ожидал, что так явственно осталось… Мы промокли насквозь, наломали ноги по изуродованному лесу и просекам, но усталость только на фото осталась. А в душе – всё перевернулось!

Столько лет прошло, а вся трагическая повесть читается на нетронутой местности в заросшей глуши: вытянутое место падения, где до сих пор не растёт выжженный лес, коридор, оставленный падавшей машиной с вываливающимися из пламени моторами – она накрыла страшным огненным тараном позиции врага. Один мотор был разбит прямым попаданием мощного зенитного орудия (сфотографировал в музее в Лаанперанте), горел и оплавился, второй, более тяжёлый, ушёл в землю метра на четыре. Ребята-поисковики долго копали, потом лебёдкой поднимали, на «газике» вывозили, наводя мосты через ручьи и колдобины. Теперь этот мотор - в экспозиции Военного музея в Выборге…Явственно пролегли остатки финской траншеи, которую проложили прямо по яме падения, чтобы меньше копать. Ведь это - передовая: всего 300 м не дотянул бомбардировщик до своих в июле 1942 года, а ровно через 2 года наши войска начали наступать на эти позиции: до неудачного штурма бомбили, обрабатывали артиллерией, сами финны топтались и воевали над останками лётчиков и машины. И столько всё-таки осталось находок... Испорченный пулемёт брата и три парашютных кольца (даже не собирались выбрасываться в плен из подбитой машины),  три пары подмёток (у нас почему-то антропологические измерения экипажа не делали, а то бы не было вопросов по принадлежности) и даже финка с наборной ручкой. Ну и останки - косточки, которые остались в одном сапоге и в складках искорёженного алюминия. Брат был в хвосте, при страшном падении хвост улетел вперёд ("Вон, до той ёлки", - сказал Герман обыденно). А какие  чувства я мог испытывать, подойдя по папоротнику к этой ели?..

Я был как-то убеждён, что на самолёт вышли по финским документам, по донесению двух подразделений – зенитной батареи, которая подбила СБ-2 (перевод донесения из Центрального финского архива у меня есть) и того подразделения на передовой, куда экипаж направил горящую машину. Оказывается, нет – совершенно случайно: «Мы уже заканчивали здесь копать, - говорит Герман, - и вдруг на подходе к траншее, в глухомани, я почти споткнулся о часть кресла пилота – из земли торчала. Начали обследовать, нашли финскую помойку с остатками поделок из алюминия, стали методично прозванивать и поняли: это останки рухнувшего самолёта. Долго и тщательно работали. Есть фото, сколько вещей, косточек и  деталей нашли». Вот такое чудо... Какой путь я совершил в течение жизни! Меня мама привезла в Ленинград ещё до школы. Тогда вообще ей не сообщали, в каком районе погиб старший сын. Она, помню, спустилась по гранитным ступеням к Неве, зачерпнула слегка пахнущую мазутом воду и сказала: «Где-то здесь Коля покоится». Оказалось, далеко не здесь… Потом, к 20-летию Победы, открыли данные: близ станции Лемболово, где и был возведён памятник героическому экипажу. Маму с батей, старшей сестрой и братом пригласили на открытие, а меня дуболомы - армейские начальники, не пустили из части. Вот как губили истинную патриотическую, а не формальную работу!

Ну и с тех пор езжу в Лемболово, в исчезнувшую Бобровку, пишу о брате, о войне на Карельском перешейке, но давно был уверен: в Финляндии надо искать следы точного места гибели экипажа. Однако русская судьба натолкнула Германа Сакса с поисковиками отряда Безымянный на слепое место. Финские документы, усилия Баира Иринчеева из Выбога, помощь финского писателя Карла Геуста только помогали нам установить достоверность и подтвердить гибель именно этого экипажа: по горькой иронии пропали все документы, даже на найденный мотор с номером! – 44-й полк отправил бумаги на списание самолётов и моторов, но оформил что-то не так, командование Ленфронта вернуло документы, переделывать уже времени не было – полк был отправлен на переформировку, переучивание пилотов на Пе-2. Так что экипаж брата погиб в одном из последних вылетов: может, вообще бомбы оставались и решили бомбить мост без последующего особенного наступления. Что теперь рассуждать и сетовать… Главное, что круг замкнулся.

 *   *  *

Председатель Межрегиональной общественной организации «Совет Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации и полных кавалеров ордена Славы Санкт-Петербурга и Ленинградской области» Геннадий Фоменко рассказал у памятника о том, что из миллиона защитников Ленинграда, воевавших на трех фронтах, награжденными званием Героя Советского Союза оказались 700 человек, среди них - и трое из экипажа брата. Сегодня, по его словам, в Санкт-Петербурге осталось только два Героя Советского Союза, участвовавших в Великой Отечественной войне и один полный кавалер Ордена Славы…  Особо он обратил внимание на то, что в Петербурге имеется 700 школ и более 100 училищ и гимназий, а имена Героев присвоены всего-то  пятнадцати школам, хотя именно от школьников зависит, сохранится память о подвигах войны или нет. Поразительно! Вот тебе и контент, о котором заикнулся Владимир Путин на Валдайском форуме: мол, равняются на суррогатных героев-то в сети – так рассказывайте ребятам о настоящих, отечественных! Вот какие слова написаны в наградном листе о моём брате: «Мужественный стрелок-радист, обращавший в бегство своим пулемётным огнём не один десяток истребителей противника. Им проведено 12 выигранных боев, из которых он вышел победителем, обеспечивая этим выполнение поставленной задачи. В дни Отечественной воны он произвёл 67 боевых вылетов, из которых 47 – ночью. За мужество, проявленное в борьбе с немецким фашизмом, награждён Орденом Красное Знамя. А по приказу наркома обороны Сталина за такое количество ночных вылетов он должен быть дважды Героем Советского Союза! Однако, помню, каких трудов мне стоило, чтобы школе 1429 в Бауманском районе присвоили имя Николя Боброва – тогдашний спикер Совета Федерации Сергей Миронов по моей просьбе как петербуржец письмо мэру Лужкову написал. А  ведь в каждой школе с историей есть свои славные выпускники – защитники Отечества.

Первым оперативно и подробно написал о торжестве 4 ноября сайт «Красная весна». Процитирую коллег: «На мероприятии присутствовали родственники стрелка-радиста Николая Боброва, одного из Героев, в честь подвига которых в советское время был возведен мемориал у станции Лемболово. Младший брат Николая Боброва  - Александр Бобров отметил, что для него этот день особый, и как для родственника, и как для писателя, журналиста, который многие годы работает для сохранения памяти о войне и подвиге ее Героев: «Эта земля нам от них досталась. Какой она будет — решать более молодым поколениям. Погибшие герои из великого поколения  отдали свой долг сполна. Мы старались, как могли, защищали Родину,  хотя страну не уберегли. Но я надеюсь, что эта земля будет хранить память, что ребята пали не только за особняки и дачные поселки на этой земле, и что это будет прекрасный „Зеленый пояс“ Ленинграда, место памяти, место славы».

Еще один брат Николая Боброва -  Анатолий Бобров, хорошо помнящий погибшего брата, рассказал, что с детства живет с мыслью, как бы не осрамить имя брата-героя, как бы не совершить чего-нибудь неподобающего. В свои 84 года он продолжает дело брата по защите родины, работает в концерне «Алмаз-Антей», выпускающем вооружения для ПВО и ПРО России. Он также посетовал на то, что «в лихие 90-е», кто-то снял огромную бронзовую звезду с мемориала. Вместо нее долгое время висела деревянная звезда. Сейчас она заменена на алюминиевую и плоскую, тогда как настоящая звезда медали, которую вручали Героям Советского Союза, имела двухгранные лучи. Братья Бобровы обратились к присутствовавшему вице-губернатору области с просьбой восстановить звезду на мемориале в первозданном виде».

Круг завершился, по лётчикам-коммунистам отслужена панихида, но точка – не поставлена. Надо водружать мемориальный щит на месте селения Бобровка в Громовском сельсовете, где остался один землевладелец – Глеб Корчагин, завязавший с фермерством, надо сделать мемориальным и обозначить место падения СБ-2 и великой работы поисковиков Германа Сакса. Пишу новую книгу «Сосна у селенья Бобровка» к 75-летию наступательной операции на Карельском перешейке и  Великой Победы, буду помогать материалами новому музею у озера Суходольского: на территории Загородного клуба «Дача» создан музей «На Кексгольмском направлении», там хотят сделать экспозицию об экипаже брата. Продолжаю держать связь с Всеволжским районом, где в честь 75-летия полного снятия блокады скоро откроется музей всем лётчикам, защищавшим Ленинград. Дел и планов – много, хватило бы сил и вдохновения…

ТРОЙСТВЕННЫЙ ВЫСТРЕЛ
                  Командиру отряда Безымянный Герману Саксу
В осеннем лесу, над поляной,
Мне слышится шелест знамён…
Спасибо, отряд Безымянный
За сонм возвращённых имён!
К Вуоксе идут электрички.
Когда настаёт тишина,
На самой большой перекличке
Героев звучат имена.
Я много прошёл и осмыслил,
И вот замыкается круг:
Мне слышится тройственный выстрел:
Алёшин, Бобров, Гончарук. И отзвук разносится грустный,
Но как-то спокойнее мне,
Что прах упокоен на русской,
На взятой с боями 
Земле!

Вверх