Страна вступила в год 70-летия нашей великой Победы. Разве думал я, двадцатилетний сержант в обмотках, 9 мая 45 года ликуя и скорбя в Кенигсберге с друзьями по роте – кончилась война! мы остались живы! и вечная слава павшим! – разве мечтал я об этой нынешней дате! Но вот она приближается. Мы встретим её достойно. Однако на пути к ней есть ещё препятствия, преграды, ряды старательно натянутой колючей поволоки лжи и даже клеветнические взрывы. Их надо устранить или нейтрализовать. Этому и посвящена моя сегодняшняя статья. 2 января в Одессе взорвали памятник маршалу Жукову, человеку, который в 1946 году спас этот город от буйного разгула бандитизма. Так на Украине начался юбилейный год. А в Москве? Среди тех, кто крушил памятник, мелькнул человек, очень похожий на  героя этой статьи. Не он ли и есть?

Трудный случай. Клинический… Полковник в отставке Владимир Ащин, живущий в Загорянке на улице 26 Бакинских комиссаров,  регулярно печатает в подмосковной районной газете «Щелковчанка» статьи антисоветского  характера в духе Радзинского, Сванидзе, Млечина и других мастодонтов эпохи. Уже и президент, и глава правительства вроде образумились, а они всё трубят, топают  копытами и виляют хвостиками. В. Ащин особенно горазд топтаться на могиле маршала Жукова.

Я не выписываю "Щелковчанку", но её главный редактор В. Вельможин, который однажды приходил ко мне, в день моей недавней годовщины неожиданно напечатал интервью, тогда  взятое у меня и уже забытое мною, а главное, дал приличную подборку моих стихов, и даже, что ныне бывает не всегда, и прислал газету, и выплатил гонорар. Чудеса! Естественно, я был признателен Владимиру Николаевичу и в свою очередь выполнил его просьбу в связи с одной торжественной церемонией. После этого он стал регулярно присылать мне свою «Щелковчанку» И я прочитал в ней несколько статей помянутого полковника. Я написал о них. Он счел нужным ответить с тех же антисоветских позиций.

Странная личность… Занимается журналистикой, но не знает и не понимает самых простых вещей и в этом деле и вообще. Начинает свой ответ так: «Газета «Завтра»  с 32 по 38 номер – в шести выпусках! – поместила статью В.Бушина «Стукачи». Позвольте, сударь, но  с 32-го по 38-й это не шесть, а семь. Первая нелепость! На самом же деле было не шесть, а пять публикаций. Вторая чушь! Скажите на милость, как вести разговор с человеком, который в первых же строках своего сочинения, грозно озаглавленного «В строгой суровости исторической правды», обнаруживает, что сурово, но не твердо чувствует себя в счете до 10? Мой шестилетний внук уже умеет считать до 100 и до 30 по-английски. Но читаем об этом дальше: «В.Бушин посвятил разбору моих трудов четыре номера газеты «Завтра». Уже не публикации «в шести выпусках», а целые номера пошли! И их не шесть, а четыре. А номер «Завтра» это 12 полос, четыре номера – 48 полос. И все об Ащине! - новая несуразица.  Об одном и том же факте автор, глядя в упор, несколько раза уверенно высказывает своё суждение – и все словно с потолка. Есть старая загадка: можно ли в слове из трех букв, например, в слове  «ещё» сделать четыре ошибки? Можно: «изчо».

И вот, ставя подобные рекорды, Ащин стыдит маршала Жукова за то, что у него «была проблема с цифирью, в числах он просто не разбирался». Однако при этом присовокупил ласково: «Я не ставил целью умалить роль   Жукова в одержанной победе…» Но какая там может быть у человека роль в великом деле, если у него  с цифирью проблема!

На этом можно  бы и закончить разговор с полковником Ащиным, но в его статье так много смачной, типично долдонской антисоветчины, что невозможно молча пройти мимо. И мы продолжим.

Так вот, о несколько комических странностях, которые порой, увы, переходят в заурядное жульничество. Есть у меня в начале статьи такие строки: «А.Зубов сочинил фолиант «История России. ХХ век». 1144 страницы! Е.Тростин пишет в «Литературной газете»: «Задача книги – преобразить,  перелопатить общественное отношение к истории родины. Прежде всего – вдолбить в головы, что СССР  был «империей зла», что это  позорная страница  нашей истории. Профессор пытается устроить своего рода Нюрнбергский процесс над старшим поколением, над отцами и дедами нынешнего поколения»  («Л.Г.»,2 июля 2014) . В том числе - и над родным отцом, честным человеком, коммунистом, выдающимся кораблестроителем». То есть  словами известного историка, взятыми из авторитетного издания, я дал характеристику столь типичного для наших дней сочинения и больше ни Зубова, ни книгу не упоминал, как ряд и других между делом задетых имен и публикаций. Однако Ащин назвал это «сутью статьи Бушина» и потому уверен: «Читатель вправе был ожидать, что далее последует профессиональный разбор этого труда». Да с какой стати? Откуда у читателя такое «право»? Главное в моей статье – опровержение клеветы на маршала Жукова, и вовсе не о каждой упомянутой в статье книге или авторе,  именно об этой клевете читатель действительно вправе ожидать «профессионального разбора».

Ащин решил восполнить этот мой приснившийся ему в страшном сне пробел. Полковнику, конечно, нравится сочинение, в котором СССР изображен «империей зла». Но как он защищает эту книгу? Да точно так же, как я : критикую её с помощью чужих цитат. Но у меня одна цитата,  а у него штук пять-шесть. И первая, самая пространная, принадлежит известному «десталинизатору» С.Караганову. У него никаких аргументов тоже нет, но есть таинственные и уже давно трудно переносимые «миллионы, убитые коллективизацией и голодомором» (привет от Порошенко!), «миллионы репрессированных и палачей», «миллионы русских, которым надо отвечать за свой выбор» -  за выбор социализма, что ли?. Словом, тут почти всё, что полагается для «империи зла».

Дальше приводит Ащин известное, вошедшее потом в книгу «Несвоевременные мысли», резкое высказывание Максима Горького об Октябрьской революции и лично о Ленин, с которым ведь были дружеские отношения. Это заявление, говорит автор, писатель сделал, «глядя на авантюру большевиков во главе с Лениным»: он, мол, «производит некий опыт», в результате которого, по мнению писателя, Россию ждет «голод, полный разгром транспорта, длительная кровавая анархия». Да, всё это было сказано. «Как в воду глядел Алексей Максимович!»,- радуется Ащин. Но цитата подана им так, словно это единственное и бесспорное заявление великого писателя. И, как видно, автор уверен, что такое жульничества никто не заметит. А между тем, писал это Горький в ноябре 1917 года, т.е. в самом начале революции, буквально в первые дни. Но революция – дело страшное, она не обходится без весьма прискорбных, трагических дел и событий. И многих Октябрьская революция так напугала, что иные, как Бунин, бежали из страны навсегда, а многие потом вернулись – Алексей Толстой, Куприн, Сергей Прокофьев, Коненков, Эрзя,  Валентин Булгаков, последний секретарь Толстого и другие. А Горький, узнав о  покушении Каплан многое передумал, пересмотрел и пришел к Ленину, в теле которого сидели две пули.

Точно так же вполне жульнически автор поступает и с патриархом Тихоном (о нем у нас еще будет речь): приводит его решительное антисоветское  заявление, словно и оно единственное и бесспорное. А на самом деле это сказано было в январе 1918 года, но позже патриарх примирился с Советской властью и 4 июля 1923 года было опубликовано  заявление, в котором он писал, что в его прежней позиции «по существу виновато то общество, которое меня постоянно подбивало на активные выступления против  Советской власти. Отныне я определенно заявляю всем тем, что их усердие будет напрасным, ибо я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть. Пусть все заграничные и внутренние монархисты, и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю неправду и клевету, которой подвергается Советская власть…» Эти бы слова да нынешнему патриарху в уши…

Люди имеют моральное право на перемену взглядов, если это делается под влиянием новых обстоятельств, фактов и бескорыстно. Журналист Ащин не понимает столь элементарную вещь и, вероятно, хотел бы на памятнике Горькому после его обещанного восстановления высечь что-нибудь из статей 1917 года. Да ещё воздвигнуть бы памятник Тихону с его проклятьями большевикам той же примерно поры. А ведь эти два столь различных человека именно по указанным обстоятельствам решительно изменили свое отношение к Октябрьской революции и к Ленину. Очень полезно было бы нелюбознательному тов. Ащину прочитать хотя бы очерк Горького о Ленине или его книгу «По Союзу Советов».

А напророченный писателем голод действительно был. И как ему не быть после восьми лет войны и не где-то за морем, как обычно у американцев, а на своей родной земле. В царское-то время безо всяких войн через  каждые два-три года следовал  голодный, включая 1912-й,  канун пышного 300-летия дома Романовых. И кровь по пророчеству Горького пролилась не малая, ибо вчерашние властители не желали отдавать народу, созданное им богатство. А вот что касается упомянутого писателем ещё и транспорта, то  «авантюра большевиков» вознесла его до путешествий в космосе вокруг Земли. На такую высоту взлетели у них в считанные годы и другие отрасли народного хозяйства, как и наша культура.   

А кого не изумит ещё и такая загогулина Ащина. В моей статье приведены высказывания о Ленине некоторых известных, знаменитых, а то и великих людей его времени. Это для ученика Сванидзе полная неожиданность, такие высказывания вызывают у него недоверие сомнение, подозрительность. Тем более, говорит, Бушин не указал источник. Верно. Пардон, каюсь. Но вот вам, сударь, книжечка «Я видел будущее» (М.1977). Здесь  вашим изумленным очам предстанут многие приведенные мной  высказывания о Ленине, о Советской власти, о СССР - и Р.Роллана, и Г. Уэллса, и Б.Шоу, и Т.Драйзера, и не приведенные мной  – С. Цвейга, Я.Гашека, Ю.Фучика…

Но твердокаменный полковник и тут не сдаётся: «Можно догадываться, что произносились все эти слова на похоронах или в год смерти Ленина». И какая, мол, им цена: ведь над гробом принято говорить нечто возвышенное. Действительно, есть высказывания в связи со смертью. Но ни Рабиндранат Тагор, ни Махатма Ганди, ни кто ещё из процитированных мной – век свободы не видать! – на похоронах Ленина не были.  А кроме того, тут повод задуматься: а что на наших-то собственных  похоронах скажут? Повернется ли у кого язык сказать, допустим, так: «Раб Божий Владимир с улицы 26 Бакинских комиссаров был человеком редкой честности, глубочайшего ума и беспримерного мужества..»

Но поразительней всего здесь попытка Ащина опорочить всемирные похвалы Ленину подчеркиванием такого рода: «Р.Роллан не забыл отметить «Я не разделяю идей Ленина и русского большевизма», а Эйнштейн сказал: «Его метод кажется мне нецелесообразным». В достоверности этих слов  у Ащина никаких сомнений нет, но он не может понять, что похвала не единомышленников, а именно таких людей особенно убедительна и весома: «Я горячо восторгаюсь личностью Ленина. Я не знаю более могучей индивидуальности в современной Европе» (Р.Роллан). «Одно  несомненно: люди, подобные Ленину, являются хранителями и обновителями совести человечества» (Эйнштейн). Не сечет полковник! Наверняка не способен он понять большую ценность и той похвалы, которую дали советскому генералитету не кто-нибудь, а Гитлер и Геббельс за два месяца до своей гибели, которую несла им армия под командованием этих генералов.

Поскольку источник теперь Ащину известен, то я позволю себе привести ещё несколько новых, бросающих всех антисоветчиков в дрожь высказываний о Ленине. Тем более, что рядом  - новая ленинская дата.

Р.Роллан: «Никогда ещё после Наполеона история не знала такой стальной воли. Никогда ещё со своих героических времен европейские религии не знали апостола такой несокрушимой веры. И главное, никогда ещё человеческая деятельность не выдвигала вождя, учителя людей, столь чуждого каких-либо личных интересов. Его духовный облик ещё при жизни запечатлелся в сердцах людей и останется нетленным в веках» (с.94).

Г.Уэллс: «У Ленина приятное, очень подвижное лицо, живая улыбка…Говорит  он быстро, вникая в самую суть дела, безо всякой позы, рисовки или недомолвок, как умеют говорить подлинные ученые… Ленин, от чьей откровенности, вероятно, захватывает дух у его последователей, отверг всякое лицемерие и заявил, что революция в России это эпоха беспредельных поисков… Ленин осуждает всяческих «утопистов», но сам увлекся утопией электрификации. Можно ли вообразить более отважный план в стране, населенной безграмотными крестьянами, где нет специалистов, где угасает торговля и промышленность?.. Вера его в свое дело неколебима… Благодаря ему я понял, что коммунизм таит в себе огромные созидательные возможности…Этот удивительный человек откровенно признает, что строительство коммунизма – грандиознейшая и сложнейшая задача, он пролил бальзам на мою душу…(с. 66-69. 1920г.)

Сравнивая его с другими известными мне государственными деятелями, я начинаю понимать, какой выдающейся исторической фигурой он был…Он сумел внушить России неиссякаемый и все преодолевающий дух созидания…Он был поистине великим человеком» (с.71-72. 1934г.).

Анри Барбюс: «Ленин для меня одна из самых всеобъемлющих и цельных личностей, которые когда-либо существовали. Он не знает себе равных среди борцов за осуществление вековых усилий человечества» (с.92).

Г.Манн: «Ленин любил людей так же, как и дело, поэтому он действовал как великий человек» (с.95).

Б.Рассел: «Он произвел на меня впечатление совершенно искреннего человека, лишенного эгоизма. Он заботился только об общественных  целях. Но не о своей власти… Государственные деятели масштаба Ленина появляются в мире не чаще, чем  раз в столетие» (с.96).

Ну, и вот вам на закуску. Уго Чавес: «Ленин останется солнцем для всех народов. А мракобесам не хватит земли всей планеты, чтобы закопать идеи Ленина». А ваша лопата, Ащин, тут не поможет.

Хватит? Ну, если мало, адрес теперь известен,  полковник сам можете прогуляться. Но лучше я предложил бы ему произвести «следственный эксперимент». Построить мысленно две шеренги, одна – Р.Роллан, Г.Уэллс, А.Барбюс, Г.Манн, Б.Рассел, Чавес, а напротив вторая – Сванидзе, Млечин, Радзинский и Прохоров-Куршевельский, который однажды воскликнул с восторгом млекопитающего, только что спустившегося с дерева на землю: «Я счастлив, что выросло поколение, не знающее Ленина!» Мог бы Ащин и сам где-то во второй шеренге  пристроиться, а потом полюбовался бы и подумал, кто они, среди которых нет ни одного миллиардера и полковника, и кто вы, среди которых самый образованный и умный как раз этот прямоходящий Прохоров… Да, странная личность полковник Ащин, загадочная. А дальше мы о нем еще и не то узнаем.  

Ну, прежде всего, бросается в глаза, как уже говорилось, что пол. Ащин с головы до ног  - буйный антисоветчик, а с ног до головы  – пламенный певец, пропагандист и защитник капитализма. Пишет: «Социалистическая система, созданная в послевоенные  годы держалась на штыках Советской Армии. Об этом свидетельствуют события в Венгрии, Чехословакии и Польше: стоило М.С.Горбачеву вывести войска из восточной Европы, сразу же социалистические страны перестали быть таковыми». Во-первых, маэстро,  вывел войска не самовлюбленный олух Горбачев, а беспробудный алкоголик Ельцин. Неужели отшибло? Вся страна видела и помнит, как он, едва стоя на ногах, дирижировал в Берлине оркестром, игравшим «Калинку-малинку». В-вторых и главное, да, перестали быть социалистическими, но одновременно перестали быть и благополучными. Спросите об этом хотя бы болгар. А штык, между прочим, в своих мозолистых руках держал тогда лейтенант (или уже капитан?)  Ащин, коммунист. Но суть того, что совершили тогда два кремлевских обитателя не в выводе войск (кстати сказать, американцы до сих пор держат свои войска и в Германии, и в Японии), суть – в предательстве.

«Объединение Германии, - продолжает псаломщик капитализма,- произошло на базе не социалистической ГДР, а капиталистической ФРГ». Будто был выбор: на какой «базе» объединяться! И еще бы не на «базе» ФРГ! Наша помянутые лбы предали ГДР, Кремль отвернулся от нее, не желал знать, как и  всех других союзников от Китая до Кубы, а за спиной ФРГ стояла Америка. Но надо же соображать и то, что «база» ФРГ по территории почти в два с половиной, а по населению почти в четыре раза превосходила «базу» ГДР. Нелепо ж говорить о присоединении 60 миллионов к 16-17-ти. Но главное, это было не законное объединение с соблюдением таких важных процедур, как плебисцит, подобно Крыму, - это была аннексия, подобная аннексии Гитлером Австрии.

Но мало псаломщику Европы, он обращает проницательный взгляд и в Азию: «Китай хотя и позиционирует себя социалистической державой, но…» Да сущий капитализм там, неужели, мол, не видите! Но подумал бы: а чего это великий Китай стал бы хитрить, «позицианировать»? Ащина, что ли, он стесняется или боится  критики  на страницах «Щелковчанки»? А мне очень  по душе этот капиталистический Китай, глава которого недавно приезжал в Сочи и сказал там: «Да как же я мог не приехать? Ведь здесь Николай Островский дописывал «Как закалялась сталь»!» Роман этот издают и переиздают в Китае, по нему поставлены фильмы и спектакли. Еще мне нравится капиталистически Китай тем, что в прошлом году там издали мою книгу о Солженицыне «Гений первого плевка». Очень своевременно! Ведь впереди – празднества по случаю столетия плеваки.

А вот и о Корее: «Южная Корея успешно развивает свою экономику и осваивает рынки сбыта многих государств, а достижение Северной Кореи – атомная бомба». Да это же великое достижение для небольшой страны с населением в 17-18 миллионов. И совершенно необходимое, ибо рядом – не только южнокорейские, но и американские войска с атомным оружием. Причем в случае войны первые поступают под командование вторых. А все попытки диалога, соглашения со стороны КНДР решительно отвергаются.

Сейчас в мире две страны, о которых больше всего лгут, на которые злобней всего клевещут – Россия и КНДР. Вероятно, именно это и побудило Корею в первые дни Нового года признать законным возвращение Крыма к матери-родине.

Чего только не брешут о наших странах! О Путине почтенный принц Уэльский договорился до уподобления его Гитлеру: как тот, мол, аннексировал помянутую Австрию, так этот – Крым, правда, прикрылся плебисцитом и т.п. Корею ООН обвинила в «преступлении против человечности». Ну, в самом деле, там, как сообщали множество СМИ Запада, не так давно расстреляли популярную певицу  Хён Сон Воль. За что? За то, что имела Библию. И как расстреляли! Из пулемета. Вот зверюги! Потом казнили дипломата Ла Су Ена. Кто-то предлагал сбросить на него атомную бомбу, но поразмыслив, решили обойтись перочинным ножом…

Однако по прошествии недолгого времени Хён Сон Воль вдруг ожила и выступила по телевидению как делегатка съезда работников искусства, рассказала, как её расстреливали. А Ла Су Ена вытащили из могилы, отряхнули, почистили и назначили министром иностранных дел. Он сказал комиссии ООН: приезжайте, мол, к нам, посмотрите собственными глазами на наше зверство. Не едут, боятся атомной бомбы.   

А средняя продолжительность жизни в КНДР, между прочим, 72 года, хотя мы неоднократно читали, что  люди там едят только траву да кору деревьев. А сколько лет в России, сударь?

Но что ж вы, мыслитель, все головой-то вертите – то запад, то восток, то Германия, то Корея… Вы посмотрите, что у вас на глазах-то, под носом произошло. Была ваша родина социалистической стала капиталистической. Вот на примере родины и доказали бы великие преимущества капитализма. Сравнил бы, допустим, первые 25 лет Советской эпохи с их индустриализацией, культурной революцией, выходом в число первых стран мира по экономическому развитию и разгромом фашизма, и 25 нынешних капиталистических лет с их 113 миллиардерами  и 20-ю миллионами голодающих, бесчисленными авариями, катастрофами, растущей безграмотностью, воскресшими болезнями вроде чахотки и сифилиса, проституцией, глумлением над всеми моральными и духовными ценностями народа. Или вот пожевелите мозгами, догадайтесь, что следует из таких фактов: советская экономика составляла 20% мировой, а путинская ныне – 2%. Пошевелите, пошевелите…Нет, не может, не способен, не по силам.

Читая труды этого «историка-публициста», как он себя называет, в  иных случаях можно подумать, что это человек просто крайне наивный и плохо осведомленный. Ну, что такое, как не это именно, например, его уверенное заявление: «ЦК КПСС во время войны ничего не делал, ибо за годы войны ни разу не собирался и военные вопросы не рассматривал». Как  так ничего не делал? Всех отправили в отпуск на четыре года? Какая трогательная простота ума, доходящая до подлой клеветы! Откуда взял, что пленум ни разу не собирался? Был Пленум 27 января 1944 года, который рассмотрел предложение правительства о расширении прав Союзных республик, о новом гимне и другие вопросы. Да с самых первых дней войны - во всем! - велась активнейшая работа ЦК, очень часто – совместно с Советом народных комиссаров, ГКО и Ставкой. Уже 23 июня постановлением ЦК и СНК создана Ставка. 24 июня - опять совместно принято  решение о создании  Комитета по эвакуации. 29 июня – Директива  СНК и ЦК, содержавшая программу организации отпора врагу. Она легла в основу великой речи Сталина по радио 3 июля. 30 июня - постановление Президиума ВС, ЦК и СНК об образовании Государственного комитета обороны. 18 июля - Постановление ЦК «Об организации обороны в тылу германских войск» и т.д. Утомительно все это перечислять. Найдите  сами, историк, и почитайте.

Ксюша, что ли, Собчак шепнула автору, что не было ни одного пленума? А сам он убежден, что дело делать можно только языком - на собраниях, совещаниях, пленумах. И не знает, что существовал избранный на съезде Центральный Комитет, члены которого жили и работали во всех концах страны, и был аппарат ЦК в Москве с множеством разных отделов. И как члены ЦК на местах, сознавая свое ответственное положение, так и аппарат ЦК в Москве и в Куйбышеве, все его отделы продолжали напряженную работу, в том числе, и военного характера. Чего стоит хотя бы то, что ЦК направил в тыл врага для руководства партизанской борьбой 565 секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии да 204 председателя областных, городских и районных советов. Под руководством ЦК еще и работали  подпольные обкомы (ВОН.Э.М.1985. С.356). Хоть поверьте, хоть проверьте, историк. Ведь не читал же книгу «Подпольный обком действует» секретаря Черниговского обкома дважды Героя Советского Союза, кавалера ордена Суворова Алексея Федоровича Федорова. Так вот, Ащин, если бы вы знали, что вам осталось жить всего пять дней, вы не могли бы  провести их достойнее и интересней, как за чтением этой книги, из которой много узнали бы и о работе во время войны ЦК ВКП/б /.

Что ещё из области великого ума и эпохальных прозрений? А вот как обличительный документ историк приводит  слова Ленина о том, что всякая диктатура это власть, опирающаяся на насилие. Ясно, что Ащин приписывает насилие только диктатуре пролетариата, только Советской власти и возмущен этим едва ли не до обморока. Какой ужас – насилие! Ему и в голову  не приходит, а на что в свое время опирались помещики, торгуя своими крепостными крестьянами, целыми семьями меняя их на породистых собак (см., например, сцену охоты в «Войне и мире» Толстого), а то и вовсе забивая людей до смерти. Читал ли полковник хотя бы «Деревню» Пушкина? «Здесь барство дикое… Здесь рабство тощее…». На чем это держалось? Или, допустим, вот эти строки:

Вчерашний день часу в шестом
Зашел я на Сенную.
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из её груди.
Лишь кнут свистел, витая...
И музе я сказал: - Гляди!
Сестра твоя родная.

Сестра! А ведь нет ничего невероятного, что это была прапрабабушка нашего гуманиста. Или Ащины не из тех, кого пороли, а из тех, кто порол?

Так что, эта молодая крестьянка сама по доброй воле явилась на Сенную и попросила прапраАщина: «Батюшка, не могли бы вы меня выпорот? Что-то спина чешется…»

Не приходит в светлую голову и то, на что опиралась буржуазная диктатура, царская власть хотя бы 9 января 1905 года, встретив винтовочными залпами 140 тысяч голодных петербургских рабочих, которые со стариками-родителями, с малыми детьми, неся иконы, хоругви и портреты царя, пришли к Зимнему дворцу с мольбой о защите от Чубайсов и Абрамовичей того времени. На что, если жертвами её опоры стали больше тысячи убитых и несколько тысяч раненых? И народ ответил на это революцией. Как раньше отвечали насилием на насилие Иван Болотников, Кондратий Булавин, Степан Разин, Емельян Пугачев... И все восстания под их руководством, все стрелецкие, хлебные, медные, холерные и прочие бунты, как и революция 1905 года не проповедями усмиряли, а топили в крови.

Ащин привел телеграмму Ленина в 1918 году в Петрозаводск и возмущается его требованием арестовывать, а то и расстреливать пособников интервентов, содействующих «грабительскому походу англо-французских империалистов». А вы что хотели? Пряниками за это угощать? В военное время, сударь, расстреливают не только прямых пособников врага, но и просто трусов, оставивших позиции без приказа, дезертиров и самострелов, паникеров и мародеров. Не слышали? В каком чулане вы жизнь прожили?

Приведу и я парочку телеграмм Ленина той военной поры из того же тома, что и разоблачитель.

«6 января 1919 г.

Курск ЧК

Немедленно арестовать Когана, члена Курского Центрозакупа, за то, что он не помог 120 голодающим рабочим Москвы… За неумение помочь голодающим рабочим репрессия будет суровая, вплоть до расстрела.

Предсовнаркома Ленин» (т.50, с. 238).

Надеюсь, Ащин, вы понимаете, что такое голод?

«6 января 1919 г.

СИМБИРСКОМУ ГУБПРОДКОМИССАРУ

Комитет 42 организаций голодающих рабочих Петрограда и Москвы жалуется на Вашу нераспорядительность. Требую максимальной энергии и всесторонней помощи голодающим. За неуспешность вынужден буду арестовать весь состав Ваших учреждений и предать суду.

Хлеб от крестьян Вы обязаны принимать днем и ночью. Если подтвердится, что Вы после 4 часов не принимали хлеба, заставляли крестьян ждать до утра, то Вы будете расстреляны.

Председатель Совнаркома Ленин» 

Недавно в прессе было сообщение из Приморья, что там рабочим комбината «Звезда» несколько месяцев не выдают зарплату, и семьи их, конечно, голодают. Да не в одной «Звезде» тут дело. Подобным сообщениям нет числа. Как думаете, полковник, нынешний «предсовнаркома»  хоть в одном случае послал телеграмму, пригрозил по телефону, ну, не расстрелом, конечно, а пусть бы выговором или штрафом. Я думаю, что нет. Ему некогда, он играет в пинг-понг с супругой или читает ваши сочинения.

После Ленина псаломщик капитализма, конечно, добрался и до Сталина. Приводит несколько возмущающих его заявлений. Вот, мол, что сказал монстр в октябре 1938 года: «Бывают случаи, когда большевики сами будут нападать, если война справедливая, если обстановка подходящая, если условия благоприятствуют. Они вовсе не против  наступления, не против всякой войны». Тут точнее было бы сказать не «обстановка подходящая», а «обстановка вынуждает», как было недавно в Крыму. Именно так было в войне с Финляндией. В Европе уже полыхала война, немцы наращивали свои силы в Финляндии, Англия и Франция были настроены к нам враждебно,- в этих условиях мы обязаны были позаботиться о безопасности Ленинграда, второй столицы с её огромным населением, мощным промышленным потенциалом, с его ролью великого культурного центра страны, находившегося в пределах быстрой досягаемости самолётами и даже  дальнобойного обстрела. И мы вели долгие и трудные переговоры с финнами, взамен вместо Карельского перешейка предлагали территорию вдвое большую  да ещё район Петсамо (Печенга) с его бесценными никелевыми рудниками. Но финны, зная за собой поддержку Запада, не шли ни на какое соглашение. Иного решения проблемы, кроме военного, не оставалось. И это было справедливое решение.

И опять как обличительный документ актор цитирует и слова Сталина сказанные в августе 1939, накануне войны: «Вопрос мира или войны вступает для нас в критическую фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с  Францией и Великобританией (как раз в  эти дни переговоры шли, но названные страны явно тянули время и не имели серьёзных намерений,- В.Б.) Германия откажется от Польши и станет искать модус вивенди с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР». Вероятно, Сталин имел в виду, что в дальнейшем все названные им страны могут объединиться против нас, как это было в 1918-1920 годы.

Он продолжал: «Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападёт на Польшу, и вмешательство Франции м Англии в эту войну станет неизбежным… В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стоне от конфликта и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну».

И наконец: «В интересах СССР – Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией». Эти слова Ащин никак не комментирует, он, как классная дама, словно онемел от их цинизма.

Но что делать, мадам, таков мир, в которым мы живем. И Сталин тут лишь назвал вещи своими именами. Кто такие для нас были тогда  Германия, Англия и Франция? Ведь в 1939 году ещё не прошло и двадцати лет, как мы изгнали их войска с нашей земли. Учитывая это и весь многовековый опыт России, ждать от них ничего хорошего мы не могли. И пусть бы они, коли им угодно, колашматили друг друга как можно дольше, а мы за это время укрепим свою оборону.

Широко известно заявление сенатора Гарри Трумэна, впоследствии президента, сделанное им в первые дни нападения немцев на Советский Союз: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, нам следует помогать  Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше». Казалось бы, два очень похожих заявления. Но нет, слова Трумэна это настоящий цинизм, подлинны, потому что Германия от Америки - за океаном и ничем ей не грозила. А для нас Германия была почти соседом, и мы со времен Александра Невского хорошо знали, что это за сосед, тем более с книжкой «Майн кампф» подмышкой. Поэтому слова Сталина были продиктованы интересами государства, заботой о будущем своего народа.

Но случилось непредвиденное: Франция, имея восемь   месяцев уже объявленной войны на подготовку к отпору за мощной линией Мажино и располагая в союзе с англичанами большими силами, чем Германия, рухнула под её ударом в считанные недели. Для нас, для Сталина ничего печальнее не могло быть. Надо было ускоренно готовиться к войне.

Тут для Ащина вроде бы удобный случай вслед за предателем и лжецом по имени Резун, на которого он, как признается, хотел бы, но все же не решается ссылаться, убедить читателя, что СССР сам готовился напасть на Германию. И тут в бесчисленный раз вытаскивается на свет божий некая бумажка… Раньше автор уверял: «Действия Жукова - особенно до начала и в первые дни войны – выглядят не очень умными и даже преступными, но только до тех пор пока мы (олухи царя небесного,- В.Б.) считаем, что Жуков как начальник Генштаба готовил страну к обороне. Но как только мы (светочи ума и прозорливцы –В.Б.) убедимся, что Красная Армия готовилась к нападению на Германию, затем и (!) на Европу (мировая революция!) действия Жукова видятся логичными и правильными». Он лично – убедился, прозрел: Красная Армия готовилась к нападению во имя мировой революции.

Полковник, вы же старше Ксюши Собчак, и вам надо бы знать, что хотя и в тридцатые годы иные буйные головы сочиняли стихи в таком роде:

Но мы ещё дойдем до Ганга,
Но мы ещё умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла родина моя,

но после изгнания в 1929 году Троцкого с его теорией «перманентной революции» на партийном, государственном, официальном уровне никаких разговоров о мировой революции не было. Сам же Ащин приводит слова Сталина, сказанные в 1938 году, что опыт последних двадцати лет показал: в Европе не существует коммунистическое движение, «сильное до такой степени, чтобы, большевистская партия смогла захватить власть». А как было не поверить в мировую революцию, не надеяться на неё в конце мировой войны и вскоре после, если в России – революция, свергли  царя, в Германии – революция, свергли кайзера, в Финляндии – революция, в Венгрии – Советская республика,  в Баварии – тоже да еще и со своей Красной Армией… Будьте же человеком, Ащин, как тут было не ждать мировую или европейскую революцию?.. Но, увы, все это, содействуя друг другу, буржуазия разных стран задавила, разгромила, уничтожила… Да, большевики ошиблись в своих надеждах, Ленин ошибся и вскоре заявил: «С октября 17 года мы - оборонцы».

«И, наконец (после сталинских цитат как их логическое завершение - В.Б.), открываем «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил» от 15 мая и читаем:…» Да, читаем: «…считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника и в развертывании и атаковать германскую армию…». Но что это за бумажка? Кто её написал и подписал – Тимошенко или Жуков? Или оба? Увы вам, Ащин: на бумажке нет ни одной подписи, и в таком виде она, конечно же, не могла быть представлена Сталину. Но вы об всем этом  по неискоренимой привычке к жульничеству утаили от читателя.

А вот «Директива №503859 наркома обороны СССР командующего войсками Западного особого военного округа о разработке плана прикрытия». На ней подписи и Тимошенко, и Жукова, и, кроме того: «Верно. Зам. нач. опер. упр. Генштаба КА генерал-майор Василевский». Директива эта всего две с половиной страницы небольшого формата. Я не буду ее цитировать или анализировать, а только замечу, что в тексте 14 раз встречаются слова и выражения «оборона», «упорная оборона», «оборона границы», «план обороны», «задачи обороны», «основа обороны», «фронт обороны», «глубина обороны»,  да еще такие речения, как «план прикрытии», «не допустить вторжения», «задержать», «встретить танки мощным артиллерийском огнем», «не допустить десантов» (Рассекреченное лето 1941 г. М. 2011. С.63-65) … Вы, Ащин, хоть разочек читали директиву или приказ о наступлении? А принята эта директива 14 мая 1941 года, т.е буквально накануне той таинственной бумажки без подписей. Что ж получается? 14-го призывали к упорной  обороне, а 15-го решили бить врага на его территории?

Но дело даже не в директивах, а в ваших с Резуном головах, вы просто не соображаете, каков смысл того, в чем вы обвиняете Сталина и командование Красной Армии. Враг стоял у ворот, и мы знали, что это армия  страны-бандита, страны-захватчика, страны, поработившей почти всю Европу. Так упреждающий удар по такому врагу, его разгром были бы освобождением Европы от фашистского ига,  то есть благороднейшим в мировой истории делом. И вот вы лет тридцать без устали обвиняете свою родину в том, что она была намерена совершить это великое дело, которое вы считаете преступлением. Увы, реальной возможности для такого подвига тогда у нашей страны не было. Так уймитесь же, наконец, если вы хоть что-нибудь поняли.

Вы посмотрите на «превентивные войны» американцев. Они объявляю ту или иную страну реакционной, ей власть – тиранической и со все силой обрушиваются на нее. Это были Корея, Вьетнам, Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия…Ни одно из этих стран не была захватчиком, как Германия, ни в одной из них не царил расизм, ни в одной не было тиранического режима. И потому агрессия США  в

каждом случае лживой, циничной, наглой. Совсем иной была бы наша превентивная война против Гитлеровской Германии. Так почему ж вам, полковник Ащин. Не заняться разоблачением американских агрессий? Кишка тонка…

Моя статья была посвящена главным образом маршалу Жукову, статья Ащина с самого начала – в основном мне. Я вынужден последовать его примеру. Его ответ начинается с того, что Бушин «облил помоями» множество невинных людей. Да каких! Один – директор важного Центра, другой - профессор, третий доктор наук, четвертый - завкафедрой, пятый – ведущий научный сотрудник, шестой - автор белее 300 научных работ, седьмой – вы не поверите! – академик… И всё это - святая ащинская правда, трепетно чтящего все эти звания, должности, фолианты. Иначе зачем перечислил их?. Но моя сермяжная правда в том, что, когда я веду разговор или спор о деле, о важном вопросе, мне начхать на все звания, должности или награды того, с кем я спорю, мне до этого нет никакого дела. Абсолютно! Вот, например, автор назвал часто мелькающего на телеэкране академика  Ю.Пивоварова, историка. Он не так давно заявил на всю державу, что Освенцим освободили не мы, а благородные и бесстрашные американцы. И это в пору, когда те твердят, что и всю-то войну выиграли главным образом они. Как же в такой обстановке не вылить ведро холодных помоев на горячую голову этого историка. Он  вполне заслужил их, они ему просто необходимы.

Читаю дальше: «Бушину, как одному из авторов издаваемой И.Мухиным газеты «Дуэль», не хватит совести отнести Мухина к стукачам», как его, Ащина. Почему не хватит? Вполне хватит, даже останется, но слова «стукач» вовсе не обязательно, есть много других. Поскольку сам Ащин едва ли посмеет в чем-то возразить главному редактору газеты, где печатается, то  уверен, что и другие той же самой молчалинской породы.

Во-первых, газета давным-давно уже не «Дуэль», а Юрий Мухин в отличие от вас, полковник, человек талантливый и смелый. Он создал одну из самых острых и интересных газет, её и его пять раз судили ащинцы, и она пять раз меняла название: «Дуэль» - «Поединок» - «К барьеру» - «Своими именами» и наконец - «Слова и дела». Это героическая газета. И сам Мухин пишет очень интересно. Но есть вопросы, по которым мы расходимся или расходились. И однажды я вынужден был обратиться к нему с открытым письмом, он его напечатал, но мы разошлись. Однако потом поняли, что общего у нас больше, чем того, что разобщает, и снова возобновили сотрудничество. Но, конечно, и сейчас я не соглашусь с ним, что «сразу можно сказать», будто по вине Жукова не удалось прорвать блокаду Ленинграда, и на его совести сотни тысяч умерших от голода. Ему, дескать, дали задание, а он его не выполнил. Тогда, в сентябре 41-го, увы, многие задания и планы не выполнялось. 

Кстати сказать, по таким вопросам в армии, на войне дают не задания, а приказы, директивы. Так вот, в директиве Ставки от 11 сентября 1941 года, подписанной Сталиным и Шапошниковым, ни о каком задании командующему фронтом Жукову прорвать блокаду Ленинграда нет ни слова («Русский архив.М.1996. С.175). Тогда главным было удержаться, выстоять, не пустить врага в город.

А «Завтра», где я тоже печатаюсь? Не раз на её же страницах я возражал главному редактору. Например, когда он написал, будто Деникин в 41 году «готов был двинуть свои полки на помощь Сталину». Какие полки? Уже двадцать лет генерал не имел никакого отношения к полкам, а в 41-м прятался от немцев в оккупированной ими Франции – ведь всё-таки русский! А потом укатил в Америку и там перед смертью написал Трумэну, как ловчее разбить Советский Союз, используя опыт Гражданский и Отечественной. Словом, до конца дней был нашим лютым врагом, чем и заслужил у нынешней власти почетного перезахоронения на родине вместе с певцом фашизма Иваном Ильиным. Такое решительное несогласие с начальством недоступно пониманию Молчалина в полковничьих погонах и даже уже без погон.

Но вот второй помойный  «список Ащина». Там были ученые, а тут - «собратья Бушина по перу». Но здесь тоже – Герои, лауреаты, секретари Союза писателей, даже члены ЦК… Но, батюшка, какой же мне собрат, допустим, Коротич или Солженицын? Ничего общего, кроме шариковых ручек одной системы, у меня  с ними не было. Первый долгие годы занимался яростным разоблачением американского империализма, но когда в преддверье контрреволюции известный член ПБ А.Яковлев посадил его в «Огонёк», он с еще большим пылом стал поносить Советское время. Второй, с которым я был знаком лично, неуёмно врал и о себе, и о войне, и о стране. Например, представлял себя Союзу писателей «всю войну провоевавшим на передовой командиром батареи».(Слово пробивает себе дорогу.М.1998. С.215). На самом деле, на фронт попал лишь в мае 1943 года, двух первых самых страшных лет войны не видел, а в его батареи не было ни одной пушки, о коих можно было думать, а только циферблаты, стрелочки да, пожалуй, циркули – это батарея звуковой разведки. Передовая же его была такого рода, что  ординарец поехал в Ростов-на-Дону и по фальшивым документам доставил герою молодую супругу, и она жила на этой передовой, переписывая рукописи писучего мужа до тех пор, пока командир дивизиона не выставил даму, портившую героический пейзаж. Да о чем вообще говорить, если Солженицын нахваливал генерала Власова, легко допускал наше поражение в войне («висел портрет с усами, повесели бы с усиками»), писал в мае 45-го: «Москва лупит салюты, но это не наша победа» и даже грозил родине атомной бомбой, что уже была в руках помянутого Трумэна. И вот объявлено, что через четыре года нам предстоит праздновать, как уже упоминалось,  столетие этого бомбиста, и президент на-днях назвал его патриотом, что очень весело. Что ж, мы придем на праздник с не пустыми ведрами.

Списочек «собратьев» получился у Ащина отчасти лживым. Например, с Сергеем Михалковым у меня долгие годы были самые добрые отношения. Мы дарили друг другу книги, он звонил мне, чтобы сказать, какие стихи в подаренном сборнике ему понравились, я написал  дружеские воспоминания о наших встречах и отношениях. И это было не ведро помоев, а бокал клико. Вот на Никиту я действительно вылил  ведро, и не одно, да, пожалуй, даже цистерну. А как иначе быть с нижегородским латифундистом хотя бы за то, что он прославляет крепостное право. А Даниил Гранин? Он уверяет, что фронтовикам не дали даже медаль за победу, что Сталин ни разу не упомянул погибших и т.д. – и все вранье! Так, каждый приказ Сталина об освобождении городов кончался словами «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей родины!»

А составил этот список Ащин не сам,  взял у Александра Байгушева, не раз упоминаемого им. О, это был в прошлом веке известный персик. Однажды он превознес до небес поэта, вовсе не заслуживающего таких примерно почестей: «Какое счастье, что нам выпало жить в одно время с таким поэтом!». Я высмеял усердие не по разуму. В ответ он, спятив, что ли, от злобы,  написал обо мне убийственную книгу. Аж книгу! Звонит мне:

- Хочешь прочитать?

- Ни малейшего желания.

- Как так? Это же о тебе!

-Да я знаю, что там.

- Откуда знаешь, если не читал?

- Да разве я тебя не знаю? Ты написал, что, во-первых, я агент КГБ; во-вторых, что  еврей…

Он бросил трубку.

Позже мне кто-то прислал по Интернету краткое содержание его книги. Точно! Агент и еврей. Как доказывает, что агент? Бушина, говорит, в КГБ читают и очень ценят. Но я об этом не знаю, я там не был и знакомых нет, а он знает – кто же к КГБ ближе? А почему еврей, что для него особенно позорно? А потому, что моя матушка Мария Васильевна Мымрина до революции работала ткачихой, а после революции стала медицинской сестрой – все точно! Но, говорит, такая блестящая карьера типична для евреев той поры. А ведь кто сам-то?  Где это видана русская фамилия с корнем «байгуш»? Из киргизов он. Это не беда, конечно, но…

Я однажды даже стихотворение  о нем написал.

ПОЭТЫ И КЛЕВЕТНИКИ
Об этом думаю всё чаще,
И к этой мысли уж привык:
У всех поэтов настоящих
Есть персональный клеветник.

Все началось ещё с Зоила.
Ему несносен был Гомер…
А уж потом их столько было!
Взять хоть Россию, например.

При Пушкине Фаддей Булгарин
Работал лейб-клеветником.
Поэт прозвал его Фиглярин -
Так нам он ныне и знаком.

А протоиерей Кронштадский?
Вдобавок к клевете густой
Молил он Бога в злобе адской,
Чтоб завтра умер Лев Толстой.

А чуть попозже?.. Что за хари!
Какая злоба! Что за пыл!
Лгал о Есенине Бухарин.
При Маяковском Коган был…

Но вот теперь - вострите уши!-
Есть клеветник и у меня –
Литературный  столб Байгушев,
Гроссмейстер в области вранья.

Ему лишь дай малейший повод –
И тотчас – визг, проклятья, крик…  
А это самый верный довод:
Я гениален и велик.
(В прекрасном и яростном мире.
М.2010. С. 108)

Третий помойный «список Ащина» - политики. Он страдает вопиющей неполнотой. Нет, например, такой грандиозной фигуры, как Горбачев, нет Чубайса, Гайдара, Козырева, Сердюкова... И тут надо заметить, что все в этих трех списках, кого я так или иначе облил помоями, были тогда живы-здоровы и имели полную возможность ответить мне таким же ведром, опровергнуть мои писания. А вы, полковник, отплясываете трепака на могилах, вам не могут сказать, что они о вас думают, ни Ленин и Сталин, ни маршал Жуков и писатель Карпов. Только мне выпала такая удача.
К тому же поносить Бушина ничего не стоит, это вам ничем не грозит – он ни высоких, ни иных постов не занимает. А многие объекты моей критики – ого-го! Уж извините за нескромность, но что делать! Вот допустим, Георгий Марков. Он же был 1-м секретарём Союза писателей да ещё членом ЦК, дважды Героем. Не очень-то и сердитую, а скорее юмористическую статейку о нем «Спорили семь городов»  я не смог напечатать в Москве. Удалось только в Саратове в журнале «Волга». А Владимир Карпов! Такой же набор. Если это соотнести с вами, то надо говорить о министрах обороны. И вот хотя бы о таком министре, как Сердюков, где вы сказали достойное слово?
А Горбачев был президентом, когда  14 декабря 1990 года с высокой трибуны съезда Союза писателей России я толкнул о нем речугу такого рода, что руководство Союза не решилось включить её в стенографический отчет, ибо ведь все стояло на месте – и ЦК, и КГБ, и МВД, и прокуратура, и цензура… И это было первое такое выступление. Знаменитую речь Сажи Умалатовой мы слушали через две недели.
Между прочим, почему бы вам, ваше благородие, не выступить в защиту кого-то из незаслуженно обиженных мной, допустим, того же Солженицына? Это особенно перспективно в связи с предстоящим юбилеем. Докажите хотя бы, что не восхищался он Власовым, не пророчил  нам атомную бомбу. Или объявите Чубайса великим нанопатриотом. Или напишите труд «Сердюков как ученик Маршала Жукова». За любую из этих акций вам гарантировано производство в генералы.

Три списка, что привел автор, действительно довольно пространны. Откуда же они взялись, как возникли? Это дело драматическое. Было время, когда я писал спокойные, благожелательные, порой даже восторженные статьи и о классиках – о Пушкине, Лермонтове, Толстом… о Горьком, Маяковском, Макаренко… и о современниках – о Василии Федорове, Михаиле Светлове, Евгении Винокурове, Анатолии Калинине, Ольге Фокиной, Олжасе Сулейменове, Сергее Залыгине, Владимире Максимове и др. Даже о Солженицыне сказал доброе слово при его появлении. Но – произошла контрреволюция. Вы это заметили, товарищ Ащин? Многие из тех, с кем у меня были добрые отношения или о ком я писал с похвалой, оказались по ту сторону баррикады: тот же Солженицын, Залыгин, Евтушенко, Вознесенский, Солоухин, Астафьев, Максимов(временно), Окуджава… Почти никому из них не отказывая в таланте, я, оставаясь советским человеком, давал отпор их лживым заявлениям о моей родине, о её руководителях, об Отечественной войне. Отсюда и резкость, язвительность, гневность, в чем бесполезно винит меня Ащин. 

Моя критика, естественно, многим не нравится, больше всего - иным её объектам. И вот неутомимый полковник  сгреб в кучу многие ругательства в мой адрес и вывалил в статье: «дикий невежда», «дурак», «идиот» и т.п. Но ведь это же только вопли, завывания, зубовный скрежет безо всяких фактов. А главное, зря вы трудились, полковник Сизиф,  ибо я сам однажды собрал эту ругань и опубликовал её в виде предисловия к своей книге  «Клеветники России». Посмотрите.

Был там, например, Б.Окуджава: «Статью в «Москве» о моем романе «Путешествие дилетантов» писал не Бушин, а целая бригада с целью отвлечь внимание от критики в «Правде» романа Пикуля, напечатанного в «Москве». А Бушин только дал своё имя. Это не критика, а политический донос». Здесь все-таки была кое-какая мотивировка в отличие от ащинской коллекции. Но…

Во-первых, роман В.Пикуля «У последней черты», который здесь имеется  в виду, был напечатан не в «Москве», а в «Нашем современнике». Во-вторых, назвал бы хоть одного члена бригады бесстыжих наёмников. В-третьих, мое имя не было столь звонким, чтобы кто-то захотел взять на прокат это лучезарное имя. А главное, я писал, например, что автор не в ладах с русским языком, приводил факты. Так, вместо «хоть хлебом не корми» в романе – «хоть медом не корми», вместо «ему строят козни» у него – «ему строят куры» и т.д. Какой же тут донос? Это не донос, а призыв уважать русский язык. Или я  потешался по поводу сцены, в которой герой и героиня предаются любовным утехам, а под матрац положили заряженный лепаж со взведенным курком. Где ж тут политика? При издании романа отдельной книгой автор учел все подробности моего доноса. Что ж, я задачу доносчика выполнил.

На  тему брани и похвал в мой адресу меня тоже есть стихотворение.

ПЛЮРАЛИЗМ
Как суетятся ныне люди!
Дела и время гонят их.
И потому поспешно судят
Они частенько о других.

Иван меня считает букой,
Семен – зазнайкой, гордецом,
Андрей Ильич – ходячей скукой,
Сергей Петрович – наглецом.  

Кто прочит мне удел мессии,
А кто шипит: «Он хулиган…»
Кто – «первое перо России»,
А кто – «последний графоман».

Прости сумбур им этот, Боже,
Коль сам язык нам всем и дал…
- Прощаю,- Бог сказал,- но все же
От многих я не ожидал.

Едва ли можно было ожидать и от нашего полковника, члена КПСС с тридцатилетним стажем, такой антисоветской резвости.

А если говорить всерьёз о  восторгах и проклятиях мне, то надо, я думаю, воспринимать субъект этих страстей не как члена Союза писателей Бушина В.С., пишущего недурные статейки,  а как барометр, показывающий давление  в обществе антисоветчины, демократчины и отпора им, или - как своего рода нравственно-политическую и литературную субстанцию, стоящую на страже советских и русских духовно-исторических ценностей.
Помню, как в ноябре 1965 года в мой кабинет в журнале «Дружба народов» с непотребным воплем «Ты –гений!» влетел Владимир Солоухин. В такой восторг привела его моя статья «Кому мешал Теплый переулок?»,  напечатанная тогда в «Литературной газете». Я настаивал на возвращении исконных имен Твери, Самаре, Нижнему Новгороду, московским улицам Воздвиженка, Пречистенка, Божедомка, Охотный ряд...Для того времени это было невероятно. Мое выступление об этом ещё и по ленинградскому телевидению расценили в ЦК (А.Н.Яковлев) как идеологическую диверсию. Спустя много лет, Владимир Крупин на страницах «Завтра» назвал меня «лучшим критиком современности», Лев Данилкин – критиком №1. Писательница Мария Колесникова, даря мне свою замечательную книгу «Воспоминание об алмазных горах», написала на титульной странице: «Поэту, гражданину, гениальному человеку и его ангелу-хранителю Татьяне Николаевне – сердечно.
2.V1.96”.

Роза Ивановна из Гродно, которую я никогда не видел, тоже твердит: гений! Как-то раз Маша, жена Сергея Кургиняна, за праздничным столом, ведь интеллигентная женщина, бросила моей жене: «Ваш муж - гений!» Моя Татьяна достойно отбрила собеседницу: «Нет, это ваш муж- гений!». А вот сейчас перед Новым годом позвонила незнакомая женщина, взявшая мой телефон у Татьяны Федяевой с «Народного радио»: «Мы не просто любим, а обожаем вас, и нас миллионы!» Что ей ответить? Потом позвонил некий Владимир Васильевич из Гуся Хрустального: «Передайте Проханову, что 90% подписываются на «Завтра» ради ваших статей».

Однажды я ответил на эти протуберанцы эмоций:

Порой в глаза мне лепят: «Гений!»
Я негодую: да за что?!
А кто ж известный всем Евгений?
А Станислав Куняев – кто?!

И это началось давно, сразу после контрреволюции.  К тому же времени относится хотя бы вот это письмо из Брянска:

«Уважаемый товарищ В.Бушин!

Вот уже несколько лет я читаю Ваши статьи и стихотворения в печати. Для меня они как глоток чистого воздуха, у меня от них поднимается настроение. Хочется больше сил отдавать в борьбе за нашу Советскую Родину – СССР.

В конце прошлого года у нас в школе был конкурс чтецов, посвященный 50-летию Победы. Записали и меня. Когда я объявил «Последний редут» Бушина, никто не удивился. Но по мере чтения среди учеников появились веселые оживленные лица, учителя же все словно застыли. А когда я прочитал последнюю строку «И дочка заплакала тоже» и направился к своему месту, учителя долго не могли придти в себе, а председатель жюри рассеянно переспросил название и кто автор. И потом я долго еще видел оборачивающиеся на меня лица, в которых были и радость и гнев… В школьном конкурсе я победил, но на районный пустили с одним условием: сменить стихотворение.

После этого при обсуждении Солженицына я высказал свое отрицательное отношение к нему. Но учитель этого не любит! И полились изощрения (так в тексте,- В.Б.). Но я спокойно сказал: а Владимир Бушин считает Солженицына предателем, как и я.

- А кто такой этот Бушин?! Солженицына знает весь мир, а Бушина – только ты…

А вообще в школе сегодня идёт настоящая бескомпромиссная борьба. От того, кто победит. Многое зависит. И пока мы, коммунисты, в меньшинстве. Молодое поколение не видело социализма, они видят и хотят в Америку. Поэтому нам, молодым коммунистам, и вам, фронтовикам, предстоит много сделать, чтобы что-то изменилось к лучшему.

Недавно я прочитал в одной газете, что у Вас вышли книг  «Победители и лжецы», «Колокола громкого боя» и «Клеветники России». Прошу Вас выслать мне эти книги и указать их цену для оплаты.

С 50-летием Великой Победы! Крепкого здоровья и успехов в нашем общем деле борьбы за нашу Советскую Родину!

С коммунистическим приветом!

Панихин Владимир. 16 лет.   г. Брянск 3.05.95»

Стихотворение, которое он читал на конкурсе – о выводе наших войск из ГДР.

А вот письмецо москвички Р.И.Францевой с улицы Лескова, побывавшей на моем вечере в ЦДЛ  в декабре 1997 года:

«Дорогой Владимир Сергеевич!

Все эти дни я живу впечатлением от встречи… Это был необыкновенный вечер. Вы действительно колокол громкого боя. Такой величественный (?). свободный и простой. Сколько в Вас живой  силы, энергии и любви, чтобы вот так щедро делиться этим с теми, кто пришел на встречу с Вами.

Вы бы видели лица тех, кто был в зале. Они, заряженные Вашей энергией, буквально светились добротой и любовью. Как это здорово! Я наблюдала своих соседей и была бесконечно рада, что люди могут вот так воспринимать друг друга. Они буквально глотали Ваши слова, как воздух, как дар, так необходимый нам всем.

Да разве можно передать словами такое прекрасное состояние душ, такое совмещение Вас с залом. Вы - как Шаляпин. Тот потрясал своим голосом, а Вы – словом!

Владимир Сергеевич. Вы были так прекрасны на фоне этой волнующей встречи. Стихи Ваши несли залу такую огромную силу, чтобы продолжать жить и бороться.

Спасибо Вам!

Я знаю, многие думают так же с чувством благодарности о встрече. Ради таких встреч стоит жить долго-долго. И встречи ещё будут. Они нужны, очень нужны.

До встречи! Ваша Р.Францева»

Если бы таких писем было немного, я не решился бы их приводить, но их – вороха. И это свидетельствует о том, что все дело тут не во мне, а в тоске по Советскому времени, в горечи утраты этого времени, суть которого я более или менее удачно выражаю и защищаю. Поэтому я и не опасаюсь упреков в нескромности и саморекламе. Какая реклама нужна мне в моем возрасте!

Прохонов однажды сказал: «Величие Бушина…» Величие! Иначе он не может. «Величие Бушина в его одиночестве». Он прав в том смысле, что, может быть, я действительно  упрямо одинок, стойко одинок, неутомимо одинок. Но он был не прав в том смысле, что  сказала мне 31 декабря ушедшего года незнакомая женщина: «Нас миллионы!» И эти протуберанцы я воспроизвел здесь только для того, чтобы мои читатели ощутили и поняли: нас миллионы! 

Вот и человек, которого вы, Ащин, хорошо знаете, пишет обо мне в газете: «учитель нации». Мать моя мамочка!.. Теперь свои письма этому человеку я только так и подписываю. Спросите его, почему он так написал.

И ведь я никакой не учитель, а – воитель, это точно –  боец, солдат, воитель за то самое, о чем сказал выше. И все это. опять повторю, относится не ко мне, а свидетельствует о том, как дороги ценности, которые я как могу защищаю.   

Но вроде бы хватит уже и о протуберанцах и об этих помойных «списках Ащина», им же конца нет. Ведь главное-то для нас – роль маршала Жукова в войне, в тех или иных операциях. Но и тут ещё без одного  списочка все-таки не обойтись. Это –  брань в адрес Жукова некоторых высокопоставленных военных на  октябрьском 1957 года Пленуме ЦК. Её Ащин тоже сгреб и вот, мол, полюбуйтесь. Эти перлы элоквенции возникли с подачи кукурузного властителя Хрущева, который решил снять Жукова и отправить в отставку «с правом ношения военной формы». Судя по цитатам, и на этот раз, как и обо мне, грешном, - сплошной вопеж безо всяких доводов.

Вот послевоенный маршал Еременко, друг Хрущева: «узурпатор!.. карьерист!.. всех топтал на своем пути!..» Что же именно Жуков узурпировал, т.е. захватил? На пути от унтер-офицера и командира взвода, от двух Георгиевских крестов до маршала и министра обороны, до двух орденов Победы Жуков не миновал ни одной ступени. А от лестного назначения из Киевского военного округа начальником Генштаба решительно отказывался, но пришлось подчиниться поневоле. Такой он карьерист. А кого же  затоптал? Если «всех», значит, много. Так назови хоть одного. Назвал бы да где их взять. И ещё: проводя операцию, Жуков, мол, требовал «превосходства в силах в 5-6 раз, иначе отказывался браться за дело». Когда отказался? В какой операции у него было такое превосходство? Стыдливое молчание… Да ведь такое превосходство в силах по обстоятельствам войны было просто невозможно в крупной операции. В Ельнинской у нас имелось некоторое превосходство в артиллерии, но  какое там в 5-6 раз, даже не в два. Если Жуков «спаситель столицы», как пишет Ащин, и считать его как командующего Западным фронтом, самым большим, основным в операции,  главной фигурой в нашем контрнаступлении под Москвой, то ведь и тут у нас было только некоторое превосходство в авиации. 

Ащин цитирует ещё и Главного маршала авиации А.Новикова. Он тогда сидел в тюрьме за безобразные дела в авиации и, зная, что на Жукова катят бочку, в расчете на смягчение своей судьбы написал Сталину глупый и грязный донос. Приведу только несколько строк: «Кроме нанесенного мною вреда в бытность командующим ВВС, я виновен в еще более тяжких преступлениях…Необходимо рассказать о связях с Жуковым и политически вредных разговорах с ним… Пора положить конец вредному поведению Жукова… За время войны у нас установились близкие отношения… Он  очень любит славу… Жуков был ко мне очень расположен, и я в свою очередь(?) угодничал перед ним… В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжкую вину… Жуков в беседе со мной пытался умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования, выпячивая свою роль…Жуков выразил неудовольствие назначением Василия Сталина инспектором  ВВС, и я при этом всячески оскорблял Василия…Касаясь своих преступлений, я вынужден признать, что был очень обижен  решением Сталина о снятии меня с работы в ВВС… В беседах  с женой и её братом Владимиром я всячески поносил и клеветал на Верховного Главнокомандующего и его семью… В апреле 1946 года я вел вражеские разговоры и со своей бывшей женой… Я возводил злобную клевету на Сталина… Несмотря на высокое положение и авторитет, созданный мне Сталиным, я все же всегда чувствовал себя пришибленным… Я являюсь сыном полицейского, что всегда довлело надо мной, и до 1932 года я скрывал это от партии… Я оказался в полном смысле трусом, хотя и был Главным маршалом…» (Военные архивы России. М.1993.Вып. 1. С.177 -183). Нет сил цитировать ещё…

Из этой мерзости Ащин взял уж особенно тупоумные обвинения: «Жуков человек исключительно властолюбивый…» Командовать значит властвовать, и если человек не любит это, то какой же из него полководец? «Он любит славу, почет». А кто их не любит? Мне, например. очень понравилось, что незнакомая мне «Щелковчанка» напечатала несколько моих статей и стихотворений. Но главное, все эти цитатки не имеют никакого отношения к военному таланту, к роли Жукова в войне.

И не понимает правдолюб Ащин, что каждый приведенный им злобный вопль о Жукове, например, безвестного генерала Вадиса, так возмущавшегося плакатами «Слава маршалу Жукову!», словно маршал сам их повесил, - каждую цитатку  можно легко прихлопнуть обстоятельным высказываниями о Жукове известных всей стране людей, которые знали его долгие годы, вместе работали, прошли всю войну – Рокоссовского, Василевского, адмирала Кузнецова… писателей Симонова, Федина, Пескова… 

Но пора кое-что сказать и о некоторых конкретных операциях, в частности, о роли Жукова в обороне Ленинграда. Он писал: «9 сентября 1941 года вместе с генерал-лейтенантом М.С.Хозиным и генерал-майором И.И. Федюнинским мы вылетели в блокированный Ленинград…10 сентября я вступил в командование Ленинградским фронтом». А Федюнинский, фиксирует Ащин, писал, что вылетели не 9, а 13 сентября. Поймал полковник маршала, уличил. Но есть и другие расхождения: Федюнинский писал, что с ними летел ещё генерал П.И.Кокарев (Кокорев?), а у Жукова его  нет. Кроме того, у Жукова Сталин говорит ему: «Приказ о вашем назначении (командующим фронтом) будет передан, когда прибудете в Ленинград». А у Федюнинского сказано, что Жуков летел уже будучи назначенным. Ещё Жуков писал: «При подходе к Ладожскому озеру погода улучшилась. И нам пришлось взять прикрытие – звено истребителей». А Федюнинский уверял, что их самолет летел под охраной звена истребителей  с самого Внуковского аэродрома.

Словом, в воспоминаниях двух генералов есть некоторое несовпадение, разнобой. И почему не поверить, что тут просто сбои памяти? Тем более, что на этих же страницах воспоминаний Жуков писал: «Сейчас, четверть века спустя…» Нет, на это Ащин не способен, ему всюду видятся уловки, хитрости, обман. Федюнинскому, говорит, «врать не было смысла», а вот Жукову – прямой смысл. Какой же? Ну хорошо, вот прибыл он в Ленинград не 11 сентября, а 13, и что же? Какая ему выгода от этих двух дней?

Есть  среди военных люди, которые живут по принципу: «Без бумажки  я букашка, а с бумажкой – генерал». Особенно ценят они иностранные бумажки. Таков полковник Советской Армии член КПСС тов.Ащин. У него есть бумажка, подписанная американским историком С.Митчем. В ней говорится об интересующих нас днях войны: «Казалось, Ленинград обречен, но в самый последний момент спасение пришло от самого Гитлера». Ах, какая дивная бумажка, как чудно она благоухает: Гитлер – спаситель Ленинграда!

И как же он спас? А вот: «12 сентября фюрер приказал не брать город с боем, а только(!) взять его в блокаду», т.е. удушить голодом. И Ащин подводит итог: «Фронт стабилизовался. Не надо было отражать бешеные атаки 8 немецких полков». Словом, Жукову нечего было делать, поскольку никакие полки не наступали на город, немцы сидели в захваченных до 12 сентября домах, избах и играли на губной гармошке, так?. А наш друг сейчас пляшет под их музыку.

Прекрасно. Но кто же в тот самый день 12 сентября захватил Красное Село - японцы? А 13-го, когда Жуков уже прибыл в Ленинград и взял на себя командование фронтом, кто ворвался в Гатчину -  финны? А кто 15-го именно с боем вломился в Ропшу - итальянцы? А 17-го в Слуцк - румыны? А кто 18-го припожаловал в Пушкина - испанцы? А кто 19 сентября, начхав на приказ фюрера, сломив наше сопротивление, оказался в Урицке - французы? И это он называет «стабилизацией фронта»! Да ведь все названные городки и поселки - под Ленинградом и на пути к нему… Урицк уже совсем близко. И только  после него нашим войскам под командованием Жукова удалось остановить немцев.

Может быть, вам, любезный, интересно знать, чем, кроме губных гармошек, немцы развлекались в захваченных городах, хотя бы в Пушкине (Царское Село). А вот: «Ни в чем неповинных людей немцы расстреливали и вешали. На углу Октябрьской площади и Советского бульвара установили виселицы, на них по многу дней висели трупы жителей. Только за то, что они русские люди повешены инженер Капустин, кладовщик Иванов, учитель Королев и другие… Всего в городе Пушкин убито 18368 человек, угнано в Германию 17968» (Ни давности, ни забвения. По материалам Нюрнбергского процесса. М.1983. С.54). Вот что такое ваша «стабилизация фронта».

И ведь все эти города и даты их захвата немцами были названы в моей статье «Стукачи». Возьми и докажи, что  это чушь, что никакую Гатчину и Урицк немцы тогда не захватывали, что они замерли и не двигались. Но  он же не может это сделать, ибо все здесь – факты истории войны. И тогда полковник поступает так, как это принято у лжецов и трусов,- сделал вид, что ни о каких захватах, о продвижении немцев к Ленинграду у меня и речь нет, т.е. замалчивает факты, бьющие его в лоб.

Но Ащин не пренебрегает «бумажками» и отечественного производства, если они помогают ему лгать, в частности, к такой бумажке прибег он во вранье о роли Жукова  в великой Сталинградской битве, ставшей символом стойкости, мужества и победоносности нашего народа.   Он писал, что Жуков никакого отношения к великой Сталинградской битве не имеет, что он и не был в Сталинграде. Я привел тексты телеграмм, телефонных переговоров, назвал конкретные имена, даты и все это свидетельствует, что полковник не знает то, о чем пишет. Можно привести ещё документы. Вот хотя бы:

«День переселения Федорова и Иванова можете назначить по Вашему усмотрению, а потом доложите мне по приезде в Москву. Если у Вас возникнет мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение раньше или позже на день или два дня, то уполномочивая Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению.

Васильев, 15 ноября 1942 13 ч 10 мин»

(Русский архив. М.1990.Т.16. с.449-450).

Кто этот Васильев? Сталин. Кому он пишет? Представителю Ставки, своему заместителю Жукову. Куда шлет телеграмму? В Сталинград. Кто эти Федоров и Иванов. Командующие фронтами Ватутин и  Еременко. Что за «день переселения»? День начала контрнаступления. Всё ясно? Или ещё?

Жуков после этой телеграммы: «Переговорив с А.М.Василевским, мы назначили срок перехода в наступление Юго-Западного фронта и 65 армии Донского фронта 19 ноября, а Сталинградского фронта – 20 ноября. Верховный утвердил наше решение.

17 ноября я был вызван в Ставку».

Откуда вызван? Из Сталинграда. Казалось бы, при такой обстоятельной аргументации Ащину надо признать свою неправоту, неосведомленность и поблагодарить за разъяснение. Но не таков этот воин.

В статье «Стукачи» я упоминал латинское изречение «Людям свойственно ошибаться», иногда его дают в оригинале: «Errare hummanum est». Прекрасно. Но это лишь половина, первая часть изречения, а кончается оно так (если я не совсем забыл латынь): «stultum est in errare persеvarеre». Так вот, stultus –  это об Ащине.

Теперь он уже не решается, как прошлый раз, заявить от своего имени, ч Жуков в Сталинграде и не был. Ныне он предпочитает орудовать из-за чужой спины, т.е. прячется за «бумажку»: «Неучастие Жукова в Сталинградской битве придумал не я – это в приказе генералиссимуса И.В.Сталина от 9 июня 1946 г. Для весомости своей чуши вспомнил, что Сталин – генералиссимус. Как, мол, можно генералиссимусу не верить, если он писал:  «Установлено(?), что к плану ликвидации Сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения, план ликвидации  был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков  был на другом фронте».

Тут все вроде бы  верно: да, на другом фронте, куда послал его Верховный. Но, во-первых, надо иметь в виду, что приказ писал не безошибочный генералиссимус, писали его простые смертные - Булганин и Василевский (В.Краснов. Неизвестный Жуков. М. 2000. С.464). А они в основу текста приказа положили тот самый донос бывшего Главного маршала авиации А.Новикова. Кроме того, в приказе есть одно существенное упущение: не сказано, где, когда, с какой трибуны, в какой публикации маршал приписывал себе план ликвидации  сталинградской группировки немецких войск и его проведение, хотя по другому поводу сказано: «в разговорах с подчиненными». Во-первых, это взято как раз из доноса Новикова. А, во-вторых, если «в разговорах»… С Ащиным, что ли, на завалинке?

И вот после этого, главное-то, наш друг смотрит в книгу, а видит фигу.  В приказе несколько раз повторено: ли-кви-да-ци-я! Но друг это не разумеет. А в ликвидации Жуков действительно участия не принимал. Он был в Сталинграде и как заместитель Верховного руководил борьбой в самую трудную, самую страшную пору битвы, когда надо было выстоять!.. выстоять!.. выстоять!.. И под его командованием мы выстояли. Сталин понимал, что это значит, он знал, что из чего вытекает, что за чем следует. И именно поэтому ещё за две недели до окончания ликвидации немецкой группировки Жукову первому и единственному  было присвоено звание маршала, а вскоре он получил орден Суворова 1-й степени №1. А это не то, что присвоение звания маршала после войны  11 марта 1955 года сразу шестерым – Баграмяну, Бирюзову, Гречко, Еременко, Москаленко и Чуйкову. Хрущев не скупился…

Иной раз тов.Ащин ставит меня в такое положение, что я просто обалдеваю. Например, я привел известные слова  о Ленине патриарха Тихона, «о котором депутат Думы В.Ресин в правительственной газете недавно писал, что Ленин в 1918 году расстрелял его вместе со всем Синодом. «Так вот,- писал я,- после расстрела патриарха к покойнику обратились прихожане с вопросом, можно ли отслужить панихиду по усопшему. И патриарх из могилы ответил: «Всякий верующий имеет право поминать его…Я имею сведения о нём как о человеке поистине христианской души. 25 января 1924 года это заявление опубликовали «Известия» и другие газеты».

Любой психически нормальный человек понимает, что я  потешаюсь над антисоветским невежеством Ресина и «Российской газеты», ибо никто Синод и патриарха не расстреливал, а умер патриарх своей смертью в 1925 году, пережив Ленина. Можно было надеяться, что хотя бы в газете это знают. Но Ащин разразился по этому поводу язвительной речью, из которой следует, что он  все принял за чистую монету: «Коммунист, марксист и вдруг уверовал в мистику…Миряне присутствуют пи ответе патриарха из могилы!» Словом, решительно подтвердил свое умственное родство с думским невеждой, превзошел его да ещё и присовокупил: «Это заслуживает опубликования в «Щелковчанке» под рубрикой «Ну, и сказанул!». Владимир Николаевич, неужели не воспользуетесь таким прелестным случаем? Ведь сам лезет!

Но вот этого, уже хорошо зная Ащина, я и он него не ожидал. Многого я насмотрелся. Помню в газете «Столица» один псих напечатал статью «Разгром советских войск под Москвой». Псих этот вскоре почил в Бозе, как и газета. Но рядом с Ащиным и он – шалунишка. Этот историк заявил о первых месяцах войны: «Главный вопрос: почему Красная Армия не оборонялась?»  Главный для него вопрос!  Поляки оборонялись, и хотя в два-три недели были разбиты, но несколько десятков тысяч немцев все-таки уложили. Французы и англичане, голландцы и бельгийцы сопротивлялись, и хотя через полтора месяца в Компьенском лесу была подписана капитуляция, но всё-таки около сотни тысяч захватчиков они отправили к праотцам. А мы не оборонялась, не сопротивлялась фашистам, а покорно сдавалась в плен? Владимир Николаевич, как вы можете печатать такой  полоумный вздор?! Ведь этот лоб просто глумится  и над газетой, и над читателями, и над вами лично, а главное – над  павшими за родину в первые дни, недели, месяцы. Приведу ещё одно мое стихотворение.

ПАВШИЕ В СОРОК ПЕРВОМ
Всем за отчизну павшим – слава
И память скорбная вовек!                                    
Их свято чтят и мать-держава
И каждый честный человек.

О всех нам не избыть печали
Средь буден, праздников и дел…
Но ведь у тех, кто пал вначале
Особый все-таки удел.

Им, кто сражался в Бресте, в Орше,
В Смоленске, Вязьме, у Орла,
Лежать в земле не всех ли горше?-
Им неизвестно, чья взяла.

Они не знают, удалось ли   
Нам отстоять Москву зимой,
И как, и что там было после
Со всей Русью, все страной.

И что с детьми? И что с женою?
Жива ли мать и где отец?
Еще пойдем ломить стеною
Или уже всему конец?

Над ними годы проплывают,
Как многотонные суда,
Но ничего они не знают
И не узнают никогда.

Но без раздумий все отдали,
Всё совершили, что могли.
И не колеблясь, прахом стали
Родной единственной земли.

Но что стихи для таких существ! Чтобы понять, до какой степени  лживо, подло и просто полоумно измышление Ащина, не надо читать книги о войне. Достаточно сравнить два нашествия.  Наполеон перешел Неман на два июньских дня позже Гитлера, но со своей конной тягой и пехтурой  через два с половиной месяца был в Москве, а Гитлеру с его сотнями тысяч автомашин и мотоциклов, с самоходной артиллерией   и мобильной техникой потребовалось времени в два раза больше. В два! Да и не видал он Москвы, а за все время с сентября 1939 года получил здесь первый и небывалый разгром. В чем же дело?

Нет,  одну книгу для Ащина и его собратьев по разуму давайте все-таки раскроем. Тем более, она под рукой, это воспоминания маршала Жукова, по поводу которых наш историк не раз хихикал. Там в главе «От Ельни до Ленинграда» автор приводит пространные выдержки из сочинений о войне немецких генералов - её участников, и историков – Курта Типпельскирха, начальника разведывательного управления Генштаба, автора книги «История Второй мировой войны», генерала фон Бутлара, автора книги «Война  в России», С.Фуллера, автора книга «Вторая мировая война», генерала Ф.Гальдера, начальника Генштаба сухопутных войск, автора многотомного служебного дневника войны. Все помянутые здесь книги были изданы у нас ещё в 50-е годы.

Г.К.Жуков приводит выдержки из этих книг именно о начальной поре войны. Так вот, не в жуковском тексте, а в книгах этих авторов то и дело мелькает: «На всем фронте продолжались упорные бои… Убедительным было упорство противника… Это был противник со стальной волей… Русские держались с неожиданной твердостью, даже когда их окружали… Противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению… Он понес тяжелые потери не только летом 1941 года, но и во время зимнего наступления, но все это не могло сломить стойкость Красной Армии… Гитлер был мало удовлетворен успехами»… «После нескольких дней ожесточенных боев нам удалось прорвать оборону противника… В результате упорного сопротивления русских уже в первые дни боев немецкие войска понесли такие потери в людях и технике…

Русский солдат превосходит противника на западе своим презрением к смерти. Выдержка заставляет его держаться до тех пор, пока он не убит… Германский солдат встретил такого противника, который с фанатическим упорством держится за свое политическое кредо и блицнаступлению противопоставил тотальное сопротивление…»… «Мы отражали сильные танковые контратаки противника…Русские всюду держатся до последнего человека… упорное сопротивление русских… закапывают танки в земля и таким образом продолжают оборону… Противник особенно ожесточенно контратакует в направлении Орши… противник сражается ожесточенно и фанатически…Наши войска устали… ожесточенность боев… большая усталость войск… Наблюдается большая тревога…Боевой состав наших соединений резко сократился…16-я танковая дивизия имеет менее 40 % штатного состава, 11-я танковая –около 40» …

Повторяю для вас, Ащин: это писали сами немцы. Вот здесь и разгадка, почему супермеханизированный Гитлер плелся в два раза медленней, чем за 130 лет до него Наполеон.

И на прощание… Орденоносец Ащин пишет: Бушин своей статьёй в газете «Завтра» «вывел меня на федеральный уровень известности. Есть отчего возгордиться, вскружиться голове». И он даже, говорит, побежал было послать мне благодарственную телеграмму. Ну, совершенно как чеховский Митя Кулдаров, коллежский регистратор. Помните? У него тоже вскружилась голова. В двенадцать часов ночи взъерошенный он влетел в квартиру своих родителей, когда все уже спали, с экземпляром «Завтра» в руках.
«- Откуда ты? – удивились родители.- Что с тобой?
- Ох, не спрашивайте! Я никак не ожидал! Никак! Это…это даже невероятно!»
Оказывается, в газете описывалось одно событие, в ходе которого Митя «получил удар по затылку». Ну точно, как в моей статье.
- Теперь меня вся Россия знает! - ликовал Митя.- Федеральный уровень! 89 субъектов!
«- Побегу к Макаровым, им покажу… Надо еще Иваницким показать, Наталии Ивановне, Анисиму Васильевичу… Побегу! Прощайте!».

А я на прощание выскажу  одну заветную мечту. Вы уверяете, полковник Ащин, будто Ленин когда-то сказал: «Для дела революции я взял бы деньги даже у самого дьявола». Ленин этого не говорил, он знал, что деньги, конечно, полезны в любом деле, но революцию делают не деньги, а народ. Но если это было бы возможно, я для возвращения ограбленному народу всех его богатств,  во имя воссоздания великой державы и изгнания всех кровопийц и паразитов вроде Чубайса, с целью возрождения великой русской культуры, а все это без революции не возможно, - я взял бы деньги не только у дьявола, но и у вас, Ащин.

На этом разрешите наше случайно-неслучайное  общение считать исчерпанным.