Валерий Ганичев: БЕЗ КНИГИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НЕ ВЫЖИВЕТ

Беседа с корреспондентом журнала «Библиотекарь» Натальей Рожковой

 

– Валерий Николаевич, в каком возрасте Вы приобщились к чтению? Расскажите о первой библиотеке, которую начали посещать у себя на родине.

– Я научился читать очень рано, потому что учился за плечом у старшего брата Станислава, которому тогда было 7 лет, а мне четыре, пятый пошел. Фактически, может быть и не все понимая, но я читал в этом возрасте Пушкина, Гоголя и Тургенева. И это была моя первая библиотека. Это те книги, которые стояли на полке у меня дома, их мне читали родители и мой дядя, простой трактарист-комбайнер в сибирской деревне Марьяновка. Ничего не изменилось. И сегодня у моих маленьких правнучек любимыми остаются сказки Пушкина. Тогда, в 1937 году, не все было легко в жизни страны, но Пушкин звучал везде, дома, в школе, по радио. Он соединял наш народ своим словом, своей любовью к Родине, к земле, к природе. А сегодня одна несчастная московская учительница, претендующая на новый взгляд на литературу, назвала Пушкина устаревшим…

Я тогда и сейчас считаю, что главными в приучении к чтению ребенка являются семья, а также наши учителя и библиотекари.

Потом уже мама работала в библиотеке, я приходил к ней, читал в общем зале или за ширмой. Целый день там проводил, читал, листал журналы, делал уроки, слушал читательские разговоры, обмен мнениями о прочитанном, о событиях, потому что уже шла война. Так библиотека вошла в мою жизнь. Потом была школьная библиотека, это уже было в Камышне на Украине, она была сожжена немцами, и мы постоянно собирали книги для нее. А еще такое интересное чтение было: у моего одноклассника мама работала в сельском магазине, где и мыло, и селедка, и книги продавались вместе. Мы с ним приходили туда и прочитывали все, что было в продаже нового.  Там прочитал я книгу Олдриджа «Дипломат», на которую в сельской местности не нашлось читателя, и какого-то армянского писателя о Тегеране и истории Персии. Потом  университетская библиотека, а потом уже для работы над историческими романами Ленинка и Историчка. Никаких ксероксов тогда не было и приходилось многое выписывать от руки, эти  тетради у меня есть до сих пор и я ими пользуюсь. Да еще библиотека Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, старейшая библиотека, где мне выдавали дореволюционные издания, которые оставались здесь после блокады, чаще всего в одном экземпляре. Библиотека была со мной всю мою жизнь.

 

– Во время руководства газетой «Комсомольская правда» и издательством «Молодая гвардия» Вам удавалось донести до читателя ценности национальной культуры. Какие трудности, помимо цензурных барьеров, встречались на этом пути, и оказывали ли Вам помощь библиотеки? Ведь там работали (и работают) немало истинных подвижников (чаще – подвижниц)?

– В издательстве «Молодая гвардия» была прекрасная библиотека, ведь издательство существовало с 1922 года, да еще сюда были включены какие-то старые дореволюционные собрания. Помню, читал в ней подборку журнала «Нива» и много редких книг. Работали там подвижницы, многие годы помогали редакторам и авторам, выверяли, искали книги, советовали, подсказывали. Справочная библиотека была и в «Комсомолке». И всегда я встречал в библиотеке спокойных, доброжелательных, умных и отзывчивых людей. По большей части это были женщины, прекрасные женщины, воплощавшие в себе все качества героинь русской классической литературы, они как будто сошли со страниц лучших книг.

 

– Всегда радуют сообщения на сайте Союза писателей России о присвоении библиотекам имён наших поэтов и прозаиков. Однако, к сожалению, очень много библиотек сейчас закрываются. Есть ли у Союза писателей возможность как-то противостоять этой зловещей тенденции? Как литераторы работают с библиотеками «глубинки»?

– Да, к сожалению, как вы говорите, эта зловещая тенденция продолжается, часто библиотеки закрываются и помощь им никто не оказывает, хотя определенные усилия гражданского общества и Союза писателей предпринимаются. Библиотека поэта Геннадия Серебрякова открыта писателем Альбертом Лихановым в Ивановской области, библиотека Василия Белова в Вологде, библиотека и музей Распутина в Иркутске, библиотека Семена Шуртакова в Нижегородской области, библиотека Василия Шукшина на Алтае и Михаила Шолохова в станице Вешенская. Есть и собрание моих книг в библиотеках новгородского Пестово и сибирской Марьяновке в Омской области, и эти библиотеки в моих родных местах носят мое имя. Мы собрали в семье любимые книги нашей библиотеки, книги с автографами знаменитых людей и отправили читателям. Была замечательная презентация этих книг в Марьяновке, с какой любовью библиотекари сделали ее, как раскрыли содержание и значимость такого собрания. Мы даже с семьей по-другому посмотрели на все эти книги. Да еще библиотекари представили нам статистику, какие книги больше всего читают, многое было для нас открытием. Вот, например, все говорят, что поэзию сегодня не читают, а в Марьяновке особой популярностью пользовалась книга поэта из Тулы, к сожалению, уже ушедшего Виктора Пахомова. И это заслуга библиотеки, библиотекаря, который обратил читательское внимание на книгу, вовремя предложил к прочтению. Наши писатели в глубинке и в Москве постоянно проводят встречи с читателями библиотек, для писателя это так же важно, как и для читателя. Прямой контакт. Во многих областях это очень хорошо налаженная работа. Примером такой области может служить Белгородская. Здесь очень многое делается для библиотек, открываются библиотеки и они активно работают. Так что все можно сделать, был бы контакт с властями и их желание. Писатели бьются над этим, хоть и не всегда успешно.

 

– Какой писатель наиболее повлиял на Ваше творческое становление?

– И все-таки неизменно Пушкин. Пушкин как исторический писатель с его «Капитанской дочкой», «Дубровским», с его «Борисом Годуновым» и «Историей Пугачевского бунта», с его песнями западных славян и «Полтавой». Всю жизнь возвращаюсь к нему, перечитываю и каждый раз нахожу какую-то новую грань. Дар Божий, ничего не скажешь другого. Вообще его историческое чувство, отношение к историческим фактам, их осмысление, внимание к деталям и фактам, и, главное, его философское отношение к истории — эталон для исторического писателя, летописца истории своей земли. «Я далек от того, чтобы восхищаться всем, что вижу вокруг себя, как писатель я огорчен.., многое мне претит, но клянусь вам моей честью — ни за что в мире я не хотел бы переменить Отечество, или иметь иную историю, чем история наших предков, как ее нам дал Бог». Это завет для писателя, который ведет рассказ об истории своего Отечества. Недаром царь назначил его историографом Отечества, а Ключевский сказал о нем: «Историк от Бога, даже там, где не старался».

В России всегда была интересная и разнообразная школа исторических писателей. Многие из них сыграли важную роль и для моего творчества. В школе я любил Лажечникова, Яна, Данилевского, «Петра Первого» Алексея Толстого зачитал до дыр. В то время к нам пришел Чаплыгин со своим «Степаном Разиным». В послевоенной украинской деревне я ходил в библиотеку парткабинета и туда приходили все новые исторические работы. В послевоенные годы на меня произвел впечатление писатель Югов со своими «Ратоборцами», и как патриотический писатель, и как прекрасный знаток русского языка. Уже будучи директором издательства «Молодая гвардия» подружился с классиком исторического жанра Дмитрием Балашовым, дружил и восхищался легкостью стиля Валентина Пикуля, его беспримерной исторической библиотекой, мы обсуждали многие сюжеты, он тоже был поклонником восемнадцатого века. Прекрасно писали и маститые историки Павленко, Рыбаков, Молчанов, Николай Николаевич Яковлев, мне выпала честь издавать их книги, беседовать с ними.

 

– Какую роль сыграло в Вашей биографии общение с писателями-фронтовиками?

– Глубокая правда жизни, войны фронтовиков, их умение отстаивать интересы всех соотечественников, земляков, Союза писателей. Они много сделали для своей малой Родины, для тех мест, о которых они писали, где воевали. Библиотеки их имени были открыты на их родине, например, Михаила Алексеева в селе Монастырское, Твардовского в Смоленске, Юрия Бондарева в Волгограде, где он воевал.

В моей биографии я очень дорожу встречами и дружбой с писателями-фронтовиками  уже ушедшими и ныне здравствующими Михаилом Алексеевым, Юрием Бондраевым, Егором Исаевым, Семеном Шуртаковым, Михаилом Годенко, Семеном Борзуновым, Михаилом Лобановым… Они всегда были для нас примером, нашими правофланговыми, знали что-то такое, чего нам не дано узнать. И всегда были людьми дела, команды, союза. Для них не безразлично было и есть, что происходит в Союзе писателей, какие идеи и направления мы поддерживаем. Семен Шуртаков всегда первым приходил на заседания Всемирного Русского Народного Собора, уже после девяностолетия, прослушивал все выступления, делился потом своими мнениями и впечатлениями. Удивительно, что они, поколение, когда вера была запрещена, были моей главной поддержкой, когда мы повернули в сторону Православия, Церкви и Союз писателей стал учредителем Всемирного Русского Народного Собора, во главе которого Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Чистое поколение, истинно верующее, нравственно высокое. Лучше Егора Исаева и не скажешь, люблю это его стихотворение, посвященное его другу-фронтовику писателю Михаилу Алексееву:

***
Мое седое поколенье -
Оно особого каленья!
Особой выкладки и шага -
От Сталинграда до Рейхстага!
Мы — старики, но мы и дети,
Мы — и на том, и этом свете,
А духом все мы — сталинградцы,
Нам Богом велено — держаться!

Это настоящее завещание нам, писателям России — держаться от Сталинграда до Рейхстага.Это была и есть гвардия, когорта лучших из лучших.

 

– Что побудило Вас обратиться к изучению жизни легендарного русского флотоводца адмирала Ушакова, написать книгу о нём, сделать многое для его канонизации?

– Приехав в г. Николаев после окончания Киевского университета, я стал изучать материалы о жизни Ушакова в этом городе, в Новороссии, в Крыму. Стал писать очерки, публицистические статьи, о его жизни. Главное, конечно, что удалось, даже посчастливилось, почти тридцать лет поработать над материалами о великом соотечественнике, гражданине, святом, праведном воине нашей Русской Православной Церкви, нашего общества Феодоре Ушакове. Думаю, что это была судьба и Божье провидение. И я благодарен Господу, что он подарил мне такого героя, что моя писательская судьба связала меня с блистательным восемнадцатым веком, с Федором Ушаковым, с героями Отечества и что мой герой был прославлен в лике святых Русской Православной Церкви.

 

– О дефиците чтения уже говорилось и писалось неоднократно. Бесспорно, сказывается тотальное наступление примитива, навязываемого телевидением и интернетом, а также фактическое изгнание русской классики из школьной программы. Но имеется и другой аспект: утрата такой важной части воспитания, как домашняя библиотека. Я окончила школу в советское время, и хорошо помню, что домашние библиотеки (весьма неплохие!) были практически у всех моих одноклассников, даже у тех, чьи родители жили в коммуналках и отнюдь не отличались высоким достатком. Как Вы считаете, «поезд ушёл», или ещё есть шанс как-то исправить положение в данной сфере?

– Поезд, конечно, не ушел, но его надо сопровождать и наполнять. У нас это был стиль жизни, так было даже модно, если хотите, иметь хорошую домашнюю библиотеку. Может быть она будет как-то по-другому выглядеть, но без книги человечество не выживет, человек перестанет быть хомо сапиенс. Потому нам нужно настраивать и родителей, и детей, и школу на чтение, на восхищение и сопереживание с героями книг, всячески работать с книгой. И здесь, конечно, на передовом рубеже библиотекари. Пожелаю им терпения и мужества!

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную