Павел Рудольфович Черкашин

Павел Черкашин родился в 1972 году в селе Мужи Шурышкарского района Ямало-Ненецкого автономного округа Тюменской области. Окончил Тюменский государственный университет (филфак). Член Союза журналистов России с 2000 года, Союза писателей России с 2003 года. Ветеран боевых действий на Северном Кавказе. Лауреат литературных премий. Живёт в Ханты-Мансийске

* * *
Дай Бог хоть год прожить полезным,
Чтоб не стыдиться сыновьям.
А долгий век уделом честным
Отдай пророкам и царям.

Дай Бог хоть день прожить достойно,
Ведь месяц много меньше даст.
Внутри меня такие войны!..
Во всём был прав Экклезиаст.

Дай Бог хоть час прожить счастливо,
Увидев Твой пречистый Свет.
Увы, молюсь я торопливо,
Забыв про суету сует.

Дай Бог хоть миг прожить с Тобою!
Минута – слишком долгий срок,
Чтоб я с никчёмною судьбою
К тебе приблизиться бы мог.

* * *
Поэта упрекнуть за светоносность
Желающих найдётся – пруд пруди.
И зависть в них, и злобная нервозность,
Готовы сердце вырвать из груди
И тут же растоптать в пыли дорожной,
Чтоб новый Данко не возжёг огня.
Не потому ли бьётся так тревожно
Жар-птица, что живёт внутри меня…

* * *
Ворожу по загадочным снежным узорам,
Что оставил на окнах морозный январь,
И по памяти длинным, чудным коридорам
Убреду далеко, как бывало и встарь.
И пока не вернусь, не тревожьте, не надо,
Хоть и кажется вам, что нелеп мой обряд,
Пусть в душе у меня зазвучит серенада,
И стремленья мои к небесам воспарят.

 

ПОД ЧУЖИМИ ЗВЁЗДАМИ КАВКАЗА
Цикл стихотворений

В ЧЕЧНЮ
Они уезжали – юнцы и мужчины –
Туда, где контужена даже земля,
Где шаг караулят растяжки и мины,
И душит рассудок тревоги петля.

Они уезжали… Нескладно шутили,
А кто-то молчал и лишь нервно смолил…
За многие-многие вёрсты и мили
От дома родного и отчих могил.

* * *
Грозный в зареве пожарищ,
Он до мая «на замке».
У бойницы мой товарищ
Держит палец на крючке.

Мы опять глаза ломаем,
Хмуро вглядываясь в ночь,
И украдкой вспоминаем,
Я – про сына, он – про дочь.

Тихо в радиоэфире,
Лишь поддатый комендант
Тренирует в штаб-квартире
Командирский свой талант.

Снова выстрел одиночный
Мыслей бег моих прервал.
Да, коварен час полночный…
Только снайпер сплоховал –

Выше пуля пролетела,
В нашем доте без потерь.
Значит, брат, такое дело:
Долго будем жить теперь!

* * *
В Грозном полдень. Передышка.
Здесь война лишь по ночам.
Посиди со мной, братишка,
Отдых дай своим плечам.

На закате вновь к бойницам,
К первой – ты, я – ко второй.
Не сомкнуться бы ресницам.
А пока глаза прикрой,

Не гляди с тоской на горы,
Отрешись от передряг.
Пусть приобские просторы
Вспомнятся тебе, земляк.

Крики чаек над водою,
Самоходок зычный бас
И рассветы над тайгою.
К чёрту Северный Кавказ!

Он и так ночами снится,
Словно я не засыпал:
В небе трассеров зарница,
В чёрной дымке перевал…

А пока что передышка.
В Грозном полдень, как в Москве.
Помечтай со мной, братишка,
О родимой стороне.

* * *
Деревья в Грозном скорбно молчаливы,
Хотя всё реже перестрелки и бои.
На чёрные от гари ветки сливы
Не прилетят весною соловьи.

Немногие черешни, абрикосы
В апреле пышным цветом оживут.
Кислотный дождь роняет щедро слёзы,
Которые нещадно землю жгут.

Простреленный навылет кипарис
Затягивает раны клейким соком,
А среди гильз расцвёл вчера нарцисс!
И… радостью пробило, словно током.

* * *
Дворовый пёс – такой же ветеран,
Коль две войны чеченских пережил.
На шкуре шрамы огнестрельных ран,
А в декабре Полкан контужен был.

Он и теперь на уши туговат,
Досталось – раньше срока одряхлел.
Но всё-таки дворняга страшно рад,
Что в этой бойне чудом уцелел.

* * *
Мама, здравствуй, ты писем от сына
Из Чечни слишком часто не жди.
За стеной, закоптелой от дыма,
Шелестят по руинам дожди,
Когда я для тебя эти строчки
За столом у свечи тороплю.
За корявые буквы и точки
Извини, я почти уже сплю.
Полчаса, как вернулся из дота,
Из промозглости здешних ночей.
Сном волшебным забыться охота,
А очнуться в краю кедрачей.
Чтоб тебя, и жену, и сынишку
Поскорее увидеть, обнять,
И от грозненской пыли одышку
Лишь в кошмарах ночных вспоминать.
Срок придёт… И домой эшелоном
Из Моздока к Югорской земле
Я вернусь, к переулкам знакомым,
К берегам Иртыша и к тебе.

* * *
Минувшей ночью снова был обстрел…
«Двухсотых» нет, за это выпьем чарку.
Не дремлет первый временный отдел,
Югорские ребята держат марку.

А впрочем, расслабляться недосуг:
Тревожны дни, ещё тревожней ночи.
В висках от напряженья крови стук,
И ближний взрыв бессонницу пророчит.

Глядит луна в провалы этажей,
Над Сунжею крадётся, как воровка.
Слышна лишь перекличка рубежей:
«Заря», на нашем в норме обстановка».

* * *
Кровоточит над Грозным рассвет,
Снова ночь унесла чьи-то жизни.
Кто сегодня? Иван иль Ахмет?
Чьим родным приготовиться к тризне?

Смерть в Чечне так легко угадать –
Всем понятен язык перестрелки:
Замолчал автомат – знать, опять
«Некомплект» на ближайшей поверке.

Так ли важно, на чьей стороне?
Здесь Фемидой – закон рикошета.
Может, завтра, скорбя обо мне,
Ночь умоется кровью рассвета.

* * *
До Сургута литерным составом
Из Чечни всего лишь суток пять.
Мы ещё пока в рассудке здравом,
Но уже устали воевать.

Хочется домой, к родным рябинам,
Тут лукавить глупо, ни к чему.
Скоро май, земляк, и… по машинам –
К кедрачам, в югорскую весну.

Мимо блокпостов до перевала,
Дальше через Терек и в Моздок.
Перекур. Посадка. И с вокзала
Литерным. На северо-восток!

* * *
Он был бойцом шестого дота,
Когда его в сырую ночь
Накрыл разрыв из миномёта.
Душа бойца взметнулась прочь.
Погиб. Прервалась жизни повесть.
Убит – смертельных ран не счесть.
Но сохранил, как знамя, совесть
И незапятнанную честь.

* * *
Глоткой лужёной
Взорвана хрупкая тишь. –
Хохочет война.

* * *
На чужбине только две отрады:
Баня да из дома письмецо.
Даже «премиальным» так не рады,
А письмо – тут радость налицо!

«Здравствуй, милый!
Как ты в этом Грозном?..»
И глаза предательски блестят. –
Ждёшь меня! И значит, невозможно
Умереть – пополнить павших ряд.

Вы пишите, милые, почаще,
Не грустите, что ответа долго нет.
Верьте, нет желаннее и слаще
Ничего нам, чем ваш ласковый привет!

* * *
По развалинам месяц щербатый скребётся,
Тусклым когтем царапает уголь стропил,
Я сегодня в отгуле, так что мне неймётся,
Что не спится, ведь полночи час наступил.

Тихо вышел под звёзды, хоть зябко и сыро,
На созвездья чужие смотрю я с тоской.
Горный ветер Чечни дует властно и стыло,
Да урчит заунывно в траве козодой.

Долго выстрелов нет… Оттого и бессонно
Пью глазами разлитый в ночи Млечный Путь.
Лишь ракеты, одна за другой, монотонно
Режут траур войны… Не уснуть. Не уснуть.

* * *
Стальное горло автомата
От жгучих пуль раскалено.
Щелчок запала, и граната
Летит в разбитое окно,
Откуда выстрелы бандиты
Ведут по нашим рубежам.
Затихли, вроде, ваххабиты,
Знать, получили по ушам.
На час укроются в подвалах,
Чтоб совершить святой намаз,
И вновь стрельба в ночных кварталах,
В который раз, в который раз…

* * *
Бой окончен. Глотни тишины!
Ты её заслужил, мой братишка.
Это тоже награда войны.
К сожалению, редкая слишком.

Но пока перемирия власть –
Пей до дна каждый миг передышки,
Чтобы вновь к автомату упасть
По сигналу взметнувшейся вспышки.

* * *
               Жене Светлане
Я по тебе соскучился, как птица,
Спешащая на Север по весне.
Разлука наша четверть года длится,
И встречи наши только лишь во сне.

Ты, верно, тоже сильно стосковалась
И, засыпая, молишься: «Вернись!»
Всего неделя в Грозном мне осталась,
И я вернусь, любимая, крепись.

Военным самолётом из Моздока
К тебе на милый Север прилечу.
Ты встретишь меня жарко у порога,
И я твою кручину излечу!

* * *
До глины содрана войной
Дорог асфальтовая кожа,
Исходит смехом надо мной
Луны ущербной злая рожа.
Слегка фантазии – и вот
Уже мерещится Хаттабом…
Промозглый ветер вдоль дорог
Опять сочится трупным смрадом,
Крадётся вслед голодный кот,
Минуя адские растяжки.
Я – на посту, но видит Бог –
Не отказался бы от фляжки,
Чтоб жгучим спиртом отрезвить
Войной отравленную душу,
И русским матом окрестить
Чеченских гор гнилую стужу.

* * *
Созвездий свет в дыму зачах,
Темно и сыро в тесном доте.
Как первобытный смерти страх,
Чеченский мрак тяжёл и плотен.
«Калаш» покоится в руках, –
Нацелен в шорох подворотен,
Ему неведом звон в ушах,
И сердца стук ему не сроднен…

* * *
Гудит перестрелки ночной тетива,
Мчит пуль смертоносная свита,
Айвовая ветвь, что вчера расцвела,
Бездушным осколком убита.

Дай Бог по утру досчитаться друзей,
Чтоб все были здравы и живы,
Чтоб ворох погибших айвовых ветвей
Мне класть не пришлось на могилы.

* * *
Деревянная старушка
Грустно смотрит на закат.
Здравствуй, милая избушка,
Воротился твой солдат!

Дворик, низкое крылечко,
Домовитый дух сеней…
Спелым жаром встретит печка,
Столь родимым с давних дней.

В уголке лампада светит,
Богородица и Спас
По-родительски приветят –
И возрадуюсь тотчас!

По широким половицам
Я к божнице подойду –
За Отчизну помолиться
И за русскую избу.

* * *
                   Сыну Фёдору
Под чужими звёздами Кавказа,
На чеченской огненной земле –
Далеко не воину спецназа –
Побывать, сынок, пришлось и мне.

Много раз бывал я под обстрелом,
Но молитва мамы сберегла,
Даже рикошетом не задело.
Рисковал, но смерть не обожгла.

Да, я видел смерть, и видел слёзы,
И по дому часто тосковал.
Снились мне сибирские берёзы
И угрюмый Мужевский Урал.

Как бы я желал, чтоб ты, сыночек,
В жизни никогда не воевал.
Я не избежал «горячих точек»,
Но хочу, чтоб ты их избежал!

* * *
На правом бицепсе армейская наколка:
Три буквы – ВДВ, раскрытый парашют,
А ниже рваная отметина осколка,
Рубец, как будто надпись: «Смерть касалась тут».
Ему под сорок пять. Обеих войн чеченских
Свидетель, прокурор и строгий судия.
Взгляни в его глаза – там боль скорбей вселенских,
Там в месиве боёв погибшие друзья.

* * *
Двенадцать лет прошло… Забуду ли? – Едва ли,
Как от усталости мы чуть не засыпали,
Как под обстрелом в полный голос матерились,
А после шёпотом Всевышнему молились,
Что Он простил в тот час солдатам эту слабость
И не доставил ваххабитам злую радость
Нас одолеть в бою, в трофей отрезать уши.
Для покаяния сберёг Он наши души.

Грозный, Тюмень, Ханты-Мансийск (2000 – 2014 гг.)

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную