СТРАННАЯ СУДЬБА ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ

Факты, обстоятельства, соображения, побуждающие сильно сомневаться в принадлежности восьмистишия "Прощай, немытая Россия..." перу Лермонтова, составляют как бы несколько восходящих витков спирали. Первый виток - все, что связано с авторской рукописью, источниками текста стихотворения и первыми публикациями.

Виток первый. Как известно, авторской рукописи восьмистишья нет. За полтора с лишним века она так и не обнаружена. Наличие авторской рукописи произведения есть прямое и самое убедительное доказательство авторства. Но отсутствие ее, разумеется, не может быть доказательством, что произведение создано не тем лицом, которому приписывается. Такое отсутствие - лишь изъятие из системы аргументов, утверждающих данное авторство, однако в иных обстоятельствах это весьма и весьма существенное изъятие. Думается, в нашем случае дело обстоит именно так.

Нет автографов многих знаменитых произведений. Так, не сохранился автограф стихотворения Пушкина "Во глубине сибирских руд". Но есть убедительная система косвенных доказательств пушкинского авторства. Например, имеется 20 источников текста - рукописных копий, в большинстве своем относящихся к пушкинской поре. Кроме того, существуют воспоминания современников (в частности, декабриста И.Д. Якушкина) об обстоятельствах создания стихов, о том, когда и как они были переправлены декабристам в Сибирь и т.д. Наконец, всем известен ответ декабриста А.И. Одоевского на это поэтическое послание, и он адресован не кому-нибудь, а именно Пушкину. Можно еще добавить, что стихотворение как пушкинское опубликовано впервые спустя менее чем 20 лет после смерти поэта, и притом человеком заслуживающим полного доверия - Герценом. Какие могут быть колебания при таких данных?

Или взять последние 16 строк стихотворения самого Лермонтова "Смерть поэта". Автограф тоже не сохранился. Но опять-таки есть большое количество списков - 23, причем 7 из них относятся к 1837 г., а 2 даже датированы февралем и мартом этого года, то есть временем, предельно близким тому, когда стихотворение только и могло быть написано. И так же, как в первом случае, сохранились свидетельства современников о том, когда, при каких обстоятельствах оно создавалось. Известны, в частности, конкретные показания об этом друга Лермонтова - С.А. Раевского, привлеченного к ответственности за распространение стихотворения; есть письмо А. Меринского к библиографу П.А. Ефремову от 3 февраля 1862 г., в котором тот сообщает, что посетил поэта в день, когда были написаны эти 16 строк и, тогда же списал их с автографа и т.д. Наконец, мы знаем, что именно этими строками вызвано "Дело о непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермонтовым", в результате чего поэт был сослан. Ну, и остается добавить, что стихотворение впервые опубликовано все целиком, вместе с пламенной концовкой тоже сравнительно скоро после смерти поэта, спустя лишь 15 лет, и тем же самым Герценом. Как видим, и в данном случае были бы странны всякие сомнения относительно авторства.

Как же со всем этим обстоит дело в нашем случае? Тут картина совершенно иная! Прежде всего, известно лишь 2 его рукописных текста, выполненных к тому же одним и тем человеком - П.И. Бартеневым. Первый текст - заметим, что это вообще первая письменная весть о стихотворении - относится к 1873 г., второй текст на 3-4 года моложе. К тому времени со дня гибели поэта прошло 32-35 лет, а со дня предполагаемого творческого деяния, может быть, и все 40, так как одни исследователи говорят, что восьмистишие написано в 41-м году. Другие - в 40-м, а третьи - что в 37-м, - полной уверенности ни у кого нет. А при каких обстоятельствах деяние имело место? Если в 37-м, то при одних, если в 40-м, то, естественно, совсем при других, если в 41-м, то опять при иных. И во всех случаях обстоятельства известны нам лишь в самых общих чертах: никаких показаний современников о создании стихотворения нет, как нет и достоверных свидетельств о его распространении в 37-м, 40-м или 41-м годах. Первую публикацию восьмистишия предпринял П.А. Висковатов в 1887 г., а затем в 1889-м, - после смерти поэта через 46-48 лет! Все это можно представить довольно наглядной таблицей.

Произведение, не имеющее автографа	Первая публикация.	Количество списков	Свидетельства современников	После смерти автора прошло
Во глубине сибирских руд		20	Есть	20 лет
Смерть поэта		23	Есть	15 лет
Прощай, немытая Россия	1873 год, т.е. 32-36 лет спустя после предполагаемого	2	Нет	46-48 лет

Такая запоздалость и скудость следов произведения никак не соответствует уверениям некоторых современных наших авторов, будто оно широко ходило по рукам после смерти Лермонтова. Вот уж если "Во глубине сибирских руд" или "Смерть поэта" ходили действительно широко, так это и подтверждается обилием и свежестью помянутых "следов".

Доводы времени и места. Еще более, чем первое столь позднее письменное упоминание, настораживает первая публикация стихотворения. Она состоялась, как мы уже говорили, в 1887 г., т.е. спустя почти полвека после смерти поэта. Этот срок невольно наводит на новые раздумья, рождает особенно много сомнений.

Действительно, ведь были же для обнародования гораздо раньше достаточно благоприятные времена и обстоятельства. Разве не странно, например, что восьмистишие не попало на страницы "Полярной звезды" или "Колокола" еще в 50-60-е годы? Если по рукам-то широко ходило - почему? Ведь Герцен и Огарев настойчиво, жадно искали тогда для своих зарубежных изданий произведения подобного рода, и им удавалось всеми правдами и неправдами - помогали доброхотные корреспонденты - получать из России и предавать гласности многие запрещенные или еще ненапечатанные сочинения Рылеева, Пушкина, Белинского, Некрасова, Михайлова, Вейнберга и других писателей. Так, уже в 1856 г. в "Полярной звезде" публикуется упоминавшееся нами послание Пушкина декабристам "Во глубине сибирских руд". В 1860 г. в "Колоколе" появились всего два года тому назад написанные "Размышления у парадного подъезда" Некрасова. В 1861 г. в огаревском сборнике "Русская потаенная литература 19-го столетия", вышедшем в Лондоне, печатается знаменитая эпиграмма Пушкина на Аракчеева - "Всей России притеснитель" и т.д. Там, за границей, у Герцена и Огарева, впервые являются на свет стихи и самого Лермонтова: в 1856 г. в "Полярной звезде" - "Смерть поэта", позже в "Колоколе" - "Увы! Как скучен этот город..."

Среди корреспондентов Герцена были такие литературно-осведомленные писатели, критики, публицисты, как Добролюбов, Тургенев, Бакунин, Анненков и многие другие. Почему же никто из них не отправил в Лондон, а потом в Женеву пропагандистски столь эффектное произведение великого поэта, будто бы ходившее по рукам так широко? Почему не сделал этого тогда сам Бартенев, обладатель копии, якобы сделанной с подлинника? Может быть, между Бартеневым и Герценом не существовало никаких отношений или они сложились неприязненно? Ничего подобного! Еще в 1858 г. Бартенев передал Герцену "Записки Екатерины Второй", которые и были незамедлительно опубликованы в Лондоне на следующий же год. Что б при этом и восьмистишие-то передать! Ан нет...

Но не только в бесцензурной заграничной печати, - судя по многим фактам, стихотворение "Прощай, немытая Россия" могло проникнуть на страницы некоторых изданий и на Родине - за несколько десятилетий до того, как это случилось.

В самом деле, подходящая общественно-политическая ситуация в стране складывалась в конце 50-х, начале 60-х годов - в пору, непосредственно предшествовавшую отмене крепостного права, и сразу после - в годы известной либерализации и многочисленных реформ, а также - в начале 70-х. *) Многие крамольные произведения появились в печати именно тогда благодаря помянутой ситуации.

Так, за 3 года до отмены крепостного права и за 30 лет до первой публикации стихотворения "Прощай, немытая Россия", Е.И. Якушкин в статье "По поводу последнего издания сочинений А.С. Пушкина" (журнал "Библиографические Записки", 1858, N11, стр.345) упомянул стихотворение "Во глубине сибирских руд", весьма прозрачно назвав его "посланием Пушкина, относящимся к 1827 году", и цитировал оттуда некоторые строки, а в 1874 г. стихотворение было напечатано полностью. Вспомним, однако, ведь там, обращаясь к друзьям-декабристам, поэт писал и такое:

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут - и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

Думается, это куда крепче сомнительно-лермонтовского творения, ибо в нем - только бессильный гнев, проклятие да желание скрыться, а здесь - твердая уверенность в великих освободительных переменах, недвусмысленная угроза притеснителям свободы: по мысли поэта, не цветы, не хлеб-соль преподнесут братья освобожденным, а меч, которому в руках вчерашних узников столь естественно стать орудием возмездия. В таком духе стихотворение и было понято декабристами, ответившими Пушкину устами А.И. Одоевского: "К мечам рванулись наши руки...".

Так восприняли стихотворение Пушкина все передовые люди страны: не о чем-то ином шла тут речь, а о превращении самовластья мечом народного возмездия в обломки.

Кто же обнародовал пушкинское послание? Да оказывается тот самый Бартенев! Он сделал это в своем журнале "Русский Архив" (N9, 1874, стр.703). вскоре стихотворение стало входить во все собрания сочинений поэта.

А еще задолго до этого на Родине было напечатано и стихотворение Лермонтова "Смерть поэта" (Библиографические Записки, т.1, N20, 1858), - правда, без заключительных 16-ти строк, написанных, как известно, отдельно. Да ведь там и без этих заключительных пороха предостаточно!

Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? Веселитесь...

Недаром же, по свидетельству современников, и в этой первоначальной редакции стихотворение мгновенно разошлось по стране, во множестве экземпляров.

Проходит весьма короткое время и в 1860 г. в собрании сочинений Лермонтова под редакцией С.С. Дудышкина стихотворение печатается полностью.

...Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - все молчи!..
Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный судия: он ждет,
Он недоступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!

Здесь та же вера в торжество справедливости, та же могучая устремленность в будущее, та же угроза грядущего возмездия, что и в послании Пушкина декабристам, только все это выражено еще более широко и гневно. Не удивительно, что царь Николай тогда, в 1837 г. сразу же получил копию стихотворения с надписью "Воззвание к революции".

Так вот, если в русской прессе благодаря соответствующей ситуации в те годы проходили даже такие "воззвания", то что же, спрашивается, могло помешать появлению несоизмеримого с ними по силе стихотворения "Прощай" - злого, желчного, но пассивного, замкнутого на констатации нынешнего дня проклятия, никому ничем не грозившего? Трудно поверить, чтобы этому "шедевру" была действительная необходимость ждать еще почти 30 лет. Но факт налицо: ждал до 1887 г.!

И.Л. Андроников объясняет сей феномен очень просто: все дело в необычайной политической остроте стихотворения. Но мы видели, что принять такое объяснение нельзя по двум причинам: во-первых, была возможность публикации за границей, где политическая острота не препятствовала бы, а, наоборот, способствовала появлению на страницах вольной прессы; во-вторых, после смерти Лермонтова и на Родине неоднократно бывали такие ситуации, которые делали возможным проникновение в печать произведений даже более острых, чем "Прощай, немытая Россия".

К уже приводившимся примерам, подтверждающим это, можно еще добавить хотя бы тот факт, что знаменитая пушкинская эпиграмма на Аракчеева, опубликованная в 1861 г. Огаревым в Лондоне, в 1880 г. вошла в собрание сочинений поэта, изданное П.А. Ефремовым. А ведь эпиграммка-то эта не зубоскальская юношеская шутка. В ней Аракчеев назван глупым, бесчестным человеком, полным злобы и мести грошевым солдатом, наконец - притеснителем всей России, и одновременно - другом, даже братом царя, Александра Благословенного, родного дядюшки находившегося тогда на престоле Александра Второго. Но даже после и такой публикации Висковатов ждал еще 7 лет, а Бартенев целых 10, чтобы выступить с восьмистишием!

Так в чем же дело?

Весьма правдоподобным представляется объяснение такое.

За почти полвека, прошедшие после смерти Лермонтова, под его именем появилось в печати немало чужих стихов. Даже в наши дни при всех несомненных успехах литературоведения в приложениях к собраниям сочинений поэта обычно печатается десятка два с половиной стихотворений, приписываемых ему. Так не есть ли и "Прощай, немытая Россия" одним из таких стихотворений, появившихся, скорее всего, в начале 70-х годов, когда оно впервые встречается нам в письме Бартенева к Ефремову? И не этим ли именно обстоятельством да неуверенностью публикаторов в подлинности объясняется столь великий - полувековой - разрыв между смертью Лермонтова и появлением восьмистишия в печати?

https://clck.ru/9bGfA

Владимир Сергеевич Бушин родился 24 января 1924 года в рабочем поселке Глухово Московской области. Мать в молодости - работница на ткацкой фабрике Арсения Морозова, позже - медицинская сестра. Отец после окончания реального училища поступил в Алексеевское офицерское училище и окончил его в 1916 году. В Октябрьскую революцию, как и тысячи русских офицеров, встал на сторону народа. Позже - член коммунистической партии.
Детство будущий писатель провел в доме деда - хлебопашца, плотника, солдата японской войны, беспартийного председателя колхоза им. Марата в деревне Рыльское Тульской области на Непрядве, в двенадцати верстах от Куликова поля.
Школу окончил в Москве за несколько дней до Великой Отечественной войны. С осени 1942 года на фронте. В составе 50-й армии прошел боевой путь от Калуги до Кенигсберга. Потом - Маньчжурия, война с Японией - дедовская стезя. На фронте вступил в партию, публиковал свои стихи в армейской газете «Разгром врага». После возвращения с войны окончил Литературный институт им. Горького и Московский юридический (экстерном). Печататься начал на фронте. Опубликовал несколько книг прозы, публицистики и поэзии: «Эоловы арфы», «Колокола громкого боя», «Его назовут Генералом», «Клеветники России», «Победители и лжецы», «В прекрасном и яростном мире», «Окаянные годы»...
Учился в аспирантуре, работал в «Литературной газете», в газете «Литература и жизнь» (ныне «Литературная Россия»), на радио, в журналах «Молодая гвардия», «Дружба народов». В годы застоя был в течение нескольких лет «отлучен» от литературы.
Награжден орденами Отечественной войны, «Защитнику Советов», медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За взятие Кенигсберга» и другими.