Владимир ИКСАНОВ (г. Рига, Латвия)

ПЕВУЧЕСТЬ РУССКОЙ РЕЧИ

Литературное прочтение

 

Имя Владимира Ващалкина получило популярность  не сегодня. Ему есть опыт. Он подтвержден уникальной целостностью сборника «Избранная лирика», опубликованного Издательским Домом Саранска в  2014 году. 
 
Каждая строка этой книги  выстрадана и просеяна через сито авторского долготерпения.

Ответственная работа. Безупречная образность. Поэзия подобного рода приобретает значение «проповеди самоуглубления» и сопоставима с художественными образцами классического реализма. Представляет вечную загадку, дилемму борьбы единства и противоположности: Человека и Природы.

Эта взаимосвязь открыта размышлениям художника и является задушевным разговором с читателем. В стремлении  автора быть услышанным, он традиционно опирается на школу русского поэтического слова, последовательно памятуя стилистику письма и обращение с образами.

Годами, наблюдая заливные луга тихой Мокши, неспешные воды которой  текут в Оку, автор  насыщался  изумительными  впечатлениями. В них любовь к родному краю…  

Неслучайно, романтический Константин Паустовский восклицал, что чувство природы – одна из основ патриотизма.    

Природа Ващалкина и храм, и мастерская мыслится в совершенном ключе созидания и приложения творческих сил.

Тождественность мироощущения сближает поэта с мастерами слова подобно художникам, рисующим мир натуры. И здесь не надо впадать в искушение сравнительных характеристик и штампов. Схожесть стилей возможна, но Владимир Ващалкин как личность самостоятельного жанра, творит на литературном поле своих иллюзий и воспоминаний.

Он, конечно, узнаваем схожестью отдельных мотивов, но уж очень самобытны его  рифмы…

Не знаю, свою ли ловлю я жар-птицу,
И в сани свои ли придётся мне сесть…
И как проверяют на всхожесть пшеницу,
Проверить бы время на добрую весть.
   
Художественное восприятие темы идёт через колорит красок, многоголосие лесного шума и стихийный ресурс природы. Вселенная как тайна непредсказуема - «пронизана ветрами». Она загадка мироздания. Образ метели «поёт в оконной раме», соединяясь с живой душой. Душе уютно - «здравствует в тепле»- обобщает  автор, противопоставляя стихию снежного ненастья, покою любви и постоянству жизни.

Тема врачевания души у Владимира Ващалкина искомая, составляющая главу творчества.   

Интеллектуальный задел и путь к совершенству.      
  
Вселенная пронизана ветрами,
Небесприютно только на Земле.
Когда  метель поёт в оконной раме,
Душа живая  здравствует в тепле.
      
Поэзия - сплошь созерцательный ряд, направленный обнажить глубинные пласты жизни.  Дать толчок  разбегу, парить в  вышине, быть реальным продолжением полёта.

И зачастую, как  груз  преодоления страстей предугадывает поэт свою миссию: « и перед вечностью не преклониться, не относив тернового венца…»

Владимир Ващалкин по определению минималист. Говорит кратко и по существу.  Иногда единственное четверостишие раскрывает динамику образа. Это безусловное дарование, сильная сторона творчества. Кроме, тяготения к малой форме  Ващалкину  присуща точность эпитетов. Внятность языка. Смысловые и эмоциональные оттенки строк едины завершенностью замысла.

В нем развита способность наблюдателя,  умение выделять детали эпизодов, мгновения прожитых лет. Дальнозоркость и масштабность восприятия природных явлений.
 
Во многом взгляд поэта традиционен - постоянный поиск смысла жизни через творческое  обретение: «Хотя бы с посмертной вернуться повинной к милой до боли родной стороне»!          

Болевая точка - тема исчезающей российской  глубинки. Грусть по деревенскому укладу.

Внутренняя собранность коренится в непреложности идеи трагизма русского пути. Через обретение истины, он  пытается ответить на вечный вопрос земного существования.

Лирические зарисовки предельно просты. В них слышатся: есенинская задушевность, тихое марево поэзии Рубцова и философия Тютчева.

«Не то, что мните, вы, природа!»

Владимир Ващалкин - искусный творец пейзажа.
 
При всей исключительной закрытости он добился  признания читателей.   

«Сколько ни размышляйте о концах и началах…»  Всё они  приводят  в область  изучения слова, его происхождения и предназначения. Ведь в ходе творческого процесса  происходят удивительные вещи. Трудно объяснимые …

Казалось  речь, используемая  в обиходе  повторяемостью смыслов, вполне приземленная, неожиданным образом преобразуясь, становится  откровением.
  
Какая-то тайна тайн. Загадка!..  

Открывая природу, национальная культура открывает свою самобытность. Значение этого термина требует кавычек, ограждающих от буквального понимания.

Слово «открытие» объемнее по масштабу  и предполагает « не слепок, и бездушный лик», а душу, свободу, любовь и язык …

Воображаемый мир Владимира Ващалкина- постоянное движение природы в контексте с поведением лирического героя.

Живое слово на фоне психологического портрета. Своего рода чеканка, отпечаток личности через эмоциональность характера.  

Точные образы прямого значения, без переносов и обратных смыслов. Ясные и предельно простые. В них кроется ответ, блистательная разгадка «тайны тайн»!

«Июльский зной»- «настоем густ»,  а « шалый шмель, плетень, штурмуя, в ромашки валится без чувств».

Справедливо замечено Борисом Пастернаком: « В искусстве человек смолкает и заговаривает образ. И оказывается: только образ поспевает за успехами природы».
 
Бесспорно, поэт  создает свой язык. Это то, что Анна Ахматова называла  «гнездами постоянно повторяющихся образов». В них «таится личность автора и дух его поэзии».

Александр Блок более категоричен. Он признавал за поэзией неотъемлемое право -  отнимать « аромат у живого цветка».

В музыкальной терминологии  существует понятие абсолютного слуха. В живописи – мастерство « вышитой листвы»… В одном случае способность попадать в ноты без  помарок, в другом -  подняться в изобразительном мастерстве до высот  фрагмента, детали  которого  суть оригинала. Шеллинг предпочтительно называл это навыком -  «реальности в глазу наблюдателя».

Владимир Ващалкин обладает множеством схожих качеств.  Его дар безупречен: слышать голоса в многообразии мира.

Пейзаж, «где каждый изумрудный лист пригож до изумленья» воплощен в поэтику лесного шума, завораживает лиризмом.

Рассуждения о вечности представлены рассказом человека, подглядевшего изнанку Мира.

Его стихи написаны в манере музыкальной певучести. Тонального языка.  Отсюда  совершенные рифмы, понятный слог. Завидная точность, изысканное чередование звуков в прямой зависимости от ритма. Идеальная  фонетика.

Он не подвержен экспериментам над словом.

Поэта не окольцевали  новомодные пристрастия, уводящие смыслы в мир абсурда и  насмешки. Принципиально чужды  неологизмы, небрежный синтаксис. Чехарда со знаками препинания.  

Умение расставить каждое слово в нужном месте строки - титанический  труд. Высшим напряжением в этом деле является  упорядочение смыслов и сохранение  гармонии стиха. Наверное, поэтому поэтические вариации  Ващалкина  звучат без фальши, откровенно и нежно. Тексты совпадают в смысловых и ритмических ударениях.

Искания поэта неожиданным образом раскрывают лирического героя.

И то невольное обретение состояния  «невесомости»,  возможность парить «на ромашковом солнечном поле», скорее не  иллюзия  полёта, а реальность присутствия во времени. Стихия поэтического вдохновения!

Когда удивительным образом «зазвенела поляна»,  зазвучала « разноцветных букашек капелла».

Естественная полифония звуков…   

Лирические мотивы  перекликаются с есенинскими мотивами. Схожая открытость очевидна  – «опьянел я от запаха трав…»  Здесь каждая строка напоминает певучесть голоса поэта. 

Грудью полною воздух вобрав
На просторе и света, и воли,
Опьянел я от запаха трав
На ромашковом солнечном поле.
Словно я в невесомости… Чу!-
Зазвенела поляна, запела.
Подпевает шмелю-трубачу
Разноцветных букашек капелла.
Как же радостно мне, хоть ты плачь!
Свет небес, как улыбка ребенка.
И душа моя носится вскачь
Озорным стригунком - жеребёнком.

Практически банальными средствами Ващалкин добивается  успеха.  Его стилистика-  пример блестящей работы. Всякая  условность неприемлема. Он реалист натуры.

«Уходит в глубь лесного гула колёс тележных колея».

Автор уводит читателя в воображаемый мир умиротворенного сельского пейзажа, в деревню, в глушь, где чистый свет не мрачен и не затуманен  цивилизацией.

Исповедь поэта привечает землю детства. Отсюда, это вчерашнее, родное - «бродить и на детство своё любоваться»…

 Тонкая чувствительность ощущается в каждой строке.

И вновь синеет белый снег
И талою водой сочится.
И вербы дымчатый побег
Любовно тенькает синица.
Седые тают облака,
Низины наполняют воды…
И вскоре вскроется река,
И разольётся дух свободы.

Передаваемое словом «теньканье» - абсолютный певческий успех - «любовно тенькает синица». Легкий, почти незаметный штрих пасхальной «вербы дымчатой». Предчувствие  ледохода.  И в том, как  вскроется река «и разольется дух свободы» - необратимо слышится рождение долгожданной весны. Настрой  пейзажный, как будто через «мазок акварели с живым растёком».

Автор хорошо освоился в среде стихийных явлений: грома, ливня, неожиданной «громады дождевой», соперничая в описании с лучшими эпизодами классического слова.
 
Ударил, взорвался раскатистый гром.
Громада встаёт дождевая.
Листва встрепенулась, блеснув серебром,
Прохладой дыша, оживая.

Как не было зноя! И в полную грудь
Вся сельская дышит округа.
И ливень кромешный, и молнии жуть,
И радость  - превыше испуга.

После лихорадочных лет отпущенной на свободу литературы, русский язык  трансформировался  в иное качество. Приобщился к модернистскому блеску, в котором нищета образа стала печальной закономерностью, имитацией жизни.

 

Лишь родная земля прочно связывает  нитями народной традиции русского человека.

Пусть будет плюрализм  стилей.

Но давайте, отделим поэта от стихотворца, как  имел  смелость это сделать Иван Бунин.

Он столетием ранее  даже не  скрывал  раздражения по поводу новых течений в искусстве:

«Исчезли драгоценнейшие черты русской литературы: глубина, серьезность, простота, непосредственность, благородство, прямота - и морем разлилась вульгарность, надуманность, лукавство, хвастовство, фатовство, дурной тон, напыщенный и неизменно фальшивый. Испорчен русский язык (в тесном содружестве писателя и газеты),  утрачено чутье к ритму и органическим особенностям русской прозаической речи…»

Владимир Ващалкин в контексте исследования  берет на себя смелость  подтвердить, высказанное классиком.

Строки его стихов - долгий путь к открытию, в котором  представлена глубина поэтического чувства. Здесь без родословных корней и отношения к Родине – ни шагу!

Это чувство присуще человеку с особым зрением, в душевной потаённости, которого рождается смысл  русского слова. Открыть – познать «певучесть русской речи», врачующей души. Крепость молитвы блюсти на пути к Богу! Такова авторская позиция. В движении  к людям он как бы предлагает вглядеться в реалии повседневности. Запечатлеть человека труда, воплотить его в насущном предназначении … « чья жизнь в сплошном картофеле и хлебе». 

Не погибает русский дух
В травой заросших сёлах,
Где день-деньской кричит петух,
Горластый и весёлый.
И немудрёный сельский быт
С пахучим жаром печи
В неспешных говорах хранит
Певучесть русской речи.
И пусть порой беды набат
Покой душевный рушит-
Огонь лампад и Божий взгляд
Ещё врачует души.

Смысл творчества определяет серьезность темы. Определенный взгляд автора на  художественный образ. «Мудрая доброта».

Что может быть мудрее доброты,
Когда сердечность людям даришь ты?!

Простота и задушевность лирики Ващалкина - признак  индивидуального мастерства.

Она чудесным образом  живет в безупречности ритма и стихотворного размера. Автор всецело погружает читателя в гармонию звуков.

Он, как будто птицелов, тонкий ценитель трелей соловья, болтовни сойки и воркования сизаря.  Его фонотека – многократное откровение стиха!  Масштаб  певучести перекликается  с  «зеленым шумом» Михаила Пришвина, а  писательская судьба - доказательство, того, что «человек должен всегда стремиться жить по призванию».

 Не воркуй, сизарь, не кружись.
Я грущу отчаянно-
Я прожил нечаянно
Свою жизнь…
Ох, не знаю, что говорю-
Говорю с обидою
Сизарю?

Богатство окружающего мира автор складывает из мелких частиц,  в них сотая доля того, что суждено увидеть читателю.    
«Кладовая солнца»… «Напоен ручьём»  и дол, и лес, и роща золотая. Листва же ропщет в  колыхании ветра. Округу оглашает певчий посвист.

У поэта Ващалкина бережное отношение к птицам. По- особому, трогательное, задушевное. Пернатые питомцы сопровождают его на всем  пути высокой песни, «одаривая чудесным свистом». Они невольные свидетели и первые голоса далекой Мокши.

Ах, как поют перепела,
Одаривая чудным свистом,
И высь в сиянии лучистом,
И дали - в мареве тепла!

Поэт  мало откровенен, но что-то удалось подглядеть в переписке автора с читателем.  Это сокровенное как исповедь…
«Побудительным толчком к творчеству стала моя малая родина. Я её очень люблю, хотя в реальности её уже давно нет. Не только потому, что Мокша обмелела, а луга распахали. Нет тех людей, которых я любил»,- говорит поэт.

Умыта ливнем роща,
Напоена ручьем.
Листва чуть слышно ропщет,
Вздыхая ни о чём.
И краток посвист птичий
В раздумчивой тиши.
Судьбу кукушка кличет
Из лиственной глуши.

В обращении автора к оппонентам чувствуется  душевная простота: то грусть за прожитое нечаянно, то тоска. Императив вызова, которым страдает нынешний поэт, это не о Ващалкине. Его мечты приземлены, окутаны аурой доброты, порядочности,  воплощены «в блаженной неге лета». Он слышит и передает  одушевлённое пение ангелов. Совершенную простоту  сельской дрёмы. Уровень стиха высок. «Одного довольно взгляда, чтобы он тебя увлёк…»

Ныне тихо, тихо - тихо.
В небесах и на земле.
Не тревожит сердце лихо,
Мир покоится в тепле.
Одного довольно взгляда,
Чтобы он тебя увлёк
В дрёму сладостного сада,
Где порхает мотылёк.
Где в блаженной неге лета,
Славя гнёзд своих уют,
В золотой теплыне света
Словно ангелы поют.

Непосредственность образа выделяет способность автора зорко подмечать, воспроизводить  нюансы происходящих мгновений. Владимир  Ващалкин не просто лирический поэт, он творец реальной жизни. Художник, работающий с натурой. Потому его пейзажная лирика тонка и певуча. В ней присутствует гармония живой природы - «тишина и душевный покой».

  
Свет заката над тихой долиной.
Тишина и душевный покой…
И чуть слышной звучит мандолиной
Ручеёк за недальней рекой.
Убегает к закату дорога.
Но не едет никто, не идёт.
Только бродит бурёнка по логу
И желтеет на поле омёт.

Благородная прямота - свойство русской души. Она в генах лирического героя. Предмет осмысления жизни, опыт странника. Он, то пилигрим  дорог, то стоической её наблюдатель.

Глубоко драматичны мотивы одиночества.  Не безысходность жизни и судьбы, а философское понимание ограниченности земного существования. Размышления подобного рода, предубежденность и стремление – познать, что там после нас!.. Обретение себя, символической частицей небес - «бессчётно много раз с любовью боль соединится»- душой предсказанная вечность! 

А, может, я – небес частица,
И с ней бессчётно много раз 
С любовью боль соединится,
Чтоб свет небесный не погас?..

В лучших традициях русской поэзии Владимир Ващалкин остается,  верен  мировоззренческим принципам, определяющим  любовь к родине. Это  чувство, испытанное одиночеством и поиском смысла жизни, «странность» которого  доказана поколениями поэтических авторов от Михаила Лермонтова до Николая Рубцова.

Секретарь правления писателей России, председатель правления Союза писателей  Республики Мордовия А.М. Доронина пишет:

«В современную поэзию вошли удивительные по своей искренности и сердечности стихи замечательного русского поэта с мордовскими корнями Владимира Ващалкина. С невольным волнением читаются и перечитываются сборники его стихов, потому что он обладает бесценным для поэта чувством Родины. Потому что его лирические стихи наполнены теплыми, проникновенными, порой пронзительными словами любви к родному Примокшанью».

Порою мир Владимира Ващалкина воспринимается неожиданным представлением навсегда ушедшего счастья. Его воспоминания зовут вернуться в ту «застойность», которая бесследно растворилась, ушла в небытие, осталась юношеской мечтой и детской сказкой. Без права выбора. Священный камень пророческой альтернативы не предлагает. И живет в сознании русского человека суеверие, коль идти «прямой» дорогой, это по определению – мимо счастья…

Традиционно  получается, что «родина как путь в горе, мимо всех счастий…»

Наверное,  потому в  поэзии Ващалкина душевные искания выражены «ознобом души».  Авторская интонация акцентирована памятью мгновения. В ней -  даль уходящих дорог. Свет горизонта. Костер в ночи. Заветная мечта - «ощущение полёта и просмыслительность души…»  

Конкретно место- малая родина поэта. Узнаваема приветливым описанием. Сродни  деталям сюжета: клён у плетня, дом « с частоколом дворовым и садом и резным с кружевами фасадом ». Давно несбыточное воспоминание, похожее на  отзыв «сердца и руки»… Но горделив дом у реки и по-особому величествен. Он олицетворён с понятием « моя родина»!

Моя родина - дом у реки
С частоколом дворовым и садом
И резным с кружевами фасадом,
Всем домам городским вопреки.
Моя родина – клён у плетня
В полонённом травой палисаде.
На котором сидел я в засаде,
Созерцая мгновения дня.
Моя родина ныне вдали,
Но на памятный запах и звуки
Отзываются сердце и руки
Ощущением тёплой земли. 

Творческий путь поэта складывается из наличия конкретной темы. Исключительной  трактовкой сюжетов. «Тихая заводь, зелёная гладь, чащи кувшинок, покой, благодать». Прорывается вечерний, плывущий в высоком небе  звон… «и протяжный, и певучий долгожданный благовест». Всё – это охранила «незлопамятная Русь»!  И жизнь  по совести, в ладу, по долгу и святости    -  кредо автора и постоянной поиск нравственных критериев.

И не шутки ради,
И всерьёз не очень…
Но со всеми ладить
Дал бы Бог мне мочи.

Попытка обнаружения сугубо политической темы, маловероятна. Кажется, что он  вне социальных рамок. Ни грамма, ни  малюсенького штриха, подчеркивающего зависимость автора от «моральных» и иных кодексов. Он остаётся, чист перед народной молвой. Ни призывов к покаянию, ни дифирамбов либералам!

Это истинное свойство души  остаться над схваткой, в которой победителей нет. Ему дано понять, что вся эта шелуха, не более чем суета сует, неблагородное занятие. «В суете своих дел, как он кроток и светел».

Но и в кротости своей неисправимый диалектик, понимает влияние социума на пределы общества…

Он  расширил творческие горизонты, вырвался  из оков обыденности.  Стал «властелином собственной судьбы». Слова поэта обрели торжественное звучание иного статуса. Он говорит с природой, памятуя её безграничность, «дух древесный, тук капели - рай для раненой души»:

Я вошёл в лесную чащу,
В шёпот листьев дождевых
И, как пёс сторожевой,
В полумрак глаза таращу.
В чаще шорохи и тени,
Но не страхом я объят,
Ненароком бросив взгляд
В сокровенный мир растений.
Дух древесный, тук капели-
Рай для раненой души.
Замер я в его тиши,
Слезы сдерживая еле.

Ващалкин не ограничивает поэтическое творчество пейзажными зарисовками. Он  автор  стиха о дружбе, навеянного грустью одиночества. Минорное  настроение лирического героя  подчеркнуто звучанием строки «среди немой и стылой красоты». И в ожидании летнего приюта заключительный аккорд возвещает - «не грусти»!

Прости меня, нескладного, прости,
Что долго ждешь сердечного привета.
Но если мы ещё дождёмся лета.
Хотя бы летом, милый, не грусти.

Многие споры о певцах «чистого искусства» так же не состоятельны, как и определение пределов этого искусства. На деле мотивы социальных проблем не обойти и не спрятать за чистотой рифмы. Ведь жизнь сравнима с медалью, её оборотной стороной. Образы этой стороны  бывают не столько грустными,  сколько трагическими.  В стихотворении «Фронтовичкой величают…»  запечатлен образ участницы войны. «Величают»  – речевой анахронизм. Такое обращение сохранилось  в российской глубинке. И хотя сюжет повествования предсказуем: «она курит папиросу и задумчиво глядит», автор наделяет её «красотой девичьих лет». Тем самым усиливает финал тенью «тяжелых костылей»:

Ей бы в танце закружиться
С тем, кто ей всего милей.
Но у ног её ложится
Тень от тяжких костылей.

Нищий  инвалид, поющий «в рядах торговых бойкого базара». Живой пример  легкой судьбы. Получается, что после стольких лет либеральных реформ,  как  подметил российский писатель Владимир Личутин «приклона одинокому нищеброду» нет. Он изгнан обществом, забыт властью.

Для нынешних  нравственная формула  «дороже денег каждая слеза»  не работает. Укрывшись за высокими особняками, они безнравственно « далеки от народа».

А он всё пел. Закатывал глаза,
На костыли наваливался тяжко…
Дороже денег каждая слеза,
Что капала в дырявую фуражку.

Справедливы слова критика Василия Дёмина, который пишет о Владимире Ващалкине в предисловии сборника «Избранная лирика»: «К утверждению любой истины он идёт через глубокие размышления и раздумья, на основе напряженной работы мысли, которая у него всегда эмоционально окрашена, а чувство - осмысленно».

И даже если бы я вечно жил на свете,
Иной отрады мне не отыскать-
Как только плыть и плыть,
Храня просторы эти.
В которых век души не расплескать.

Владимир  Алексеевич Ващалкин родился 26 июля 1949 в Мордовии. Окончил отделение истории Мордовского университета имени Н.П. Огарёва, патентоведческое отделение Федерального института промышленной собственности в Москве. Работал учителем, журналистом. Начал писать стихи  1962  году. Автор нескольких поэтических сборников.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную