Слово в отечественной истории всегда играло неоценимо значимую роль. Издревле в нем, в его напевном бытии, отражалась и сохранялась история России, поэтичным было ее изначальное имя – Русь. Образ страны на мировой арене в прежние времена создавался не только политиками, но и великими русскими писателями. Русская литература, русское слово регулировало общественно-речевую практику, давало образцы нравственных ориентиров и поведения общественных деятелей. Часто социальные реформы государственной жизни совпадали с преобразованиями в сфере “словесных наук”. Так было, когда М.Ломоносов в руководстве по риторике разработал облик просвещенного деятеля, так бывало и на рубеже Х VIII -Х I Х веков, так происходит и сегодня, когда очевидная любовь отдельных представителей государственной власти к образу жизни заокеанской империи заставляет их искусственно насаждать чуждые русскому человеку и русскому языку слова и обороты речи.

Мы живем в сложную эпоху, во времена непрестанной литературной революции. Современный, на рубеже тысячелетий, литературный процесс, кажется, невозможно систематизировать, выявить закономерности. Он представляется хаотичным, случайным процессом, что является понятным следствием коренной смены эстетических, нравственных, идеологических парадигм. Как считает литературовед Н.Иванова, “состоялось тотальное изменение самой литературы, роли писателя, типа читателя”. Кажется, литература не выдержала предоставленной ей абсолютной свободы, сложила с себя все прежние свои ответственные царские полномочия и уютно устроилась в компании алкоголиков, маньяков-убийц и продажных женщин. Да, в такой извращенной компании стихи советских конкретистов, как например, Вс.Некрасова, представляются уже классикой.

Я помню чудное мгновенье
Невы державное теченье
Люблю тебя Петра творенье
Кто написал стихотворенье
Я написал стихотворенье (без знаков препинания).

Новой компании требуется что-нибудь похлеще, физиологичнее, бесстыднее, откровеннее, с разрушением стихотворной формы, символизирующее разрушение основ самой жизни.

мне надоело переводить…
мне кажется я почувствовал…
меня всегда интересовал
один тип поэта…
меня всегда удивляет…
мне очень не нравится…
мне очень нравится когда…
я с ужасом понял…
я недавно понял…
К.Медведев (без знаков препинания)

Приведенные здесь фамилии и цитаты взяты из учебника для ВУЗОВ “Современная русская литература (1990-е г.г. – нач. ХХI в. )”, М- 2005 г .

Если поверить учебнику, что это и есть вся современная русская литература, то на ум приходит бионико-биологический термин, используемый для описания устойчивой целостности биологической системы в среде с изменяющимися параметрами – гомеостазис. И, если современное социальное общество рассматривать с точки зрения нравственности через призму этой литературы, то становится очевидным, что такое саморегулирующееся общество не только не находится в стадии гомеостазиса, но вошло в фазу самоликвидации, так чаемую адовыми силами. Тогда встает вопрос – как же это общество сможет выполнить им же самим заявленные задачи: обновление социальных институтов, выполнение важнейших государственных проектов, сохранение территориальной целостности и независимости страны?

Учебнику не следует верить. К счастью, есть другая современная русская литература, которая не попадает в подобные учебники, не подвязается на телеэкранах только потому, что не умеет себя продавать, не может себя яростно прорекламировать. Но именно эта литература является одним из необходимых и достаточных условий “гомеостазиса” общества. Еще не написан учебник, в котором бы упоминались имена лучших современных поэтов и писателей, таких как В.Ганичев, В.Распутин, В.Крупин, Н.Коняев, Г.Горбовский, Н.Рачков и мн.др. Но именно эти люди “в шуме и в тиши” творят историю русской литературы. В отличие от многих, глянцево разрекламированных современных писателей и писательниц, беззастенчиво переписывающих и дописывающих Л.Толстого, А.Чехова, калькирующих В.Набокова, М.Булгакова, эти талантливые наши современники создают свою самобытную, но достаточно объективную версию нашего времени, обладают узнаваемым творческим почерком и художественным тембром в литературном многоголосии.

Россия, которая, каким бы социальным строем не управлялась, никогда не жила только материальными интересами, а всегда находилась на стыке Неба и Земли. Русской литературе, не чуждой обилию и разнообразию художественных тенденций и творческих методов, всегда была присуща истинная человечность, духовная целостность. Сегодня, кажется, утрачена связь с фольклором, с классической художественной и духовной традицией прошлых веков. Но если поразмыслить над течением современной литературы, используя прием русской духовной философии, в которой отцом Павлом Флоренским рассматривался смысл прерывности и расчлененности применительно к музыке, то можно обрести надежду. Великий философ считал, что именно расчлененность, квантовость является условием целостности. “Непрерывно текущее однородное время не способно дать ритм. Последний предполагает пульсацию, сгущение и разряжение, замедление и ускорение, шаги и остановки…” К концу первого десятилетия третьего тысячелетия очевидно оживление ритма в великой симфонии русской литературы, в которой, как известно, новое литературное поколение возникает не по календарю, а вследствие исторических событий, исторических потрясений, затрагивающих основы государства.

Кажется, такое “новое поколение” образует сегодня творческое ядро Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Слово “новое” определяет в данном случае не возрастной ценз, - амплитудный разброс возраста писателей составляет десятки лет, - но качественное отличие от массовой культуры, духовное единство, основанное на том, что эти писатели, говоря словами А.С.Пушкина, слышат “В шуме и в тиши роптанье вечное души” и понимают, что не нагромождения материальных благ делают человека человеком, а стремление к Правде, к Истине, к Богу. Благодаря ее религиозно-нравственному строю, ее пророчеству и мессианству, русская литература с первых своих шагов имела мировое значение. В ее историческом движении были пройдены различные по степени взаимопроникновения и взаимодействия с религией пути, вплоть до богоборчества. Сегодня, когда русский народ в н о в ь постепенно возвращается к своим исконным ценностям, стремится к соборности, к духовному братству, когда страшной ценой собственных потерь в н о в ь постигает смысл “свободы”( с-во-бо-да - с волей Бога) истинной и мнимой, определяющейся древней поговоркой “вольному – воля, а спасенному - рай”, литература, взявшая на себя ответственность помочь ему в этом стремлении, кажется, тоже в н о в ь проходит этот путь вместе с народом.

Вспомнив тютчевское “блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые”- к плеяде таких “блаженных” можно отнести ленинградско-питерского поэта Глеба Горбовского. За свою долгую жизнь ему “посчастливилось” жить в разные времена, в разных социальных системах, его поэзия – художественный портрет сложнейшей, многогранной русской эпохи, которая включает в себя и Великую Победу, и великую Империю, и новую спорную глобальную революцию, разрушившую привычную жизнь “до основанья, а затем…” Как по документальным кинокадрам историю государства, так по стихам Г.Горбовского можно проследить историю творческой души в эти роковые времена, когда “судьба и душа - переломаны”, когда “отец был отдан палачам, вкусил лесоповал”, когда “откупил завод буржуй”… От знаменитых “Фонариков”, от потрясающих своим откровением описаний страстей, сжигающих душу, поэт трудной, прерывистой дорогой идет к храму, идет не мио, любуясь его внешними красотами, но осознанно, со страхом Божиим – входит в храм, для того чтобы набраться сил для дальнейшего творческого пути.

Живу тревогой удручен:
зачем старался понапрасну,
зачем я грамоте учен,
когда и без нее – все ясно?
Дитя борьбы Добра и Зла.
И смерть торчит, как кость наружу!
Лишь золотые купола
еще подспудно греют душу.
Из гущи жизни в храм зайду.
Не так ли путник, внемля Богу,
завидя на небе звезду,
опять выходит на дорогу…

К символичному образу пути-дороги, непрерывной направляющей, сегодня, на стыке двух тысячелетий, обращаются многие поэты, пытаясь осмыслить взаимосвязь времен, предсказать судьбу традиции, проследить преемственность нравственных человеческих ценностей. Образ значительной художественной силы – “тысячелетий два материка” ввел в русскую литературу в своем стихотворении, отец Анатолий Трохин – священник Спасо-Парголовской церкви, тонко чувствующий лирический поэт. Он, исповедник и духовник, знающий бездны и вершины человеческого духа, с особой отеческой болью и исконной православной ответственностью сегодня пишет о том, что нельзя допустить, чтобы разошлись эти “два материка”, удержать которые вблизи друг друга можно только сознательной нравственной силой, силой духа, силой творчества, силой милосердия.

Дай, Господи, сущим в темницах
Покров и надежду Твою,
Утеши лежащих в больницах –
Забытых в родимом краю.
В приютах, в давильне вокзалов
Старушечьи слезы утри
И брошенных чад из подвалов
В намоленный храм собери.
Будь милостив к немощам нашим –
Любовью сердца напитай,
Из теплой сияющей чаши
Спасительный дар преподай.
А тем… Но не буду об этом,
Кого только нет на Руси,
И тех не остави без света,
И их, если можешь, - спаси!

Яркой приметой нашего обновляющегося времени можно назвать литературное творчество священников. Светочем в этом делании остается митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), который в тяжелейшие для России времена создавал высокохудожественные произведения христианского общенационального звучания. Сегодня литературное слово несет христолюбивому народу наш земляк, Высокопреосвященнейший Константин, Архиепископ Курганский и Шадринский (Горянов), бывший многие годы ректором Санкт-Петербургских духовных семинарии и академии, профессор. Не только любовь к Богу, не только энциклопедичные знания, высокая образованность, но тяжелые жизненные испытания, трудный жизненный опыт - высшее медицинское образование, кандидатская диссертация, а потом работа на железной дороге, на лесоповале, духовное образование, полученное в Московской духовной академии, дают Архиепископу материал для творчества. Оно не оторвано от народа, о чем можно судить по тематике его и богословских, и исторических статей: “” “От Литургии и традиции – к подлинному единству народа”, “Темы Благовещения и Боговоплощения в творениях петербургских святых”, “День Победы” (о значении для современности проповеднического и пророческого подвига св. прав. Иоанна Кронштадтского) и мн. др.

В результате взаимопроникновения и взаимообогащения слова Божия и слова художественного появляется литература особой духовной силы. Поэтическому голосу отца Сергия Григорьянца, священника, служащего в храме во имя Иоанна Предтечи, расположенного вблизи мемориального Парка Победы, присущ гармоничный тембр в диапазоне как видимых, так и невидимых составляющих нашего бытия.

ПАМЯТИ ПРОТОИЕРЕЯ
НИКОЛАЯ ГУРЬЯНОВА
К свету далеких мест
Юностью был влеком…
Праздничный благовест
Слышится за окном.
В руки Господь дает
Чашу, кропило, крест…
Божией Правды мед –
В святости русских мест.

Многочисленные произведения отца Алексия Мороза - публициста, педагога, литературоведа, критика, мастера оптимистических детских рассказов, которые без лишней назидательности учат детей Библейским истинам, имеют всероссийскую известность и являются необходимой составляющей многих периодических изданий. Литературное творчество отца Алексия Мороза, дающего определение нового времени через исследование соотношения современной культуры и христианской традиции, вплотную приближают это творчество к современной русской духовной философии.

Сродни философским исследованиям и духовная философская публицистика Евгения Лукина, поэта, прозаика, переводчика “Слова о полку Игореве” и “Задонщины”. Происходящее сегодня возрождение этой могучей ветви мировой философии в Санкт-Петербурге связывается с именами видных ученых-писателей – Александра Казина и Александра Королькова.

Профессор, доктор философских наук А.Корольков известен своими фундаментальными трудами “Русская духовная философия” и “Духовный смысл русской культуры”, созданными в результате исследования и осознания непреходящей ценности религиозно-философского осмысления жизни и творчества, духовной критики культуры. Поэтическая философия профессора, доктора философских наук А.Казина , автора книг, посвященных духовным основам отечественной культуры, страстного ревнителя русской духовной красоты вопреки революциям модерна и постмодерна, рассматривает Православную цивилизацию и конкретно Великую Россию, как целостное, лучшее произведение Великого Художника - Бога. Философ стремится к осмыслению ”своеобразия русского искусства в пространстве восточно-христианской цивилизации. При этом под искусством следует понимать не только “рамочное” художество (оно есть продукт весьма краткой по историческим меркам европейской эпохи – эпохи модерна), а всю совокупную социокультурную практику нации, понятую как предметное осуществление духовного идеала” (“Русская красота”, С-Пб, 2003 г.).

Стремлением к духовному идеалу, поиску его как в метафизическом измерении, так и зримой повседневности, пронизано творчество ряда современных петербургских прозаиков, вновь доказывающих непреложный закон, что высшее искусство – это национальное искусство. В крепкой национальной литературной традиции, представляющей собой живой, бесконечно меняющийся организм с цельной сердцевиной национальной нравственной идеи, работает лауреат более десяти литературных премий, прозаик, историк, публицист Николай Коняев. Им создано множество романов, повестей, рассказов, составляющих национальный литературный фонд. Бескомпромиссность, смелость, энциклопедичность позволяют писателю очистить образы исторических личностей от ретуши, намеренных искажений. В его романах об истории царствования Романовых, о петровских преобразованиях, раскрыты фальсификации биографов, пытавшихся опоэтизировать зло, воспеть честолюбие, скрыть от потомков способы достижения цели великими мира сего, на которых в полной мере должны распространяться непреложные общечеловеческие нравственные законы. Героями романов Н.Коняева становятся не только люди, наделенные властью, но легендарные личности, герои русской истории. Писатель на основании архивных документов исследует и в художественной форме воскрешает события трехсотлетней давности – времена церковного раскола, разрушая стереотипы, обнаруживает истинные причины страшной национальной трагедии, создает мощный художественный образ протопопа Аввакума. Н.Коняев показывает непростые пути русской истории на примере жизни знаменитого командора Беринга. Создавая живой портрет митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) в романе “Облаченный в оружие света”, писатель, используя в названии слово “оружие”, и, задумываясь о грядущей русской истории, подчеркивает, что за нее надо бороться, так, как это делал наш великий современник.

Воинский дух вообще присущ многим современным прозаическим произведениям. Название романа Ивана Сабило “Открытый ринг” настраивает читателя на то, что речь в романе пойдет о борьбе. Нет, это роман не о боевых действия на поле брани, но, что еще труднее и характерно для всего творчества писателя, - о боевых действиях на поле своей жизни, жизни скромного белорусского паренька, впоследствии ставшего известным русским писателем. Но почему нам интересно это психологическое исследование, ведь здесь нет захватывающих приключений, испепеляющих страстей? В романе нет привычного художественного вымысла, искусственного моделирования ситуаций и переживаний. Исследуя свою душу, свои поступки, заблуждения и постижения в рамках извечных Господних заповедей, автор словно исповедуется перед читателем. Постепенно, на фоне трудной истории Родины, его душа наполняется непреходящих истин, пониманием того, что по-настоящему счастлив человек только тогда, когда простит у Бога не для себя, а для других. Творчество И.Сабило духовно в том смысле, в котором мы называем духовной всю русскую литературу, ставящую и решающую коренные вопросы бытия – вопросы о смысле человеческой жизни, о спасении человеком своей души от развращающего зла, о любви к Родине.

“Я выбираю Родину” – этой одной поэтичной цитатой из повести “Жили-были три пилота”, можно озаглавить все творчество Аркадия Пинчука (1930-2008), профессионального военного, журналиста, сценариста, лауреата Государственной премии 2005 г . Это выбор всей жизни писателя: и тех ее времен, когда в 80-х, не подозревая о грядущих испытаниях духа русского воинства, сердце военного писателя вторило словам офицера-публициста Г.Раша: “Мы виноваты перед армией. Мы виноваты перед ней, ни один институт государства за тысячу лет не принес на алтарь Отечества столько жертв, сколько наше воинство”, и тех лютых 90-х, когда незаслуженные унижения, густая ложь обрушились на нашу народную святыню, принужденную покорно склонить голову перед укрывшимся за чужими спинами врагом. А.Пинчук, человек воинской закалки, никогда не боялся открытой борьбы, которую с особым успехом вел на литературном поприще за русскую душу. Будучи автором публицистических статей, пьес, киносценариев, крупного романа “Белый аист летит”, писателю был более привычен жанр повести. Повесть, как известно, требует особого мастерства, так как, являясь промежуточным звеном между жанрами романа и рассказа, должна обладать философской эпичностью первого и художественной краткостью второго. Очевидно, что А.Пинчук сознательно выбирает этот непростой жанр, считая его наиболее подходящим для решения сложной задачи, которую ставит перед собой – создать высокохудожественную остросюжетную военную русскую прозу для молодого поколения, живущего во все ускоряющемся ритме времени. В этом жанре писателю удается показать ценность одной секунды войны, создать “эффект присутствия” читателя в представляемых событиях, на минимальной художественной “площади' расширить и горизонты, и временные рамки бытия.

К жанру рассказа, небольшой повести тяготеет проза Александра Скокова, чья сложная жизнь сама может стать основой романа во временных и пространственных границах любимого Отечества, которому писатель служил во многих, самых отдаленных его уголках. Суровый быт Камчатки, Курил, Колымы, наверное, и воспитал в нем бережное отношение к слову, к обещанию, к поступку, к жизни вообще, что выражается в художественном почерке, в лаконизме повествования, достигаемом путем строгого отбора деталей описания или характерных особенностей психологии и действия.

В большой мере история жизни и прозаика Юрия Чубкова влияет на художественные особенности его творчества с той лишь разницей, что ему, в отличие от А.Скокова, взирающего на Россию, как на звездное небо, словно изнутри своего бытия, посчастливилось взглянуть на свою Родину с расстояния, из заморских стран, с чужих берегов. И это воззрение еще более укрепило веру писателя в особой нравственной миссии России, в том, что до конца зло неодолимо, что оно всегда пытается отвоевать территорию у добра, у правды, которые, хотя и имеют бессмертную природу, нуждаются в защите, через которую они укореняются в душах их защищающих. Человек, наделенный писательским даром, не имеет права не принять участия в этой трудной борьбе.

Творчество Александра Ракова, известного в Петербурге и в России не только, как главного редактора духовной газеты “Православный Санкт-Петербург”, но и как автора серии книг “Записки редактора”, на первый взгляд не кажется воинственным. Вот его оценка В.Крупиным: ” …такие книги остро необходимы сегодня для ориентации в теперешней обстановке нашествия на Россию чужебесия. Александр Григорьевич пишет просто, спокойно, доходчиво. Замечает в мелких фактах значительное. В книгах множество ненавязчивых житейских правил, ведущих к спасению”. А. Раков создал свой оригинальный литературный жанр на стыке публицистики и художественной литературы. В его “былинках” переплетены жанры, которые, имея некоторый информационный характер – проповеди, мемуары, письма, стихи, складываются в подлинно литературное произведение, обладающее не только духовной, научной или исторической, но и эстетической ценностью.

“Сердце у меня на липочке держится”, - жаловалась обиженная мной мама. В “Словаре живого великорусского языка” точного значения этого слова нет, но по схожести оно означает “на тонкой ниточке, на паутинке”. (Теперь я понял, о чем говорила мама)”…

Это маленькое грустное стихотворение в прозе наиболее полно отражает художественные особенности творчества и суть мировоззрения автора, очевидно обладающего поэтическим слухом. Поэтому, наверное, в новых книгах он обильно использует стихи современных известных, малоизвестных и совсем неизвестных русских поэтов не только в качестве иллюстраций к своим “былинкам”, не только для создания в повествовании внутреннего ритма, присущего природе, но в знак восхищения величайшим драгоценным пластом русской культуры, ярко свидетельствующим об ошибочном мнении современной философии. Эта умная и высокомерная наука на рубеже тысячелетий вынесла смертный приговор онтологической духовности, объединяющей мир бытия в великое ценностно-смысловое единство. На примере истории ХХ века она утверждает, что утраты духа невосполнимы, что это процесс необратимый. На спор с философией “привлекательного допущения о том, что все, действительно, потеряно” (В.Малахов) уверенно выходят современные петербургские поэты, применяя свое творчество, как бесспорный аргумент в этой полемике.

Творчество поэта Николая Рачкова следует рассматривать именно с точки зрения автономно-ценностного потенциала бытия как такового, т.е. онтологизма. Н.Рачков, полагая дух главным компонентом бытия, близко подходит к истокам сокровенной тайны Жизни. Понимание человеком самого себя в совокупности всех бытийных связей – с миром в целом, с Родиной и соотечественниками, с родными и любимыми, с природой и космосом – с учетом всех превратностей судьбы – процесс сложный, приводящий людей творчески одаренных к пониманию сверхбытийности и к выходу за пределы безысходного, сугубо субъективного личностного существования. Поэт, знающий о страдании своих предков, сам неоднократно приносящий жертву, считает утрату не менее важным условием бытия, чем приобретение. Говоря в одном из своих стихотворений: ”Но спасибо тебе за великое чувство утраты…”, он уверен, что страдание неразлучно с любовью. Любовь поэта многогранна, но особенно вдохновенна она к Родине, воспевая красоту которой он находит и слова особенные: ”Божественный свет сентября золотого, сливаясь с душой, превращается в слово”, кажется, подтверждая мысль Григория Нисского о том, что “ ум рождает слово, и слово же подвизает ум. Ничто же ум есть без слова, ничто же слово без ума”. Ничто же творчества Н.Рачкова без России, без русского народа, частицей которого ощущает себя поэт, и о котором мыслит оптимистически:

Пусть он оплеван и облаян,
Оболган так, что свет не мил.
Мы обретем себя.
Мы знаем:
Без нас погибнет этот мир .

Неотделимо от русского народа и творчество поэта Олега Чупрова, который уже вошел в историю страны, как автор слов гимна Санкт-Петербурга на музыку Глиера. Песенность - постоянное свойство души поэта, кажется черпающей из потаенного клада-родника образы трепетной новизны. Поэт пишет, как поет, мелодичность свойственна поэзии О.Чупрова. Для того, чтобы писать песни, которые любит и запоминает народ, надо иметь здоровую душу и независтливое сердце. Да и кому завидовать поэту, если от родителей в наследство ему досталась ц е л а я Россия. Поэтому, наверное, он принимает мир в его сложной, непостижимой объективности, в его целостности, не пытается разделить на кусочки, разобрать ”по косточкам”, но в есененско-рубцовской традиции старается сберечь каждую его клеточку.

Божья коровка – на Божьей травинке!
Чтоб не спугнуть, обойду на ходу…
И по лесной неприметной тропинке,
Словно по радуге, в небо войду!

Небо, радуга – существуют в мире света, в мире души. Но есть пространство тьмы, хаоса, смерти. Между этими мирами проходит граница, - край света. Эта граница – есть крайняя черта обороны жизни на земле, идет на ней бой духовный, в котором принимает участие поэт-воин, капитан 1 ранга, подводник - Борис Орлов. Своим творчеством, своей личностью он никого не оставляет равнодушным, вызывая у одних читателей восхищение, у других – лютую злобу и ненависть, тем доказывая, что его поэзия и он сам, поэт, выросший в девственной русской провинции, воспитанный монахиней (его тетей), ставший боевым офицером флота, выпустивший около двух десятков поэтических книг, сегодня находится на переднем краю обороны правды, света творчества, самой жизни. Ощущение Истины как света присуще русской философии и русской литературе, оно придает русскому православному христианству ярко выраженный оптимистический характер. Творчество Б.Орлова тоже оптимистично, ярко, целостно, причем, эта особенность его поэзии не приобретенная, но врожденная. Как признается сам поэт: ”Для меня с детства существовало два мира: один – созданный Богом, второй – построенный людьми. Причем, Божий мир был более близок и понятен, чем человеческий, ибо в нем я не видел лукавства, лжи и фальши ”. Поэт стоит “на краю света”, вооруженный своей верой. Есть большая вероятность с таким оружием выиграть бой с тьмой, со смертью.

На Божий мир смотрю не из угла,
И не унижусь я до личной мести.
Я сердце поднимаю против зла,
А “не убий” – во мне на первом месте.

Юрий Шестаков (1949-2010), лауреат государственной премии им.А.Фета, поэт философского склада, тоже чувствует, что “незримый бой идет” и по мере своего недюжинного таланта принимает в нем участие. При сравнительно небольшом количестве поэтических произведений – они умещаются всего в четырех книгах, выпущенных автором за два десятилетия, творческий пласт поэзии Ю.Шестакова огромен. Он огромен по обширности тем, по глубине их исследования, по художественной значимости и эмоциональному воздействию. Это творчество в целом сродни симфонии, в которой главная тема - тема любви к Родине. Поэт разрабатывает исторические темы, используя память культурную и драгоценные крупицы личной памяти. Природа – особая ипостась бытия поэта. Его стихи о природе – мир поэтически сложный, многогранный, олицетворяющий образ земного существования. Но Ю.Шестаков не удовлетворяется исследованием только красот земных или красоты человеческих взаимоотношений. Он стремится к философским обобщениям. Интересом к образу мироздания в целом, к исследованию того преобразующего начала в человеке, которое возвышает его над судьбой, Ю.Шестаков обязан в большей степени своему учителю – А.Тарковскому. Поэт трагически переживает вечный разлад человека с Богом и пытается своим творчеством дать ответ на мучительный вопрос:

Что будем значить для Вселенной мы?
Что зреет в звездный мир из тьмы веков
Под влажной скорлупою облаков?..

В великой симфонии современной русской поэзии выделяются поэтические голоса Ивана Стремякова, Валентина Голубева. Творчество И.Стремякова, коренного сибиряка, человека несущего в своей душе исконную непобедимую русскость, запоминается новизной видения такого знакомого вечного мира, новизной метафорического поэтического языка. Особой индивидуальной окраской, новым современным звучанием, неожиданными фольклорными интонациями обладает поэзия В.Голубева, также утверждающая исторические ценности русского духа. Эта поэзия самобытна, но ее можно рассматривать, как пример художественного воплощения национального сознания.

Процесс обретения национального сознания – процесс напряженной духовной работы, сродни дару, который не появляется сам по себе, но обретается в результате развития самосознания. Хотя русскому человеку это обретение дается легче, благодаря наследственному “русскому духу” или, говоря современным языком, ментальности, под которой понимаются выработанные на протяжении веков национальные особенности восприятия бытия. Художественным примером такого трудного обретения является творчество Владимира Марухина, автора нескольких поэтических книг. Особенно наглядно прослеживается духовный путь к истине в его книге “На распутье”. Стихи, расположенные в первой ее части, словно ступеньки лествицы, постепенно подводящей к постижению вечного смысла нашего временного бытия, к умению различать добр и зло, к необходимости самопожертвования. На этой лествице поэту удается “навсегда прозреть”.

Я понял сердцем, пред распятьем стоя:
Стяжать при этой жизни благодать
Святого Духа –
Всех страданий стоит.

Поэма “Затмение” является поэтическим апофеозом понимания того, что непобедима русская душа, наполненная любовью и верой, непобедим народ, знающий, что только “слиянье русских сил дает победу”.

Чает победу “русских сил” и Александр Люлин. Его стихи, обжигающие своей правдивостью, безыскусной простотой, кажется, являются результатом осознанного труда и бессознательного вдохновения. Утверждение поэта: “Любовь – краеугольный камень – лежит в основе бытия” – мысль выстраданная, обдуманная, пережитая, но даже сформулированная она несет свет интуитивного. А.Люлин, очевидно, относится к тем богатейшим творческим натурам, которые не позволяют рациональной идее, заданной надобности подчинить свой дух. О творчестве этого поэта можно сказать словами А.Н.Толстого “Искусство есть такое идеальное изображение жизни, которое приводит человека в состояние напряженного желания идеального, т.е. красоты, духовной чистоты, добра ” ( статья ”Голубой плащ”). Для того чтобы привести к этому состоянию читателя, стремление к идеальному должно быть присуще самому поэту. У А.Люлина оно очевидно, хотя трудно в пределах видимого мира, отягощенного грехами, стремиться к справедливому суду, к правде. Предчувствуя существование законов совершенства, видя “осколок неба на земле”, А.Люлин всем своим творчеством встает на защиту красоты, которая у него ассоциируется не только с образом любимой женщины или матери, но в первую очередь с Родиной, с ее природой, с ее историей и верой.

У меня, у славянской твари –
Так уж распорядился Бог –
Все в единственном экземпляре:
Мама, Родина и любовь.
Мне любая страна – чужбина,
Кроме той, где на свет рожден.
К ней любовью христианина
Я пожизненно пригвожден.
Я стою у столба позора,
У распятия, у креста:
Сострадательному лишь взору
Открывается красота…

У распятия, у креста находит красоту и Ирэна Сергеева, поэт бережно-экономного, убедительного, узнаваемого поэтического слова. При всей их поэтичности, стихи И.Сергеевой обладают особым художественным своеобразием, которое заключается в непостижимой емкости, глубине и целостности отдельного стихотворения. Выражаясь словами Е.Трубецкого, можно сказать, что каждое стихотворение “подчинено архитектурному замыслу”. Есть что-то “каменное”- фундаментальное, незыблемое в поэтических миниатюрах поэтессы, где очевидна смысловая концентрация вокруг некоего Главного Смысла, “Камня живого”, вокруг Которого всегда людно, тесно, нет лишнего, незаполненного пространства. Именно так, “в тесном смысле слова”, в непременной, присущей духовному искусству симметрии вокруг Единого Центра, строится каждое стихотворение И.Сергеевой.

Час проспала – и выспалась.
Крошки не съев, сыта.
Мысли сложила в исповедь,
Встав на порог скита.

На пороге скита и храма осваивает бытие поэт Андрей Ребров, пытающийся преодолеть временную и пространственную ограниченность человеческой жизни. Это преодоление может быть только духовным. Когда красота реального мира и духовная сила авторской мысли сливаются, то рождается нечто новое, по определению В.Белинского “долженствующее быть сущим” и “совершенно никогда и нигде небывалое”. Читая стихи А.Реброва, осознаешь, что они, действительно особенные, такие, каких никто не писал. Поэт создает свой образный мир, включающий миры великие и малые, бесконечный, переливающийся разноцветными земными красками, насыщенный непостижимыми образами Вечности. Какими-то внутренними силами, вероятно, заключенными в одаренности поэта, этот мир, в каждом миге которого “длится свет”, этот мир, будучи протяженным, сжат в пространстве и сдерживается в пределах поэтического творения, чаще всего небольшого, состоящего из двух-трех строф. При том, что поэт предполагает неразграничение мира того – евангельского и мира этого – житейского, сам творит с неким отдалением, с особым страхом и почтением к миру тому, который озаряет “зоркая свеча” его веры, позволяющей в минуты духовного прозрения увидеть, как …вдоль Смоленки, Ксения сияя,

Идет в юдольной мгле по мостовой.
Грядет, сквозь годы в образе бедняцком,
Всю Русь вместив в ладонях - на груди.
И я спешу, спешу, но не угнаться –
За ней, идущей тихо впереди.

Очевидно, что А.Ребров не одинок на этой освещенной духовным светом дороге, объединяющей многих петербургских литераторов. Современная петербургская литература, возвращающая ценность русскому слову, становится явлением общероссийским, так как живое русское слово всегда способствовало соборности, объединяло людей. Именно в связи с этим ее качеством ей чинятся искусственные преграды. Преодолеть их нам удастся только сообща.

Свидетельством уникальности петербургского пласта современной литературы является отсутствие суживающих границ литературных школ или выдуманных направлений. Однако, при всем разнообразии творческих почерков, художественных стилей, жанров у современной петербургской литературы есть общая тенденция – наследование традиций великих русской духовной и классической литератур. Эта связь глубинная, по содержанию творчества, а не по манере. Магистральное ее направление – “возврат к глубокой простоте, простоте, над которой надо думать и которую надо почувствовать” (Г.Свиридов). Не поток субъективного болезненного сознания, а выстраданное сердцем понимание действительности, глубокая, развивающаяся мысль, чувство Родины, как целого, чувство истории в сегодняшнем дне, наполняют современную литературу движением, сознанием неразрывности и бесконечности жизни, которая сама сегодня нуждается в нашей помощи. Люди творческие, одаренные искрой Божией, могут оказать ее тем лучше, чем глубже будут понимать, что ”без нас погибнет этот мир”.