7 февраля - день памяти Ивана Билибина

Нина БОЙКО (Губаха, Пермский край)

РУССКОЕ ЧУДО

Иван Яковлевич Билибин (1876 – 1942)

Среди русских художников имя Ивана Яковлевича Билибина стоит наособицу. Он не писал больших художественных полотен, он писал иллюстрации, и первый создал детскую книгу, в основе которой лежала народная сказка.

Еще учась в Петербургском университете, Билибин увлекся древними книгами, где рисунки-миниатюры имели свое, особенное, значение, органично ложились на плоскость книжного листа и прекрасно сочетались со старославянским шрифтом. Это и подтолкнуло молодого художника к ансамблевому решению детской книги.

Живописью Билибин занимался параллельно с учебой в университете. После занятий на юридическом факультете посещал мастерскую княгини Тенишевой, где преподавал Репин. Иван боготворил Репина! Одним четким штрихом учитель мог поправить незадавшийся рисунок.  «И делал это мгновенно, молча», – с восхищением  вспоминал Билибин. Он старался оправдать доверие маститого живописца, не вставал из-за стола по 10–12 часов, отрабатывая рисунок, и бесконечно тянул линию.

Ученические годы в «тенишевке» проходили интересно, весело, здесь юные живописцы были богаче миллиардеров – музыка, живопись, пение, танцы, литература, и всё – свое. До всего было дело, шли бесконечные споры о новой поэзии, о театральных постановках, о журнальных статьях. В моду входила живопись нового толка: пренебрежение точным рисунком, смелость, размашистость, быстрота исполнения. На этом фоне Билибин со своим лакированным ящичком, с маленькими тюбиками тонкотертой краски, со своими точечными рисунками и аккуратно крашеной живописью был удивительно ярко заметен и упорно не поддавался общему течению. 

За год до окончания университета Иван съездил в Тверскую губернию. Впоследствии его друг, архитектор Григорий Климов заметит: «Решающее для своего творчества лето 1899 года этот чрезвычайно общительный двадцатитрехлетний юноша провел… в глухих лесах Весьегонского уезда». Сделанные зарисовки и эскизы окружающего русского пейзажа — огромные лапы старых елей, красные мухоморы на изумрудном мху, тихие лесные ручьи и речки, затейливая деревянная резьба на крестьянских избах в деревне Егны невольно привели Ивана Билибина к мысли иллюстрировать русские сказки. Он хорошо владел шрифтами, особенно древнерусским уставом и полууставом, и разработал систему графических приемов, которые позволяли объединить иллюстрации и оформление в одном стиле: обложка, рисунок, орнамент, шрифт.

Тут необходимо сказать еще об одном человеке – Александре Николаевиче Афанасьеве, выдающемся историке, этнографе и фольклористе. В 1855-1863 годах Афанасьев опубликовал восьмитомник русских народных сказок, без которых едва ли может себя помыслить хоть один русский человек. Целое море народной фантазии предстало перед читателями! До этого сказки передавались устно, но благодаря Афанасьеву читатель узнал русскую сказку во всем ее разнообразии, в ее истинной красоте, неприкрашенной и неподдельной.

Билибин писал иллюстрации по текстам Афанасьева, что явилось огромной ценностью, ибо в последующие годы эти тексты перерабатывались: была уничтожена их первозданность. Так, например, в сказке «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», опубликованной Афанасьевым, козленочек не превращается снова в мальчика Иванушку, а его сестрица Аленушка выходит замуж не за купца, а за царя. И предсмертное моление козленочка, и ответ Аленушки – не схожи с теми, какие мы знаем ныне.

 – Аленушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Огни горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!

–Иванушка-братец!
Тяжёл камень ко дну тянет,
Люта змея сердце сосет!

Билибин принес в Экспедицию Государственных Бумаг две готовые книжки, интересуясь стоимостью их печати. Оплатить же печать вызвалась его тетушка.

Как раз в это время управляющий ЭЗГБ князь Борис Борисович Голицын поставил задачу способствовать культурно-эстетическому развитию народа, выпуская отпечатанные на хорошей бумаге иллюстрированные издания русских классиков и популярные сочинения по всем отраслям науки. Рисунки Билибина ему настолько понравились, что Голицын предложил художнику продать их ЭЗГБ.  Тот согласился.

Книги Билибина выглядели роскошно! ЭЗКБ напечатала их на плотной тонированной бумаге, рисунки наклеивались. Желатиновый клей, пропитывая рисунок, создавал иллюзию масляной краски. Церковные колокола покрывались золотом. И при этом стоимость книги была 75 копеек, – доступно для любого сословия.

Сравнивая книги Билибина с книжной продукцией 1880-1890 годов, художник Бенуа взволнованно говорил: «Какой дрянью кормили русских детей! Не потому ли и распространилась теперь порода людей до последней степени огрубелых». Он считал, что хорошо изданные детские книги — это «могучее культурное средство, которое предназначено сыграть в русской образованности более благотворную роль, нежели мудрейшие государственные мероприятия и все потоки научных слов о воспитании».

Самобытность рисунков Билибина создала свой особый «билибинский» стиль, навсегда утвердившийся в художественном мире.

В 1900 году Иван Яковлевич окончил университет, но работать юристом не стал, его целиком захватила живопись. Илья Ефимович Репин перевел его вольнослушателем в свою мастерскую в Академии художеств, где Билибин продолжал заниматься до 1904 года. Одновременно собирал и изучал предметы крестьянского быта: вышивки скатертей, полотенец, раскрашенную деревянную и глиняную посуду, фотографировал дома с резными наличниками и причелинами. С необычайной тщательностью и любовью зарисовывал узоры старинных тканей, детали отделки богатых кафтанов, шуб, расписных сарафанов. Дважды побывал в экспедициях на север России, которые проводились по заданию этнографического отдела Музея Александра III. Страстный, пылкий, впечатлительный, увидев одну из церквей в Олонецкой губернии, готов был забрать эту церковь с собой!

Увлеченность старым русским стилем, благоговейное восхищение перед забытой стариной и крестьянским фольклором стало характерной особенностью билибинской манеры: его нарядные рисунки были усыпаны десятками деталей, каждая из которых благодаря достоверности изображения являлась украшением книг.

Своим искусством Иван Яковлевич звал в мир, где нет трагедий, где царит доброта. С особенным удовольствием писал он иллюстрации к сказке «Царевна-лягушка». Кощей Бессмертный превратил свою красавицу дочь в лягушку за то, что не захотела ни вечного холода, ни несметных его богатств. Тридесятое царство, которым правил Кощей, было царством смерти; там неизменно стояла зима, повсюду сверкали и переливались золото и драгоценные камни, но не было ни одного живого цветка или дерева. И все же добро победило! Кощей нашел свою смерть, вечные льды растаяли, лягушка снова стала Василисой Прекрасной, и на всей земле наступила весна! Как говорил художник Васнецов: «Красота – это любовь, это добро, она живет в душе человека, в душе народа. А душу свою он раскрывает в сказке, в песне, в предании».

В 1904 году Экспедиция Государственных Бумаг заказала Ивану Яковлевичу иллюстрации к двум пушкинским сказкам – о царе Салтане и Золотом петушке. Сказки Пушкина остались в русской литературе уникальным явлением. Они сыграли важную роль в сближении изящной словесности с ее первоисточником — устным народным творчеством, и обогатили русский литературный язык.

Сказку о царе Салтане» Билибин иллюстрировал первой и начал со страницы, где Салтан подслушивает разговор трех девиц. На дворе ночь, месяц светит, царь спешит к крыльцу, проваливаясь в снег. Изба самая настоящая, крестьянская, с маленькими окошками, нарядным крыльцом. А вдали – шатровая церковь. В XVII веке по всей Руси строили такие церкви. И шуба у царя настоящая, такие шубы шили из бархата и парчи, доставляемые в Москву из Греции, Турции, Италии и Ирана.

Эта сказка с ее многокрасочными картинами древнерусского быта дала богатую пищу билибинскому воображению. В ее оформлении он достиг особого блеска и выдумки. Насмотреться на его иллюстрации было невозможно: чем больше человек смотрел, тем все более интересные детали и подробности раскрывались ему.

1909 году Билибин окончил иллюстрировать «Сказку о Золотом петушке». Являясь невероятно ярким, самобытным, образным художником, он сумел уловить что-то вечное и неизменное в характере Древней Руси, воссоздав это в своих рисунках. Оформление обеих сказок Билибин довел до общественной значимости.

Высоко оценив его работу, Музей Александра III купил иллюстрации к «Сказке о царе Салтане», а весь иллюстрированный цикл «Сказки о золотом петушке» приобрела Третьяковская галерея.

На художника посыпались похвалы! «Точно Америку открыли старую художественную Русь, вандальски искалеченную, покрытую пылью и плесенью, – говорил он друзьям. – Но и под пылью она была прекрасна, так прекрасна, что вполне понятен первый порыв открывших ее: вернуть! вернуть!»

Свое понимание национальных задач в искусстве Билибин выражал очень четко: «Настоящий национализм художника сказывается не в том, что он заранее говорит себе: буду работать в русском стиле, – а в том, что, будучи связан тысячью незаметных, но несомненных нитей со своей страной, он совершенно безотчетно и инстинктивно имеет тяготение именно к этой стране, а не к другой».

В 1907 года Иван Яковлевич начал преподавать в Школе Императорского общества поощрения художеств. Десять лет художественная поросль России была обязана самородным секретам его мастерства. В январе 1917 года Билибин был представлен к званию академика.

Февральскую революцию он встретил сочувственно, вошел в состав Особого совещания по делам искусств и выполнил эскиз герба Временного правительства – двуглавый орел эпохи Ивана III без атрибутов царской власти.

На Руси двуглавый орел появился после брака Иоанна III с Софьей Палеолог, подчеркивая тем самым кровную связь с Византией. Любопытно, что когда в 1489 году германский император Фредерик предложил Ивану III королевскую корону,  тот ответил гордым отказом: «Постановление имеем мы от Бога и не нуждаемся в постановлении ни от кого боле!»

(После распада СССР в 1992 году, банкиры России взяли за основу герб Временного правительства, выполненный Билибиным. На всех монетах и купюрах мы видим этот герб).

Октябрьский государственный переворот Иван Яковлевич не принял. Уехал в Крым, где участвовал в комиссии по охране художественных сокровищ полуострова. В 1920 году эмигрировал из большевистской России в Каир. Оформлял балетные спектакли для труппы Анны Павловой, делал эскизы росписей для православных храмов. Через пять лет переехал в Париж, где иллюстрировал сборники русских, французских и немецких сказок.

«Русское чудо!» – называли его.

И все же переиначить себя, европеизировать свою живопись Билибин не смог, как не смог поменять гражданство и отказаться от своей фамилии, изменив ее на европейский лад.

«Я большой националист и очень люблю Россию», – отвечал он тем, кто настойчиво этого требовал. И, обращаясь к русской эмиграции, призывал: «Не павшие морально люди русской культуры должны собираться в духовные крепости-хранилища, чтобы сохранить то, что мы вынесли в себе из нашей страны. Это надо уберечь и передать более счастливым нашим наследникам в России».

4 февраля 1935 года Билибин написал Игорю Грабарю в СССР: «Ставлю вопрос прямо: не могу ли я продолжать работать для своей страны, как я делал это прежде. Постепенно, но твердо я пришел к убеждению, что вы живете, строите, растете, а здесь, в Западной Европе – растерянность и безысходность. Жить здесь трудно, главным образом, морально».

В 1936 году Иван Яковлевич вернулся на родину. Преподавал в Академии художеств, иллюстрировал книги, работал над оформлением спектаклей.

Техника билибинской живописи – контур и цветная заливка –стала основой советской мультипликации.  Билибин же позаимствовал этот прием из рукописных церковных книг, где художники делали  цветные заставки в тексты.

В 1941 году, в блокаду, Иван Яковлевич остался в осажденном Ленинграде, не пожелав, хоть имелась возможность, покинуть город: «Из осажденной крепости не бегут — ее защищают». И действительно защищал, как мог.

К Новому, 1942 году, он написал стихи:

Проходят дни, проходят годы,
Иссякнет сей кровавый пир.
Придет весна, пройдут невзгоды,
И снова улыбнется мир!

Совсем как в сказке о Царевне-лягушке, где добро через все преграды одолело злобу Кощея и вернуло на землю весну.

Так и случится 9 мая 1945 года, но Иван Яковлевич до этого праздника не дожил – он умер от голода в ночь на 7 февраля 1942 года. Был похоронен в братской могиле профессоров Института живописи, скульптуры и архитектуры на Смоленском кладбище в Ленинграде.

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную