Впервые за 25-летнюю историю «Золотого Витязя», благодаря активности в области культуры мэра города Дмитрия Викторовича Бердникова в сентябре Иркутску выпала честь стать площадкой одного из главных культурных событий России, а, именно VIII Международного славянского литературного форума.
Об этом и многом другом - беседа с известным предпринимателем, хозяином галереи современного искусства, членом Союза писателей и Союза журналистов России, Почётный профессором, социологом Виктором БРОНШТЕЙНОМ.

Корреспондент: Виктор Владимирович, известно, что двухтомник публицистических произведений «Маятник бизнеса: между орденом и тюрьмой», «Лабиринты судьбы: между душой и бизнесом» получил высокую награду, а именно «Серебряного Витязя». Поделитесь Вашими впечатлениями о форуме  и о награде.

Виктор Бронштейн: Создателем и бессменным председателем этого престижнейшего в Славянском мире форума уже много лет является большой друг Валентина Григорьевича Распутина, так же как и он, отдающий все силы борьбе за возрождение великой Российской культуры, народный артист России, писатель, член Патриаршего совета - Бурляев Николай Петрович. О весомости награды и её ценности можно судить по награжденным.

За  предшествующие годы среди иркутян был вручён только один «Золотой Витязь»  - замечательному поэту Валентине Сидоренко, а серебряных не было вовсе, хотя в отряде литераторов, где членов союза писателей России более ста человек, немало весьма достойных.

В разряде публицистики до сих пор в Иркутске был всего один «Бронзовый Витязь». Его присудили  известному российскому писателю, автору замечательных книг об Александре Валентиновиче Вампилове и Валентине Григорьевиче Распутине их другу и однокурснику Румянцеву Андрею Григорьевичу, а в этом году «Серебряного Витязя» за публицистику вручили так же большому другу великих земляков, стоящему по уровню мастерства близко к своим именитым друзьям - Альберту Семёновичу Гурулёву.

Корр: А как, по-Вашему, на «Витязя» реагирует молодежь?

В.Б.:  Если писатели и мэрия относятся к «Витязю» с огромным уважением, то у молодёжи, увы, другие критерии. Так, некоторые молодые люди из числа журналистов и даже редакторов волей случая принимавшие участие в работе форума, обвинили в кулуарах и сам форум и лауреатов в несовременности и в олицетворении прошлой, доперестроечной эпохи. Пришлось объяснять им, что так выглядят совесть и душа Славянского мира, ставшие по воле злого рока для большинства населения архаичными понятиями, годными разве что для «Красной книги». Многие настоящие писатели - это другой полюс относительно привычного для современных глаз глянца и гламура.  Кроме того, очень редко стоящие писатели сегодня живут в достатке, а в самодовольной роскоши никогда. У писателей, идущих во след за главным радетелем о возрождении Земли Русской за Валентином Григорьевичем -

Вослед прошедшей нищенке любой
Болит душа, как рана ножевая,
Но как отрадно сквозь тоску и боль
Подумать о душе своей: «Живая».
Н.Зиновьев

Корр: Верно ли, что среди участников форума обсуждался вопрос о том, чтобы В.Г.Распутина причислись к лику святых? Как Вы отнеслись к этой идее?

В.Б: Действительно, в среде  участников форума родилась, и была озвучена со сцены Николаем Бурляевым, по-моему, очень интересная мысль о постановке и обсуждении в православной среде вопроса канонизации нашего великого земляка. По-моему, многие были бы счастливы молиться такому святому!Если бы моё мнение в этом вопросе чего – то значило, то я – «за!»

Корр: А как быть с разговорами об антисемитизме писателя?

В.Б.: Признаюсь откровенно, что у меня мелькнула мысль отказаться от такой постановки вопроса, сказав, что этой проблемы попросту нет. Возможно, именно так я и поступил бы. Чего ради мне начинать этот непростой разговор? Но, с другой стороны, эта тема и в интернете муссируется, и друг В.Г. Распутина Альберт Гурулёв в своей новой книге «Остановиться… и оглянуться»слегка касается этого вопроса и обещает продолжить разговор. Может быть, мне с моей фамилией – с русской мамой и евреем отцом, легче, чем Гурулеёву поговорить на эту щекотливую тему.

Представляю, сколько откровенной критики и кривых усмешек будет от немалой части даже моих приятелей, любящих помуссировать тему антисемитизма русских писателей, в том числе и Валентина Григорьевича. На это обвинение я готов возразить тем, что, будучи знаком с великим писателем и не единожды, хотя и не часто с ним общаясь и по поводу памятника А.Вампилову, и по поводу реконструкции Харлампиевского Храма, и, показывая в 1997 году первую выставку живописи в ресторане «Вернисаж» на Урицкого, а так же знакомя его с заказанным мной проектом восстановления Храма Святителю Иннокентию (архитектор А.Яковлев) и в других ситуациях, я всегда чувствовал весьма благожелательное отношение к нашим, с поэтом Геной Гайдой делам и ко мне лично. Кроме того, по отношению ко мне не было никогда и тени дискриминации со стороны журналов «Сибирь» и «Наш Современник», где Валентин Григорьевич являлся постоянным членом редколлегии и непререкаемым авторитетом. Не только малейшего слова, а даже намёка было достаточно, чтобы закрыть мне, как молодому автору, дорогу на их страницы. Вместо этого, некоторое время я был даже членом редколлегии журнала «Сибирь». В обоих журналах моя не самая славянская фамилия появлялась чуть ли не каждый год. Думаю, что дела человека Валентину Григорьевичу были в тысячу раз важнее фамилий и национальностей. Безусловно, не к нему, а к мелким закомплексованным людям, единственным достижением которых является «правильная» фамилия или «кадило» относятся строчки моего стихотворения:

… И не станут гадать, кто по-честному бился,
Скажут: жид или вор, коли чужд нищете,
Сострадают тому, кто от праздности спился.
Подвиг лени нередко у нас на щите.

Фанатичная правда, как выстрел, понятна,
Власть втирала в песок всех, кто строить умел.
«Нужен церкви купец!» — молви, батюшка, внятно!
Или серость пустыни российский удел?

Вместе с тем, не трудно догадаться как относился наш самый большой писатель к таким гремящим на весь мир представителям российского олигархического еврейства как Березовский, Гусинский, Невзлин, Ходорковский и т.д., а также к активным творцам революции 1917 года.  Но у подавляющего большинства населения России, в том числе и у еврейства эти фамилии, мягко говоря, также симпатий не вызывают.

Весьма спорной, на мой взгляд, является в этом списке только фигура Михаила Борисовича Ходорковского. Вряд ли он преступил Закон в большей мере, чем все другие сверхбогачи, активно вывозящие и сырьё, и капиталы, и свои семьи за рубеж, готовые в любой момент убежать с тонущего не без их участия корабля.

ВТОРОЙ «ТИТАНИК»?
Казалось всем на корабле,
Что праздник вечно будет длиться.
Пускай скрежещет лёд во мгле,
Причины нет не веселиться!
Вот так же Родина моя
Смеётся, в выборы играет…
А капитанская семья
В надёжных шлюпках восседает.
15 июня 2011 г.

Корр: А есть какой-то конкретный запоминающийся пример благожелательных отношений Распутина к Бронштейну?

В.Б.: Никогда не забуду как Валентин Григорьевич, по-моему, осенью 2008 или 2009 гг. со своей женой Светланой Ивановной приехали чуть раньше времени на какое-то культурное мероприятие в Бизнес центр в Солнечном, и я, пользуясь случаем, пригласил их выпить по чашечке чая с мороженым. Мне повезло, никто из высокого начальства не успел встретить писателя, и мы оказались втроем. Валентин Григорьевич живо поинтересовался как идут дела по восстановлению Харлампиевского Храма.  В тот момент, после отъезда губернатора А.Г. Тишанина, в течение года я был основным спонсором. По свежим следам событий я рассказал Валентину Григорьевичу о чуде, связанном с Храмом. На помощь Храму меня подтолкнула катастрофическая ситуация. От отца Евгения (Старцева), самозабвенно возрождающего Храм из руин,  я узнал, что по закону подлости финансирование оборвалось в самый не подходящий момент и громада реставрируемого Храма осталось мало того, что без окон, так ещё и как колос на глиняных ногах, без сейсмопояса. Будучи инженером, я понимал насколько опасно последнее обстоятельство для рабочих реставраторов и для Храма. Какое-то шестое чувство мне просигналило, что скоро будет  землетрясение и Храм, рядом с которым жила моя бабушка и проходило детство, рухнет. Через час после этого я позвонил отцу Евгению и сказал, что средства на сейсмопояс, а заодно, на окна, двери и т.д. срочно изыщу и выделю.  Работа закипела немедленно.

А дней через пять после заливки сейсмопояса Иркутск тряхнуло так, что всем жителям эти редкие 7-8 баллов запомнились надолго. Валентин Григорьевич внимательно выслушал и сказал: «Жалко, что у России не оказалось сейсмопояса. Но и  её спасёт чудо!».

После этого я спросил разрешения на посвящение ему стихотворения, которое здесь же и прочёл. В знак одобрения Валентин Григорьевич, ничего не говоря, пожал мне руку. Вот это небольшое стихотворение:

Я ровно в полночь у реки
Природы слышу оживленье,
Здесь всем законам вопреки
Дрожат в ознобе маяки,
Из вод глухое рвется пенье.

Не Новый год, а каждый день
Природа трепетно встречает
И праздников минувших тень
У затонувших деревень
Слезой нежданной отмечает.
3 сентября 2008 г.

Это рукопожатие я запомнил навсегда, поскольку мы не здоровались и не прощались, то Рукопожатие было чисто литературным. За ним, в моём восприятии, стояла вся история русской классики, которую когда-то большой русский писатель Леонид Максимович Леонов уместил в несколько «теплопожатий»: «Горький жал руку Толстому, Толстой – Тургеневу, Тургенев – Гоголю, Гоголь — Пушкину… Так и шло в русской литературе это теплопожатие. Мне Горький жал руку, и я ценил это». Это высказывание привёл автор биографии Леонова в серии ЖЗЛ Захар Прилепин, а уже после ухода Валентина Григорьевича продолжил цепочку: «Леонов – Распутину», а Распутин многим своим современникам, не забывая, естественно, и земляков.

Пусть кто хочет усмехается, но для меня данное рукопожатие Распутина, пусть даже и в связи с одним скромным стихотворением, было как мистический и особо ценный аванс, тем более, что Валентин Григорьевич никогда не расточал пустых слов и похвал.

Близко к этому «теплопожатию» и официальное рукопожатие Николая Петровича Бурляева через 7-8 лет моего напряженного труда при вручении «Серебряного Витязя».

Корр: А были у Валентина Григорьевича друзья евреи и, всё же,  ровно ли он относился ко всем представителям этой национальности?

В.Б.: Говоря о мнимом антисемитизме Валентина Григорьевича, его близкий друг Альберт Гурулёв в книге «Остановиться…и оглянуться» называет товарищей – приятелей писателя с такими «славянскими» фамилиями как Сергей Иоффе, Борис Ротенфельд, Владимир Ивашковский и др.

Но самое главное - это то, что в его бессмертных художественныхпроизведениях антисемитизма нет и в помине.

С другой стороны у каждого думающего человека есть претензии и немалые к подавляющему большинству народов, а у порядочных людей в первую очередь к своему народу.

Не могу не согласиться со взглядом замечательного российского поэта Николая Зиновьева на данную проблему.

Народ забит и заморочен.
По-настоящему любя,
Я надавал ему пощёчин,
Чтоб он скорей пришёл в себя.

Или вот его же слова:

И пусть меня хулят лжепатриоты:
«Да как он смеет? Что он говорит?»
Но, мой народ, достоин ли ты оды,
Когда крадёшь цветы с могильных плит?..

Не является, естественно, ангелоподобным исключением и еврейская нация, хотя представить пьяного еврея, богохульствующего на кладбище, что не говори, а очень сложно, пожалуй, что невозможно. В этом вопросе мне близка позиция самого остроумного еврейского поэта Игоря Губермана. Он считает, что пронеся свет своей религии и традиций через шесть тысячелетий евреи активней и энергичней, а, где-то, и талантливей основной  массы людей, а потому «наследили» в истории и в самых благородных и в противоположных делах. Добавлю от себя, что по объективным цифрам среди нобелевских лауреатов и чемпионов мира по шахматам количество евреев на тысячу соплеменников выше всех других наций. Активность евреев действительно привела к тому, что их след явно читается во многих судьбоносных событиях на нашей планете. Это, с одной стороны, еврейские пророки, предсказавшие появление миссии и первые христиане, а с другой стороны – евреи, распявшие Христа. Не сбрасывая со счетов «роковую  заслугу» Ульянова – Ленина в разрушении России, нельзя не отметить и немалый вклад в это жуткое дело Троцкого Льва Давыдовича и идущего за ним революционного еврейства. Но, с другой стороны, немало евреев во главе со знаменитым наркомом Лазарем Моисеевичем Кагановичем и академиками ядерщиками активно участвовали в восстановлении народного хозяйства, в освоении космоса, в удержании военного паритета и мировой шахматной короны.

Но очень много еврейских фамилий связано, увы, с главным финансовым инструментом Америки и всего мира с федеральной резервной системой США. В недрах этих старинных финансовых кланов во главе с Ротшильдами, Гринспенами, Вайнбергами, Оппенгеймерами, а по некоторым данным Рокфеллерами, Морганами и другими формируется вектор развития Америки, а во многом и всего мира. Вряд ли, по мнению большинства мыслителей и просто мыслящих людей, этот вектор направлен сегодня на процветание планеты и всего человечества. Скорей всего, если не переломить тенденцию, то «земля споткнется нами» и снесёт голову человечеству. Отсюда и настороженное отношение ко многим евреям с громкими фамилиями. Не в малой степени такой, с позволения сказать, «антисемитизм» присутствует и в широких еврейских кругах. Но одно дело критиковать определенные группы лиц и их дела, а совсем другое – оголтело ненавидеть весь трудолюбивый и талантливый народ, подаривший мир Иисуса, Моисея, Авраама, Эйнштейна, Ландау, Дунаевского, Фрейда, Ботвинника и Фишера, Спинозу, Шагала, Чаплина, Гейне, Мандельштама, Пастернака, Бродского, Самойлова и т.д. по бесконечному списку великих имен.

В своих художественных произведениях, да и в публицистике Валентин Григорьевич, в отличие от Александра Исаевича Солженицына, вовсе не касается еврейской темы и своим отрицательным героям он не присваивал еврейских фамилий. Поэтому его «антисемитизм» не более выпуклый, чем, например, у Игоря Губермана и других мыслящих евреев. Свой же народ, у которого земляки под воздействием идеологии иногда, подобно Павлику Морозову, переступают через родственные, а также соседские отношения и топит ближнего («Живи и помни»), а мужчины не умеют заступиться за себя и за своих  дочерей («Мать Ивана, Дочь Ивана»), а руководители бездушны («Уроки французского») показан в отдельных случаях со всей художественной беспощадностью. Но никому, слава Богу, не приходит в голову на этом основании Валентина Григорьевича или Николая Зиновьева обвинить в русофобии или назвать пособниками сионизма.  Хотя кто-то, я уверен, додумается и до этого.

Корр: Что, по-Вашему, объединяет все награждённые произведения? Каков их общий знаменатель?

В.Б.: Во многих отмеченных произведениях, как и на самом форуме, центральной являлась тема совести и чести нашего современника. Но беда в том, что само понятие совести для многих молодых людей пережиток прошлого как сердобольные и душевные старухи из нечитаемых этой категорией граждан распутинских повестей. Действительно, налёт некоторой архаичности был и в одежде многих писателей, независимо от возраста. Не балует, мягко говоря, сегодняшнее государство «инженеров человеческих душ» (выражение Ю.К. Олеши, а позднее и Сталина), как, собственно, и учителей и врачей. Да и в самом деле, зачем их баловать, если во время перестройки даже само слово «писатель» исчезло из перечня профессий? А нет профессии – нет и довольствия, хотя бы и минимального. Если во времена социализма, при всех его недостатках, не только неплохо платили за книги, за журнальные и газетные материалы, но обеспечивали писателей и бесплатными квартирами. Иркутская писательская организация в этом отношении исключением не была. Повернуть бы в этом вопросе время вспять и перенять бы у социализма заботу о писателях, да и о народе в целом.

Корр: А есть ли между писателями форума какие-либо разногласия?

Размолвки, а иногда и склоки интеллигенции стали, по-моему, родовым проклятьем  России. В 1917 году все перессорились со всеми: и партии, и военноначальники между собой и с председателем правительства (особенно Керенский с Корниловым) и все вместе с царём. Эта волна безвластия и вынесла на берег страшное историческое «чудовище», беспощадное в своей фанатичной преданности ложной идеи – большевизм. Первым делом они уничтожили всю дерущуюся аристократию и большую часть интеллигенции. Но традиция склок, к огромному сожалению, «свято» блюдётся и сейчас. Чего стоят два враждующих писательских союза в России и четыре организации писателей в Иркутске.

Хорошо хоть, между писателями на форуме особых разногласий не было, хотя и не всё было гладко. У кого-то вызвало подозрение, что в Иркутске есть пишущие и даже получающие высокие литературные награды предприниматели. Такой российской диковинкой стал, конечно, я, а также депутат Юрий Коренев.

Пришлось объяснять, что участвовать в форуме нас пригласили в последний момент, когда приём рукописей и книг был практически завершён. У меня, очевидно, сработало то обстоятельство, что отрывки из моих книг печатались в журнале «Наш современник» и нашли позитивный отклик и у редколлегии, и у читателей. Благо, что редактор отдела публицистики Александр Иванович Казинцев был участником форума и мог, в случае сомнений, подтвердить данную информацию.

Кого-то, что уж тут греха таить, удивила и моя не самая славянская фамилия, а ещё и моя галерея с центральной экспозицией великого мастера, но, увы, неправославного Даши Намдакова. Борцов за чистоту жанра удалось успокоить подоспевшей к самому празднику книжкой моих избранных стихов «Сокровенное», в которых оживают и православные храмы, и священники, и ангелы, а главное, христианские чувства. Стихи участникам форума пришлись по душе, в частности прочитанное у памятника Александру Вампилову:

ВЕЧНЫЙ СВЕТ
                  А.Вампилову
Сколько нас, летящих в бесконечность,
Вопрошало: «Почему, Творец,
Мирозданью Ты даруешь вечность,
Ну а нам – лишь вспышку и конец?»

«Звёзды смертны, – голос мне ответил
Лунной ночью в тишине лесной, –
Что Господь единожды затеплил,
То хранит в небесной кладовой.

Все созвездья в круговерти тлена,
Вечен лишь мерцающий их свет.
Так и души, вырвавшись из плена,
Мчатся к Богу, и конца им нет!»

А так же стихотворение «Искушение», прочитанное на прощальном ужине.

***
Оботру я пот со лба, напахавшись:
Что ж ты, молодость, прошла –
                          не дождавшись,
Пока храм внутри себя возведу
Да повыкошу вокруг лебеду.

Стены храма от тоски не спасли,
Сорняки вокруг пышней зацвели.
Я в кручине принялся судьбу молить,
Просил молодость с дороги воротить.

Клялся злобе дня любовь не предавать,
Дабы с мудрою тоской не вековать.
Только юность, драгоценный дар небес,
Не вернёт, пожалуй, фаустовский бес.

А затеет дьявол торг, вдруг решусь – 
Райским садом за любовь разочтусь!
Танец жизни кутал тьмой искуситель...
Воссияй крестом, мой ангел-хранитель!
13 марта 2004 г.

Так же горячими аплодисментами на вручении «Витязя» было встречено любимое мной стихотворение Николая Зиновьева, отмеченное Валентином Григорьевичем Распутиным, когда  в компании с академиком-скульптором Михаилом Переяславцем и поэтом Геннадием Гайдой, а значит и со стихами, мы обсуждали памятник нашему великому драматургу.

Давно по ми́ру слух ползёт,
В умах родившись не в убогих:
Россия скоро упадёт.
Не веселитесь наперёд!
Коль упадёт — придавит многих.

А может статься, что и всех.
Что, кроме мокрого следа́ ,
Тогда останется от мира?
Моли́тесь лучше, господа,
За нашу Русь, а то — беда.
Так мне пророчествует лира.

Памятник стал первым и для Александра Валентиновича, и первым в Иркутске, сооружённым по частной инициативе, и на наши с друзьями-предпринимателями средства.

«Оправдался» я и за «буддистское» искусство. Доказав, что Даши чувствует и отображает гул всех времён - от седой древности, ровесницы глубоко почитаемого нами языческого произведения «Слово о полку Игореве», и даже наскальных рисунков далёких предков, до современных работ итальянского периода его творчества, когда он работал под Флоренцией в старинных мастерских древней вотчины самого Микеланджело в городе Пьетрасанта.  Есть в его активе и скульптура святого равноапостольного Великого  князя Владимира. Да и православного Храма он не чуждается.  Но главное, конечно, в том, что каждое его произведение представляет собой образец высокого Искусства и погружает зрителя в атмосферу мифов, легенд и реальной жизни. Небольшой диспут на эту тему, к счастью, без молний разрядил атмосферу форума, тем более, что во время прощального ужина из зала скульптур нашей галереи на собравшихся взирал и Гоголь, и Протопоп Аввакум и Ангелы, выполненные из кедра замечательным иркутским скульптором, заслуженным художником России Львом Сериковым. Вопросы и противоречия отпали сами собой. Искусство примерило всех.

Корр: Удалось ли сохранить в работе форума патриотический настрой?

В.Б.: Говоря о форуме, нельзя не отметить огромный вклад в создание патриотической атмосферы, который внёс коллектив «Театра народной драмы» во главе с боевым, так и хочется сказать, генералом, но на самом деле его многолетним директором, заслуженным артистом России Корневым Михаилом Георгиевичем.

В отличие от своих коллег, в том числе руководителей «фронтов» в глубоком тылу, Михаил неоднократно бывал в самых жарких районах боевых действий: и в Чечне, и в Югославии, и на Донбассе, выступая перед нашими солдатами буквально под свист пуль и грохот разрывов. От выступлений его могучей бригады так и веет боевым духом непобедимого в веках русского воинства. На форуме буквально витала мысль о том, что такая высокохудожественная и одновременно рискованная работа, поднимающая настроение защитников боевых рубежей, заслуживает высочайшей оценки в виде присуждения ему звания Народного артиста России. К тому же, работы его театра не раз удостаивались «Золотого витязя».

Корр: И в заключении: Кроме литературной значимости чем-то ещё дорога Вам эта высокая награда?

В.Б.: Очень символично, что «Серебряный Витязь» – это вторая в жизни награда, которая вручена мне в одном и том же театре,  при огромном скоплении народа. От первой – очень дорогой награды, переходящего Красного Знамени, врученного самому молодому начальнику цеха оборонного предприятия «Радиозавода» за победу в заводском социалистическом соревновании, «Витязя» отделяет 40, быстро промчавшихся, но потрясающе богатых на события лет, позволивших накопить не только производственно – управленческий опыт, но и огромный духовный багаж.
 
Свой путь тернистый, смысла полный,
Часов из бездны слыша бой,
Я переплавил в мёд духовный,
Чтоб разделить его с тобой.
Сентябрь 2017 г.

Да, именно с тобой, или с Вами, дорогой не глянцево-гламурный интеллектуальный читатель!

Интервью провела О.Буренкова

Вверх

Комментариев: