Вадим ФИЗИКОВ, заслуженный работник высшей школы РФ, кандидат филологических наук, критик, литературовед (Омск)
В ОДУХОТВОРЁННОМ МИРЕ НАПЕВНОГО СТИХА

В полновесном  томе избранных произведений Валентины Ерофеевой-Тверской  «Душа исповедальная», выпущенном министерством культуры Омской области в 2013 г. ( редактор  Нина Ягодинцева), собраны стихи разных лет. Это книга чистой поэзии, включившая обширный массив стихотворных текстов и лирическую поэму о милом автору сиротском, но сердечном  детстве в бабушкином доме на тихих Северных улицах, не может не быть исповедальной по определению. Её скрепляет в художественное единство характер лирической героини, сложное развитие её любовно-поэтического романа и многогранное обаяние любимых приёмов поэтики.

 

* * *

Открывается книга программным произведением, вынесенным за пределы всех четырёх  лирических  разделов. Уже в нём впрямую обозначены некоторые важнейшие ориентиры духовно-нравственной жизни героини : «проторённой дорогой не шла,/ не иду»; «быть самою собою - / Душою и телом»; «Мы легко подчинились / Вселенскому ритму» ; «С нами Бог!И едины - / Любовь и молитва»...Впрочем, оговорюсь, что христианское и здесь, и в других стихах по большей части обозначено декларативно, органично, но реализовано не эстетически. За исключением тех стихотворений, где воплощено состояние воцерковлённого человека  в заклинании, молитвенном слове :   

                                            Скоро праздник святой — Покров.
                                            Белый снег упадёт на дороги. 
                                            И на паперти ждут даров  
                                            Люди нищие и убогие.  

                                            Божьей Матери помолюсь, 
                                            Преклоню перед ней колени :
                                            «Ниспошли благодать на Русь,
                                            На неверящее поколение !»  

                                            Чтоб других не смущать ничем, 
                                             Еле слышно молюсь, с надеждою... 
                                             ...Запах ладана и свечей  
                                             Пропитает мои одежды.               

«Сколько было прожито...тревожных лет» её бедовой, упрямой героиней «с непокорной головой» ! С сознанием, что её сердце окрепло от страданий. Она не ходит в поводу обстоятельств, а стремится выше и выше поднимать планку своих возможностей ( «В жилет не стану плакаться...»). В лирической героине привлекает сложная диалектика связи суровых испытаний, сомнений, тоски — и мужественного желания доискаться до сути происходящего, до понимания процесса жизни и резервов её неоскудения в каждом отдельном человеке : 

                                              Росла не баловнем судьбы - 
                                              Почти из нищих. 
                                              Я не из тех, кому везёт,- 
                                              Из тех, кто ищет.  

Правы критики творчества Валентины Ерофеевой-Тверской, отмечавшие в числе доминирующих качеств её лирической героини стойкость, силу характера. Не ту, что «коня на скаку остановит». Сохраняя обаяние и видимую слабость женственности, она берёт на себя груз ответственности за смелость поступка, непосильному подчас мало терпеливому мужскому плечу. 

                                               На крутом житейском берегу 
                                               Я  как верба на ветру отчаянном. 
                                               Всякий раз склоняясь  
                                                            под   печалями,  
                                               Не ломаюсь — душу берегу.  

Замечательна по скрытому психологическому наполнению здесь последняя строка. И какая  оригинальная мелодика упорства живёт во всём тексте в контрастности звукового образа  : мягкость сонорных оксюморонно сочетается с упрямой энергетикой усилия яркого ассонанса ! Понятно, почему такой женщине близко романтическое чувствование жизни   как радости, почему так упорно живёт в стихах надежда на лучшее : 

                                                Мир стал ярок, светел  
                                                И  весом. 
                                                А всего-то — есть апрель 
                                                И солнце, 
                                                Есть окно - 
                                                Вспорхнуть и улететь. 
                                                И надежда есть, 
                                                Что всё случится.    

И такое мирочувствование позволяет автору в лучших стихах открывать гармонию в каждой грани и подробности окружающего нас мира :  

                                         Как дождинки падают с веточек, 
                                         Вслушайтесь !  
 
Часто характер лирической героини открывается читателю не в прямом авторском слове, но опосредованно, например через «пейзаж души» - приём, открытый романтиками на рубеже  ХVIII — ХIХ веков. Так, в единственном тексте избранного тома лирики, посвящённом  морю, рефлексируя о природе его очарования, автор утверждает : в нраве моря есть особенное свойство — оно всегда остаётся самим собой. И это, очевидно сродни лирической героине поэта. Встречая на страницах книги многочисленные и нередко оригинальные метафоры, невольно думаешь о преображающей способности художественного слова, его возможности, если не  изменять, то обогащать, очеловечивать, одухотворять мир : «В окна  войдёт с поклонами/ Лунный, белёсый свет» ; «Опасно и странно/ рябины горят покаянием» ; «Слово тихое и заветное /Нежно просится с губ само...»; «Затуманились берега,/Пригорюнились переправы...»; «Страница улиц лужами смеётся»; «Празднично наряжена заря,/ Засмущалась, в серебристой глади/ Разглядев румянец свой...»       

 

* * *

Лирическая героиня Ерофеевой называет себя «осенней женщиной» - отсюда, видимо элегическая окрашенность многих текстов. Но всё же преимущественная её стихия — весенняя, романтика ликующей радости души, реальной и беспричинной — от свежего коромысла радуги, от солнца, устремлённости к поднебесью. В них «манящая звезда надежды» на обновление, песня неба, музыка, вдохновлённая туманной далью, свежим ветром, журавлиным клином...В них мелодия счастья, которое она «не проглядела, мимо не прошла...» Конечно, знает она и сомнения, и душевную смуту, но,превозмогая печали и «не в меру гордую, непроходящую тоску», автор приходит через свой трудный «лирический роман» к жизнеутверждающей, пусть иногда наивно светлой, но задушевной идее надежды и  веры , «полёта без крыльев». И потому в её книге целое созвездье радостных стихов о весне. Лето здесь живёт главным образом в изобразительных, пластических образах. Осень и особенно весна пережиты более глубинно лирически. В весеннем пейзаже — выразительны детали, найдено единство колорита, передано  движение обновляющегося мира.

Очевидно, неслучайно из мотива  долгожданного весеннего света рождается в книге и тема, очень дорогая автору, — тема Родины, любви к России, неповторимости её красоты. Правда, в ней преобладают социально-публицистическое начало, прямые, нелицеприятные акценты. И в этом тоже, полагаю, проявляется характер лирической героини : она не приемлет многое из того, что происходит ныне с Отечеством. Конечно, современному поэту трудно сказать в этой теме что-то совершенно оригинальное. И пусть рождаются иной раз стихи «вслед» за уже написанным кем-то — дороги искренность, незаёмная сердечность драгоценного чувства Родины :  

                                        Знаю одно, что мне счастье - любить 
                                        Край полевых незабудок,
                                        Стылые запахи утренних рос, 
                                        Ближних церквей очертанья, 
                                        Крепкой зимою упругий мороз, 
                                        Святочный шум и гулянья. 
                                        Дедовских баек зернистую суть, 
                                        Сказки, что в детстве слагали...  

А ещё важно, что тема настойчиво звучит в книге, являя читателю разные свои грани.  Прежде всего живую веру в будущее России. А то ведь что греха таить — во многих россиянах надежда на возрождение нашего Отечества основательно поколеблена. Другая ипостась темы России — это то, как  её масштабность преломляется в природе русского характера :   

                                            Так широта 
                                                       моей душе подарена. 
                                            И никакая  вам 
                                                         я не мадам,  
                                            Я — сибирячка, 
                                                       русская,
                                                                      сударыня !

Мы находим в стихах Валентины Ерофеевой-Тверской и развитие давнего мотива русской классики -  «странной» любви к России (Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Блок...). Поэтесса решает тему в двух вариантах : публицистическом и эстетическом. Сравните :  

                                          А я её за горе не кляну,
                                          Я  всё с ней разделяю без остатка. 
                                          Да, русским на Руси сейчас несладко - 
                                          И это тоже ставят нам в вину.    

Или в стихотворении «Родина» :    

                                          Есть в слабости твоей 
                                                двойная сила.  
                                          Ты и сейчас  себе  
                                                врачуешь раны...  
                                          ...Вчера — Чечня,
                                                позавчера — Афган...
                                          И страшно, что
                                                в излечиванье ран 
                                          Сильней России 
                                                нет на этом свете.  

Эта  не разуму подвластная, но верующая  наперекор логике и всем мыслимым обстоятельствам  любовь к Отчизне —  своеобразный оберег, который, по слову Тютчева, только и может   спасти нас для будущего.      

 

* * *

А ещё одним оберегом лирической героини поэтессы - к нему она «припадает» так же  естественно, как дышит, - стали фольклорные истоки творчества. Стихи Валентины  Ерофеевой-Тверской  продолжают  напевную линию отечественной стихотворной традиции.  Её истоки, видимо рождены благодарной детской памятью о певучих и мудрых сказках  в доме бабушки, о протяжных русских песнях и плачах.   
 
                                       Вот счастье,- 
                                                            что в сердце надёжно и нежно 
                                      хранится минувшего радостный свет... 

Такова ближайшая причина постоянного обращения к народно-поэтической праматери. Чего  тут только нет ! Целое лукошко фольклорных приёмов и образов :  это и мягкость уменьшительно-ласкательных суффиксов, напоминающих о месте и значении доброжелательства, любви  в повседневном  людском общении : «Побрела, доверилась /Каждою кровиночкой, /Но куда-неведомо,/ Приведут тропиночки./ Стёжки неприметные/ Вдоль разлук да слёзонек :/Где мечты крылатые ?- /Там, где дух берёзовый». Это и узнаваемость постоянных эпитетов, рождающая в тебе чувство близости, приобщённости к вековечной гармонии народно-поэтического словоупотребления (сокол ясный, в чистом полюшке, буйну ветру...). И гуманное основание параллелизма композиционных планов в их контрастах и сопоставлениях, в которых со стародавних времён запечатлено взаимовлияние мира природы и человека : 

                                       Где-то вьюга бесится, 
                                       И не видно месяца, 
                                       Лишь окошко светится,
                                       Где покоя нет :
                                       Там горюет девица,
                                       Плачет и надеется, 
                                       Что осенней ноченькой 
                                       Народится доченька, 
                                       Детка-беотцовщина...

                                       В дальней стороне.     

Отметим и многочисленные традиционные формулы народной речи, вплетённые в авторскую метафору : «Волною синей лён во поле льётся./ Горчит тревогой вестница полынь». Не всегда, правда,  они бывают столь органичны в слове поэтессы и тогда ощущаются как бы отдельно от текста как очевидная стилизация ( «Раненько зоренькой встав поутру...»).

Напомним также и такую  особенность русской стихотворной ритмики, восходящую к песенному фольклору и гениально закреплённую в поэзии Некрасова, как дактилическая рифма. Она требует немалого мастерства, но и одаряет  певучей нежностью. Я попытался было отмечать в книге Валентины Ерофеевой-Тверской примеры дактилических окончаний стихов, но очень скоро понял, насколько они  здесь частотны : печалями-плечами ли ; праздника-разными ; грузные-необузданный; пожарище-межа ещё; ворогом-вороном...

Среди художественных составляющих напевного строя лирики автора обратим внимание и на разнообразные повторы слов, поэтических формул, строк и их вариаций, в частности на такой эффектный приём поэтического синтаксиса, как накопление, экспрессивная концентрация близких друг другу стилистически слов, в первую очередь глаголов, образующих следующие друг за другом назывные предложения :   
 
                                         Отпусти. 
                                         Прости. 
                                         Простить позволь. 
                                         Ухожу. 
                                         Не будет потепленья.  

Повтор как частотный поэтический приём в стихах сибирской поэтессы, думается, также имеет истоком фольклорное начало (во степи, во поле; искать-не сыскати; сказы-пересказицы; по-над просекой; за бедой беда; отцепись-отстань; во леса да в омуты; не то покоряюсь,/Не то-покоряю; закружу, заговорю,/ Растревожу, залелею...). Однако известно, что повтор в широком понимании термина есть основа всякой ритмически организованной речи и значит — поэзии как таковой. И потому неудивительно, что в стихах Валентины Ерофеевой-Тверской мы встречаем как разнообразие ритмических образов (об этом подробнее ниже), так и специфическое повторение одного слова или строки в начале и в конце строфы или целого текста, да ещё и в сочетании с анафорой, усиливающее рефреном динамизм высказывания и придающее строфе или стихотворению изящество и впечатление художественной завершённости. Акад.В.М.Жирмунский в своей монографии «Теория стиха» называл этот приём поэтики «кольцом строфы, кольцом стихотворения», иллюстрируя его примерами из русской классики (Пушкин, Жуковский, Фет, Блок). Приём был достаточно популярен и в испанской, восточной, немецкой поэзии нового времени. Могу предположить, что в творчестве сибирячки он  активно проявился не без влияния знаменитого лирического цикла Сергея Есенина «Персидские мотивы» ( «Шаганэ ты моя, Шаганэ»).     

                                                  * * *
                                                 Я уйду. Я  замкнусь. 
                                                 В облаках растворюсь, 
                                                 Если нет мне обещанных крыльев. 
                                                 Я  дождинкой- слезинкой  
                                                 На землю прольюсь... 
                                                 ...Эх, душа ! Разве ты не богата ?!  
                                                 Я, конечно, конечно, 
                                                 На землю вернусь 
                                                 Обновлённой, счастливой,
                                                                                           крылатой.  

Лирическая героиня чувствует себя счастливой частью мироздания. Можно лишь догадываться о причинах горести  начальных стихов текста. В поэзии всегда есть место для тайны и далеко не всё в ней поддаётся расшифровке, и в этом  помимо новизны и гармонии ещё один источник её власти над нами. Но в преображении печали души, её предстоящем слиянии с миром (дождинкой-слезинкой на землю прольюсь) заключено открытие в себе новых резервов жизни, которым прирастают богатство личности и её обновлённость, счастье. И это уже не прямые декларации романтико-публицистических ранних стихов автора, а художественное решение сложной философской проблемы «человек и вселенная». Неслучайны в этом стихотворении так настойчивы глагольные рифмы. Они как лейтмотив не просто собирают текст в единство, но и убеждают в том, что основой внутреннего движения лирического «я» оказывается поступок. А рядом в книге, через страницу, та же тема счастливой души решена не в философско-космическом плане, а в интимно-психологическом ключе : 

                                              Скажи, бывает в любви передышка - 
                                              Утром, в среду, через года ?  
                                              Ответь, скажи мне — зачем так вышло, 
                                              Что боль со мною моя всегда ?.. 

                                              Зачем губам, и рукам, и телу 
                                              Душа, разлюбленная тобой ? 
                                              И что мне с этой душою делать,  
                                              Что сердцу делать с душой такой ?.. 

                                               Стань, смех мой, звонким — до слёз обильных, 
                                               Румянец, вспыхни, душа — вспорхни... 
                                               Я не способна копить обиды, 
                                               Храни же,
                                                                 Боже ! 
                                                                            Его храни !

Уточним, что и здесь мотив женской гордости и достоинства в теме любви живёт одновременно и на психологическом поле, и на философской глубине. Счастье этой одинокой души в том, что она   у м е е т  любить. И убеждает нас своим мужеством — как это просто и трудно, если близкий человек разлюбил. Надо, оказывается, любить и ценить д р у г о г о   больше, чем себя : ведь в любви эгоистическая природа твоего сердца заканчивается (А.Герцен). Нет, любить — значит возвыситься над ситуацией, стать сильнее её, мудрее и мужественнее. И преодолеть, победить предательство, покинутость, одиночество, найти опору для продолжения жизни в правоте своей верности в любви. И разве не прав был Иван Бунин, утверждавший в «Тёмных аллеях», что несчастливой любви не бывает ?!   

                                                  Приумножая многие печали, 
                                                  Я научилась верить и любить.

Это признание сибирской поэтессы дорогого стоит. Как и ощущение счастья её лирической героини — в умении ценить — в качестве драгоценного дара каждый день  своей судьбы, словно он единственный или последний.

Завершающие книгу лирические разделы — это миниатюры о любви. Горестные и радостные заметы сердца. Пунктир ожиданий, разлук, боли измен и новых встреч — что в омут с головой.  Да, в сложном, противоречивом чувстве лирической героини и хмельная радость, и греховное осознание, и самоосуждение за то, что была готова «принять/ Первого встречного». Но тем для читателя убедительнее в этих исповедальных стихах-признаниях подлинность правды, глубина пережитого и отважность высказывания. Когда тебе доверяют самое интимное, трудно не откликнуться столь же сердечно.     

                                                Мне не нужно ни в чём виниться... 
                                                Я уверена в самом главном :  
                                                Я умею теплом делиться,  
                                                 Нераскаянно, с полным правом. 

                                                 Я невзгоды приму любые - 
                                                 Покаяние, вызов, постриг...  
                                                 За одно, что меня любили,  
                                                 Мне не страшно, что станет после.   

Даже сдержанный психологизм авторской манеры письма, свойственный многим текстам из разделов «Для двоих» и «Мелодия сердца», не может приглушить силу характера героини.  

                                                 Да, объяснить всё разом не сумею,
                                                 А проще, может быть, не захочу. 
                                                 Надежды, как дитя, в душе лелею, 
                                                 Лишь от обид сутулюсь и молчу. 
                                                 Ты не ищи иронии в улыбке -  
                                                 Куда сложнее быть самой собой.

                                                 …................................................... 
                                                 И я упрямо  
                                                 Делаю  
                                                 Ошибки...       

Такая стилистика позволяет опускать подробности изменения психологической ситуации и тем самым избегать повествовательности, что свойственно самой природе лирического и отличает поэзию от прозы. Тот же принцип интересно проявляется и в организации ритмического образа в концовках многих стихотворений Валентины Ерофеевой-Тверской. Речь идёт о «наиболее ответственной части текстов. Здесь завершается лирический сюжет, «дорисовывается» душевный облик лирической героини. Здесь формулируется итог, поэтическое «открытие», ради которого стихотворение было создано» (Т.Сильман. Заметки о лирике.-Л.,1977.-С.168).

У сибирской поэтессы последняя строка бывает горестно оборвана ( «Вряд ли ветер будет объяснять, /Что с нами...» ; «И кажется, что близко счастье, /А путь — забыт...»). А иногда, реже, «обрыв» завершающей строки превращает её в прозаическую концовку, что звучит стилистически неожиданно и не менее драматично. Но чаще последний стих оказывается как бы разорван надвое. Ритм при этом не нарушается, но усиливается экспрессивность, напряжённость мелодики:  

                                                Кольцо обручальное больше не греет 
                                                Ни душу, ни сердце, ни память мою. 
                                                Я  чувствую : губы мои холодеют. 
                                                 - А пропасть не видно ?   
                                                 - Над нею стою !                        

Впрочем, такой ритмический приём широко используется автором не только в финальной части стихотворений. Чтобы эти наблюдения над поэтикой книги и отдельного текста не показались читателю  «игрой в бисер», замечу, что многие поэтические средства ритмики в томе стихов Валентины Ерофеевой-Тверской представляются мне  адекватными характеру её лирической героини. Так, динамизм и остроту её голосу сообщают многочисленные  вольные стихи. В паузах укороченных строк — и потаённая печаль, и не прямо выраженный драматизм или, напротив, приращение радости и уверенности :   

                                               Стальная крепость — тихий дом,   
                                               Гнездо уюта,  
                                               Где ночью плачу. А потом  
                                               Смеюсь, где людно.

Или :

                                          ...Ливни пройдут — на небо умытое  
                                          Выйдет звезда.       

В качестве частного замечания выскажу предположение : если бы цитируемые здесь чётные строки графически были расположены не с начала строки, читатель ощущал бы приём  ещё острее. Понятно также и достаточно частое использование в книге дольников, где усилен элемент ударности стиха за счёт преодоления более гармонической ритмичности силлабо-тоники.                                
                                            
                                             Мы от встреч ничего не ждём. 
                                             Как давно нам луна светила ! 
                                             Ощутила бунтарский подъём.  
                                             Оказался подъём — по силам.   

 

* * *

И вот когда понимаешь единство характера лирической героини, взаимосвязанность приёма и содержания в книге поэтессы, прощаешь ей и общие места в стихах (особенно ранних), и неточности словоупотребления, которые, конечно могли быть устранены при более жёстко-доброжелательном редактировании большого сборника избранных произведений. Постигая одухотворённый любовью и талантом мир Валентины Ерофеевой-Тверской, веришь : поэзия не разучилась пробуждать в нас «чувства добрые» и с надеждой думать о будущем.   

2014 г.

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную