Егор Александрович Исаев

Егор (Георгий) Александрович Исаев. родился 2 мая 1926 года в селе Коршево Бобровского района Воронежской области. После начала войны 16-летний паренек рыл противотанковые рвы и окопы под Смоленском, в 1943 году был призван в армию, охранял важные объекты, затем границу на Кавказе. В составе 1-го Украинского фронта Исаев участвовал в штурме Берлина, освобождении Праги, после окончания войны пять лет служил в Центральной группе войск: в Чехословакии, Австрии, Венгрии. В это время в дивизионной газете "На разгром врага" были впервые напечатаны его стихи. В 1950 году будущий поэт поступил в московский Литературный институт. Год спустя в альманахе "Литературный Воронеж" он опубликовал первую поэму "Лицом к лицу". По окончании института Егор Исаев работал в издательстве «Советский писатель», в 1981 его избирают секретарём правления Союза писателей СССР. Им написаны поэмы, изданы публицистические книги, среди которых «Двадцать пятый час», «Мои осенние поля», «Убил охотник журавля», «Жизнь прожить», «Колокол света», «В начале было слово». Произведения Егора Исаева переведены на многие языки мира. А его дилогия «Суд памяти» и «Даль памяти» — лирико-философское, антифашистское произведение, посвящённое борьбе за мир, — удостоена в 1980 году Ленинской премии. За поэму "Буцен" награжденн премией имени М.А. Шолохова. Егор Исаев был удостоен звания Героя Социалистического труда, награжден двумя орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, "Знак Почета", медалями.

* * *
Вчера одна мне женщина сказала:
«Вас на земле осталось очень мало,
Фронтовиков». А я ей так ответил:
«Да, мало нас, но мы ещё посветим
Своими боевыми орденами
И попоём, поплачем вместе с вами.
А край придёт — посветим вам оттуда
Бессмертным светом звёздного салюта».

СЕДОЙ АККОРДЕОН
За годом год идёт, идёт за вехой веха…
И вдруг — как будто я свернул за угол века
И замер вдруг на пересменке света:
Передо мной она — сама Победа! —
Сидит на стульчике у каменных ворот!
Вокруг Москва торопится, снуёт,
Гудят машины, плещется неон…
А он, солдат, седой аккордеон,
Кричит на все лады и ордена:
Не забывайте, что была война!

* * *
          Михаилу Алексееву
Моё седое поколенье —
Оно особого каленья,
Особой выкладки и шага
От Сталинграда до
рейхстага.
Мы — старики, но мы
и дети,
Мы и на том, и этом свете,
А духом все мы —
сталинградцы.
Нам Богом велено:
держаться!

* * *
Спороть со Знамени Победы
Наш серп и молот?
Так ведь это
Равно приказу срыть могилы
Бойцов советской нашей силы.
Позор вам, думские «вашбродь»!
Пороть Сигуткина, пороть,
Сняв генеральские штаны,
На главной площади страны.

* * *
            Юрию Бондареву
То донимает боль в спине,
То барахлит сердчишко…
Держись! Ты дед — по седине,
А по душе — мальчишка.
Давно остыл последний бой
В развалинах рейхстага,
А честь бойца всегда с тобой,
С тобой твоя присяга,
Живи, солдат, пока живой,
Не остывай на марше.
Салют тебе, наш рядовой!
Ура тебе, наш маршал!

ПРОСЬБА ВЕТЕРАНОВ
Площадь наша Красная, порадуй
Молодым лицом своих парадов,
Превеликой памятью повей
С наших вечно фронтовых полей
И позволь нам встать, хоть мы и деды,
В караул у Знамени Победы.

МОЛОДОМУ
Не выставляйся: я да я.
Ты в жизнь пошёл от соловья
По предсказанью той звезды,
Что углядела с высоты
Девчонку ту и паренька
При соловье у родника…
И лишь потом ты молодцом
Пошёл от матери с  отцом.

СИЛА СВЕТА
Сижу, как пень, как плеть — рука,
Застой в башке, в душе тоска…
Пришла моя симпатия —
И отошла апатия.
И я в преклонном стаже
Весь разветвился даже,
Весь окунулся в лето,
Вбирая силу света.

* * *
Уже давно с полей, с лугов
Ушла весна под власть снегов,
Ушла в туман, в дожди, в пургу.
А я ещё за ней бегу,
Прошу: постой, не уходи,
Перезимуй в моей груди!

* * *
Молодёжь на то и молодёжь.
Было: не «подайте», а «даёшь!»
Было: Уралмаш и Днепрогэс.
Горы дел, а времени — в обрез.
Было: балалайка и гармонь,
Песня — к звёздам, под ноги — огонь,
А потом с залёточкой вдвоём,
Как сирень в обнимку с соловьём.
Было. А теперь — ну что за цель? —
Дайте мне Америку в постель.

* * *
Кому дворцы, кому крутая мебель
Курьерским ходом из Парижа аж…
А мне бы, мне бы, чудаку, а мне бы
Хоть на часок бы к юности в шалаш.
В укромный тот, в котором по присловью
Любовь всю ночку любится с любовью.
И ничего, что голова в снегу.
Вот подсучу штаны — и побегу.

* * *
Мы тут ещё, в кругу родных и близких,
И там уже — в рядах у обелисков.
Ещё чуть-чуть, ещё, ещё полшага —
Нам вечный сон, а юношам — присяга.

БЛАГОДАРЕНЬЕ ПОТОМКОВ
Фронтовики, незыблем ваш собор!
Спасибо вам, отцы и деды наши.
В огне боёв вы были круче гор,
А многой кровью глубже, чем Ла-Манши.
Не счесть героев тех суровых лет,
Не счесть могил… И потому, поверьте,
Вся наша жизнь, весь этот белый свет
Вам, вам от нас — на купола бессмертья.

* * *
Бога молю молитвой,
Сердцем о колокол бьюсь:
Будь ты вовек монолитной
И нескончаемой, Русь!
Неба касаюсь губами,
Плачу и радуюсь вновь,
Журки летят — память,
Утки летят — любовь.

***
Во мгле туманных сфер,
В кругу житейских дум
Работает душа отнюдь не наобум,
Работает на смысл, на молодой рассвет,
На запоздавший отзыв из былого...
Спасибо ей за дружеский совет
И за урок взыскующего слова.

ЗЕМЛЯ
Всё от неё пошло – живое от живого –
И корень злака от неё и корень слова.
Земля для нас и воздух и вода.
Не каменейте сердцем, города.

***
Мы в городе живём, а в нас живёт деревня.
Так уж сложилось, так пошло издревле.
Там запах мёда и ржаного хлеба...
А что есть жизнь? – поди спроси у неба.
А кто есть мать? – поди спроси у сына.
Сначала корни, а потом вершина.

***
Раз уж бой, так, значит, бой:
Быть нам или не быть.
Мало жертвовать собой
И молиться небу.
Потому, идя в зарю,
По дороге с вами:
– Не держите, – говорю –
Сердце в целлофане.

***
Подачек в медицине не бывает.
Подачка медицину убивает.
Ужат квадратный метр, урезана зарплата,
Она же ни на шаг от клятвы Гиппократа.
Она – целебный труд и строгий взгляд врача:
Воспламенится ль вновь или сгорит свеча?

***
Чуть левей и чуть правей –
Васильки из-под бровей,
На груди – с лазурью брошь...
Вот бы – в поле, вот бы – в рожь.
Так, как у Некрасова:
Песенно и сказово.

ВСТУПЛЕНИЕ В НАРОД
Не год, не два – века прошли с тех пор.
Князь слез с коня, снял княжеский убор
И на глазах бесчисленной орды
Ушёл спокойно рядовым в ряды,
И все при этом неразрывней стали:
Сплотилась глубина, перекрестились дали,
Определился главный поворот...
Да здравствует вступление в народ!

***
Не держусь сужденья узкого:
Кто есть мы и кто не мы.
В белорусах столько русского,
Хоть бери у них взаймы.
Можно и наоборот.
Мы всю жизнь – народ в народ.
Мы – и запад и восток
Вперевязь и впереток.

РУССКИЙ ЯЗЫК
От неба над страной
И до тетрадки школьной
Он весь берестяной
И великоглагольный.
Смысл без него немой
И безымянны вещи...
Он с детства твой и мой
И песенный, и вещий.

***
«Лазорево» нам ближе, чем «гламурно».
В таких словах не сходятся мосты.
Лазоревый цветок – не проходная урна,
А встречный взгляд добра и красоты...
Ах, как я вас люблю, берёзовые ситцы!
Вы – облака в руках у кружевницы.

ЖУКОВ
А ему как маршалу-бойцу
Все награды-почести к лицу.
Только вот, по правде говоря,
Ног его не красят прахаря.
Красит их немеркнущая дата –
День Победы в сапогах солдата.

ПАМЯТНИК
Ни вдоха нет, ни выдоха, ни пульса,
Шинель внакидку – человек-скала.
Я подошёл к нему, рукой руки коснулся
И вдруг услышал: бьют колокола –
Удар в удар! Стократ больнее пульса...
И памятник мне грустно улыбнулся.

***
Родина. Сторонушка. Сторонка...
Синим небом полная страна,
Проливная песня жаворонка,
Самой чистой музыки струна.
Все мы, все – и взрослые и дети –
С детства дышим именем твоим.
За тебя на этом белом свете
Мы ещё, родная, постоим.

***
          Геннадию Макину
Догорает костёр, догорает... Не жди
Чьей-то воли чужой и совета.
Сам пойми, человек, ночь стоит впереди,
Осень с неба глядит, а не лето.
Потому подойди и спасибо скажи,
Поклонись, как ведётся от века.
Догорает костёр. Не оставь, поддержи,
С человеком беда – поддержи человека.

***
А в лапотной Руси, когда и суд не в суд,
Был общий уговор: лежачего не бьют.
И вот вам – новоявленный итог:
Седого старика шпана сшибает с ног
И, зубоскаля, бьёт расчётливо под дых...
И никаких лаптей у этих молодых.

У МОГИЛЫ ПОЭТА ВИКТОРА БОКОВА
Ведь был же, был! И где же он теперь?
В стене холма уже закрыта дверь,
И крест стоит, как будто из овражка
Он вышел вдруг – и руки нараспашку,
И свет с небес!
Не просто свет, а светы!
А не его ль гармонь поёт за речкой Сетунь?

РАЗВЕРСТКА
А нас в живых осталось меньше горстки
От всех фронтов. Такая, брат, разверстка.
Да, мы и тут, в кругу родных и близких,
И там, недалеко от обелисков.
Еще чуть-чуть, еще, еще полшага…
Нам вечный сон, а правнукам — присяга.

ПЕРЕЧИТЫВАЯ “ТЁРКИНА”
Так скажу вам, судари,
Сердцем с-под руки:
Мы ребята с придурью,
Но не дураки.
Для добра открытые,
На поклон — поклоном,
Но… спросите Гитлера
И Наполеона.

ИМ НЕФТЬ НУЖНА
Какое отвратительное свойство
Считать себя вершиной превосходства.
Им нефть нужна, им нужен свет и газ.
А нас куда? Их Северный альянс,
Он рядом вот. Уже без всяких призм
Видать его улыбчивый фашизм.

РАЗМАХ ЖУРАВЛИНЫХ КРЫЛЬЕВ
Согласен, друг: клин вышибают клином,
И не простым причем, а журавлиным.
Такое тоже иногда бывает —
Беспамятство тем клином вышибают
В пути от человека к человеку,
Под сводом памяти от века и до века,
От войска Невского у озера Чудского
До сталинградской армии Чуйкова,
У волжских круч, в окопах и руинах...
Такой размах у крыльев журавлиных.

СЕДОЙ АККОРДЕОН
За годом год идет, идет за вехой веха...
И вдруг как будто я свернул за угол века
И замер вдруг на переломе света:
Передо мной она, сама Победа,
Сидит на стульчике у каменных ворот.
Вокруг Москва торопится, снует, —
Гудят машины, плещется неон,
А он, мой друг, седой аккордеон,
Кричит на все лады и ордена:
Не забывайте, что была война!

ПОБЕРЕГИТЕ МУЖИКА
Не знаю, как там будет, а пока
Нет на земле главнее мужика.
В любом краю и при любой погоде
Он вместе с солнцем на земле восходит.
И отрицать такое было б глупо.
Поберегите мужика, главпупы.

СГОРАЕТ ДЕРЕВНЯ
По всей по России от края до края
Сгорает деревня, сгорает, сгорает, —
В чаду самогонном безмолвствуют клубы:
Погосты — на прибыль, роддомы — на убыль,
На убыль моторы, в раскройку гектары,
Под нож под убойный стада и отары...
Молчит колокольня в подспудном накале.
Одна телебашня вовсю зубоскалит.

ЖАЛОБА КРЕСТА
1
Гляжу: нигде и никого окрест.
И вдруг, невольно оглянувшись, замер:
Из плах замшелых сотворённый крест
Сошёл с холма и встал перед глазами.
Клянусь, я разглядел лицо креста.
И голос, голос - аж мороз по коже -
Позвал меня: - Иди, иди сюда
И прикоснись рукой ко мне, прохожий,
И выслушай.

2
Отсюда в двух верстах
Жил-был народ - страдал, любил, работал
И песни пел, да так, что в нас, в крестах,
И то, бывало, просыпалось что-то
От песен тех и, как зелёный ток,
Просилось в жизнь из мёртвой древесины.
И нам хотелось развернуть листок
И прошуметь берёзой иль осиной
Хотя бы раз!

И так из года в год:
И жизнь - и смерть, и молодость - и старость...
Но в чём-то разуверился народ,
Ушёл с земли, а кладбище осталось.
И стало дважды кладбищем. Пустырь
В беспамятстве дичал и разрастался.
Уже давно попадали кресты
И пирамидки. Я один остался.

И вот стою. Стою и в дождь и в снег,
И в час луны, и в час восхода солнца,
И всё надеюсь: кто-нибудь из тех,
Из деревенских, всё-таки вернётся.
Отстроится. Примнёт асфальтом грязь,
Приложит руки к почве одичалой...

Но только раз, всего лишь только раз
Пришёл один. И - бог ты мой! - сначала
Открыл бутылку с помощью гвоздя
И выпил всю. И стал безумно весел -
Пел, как рыдал... А после, уходя,
Свою фуражку на меня повесил.

О, как я был фуражке этой рад.
Какая-никакая, а забота.
Шёл от сукна не запах - аромат,
Да, аромат, жилья, подворья, пота...
Казалось, дым над смятым козырьком
От папиросы всё ещё дымился.
Его к траве сносило ветерком...
Мне даже, помню, сон потом приснился.
Как будто я из этих скорбных мест
Ушёл тайком, как из дому уходят,
Что я уже не надмогильный крест,
А пугало в июльском огороде.
Подсолнухи кругом, а не репьи.
Стою, ни перед кем не понижаюсь
И вижу, как воришки воробьи
Геройских из себя изображают,
Чиликают, разбойники... Но кот
Уже, я вижу, хитро к ним крадётся...

А вот и девка вышла в огород,
Весёлая, похожая на солнце,
И щиплет нежно сельдерей и лук,
В пучки их вяжет ниткой-перевязкой,
Кладёт в корзинку белую...

И вдруг
Холодный ветер сбил с меня фуражку.
И сон погас - отпраздновал, отцвёл.
И я опять, как видишь, на погосте
Стою один. Спасибо, что пришёл.
И приходи хозяином, не гостем.

3
И крест умолк. Замшелый, старый крест,
И показалось, отошёл к закату.
Гляжу: нигде и никого окрест.
А здесь моя любовь жила когда-то.
1989

***
Луна торжествовала. Полночь. Тишь.
Трава спала, спал берег, спал камыш,
Волна спала в ногах у камыша...
И лишь бессонно маялась душа.
О чём? О ком? А всё о том, о том,
Что где-то там стоит мой старый дом.
Стоит один. Стоит, как сирота.
И вся земля вокруг него пуста.
1989

***
Очень грустно, друзья, вот что вам я скажу.
Мать свою из деревни в Москву увожу.
Увожу от дверей, от крыльца, от ворот,
От знакомой тропинки в сарай, в огород,
От высоких - до неба - пяти тополей,
Увожу от реки, от лугов, от полей,
От могилы отца, от родного всего...
Очень тяжко, друзья. Ну а ей каково?
1988

ПИСЬМО
Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,
Как только что с облака белая птица
В ладони к солдату, - и кажется, он
Вот в эту минуту - дома.

«Ну, здравствуй, сыночек, прими мой поклон,
Поклон от родни и знакомых.
В колхозе дела к улучшенью идут.
Приедешь - увидишь, Коля,
Какой мы той осенью сделали пруд,
Какие хлеба у нас в поле.

А яблонька, Коля, два раза цвела,
Что ты посадил на рассвете,
Когда на войну я тебя собрала:
Она доросла до повети.
Как солнце опустится, станет темно,
За вербами ветер проснётся, -
Трёхлетка твоя постучится в окно, -
Сердечко моё встрепенётся:
Не ты ль возвернулся, сдаётся?»
1955

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную