«Белой горячкой» люди страдают давно и все более массово. Алкоголики ласково величают ее белочкой, наркологи зовут ее строже – алкогольным делирием, а солидные профессора – Delirium tremens . Но как не назови это трясущееся безумие, его природа изучена пока крайне поверхностно. И вообще, природа галлюцинаций, в том числе «белочных», в основном покрыта мраком…

Предположительно, данное вступление к герою нашего дальнейшего повествования никакого отношения не имеет, предположительно – имеет, хотя бы потому, что сей «товарищ» уже мало кому «товарищ», поскольку иногда очень уж смахивает иногда на солдата Швейк, шумно пускающего ветры после семи бокалов вина… Так Швейка официально признали идиотом, а нашего героя не признали пока даже гением, хотя и сподобился он в свое время на эпохальную строку: «Мама пахнет папой». Или наоборот, автору, как говорится, виднее… Уж и не знаю, после какого количества бокалов, рюмок ли…

Итак, проживает в Омске некто по фамилии Березовский, активно комментирующий местные литературные события на своей грязно-серой, как шинель пленного фрица, страничке в «Яндексе», одновременно – по ссылкам – то рекламирующий «Цимлянское игристое», то советующий излечиваться от пьянства квашеной капустой.

Предположительно, именно после «Цимлянского» и такой закуски некто Березовский и «пускает ветры» своих размышлений. Вернее сказать, измышлений. И везде ему мерещатся происки Омской организации Союза писателей России и лично ее руководителя Валентины Юрьевны Тверской. Происки, если не сказать «подрывная деятельность», судя по филиппикам, появляющимся на его странице со скоростью стекающий по забору жиже…

Например, Омская областная научная библиотека имени Пушкина к 50-летию местного отделения СП РФ организовала выставку книг омских писателей – как еще не отравленных «ветрами» Березовского, так и ушедших. Чьи книги в запасниках нашли, те и выставили.

И вот наш любитель квашеной капусты уже пышет гневом:

«Леонида Ивановича Иванова, создавшего в Омске тогда не общественную писательскую организацию, печатавшегося в лучших журналах советской эпохи, "тиснули" двумя книжицами; его оппонента и, без преувеличения, выдающегося очеркиста Петра Ребрина не упомянули и вовсе, как, впрочем, и "легенду Сибири" поэта Вильяма Озолина, и – с ним и рядом не стояли сегодняшние "вожди" омских поэтов-поэтесс – Владимира Пальчикова; и автора по сей день поющейся песни об Омске Михаила Сильвановича, и критиков и литературоведов Ефима Беленького и Эдмунда Шика (как же – евреи, а к этой нации, насколько мне известно, принадлежат Т. Четверикова (прозаик Борис Четвериков, хороший) и В. Ерофеева-Тверская, выдающая себя за сироту, воспитанную якобы бабушкой, но с папой которой, уж извините, я пил водку в 90-х годах XX века); и те, кои "Всегда с нами" (лицемерная рубрика на сайте Омской общественной организации СП России): известнейший драматург Николай Анкилов, поэты Николай Разумов, Геннадий Шмаков и "подворотный" Аркадий Кутилов, прозаик – брат великого Павла Васильева – Виктор Васильев. А где Анатолий Васильев, здравствующий в Тюмени, покойные Татьяна Гончарова и Нина Цуприк? Я уж молчу о том, что даже Тимофея Белозёрова представили всего несколькими книжками из пяти десятков, изданных при его жизни; В. Балачана, В. Новикова и Н. Трегубова "показали" по одной-две, а Льва Трутнева в городе на слиянии Оми с Иртышом и вообще не существует…»

С чем-то здесь можно и согласиться, но причем здесь писательская организация? Тут вопросы есть, скорее, к нынешним библиотекам, вернее, к тем, кто над ними главенствует, периодически заставляя «списывать» книги, не пользующиеся, по их мнению, спросом. Ну а, например, умершего литкритика Ефима Беленького могли принять за его полного тезку – «революционера и партийного деятеля», как говорится в одной из еврейских энциклопедий.

Жаль, конечно, что не нашлось в библиотеке книг упомянутых Березовским писателей, однако наш правдоруб почему-то переводит стрелки на писательскую организацию и на ее руководителя вкупе с известнейшей омской поэтессой Татьяной Четвериковой, которая, кстати, тоже могла «не досчитаться» своих книг, если бы обратила на это внимание. Принес бы обладатель исконно русской фамилии Березовский на выставку книги «забытых» авторов из библиотеки собственной, чтобы исправить несправедливость, но таковых, видимо, у него не нашлось.

Особенно умиляет пассаж Березовского о евреях. Дескать, поскольку они евреи, то и на выставке их книги не представлены. Впору обвинить руководство библиотеки им. Пушкина в «разжигании межнациональной розни». Но если остальные «забытые» – не евреи, почему их книг так же не оказалось на выставочном стенде? Помнится, в 1989 году в самый разгар перестройки некто Норинский направил некоторым видным российским евреям и деятелям культуры, известным своими симпатиями к евреям, в частности, академику Д.С.Лихачеву, письма с угрозами от имени патриотического общества "Память". Тогдашний главный редактор популярного журнала "Знамя" Григорий Бакланов даже опубликовал "творение" провокатора Норинского. Однако "антисемита" Норинского вскоре разоблачили и даже осудили на один год за "разжигание", но пока эти факты вскрылись, проеврейская пресса уже успела вдоволь пошуметь об "угрозе русского фашизма".

Вот и Березовский, так сказать, намекает. И для «массовости» записывает в евреи Четверикову и Шика.

Четверикову, видимо, за то, что ее домашний кот носит незамысловатое имя Изя. Впрочем, для «убедительности», наш ретивый правдолюбец упоминает в скобках писателя Бориса Четверикова (родился в Уральске. Отец – Дмитрий Никанорович Четвериков, учитель словесности и истории, разъездной инспектор училищ. Мать – Клавдия Витальевна, учительница словесности. Да, в Омске Борис Дмитриевич какое-то время проживал, но в 1920 г . переехал в Петроград, лет за тридцать, прошу прощения, до рождения Татьяны Четвериковой), не имевшего к омской поэтессе никакого отношения, как, впрочем, и к еврейской национальности. (Так и напрашивается цитата из романа Бориса Четверикова «Котовский»: «Фи! Это уже некрасиво. Я сама не люблю евреев, но зачем же их бить? … - Как фамилия вашего мужа? Няга? Он кто по национальности?»).

Что касается Эдмунда Шика, то, может быть, и о нем рассказывается в повествовании «Хасиды в Ташкенте»:

«…В первые дни войны большая часть беженцев из западных городов и областей эвакуировалась в Ташкент или Самарканд. Сюда же съехалось множество хасидов, особенно из Москвы и Ленинграда, поскольку тесные связи с местными общинами у них были давними и постоянными. Проживая в Ташкенте, они тесно общались между собой и рассылали письма по многим городам, призывая знакомых к переезду в Среднюю Азию.

В Ташкенте эвакуированных встречали прямо на вокзале и распределяли по семьям местных жителей. Причем в организации встреч самую большую роль играл один из активных хасидов, Мотя Сирота, который у себя дома приютил несколько эвакуированных хасидских семей и делился с ними последним куском хлеба…»?

Увы, нет, хотя подвиг Моти Сироты и достоин внимания. Вот что пишет в своих воспоминаниях Александр Эрахмиэлович Лейфер:

«Специально, кстати сказать, мы с ним (Шиком. – И. П.) никогда на эту тему не говорили, на расспросы я не решался, и только нынче, когда увидел этот документ, понял, что правильно делал: в справке о реабилитации, выданной Эдмунду и тысячам таких, как он, в 1999 году, значится, что он в свое время был “репрессирован по политическим мотивам в административном порядке” и “признан лицом социально опасным по национальному признаку”. Это тот случай, когда краткая цитата из бюрократического документа красноречивей любых многостраничных публицистических пассажей — “опасен ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ признаку”.

Едва ли Шик (родился в селе Нижняя Добринка нынешней Волгоградской области), будь он евреем, был бы опасен по национальному признаку советскому государству во время войны, так как о массовом переходе евреев на сторону немцев в то время информации не существует. Посему речь идет о депортации поволжских немцев, причем в период, когда немецко-фашисткая Германия уже вовсю вела войну против СССР. Так что определенный смысл в этом был. Ну вот не вспоминает же Лейфер о том, что 19 февраля сего года исполнилось 70 лет чрезвычайному указу № 9066, подписанному президентом США Франклином Д. Рузвельтом. Следствием этого акта от 19 февраля 1942 г . стало интернирование в Соединенных Штатах свыше 120 тыс. этнических японцев, в т. ч. имевших американское гражданство. И потом, не на фронт же отправили поволжских немцев (американских японцев загнали в концлагеря), а в тыл, в Сибирь и Казахстан…

Едва мы отвлеклись от «еврейской» темы, как она и закончилась. Почти. Осталось только разобраться с фамилией Березовский. Хотя… чего тут разбираться, если гражданин, выдающий себя за внука известного сибирского писателя, по слухам, доводится троюродным шурином Березовскому Борису Абрамовичу. Примерно так. Один из жителей Израиля задает вопрос на сайте «Новая Тора»: «Что означает моя еврейская фамилия Березовский?..», а сам ну никак не мог пить водку в Омске в середине девяностых XX века…

А между тем, в Литературном музее им. Достоевского открыта еще одна выставка книг членов Омского организации СП РФ, и там они представлены далеко не все и, в основном, одной-двумя книгами каждый. Но Березовский (пока не Борис Абрамович) туда еще не добрался, хотя ему было бы, наверное, о чем поговорить с тамошним директором Вайнерманом, членом Союза уже российских писателей.

Или «выпить водки». Это еще и такой индивидуальный литературный прием: частенько Березовский как бы в доказательство своих слов приводит оборот «я пил с ним водку». Ну вот как после прочтения книг Лейфера, по его же словам, братья по перу, как правило, не спят по ночам («- Я не спал почти всю ночь, прочитав твои заметки, - сказал мне Эдмунд, когда мы встретились потом через день или через два…»; «В ответ он (И.П. Яган. – И. П.)прислал мне большое письмо, в котором есть немало хороших слов в адрес моего сочинения. Приведу только одно место: "Как получил, так без отрыву прочитал за ночь"). Бывает и такое. Кстати, Иван Павлович Яган, мягко говоря, очень недоумевал, узнав, что Лейфер, не спросясь, процитировал его письмо в своем, прошу прощения, блоге, где уважаемый писатель вспоминает свои давние обиды, выглядящие окололитературными «артефактами», поскольку в преклонном возрасте случаются и не такие «пробелы».

Но на что не пойдешь ради того, чтобы «отлить пулю» накануне юбилея Омской областной организации СП РФ, никогда не имея к ней никакого отношения. Даже на ночные, так сказать, бдения. Это я про Лейфера.

Что же до Березовского… И вот здесь, в заключительной части, мы обойдемся уже без иронии. И евреи тут ни при чем. Еще раз процитирую троюродного, по слухам, шурина Бориса Амрамовича, небезызвестного лондонского сидельца (опять же по слухам, в местной синагоге не исключают и более близкого родства): «В. Ерофеева-Тверская, выдающая себя за сироту, воспитанную якобы бабушкой, но с папой которой, уж извините, я пил водку в 90-х годах XX века…»

Из сказанного правдой является только то, что выдающий себя за внука известного сибирского писателя Березовский пил водку. А кого он принял за папу Валентины Ерофеевой-Тверской, история умалчивает, хотя квашеной капусты и тогда было немало…

Вале не было и года, когда погибли ее родители, а когда девушке исполнилось 15 лет, ушла из жизни и ее бабушка. В детский дом не попала, благодаря соседям и директору школы, которые взялись ее опекать и помогли закончить школу. Причем училась Валя на «отлично», хотя и приходилось ей совмещать учебу с работой техничкой в той же школе… Трагичная судьба и… невероятная: фактически в одиночку, потеряв всех своих близких, она выстояла, не потерялась, не сломалась – работала, окончила институт, родила и воспитала сына, в настоящее время – автор нескольких замечательных поэтических книг, лауреат нескольких литературных премий, руководит одной из крупнейших в Сибири писательских организаций… И вот представьте только, что она испытала, прочитав о себе такое… Об отце.

Клеветник есть собственное имя диавола. Святитель Андрей Кесарийский пишет: «Ложь диавола и клевета его на людей и служит, как сказано, причиною его имени» («Толкование на Апокалипсис св. Иоанна Богослова»). А нашему клеветнику и морду полагалось бы набить, а не только привлечь его к уголовной ответственности. Да только и ему – Господь судия. Жалкий, озлобленный, трусливый человечек… Сидит в своей «интернет-конуре», погавкивает, а кому это интересно?..

Увы, очень уж много «паленой» водки было в 90-х… А тут и квашеная капуста не поможет. Впрочем, продолжение следует…

Иван ПАВЛОВ, не родственник.