Николай ИВАНОВ
Спас-на-Любви (Золушки медового Спаса)
Пьеса в 2-х действиях

К 70-летию Победы

В июле 1943 года  по приказу Ставки Верховного  Главнокомандующего в районе Орловско-Курского выступа от станции «Ржава» до станции «Старый Оскол» за 32 дня была построена железнодорожная ветка расстоянием в 96 км. На строительстве дороги трудились преимущественно женщины и подростки. В сутки строилось  3 км трассы...

Действующие лица:

Валентина Иванович Прохорова – бригадир женской бригады, фронтовичка, без руки. До 40 лет.

Майор Врагов – начальник контрразведки, до 40 лет.

Лейтенант Соболь, представитель СМЕРШа – до 25 лет.

Иван Павлович Кручиня – строитель, бывший зэка, до 40 лет.

Железнодорожный смотритель Михалыч – до 50 лет

Сёмка – 17 лет.

Наталья – рабочая, до 30 лет.

Зоря – девушка-рабочая, 18 лет.

Капитан Бубенец – до 35 лет.

Старшина Лёша – до 25 лет.

Нина – до 30 лет.

Эльза – немецкий диверсант – до 35 лет.

Баба Лялюшка – до 65 лет.

Врач Полина – до 35 лет.

Варя,

Груня,

 Стеша – рабочие,  от 19 до 25 лет.

Ординарец Врагова.

ДЕЙСТВИЕ 1.

 

Сцена 1.

Стрельба, крики. По проходу бежит ординарец Врагова, преследуя Эльзу. Сбоку-сверху на нее прыгает лейтенант Соболь. Девушка силовым приемом отбрасывает его со сцены, но сама распрямиться не успевает – ее сбивает вышедший с молотком Михалыч. На Эльзу  наваливается ординарец.

МИХАЛЫЧ:

- Как-то так.

СОБОЛЬ:

- Держи руки, у нее пистолет.

Раздается выстрел. Куча-мала оседает. Ординарец встает, отходит в сторону. Девушка остается лежать на полу. Подбежавший Соболь падает на колени.

СОБОЛЬ:

- Голубушка, гадинка, солнышко. Не умирай. Потом сам задушу, но сначала словечко. Хоть одно словечко. В медсанбат!

Хватает с ординарцем девушку под руки и  уносят со сцены. Михалыч, постукивая молотком по рельсу, уходит вдоль полотна...

 

Сцена 2.

Насыпь. В глубине висит плакат «Работать по-фронтовому». Наталья с бабой Лялюшкой утрамбовывают насыпь. Зоря несет на плече бревно.

Баба Лялюшка оставляет свою работу, спешит на помощь Зоре.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Кому говорила, не поднимать тяжести? Убитому пленному? Или у тебя самой все выкатилось из головы?

Укладывают бревно.

ЗОРЯ:

- Да что я, баб Лялюшка, совсем немощная?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Не колючься. Ты мне не гусар на кочерге, а будущая невеста кому-нибудь. Хочешь быть скособоченной? Наталья, скажи свое слово.

НАТАЛЬЯ:

- А вот отправлю со стройки, и говорить ничего не придется.

ЗОРЯ:

- Себя лучше отправь.

Баба Лялюшка укоризненно качает головой, замахивается на Зорю. Стеша в морской тельняшке катит тачку.

НАТАЛЬЯ:

- Стеша, землю - на дальний участок, совсем заброшен.

Стеша пытается направить тачку на настил, ведущий вверх. Сил не хватает, доски прогибаются. Наталья, подгибаясь, становится под доски, держит их на своих плечах.  Зоря помогает Стеше и они вдвоем вкатывают по настилу, по спине Натальи тачку наверх. Зоря остается на настиле, пробует качаться, поглядывая, как там Наталья ее держит. Наталья молча уходит к трамбовке.

Появляются Варя и Груня - они несут носилки с камнями.

НАТАЛЬЯ:

- Варя, Груня, камень за Стешей на дальний участок.

Зоря демонстративно идет на место Натальи под доски.

Появляется Валентина Иванович.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Это кто здесь командует-распоряжается? Опять ты, Наталья?

НАТАЛЬЯ:

- Я подумала, лучше будет, если...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Здесь я бригадир! И лучше знаю, какой участок готовить в первую очередь. С завтрашнего дня на кухню и в прачку.

НАТАЛЬЯ:

- Извините...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Никому не позволю здесь своевольничать. Не в бирюльки играем. Я в штаб стройки. Работаем.

Уходит. Варя и Стеша снимают с поясов фляжки. Варя подает сначала попить воду бабе Лялюшке.

ГРУНЯ:

- Наталья, ты же была до войны нашим бригадиром, чего эту прислали.

НАТАЛЬЯ:

- А то ты не знаешь!

СТЕША:

- И знать не хотим. Что так долго с тобой разбираются?

Ответить не успевает – появляется, постукивая кувалдой по рельсу, Михалыч. Женщины замерли, он наклонился над рельсом, проверил, как забиты костыли. Подложил под шпалу несколько камней.

МИХАЛЫЧ:

- Хотите, чтобы поезд под откос пошел? Умрем, но не достроим?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Что ж ты на нас все время гомонишь, Михалыч. Сам видишь, что стараемся до самой малой косточки.

МИХАЛЫЧ:

- Колеса у поезда скажут, как старались. На дорогу, как на храм, весь фронт молится, а мы...

Уходит, постукивая кувалдой по костылям. Около Бабы Лялюшки задерживается. Заслоняясь спиной, достает из сумки кулек с пряниками, подает ей.

МИХАЛЫЧ:

- Сладенького хоть немного на зубок. На всех. Как-то так.

Уходит. Девчата налетают на кулек. Расхватывают пряники. Стук молотка удаляется.

НАТАЛЬЯ:

- Все, Золушки. Дорогу и впрямь к медовому Спасу надо сдать. За работу.

Первой  берется за носилки. Зоря демонстративно перешагивает их и берется за другие. Женщины с осуждением смотрят на Зорю. Все уходят за материалом.

 

Сцена 3.

Штабная землянка. Входит начальник контрразведки майор Врагов, отдергивает штору на карте, всматривается в нее. Раздается стук. Майор задергивает шторку. Входит Соболь.

ВРАГОВ:

- А, герой! Ворошиловский стрелок? Любитель отправлять на тот свет диверсантов? Сколько уже завалил?

СОБОЛЬ:

- Трое. Но они сами...

ВРАГОВ:

- А какого рожна тогда мы здесь? Мертвый диверсант страшнее живого, потому что не знаем, зачем шел. Боишься, что не успеешь навоеваться? Что раненая?

СОБОЛЬ:

- Молчит, товарищ майор. Рана не опасная, но едва пришла в себя, начала срывать бинты. Нацистка до мозга костей.

ВРАГОВ:

- Бинты завязать, язык развязать. Она шла на встречу с кем-то из наших и остается единственной ниточкой, которая может вывести на крота, что окопался внутри нас.

СОБОЛЬ:

- Среди ее документов обнаружили талоны на питание. На 7 суток.

ВРАГОВ:

- Плохо. Значит, у нас 6 дней, чтобы понять, к кому и зачем шла. Что здесь, догадываешься?

Кладет на стол папку.

СОБОЛЬ:

- Если к железной дороге не могут пробиться самолеты, то... это сведения о разведцентре, который засылает к нам диверсантов.

ВРАГОВ:

- Он создан под Киевом. Обучается около 50 человек. Даже ты не успеешь их всех перестрелять. Москва высылает нам на усиление группу разведчиков. Мы расписались в бессилии?

В землянку заходит Валентина Иванович в военной форме, с орденом Красной Звезды на груди. Пустой правый рукав заправлен под ремень. На плече – вещмешок и полевая командирская сумка. По-военному докладывает.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Товарищ начальник контрразведки. Командир комсомольско-молодежной женской бригады Валентина Прохорова по вашему вызову...

ВРАГОВ:

- Хорошо, что прибыли, Валентина Иванович... извините, Ивановна.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Ничего, я привыкла.

ВРАГОВ:

- Закончим войну, и станем снова кавалерами да барышнями. А пока есть причина поговорить о повышении бдительности.

Приглашает присутствующих к карте. Соболь восторженно смотрит на Валентину Ивановича,  и Врагов постучал прутиком по карте, требуя внимания.

ВРАГОВ:

- Это – Курская дуга. А вот наша стройка, она юго-западнее фронта, но тоже фронт: «Ржава – Старый Оскол». 96 км, благодаря которым подвоз боеприпасов к фронту сокращается на 150 километров.

СОБОЛЬ: (со знанием дела - бригадиру):

- В условиях военного времени – двое суток.

Врагов неодобрительно посмотрел на перебившего его подчиненного.

ВРАГОВ:

- Слева – фронт, справа на всей «железке» начали рельсовую войну брянские партизаны. Немцы встали, и наша дорога – как нож в масло в их оборону. Наша задача неизменна - уложить рельсы за 35 дней. Прошло уже...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Двадцать семь. Продвижение стройки – три километра в сутки. Грунта отсыпано более...

ВРАГОВ:

- Нас сейчас волнует другое. Это лейтенант госбезопасности Соболь, представитель СМЕРШа.

СОБОЛЬ:

- Здравствуйте. Сергей. Лейтенант Соболь...

Заминается, не зная, какую подать руку.

ВРАГОВ:

- Такая стройка, конечно, не могла остаться без внимания немецкой разведки. И есть все основания полагать, что среди рабочих у них пособники...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- В моей бригаде? Да я за каждую свою девчонку... У них рукава уже по горло закатаны!

ВРАГОВ:

- Разговор не конкретно о вашей бригаде, Валентина Ива...но...вна! Но враг есть, он реален. И есть приказ товарища Сталина – он реален еще больше.

СОБОЛЬ:

- Нам сообщили, что две соседние бригады полегли с дизентерией и выбыли из работ. Это плохая  случайность.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- У меня к котлу кроме повара не подойдет ни один человек. Вот, продукты лично ношу (показывает вещмешок).

ВРАГОВ:

- Это хорошо, но ваша бригада работает на самом уязвимом участке – захватывает три из пяти возводимых мостов. Центральных. Проводите лейтенанта на свой участок, пусть изучит организацию работ и отрежет от вас посторонних.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Хорошо. Только мне зайти еще письма для девочек получить.

Соболь, выходя, забирает со стола начальника стоявшие в гильзе ромашки.

 

Сцена 4.

Насыпь. На взгорочке елозит, вглядываясь вдаль, Сёмка. На плащ-палатке лежит Иван Кручиня. Закрываясь от Семки, чистит наган.

СЁМКА:

- Ну что ж они не купаются, Иван Палыч!? Жара несусветная, а они только подолы подоткнули. Я б разделся.

КРУЧИНЯ:

- Ты сначала чихать перестань. И одевайся на ночь потеплее.

Кручиня все же приподнимается, чтобы тоже взглянуть, но Семка оборачивается, и он, торопливо закрывая собой оружие, садится обратно.

СЁМКА:

- Иван Палыч, ну дайте же бинокль! Красивые, как яйца на пасху.

КРУЧИНЯ:

- Тебе сейчас оно от перепёлки больше страусиного покажется. Никогда не видел, как бабы бельё полощут?

СЁМКА:

- Вон, вон самая такая. С вёдрами. А? Может, вдовая? Я сбегаю…

КРУЧИНЯ:

- Сначала гребень достань, а то на голове будто черт копейку искал.

Семка плюет на ладонь, приглаживает вихры.

СЁМКА:

- Но только она моя…

КРУЧИНЯ:

- Извини, брат, но у тебя твое – это пока только то, что накакал. Кыш.

Прячет наган в сумку с противогазом, поправляет рубаху. На полусогнутых идет к Сёмке, занимает его место, прогоняя вниз. Тот устраивается среди мешков, достает бумажный самолетик, лавирует им в воздухе. Запускает его. Поднимается идти за ним, но под руку попадает сумка Кручини, он ощупывает ее. Недоуменно вытаскивает наган, смотрит надпись на нем, потом на Кручиню. Тот ползет назад и Сёмка, отвернувшись, пытается спрятать пистолет. Кручиня отдает Семке бинокль, экипируется.

КРУЧИНЯ:

- Пойду все разузнаю.

СЁМКА:

- Вдвоем оно бы сподручнее…

КРУЧИНЯ:

- Вдвоем хорошо батьку бить, а в этих делах, брат, надо на цыпочках, молча и в одиночку. И не обижайся. Давай на пост.

Сёмка  неохотно уходит. Сам Кручиня не успевает уйти – появляется Михалыч. Всматривается в Кручиню.

МИХАЛЫЧ:

- Все ж это ты... А я смотрю и глазам не верю...  

КРУЧИНЯ:

- Я, Михал Михалыч.

МИХАЛЫЧ:

- И что, доволен фашистом?

КРУЧИНЯ:

- С чего это мне быть довольным?

МИХАЛЫЧ:

- Так сначала вы с Деникиным страну топтали, теперь немчура ваша пытается...

КРУЧИНЯ:

- Михал Михалыч, ты меня арестовал в двадцатом? Арестовал. Лично отвез на своем паровозе в ГубЧК на 15 лет? Отвез. Что еще надо?

МИХАЛЫЧ:

- А чтобы духу твоего белогвардейского здесь и близко не было. Сами в жилы вытянемся, а сделаем дорогу без вас, приспешников.

КРУЧИНЯ:

- Я сам решил, где мне быть. И на этом все, точка!

МИХАЛЫЧ:

- Что? Ты, беляк, мне, красному командиру, рот затыкаешь???

Кручиня оглядывается, наклоняется к Михалычу.

КРУЧИНЯ:

- Мой белый генерал Деникин отказался служить на Гитлера. А вот ваш красный генерал Власов...

МИХАЛЫЧ:

- Да за такие слова!...

КРУЧИНЯ:

- А они не мои. Так в газетах пишут.

Кручиня уходит. Михалыч со злостью бьет молотком по рельсу.

 

Сцена 5.

С коромыслом на плечах, на котором развешено белье, идет Наталья. Сбоку появляется Кручиня. Наталья от неожиданности охает, поворачивается. В это время из кустов приподнимается Семка. Уворачиваясь, оступается, хватается за коромысло, копошится в  свалившемся на него белье. Наталья, отпустив коромысло, хватается за оторвавшийся  рукав платья.

КРУЧИНЯ:

- Извините, ради Бога. Я его за Можай…

НАТАЛЬЯ:

- Последнее платье... Эх, не додержалось до Спаса!

Семка снимает с плеча белье, смотрит - это женские панталоны. Хочет подать их Наталье, но сам  смущается, прячет тряпицу за спину.  

КРУЧИНЯ:

- Не со злого умысла… Давайте помогу.

НАТАЛЬЯ:

- Теперь без надобности. Все равно опять идти полоскаться.

Кручиня помогает уложить бельё на коромысло. Отбирает у Семки панталоны, но Наталья оборачивается и Кручиня сам запихивает их в противогазную сумку. Наталья разворачивается идти обратно, под коромыслом на этот раз приседает Кручиня. Смотрят с Семкой вслед.

КРУЧИНЯ:

- Такую женщину и солнцу греть приятно.

Сбоку, придерживая даму под локоть, появляются Соболь и Валентина Иванович. Она с букетиком ромашек. Он несет ее вещмешок.

СОБОЛЬ:

- Закончим здесь, и я, конечно, сразу на фронт, туда, туда...

Увидев посторонних, лейтенант резко отдергивает руку.

СОБОЛЬ:

- Кто такие? Почему не работаем?

КРУЧИНЯ:

- Определены наблюдать за воздушной обстановкой и мостом.

СОБОЛЬ:

- И как наблюдаем?

Вытаскивает из противогазной сумки Кручини панталоны. Валентина Иванович с усмешкой отворачивается.

СЕМКА:

- Это я. Это мои... В смысле, я их снял... У нее... – кивает назад. – Не снял, конечно, они сами у нее упали...

СОБОЛЬ:

- Разберемся, у кого что падает. Документы!.. Семен Чернухин, комсомолец-доброволец. Теперь ясно, по каким делам... Иван Павлович Кручиня... О, бывший политзаключенный...  Власть, значит, не любим? Руки!

Кручиня привычно поднимает руки, Соболь обшаривает одежду. Открывает противогазную сумку. Кручиня закрывает глаза. На землю летят противогаз, портянки. Вдруг Соболь замирает, улыбается, кивая на дно сумки.

СОБОЛЬ:

- А это что у нас?

КРУЧИНЯ:

- Это, так сказать... Для самообороны... Вдруг враг...

ВРАГОВ:

- И этим мы хотим победить врага?

Вытаскивает нож, вертит им. Явно демонстрируя свою ловкость перед дамой, вдруг наносит удар ножом по Кручине. Однако тот успевает выставить блок. Соболь недоволен, мгновение думает и неожиданно делает разворот спиной к противнику, имитируя удар сбоку. Кручиня пропускает его, и Соболь демонстративно, двумя пальчиками, отпускает нож. Тот впивается в сцену.

СОБОЛЬ:

- Так надо побеждать врага, гражданин Кручиня. До скорой встречи.

Уходят. Кручиня подбирает нож, еще раз осматривает сумку и поднимает голову на Семку. Тот отступает.

КРУЧИНЯ:

- Ну!

СЕМКА:

- Я, как комсомолец...

КРУЧИНЯ:

- А я, как бывший зэка, вот этим сапожным ножичком, по примеру товарища лейтенанта...

Повторяет прием с разворотом. В последний момент замирает – появляется Полина с санитарной сумкой. Удивленно смотрит на нож.

ПОЛИНА:

- Здравствуйте... Как в бригаду Прохоровой пройти, не подскажете?

СЕМКА:

- Я вас прово...

Кручиня перехватывает его, незаметно для Полины подставляет нож в спину.

КРУЧИНЯ:

- Он рад бы вас проводить, но ему на пост. А вам идти вон туда.   

ПОЛИНА:

- Но вы ничего не...

КРУЧИНЯ:

- Да вы что! Это товарищ из СМЕРША порекомендовал изучать приемы самообороны.

Проводив врача взглядом, разворачивает Сёмку, выставляет нож. Семка достает из-за пазухи наган. Кручиня, отпустив Семку, торопливо прячет его в сумку.

СЕМКА:

- Но он ваш! Именной! От самого Деникина. 

КРУЧИНЯ:

- А ты не знал, что чужая тайна – это яд?.. Живешь до тех пор, пока молчишь.

В небе рождается гул самолета, слышны разрывы зениток, гул сирены.

КРУЧИНЯ:

- Разведчик. На пост!

Бегут обратно. Гул самолета нарастает. С неба сыпятся листовки...

ГОЛОС КРУЧИНИ:

- Семка! Семка, ты куда. Не глупи!!

 

Сцена 6.

Железная дорога. Груня и Варя перекатом, подпирая кольями, перемещают бревно. Обессилено садятся на рельсы.

ВАРЯ:

- Вот и узнала, как устают две собаки сразу.

Следом  несет камни в подоле Стеша. Наклонилась высыпать их, да так и не разогнулась, схватившись за поясницу.  В таком положении поднимает листовку, читает.

СТЕША:

- Девочки, мадамочки, Не ройте ваши ямочки.

Приеду наши таночки, Объедут ваши ямочки... А вы сначала доедьте!

Хлопает себя по заду. Удар словно помог и распрямиться.

СТЕША:

- О, русскую бабу, наверное, и впрямь можно выпрямить, лишь похлопав по заду.

В углу появляется баба Лялюшка, которая толкает дрезину. На ней лежит, скрючившись, Зоря. Выскакивает Семка, становится к дрезине, начинает помогать.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Ты откуда свалился весь такой бесплатный?

СЕМКА:

- Бежал. Вижу, помощь нужна.

Баба Лялюшка  снисходительно оглядывает щуплую фигурку Семки.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Ну ладно, хоть покряхтишь за меня.

Варя, Груня и Стеша подбегают к Зоре, оглядывают ее.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Я думала, она хоть в полосочку дура, а оказалась – полная. Рельс потащила. Убила бы, если б не растила, – замахнулась на Зорю. – А вы тоже марш отсюда, плакальщицы.

Девчата отходят, с интересом начинают кружить вокруг Семки, поправляя прически – словно и не умирали только что от усталости.

ГРУНЯ:

- Баба Лялюшка, а где жениха подцепила?

СТЕША:

- А он на всех или уже привязан к какой-то изгороди?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Марш и отсюда. Жевать надо тот пряник, который в своем кармане, а не на чужом прилавке.

СТЕША:

- Не скажи, баб Ляля. У нас некоторые на вид – ни украсть, ни посторожить, а потом раз подолом – и как неводом всех золотых рыбок...

Становится напротив Вари, явно адресуя слова ей. Груня протискивается меж ними.

СТЕША:

- Ох, дура была, дура. Честная до смерти. Но теперь...

Подоткнув подол, пошла зазывно на Семку. Тот отступает, но вдруг сам подается к Стеше в объятия: появляется с коромыслом Кручиня, за ним – Наталья. Наталья, увидев Зорю, подается к ней, но та отворачивается и Наталья замирает. Кручиня сваливает белье в таз около навеса и  делает шаг к Семке. Тот беспомощно оглядывается, ища защиту.

СТЕША:

- Девки, наши пряники воруют.

Груня и Варя устремляются на помощь, Семка теперь уже прячется за Кручиню, отступает. Цепляется за дрезину, садится рядом с Зорей. Увидев друг друга, они замирают. Стеша останавливает подруг и Кручиню. Наталья перебирает белье.

 Появляется врач.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Это к нам! К нам!

Полина прогоняет Семку. Кручиня хватает его за рукав, вручает приспособление для трамбовки полотна  - помогай.

ПОЛИНА:

- Что случилось?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- А вон, в герои рвется, а живот один.

Полина наклоняется над Зорей. Появляются Соболь и Валентина Иванович. Кручиня становится к ним спиной, загораживая и вытесняя со сцены Семку.

ПОЛИНА:

- Кто ж из тебя каторжанина сделал?

ЗОРЯ:

- Я сама. У нас план...

ПОЛИНА:

- Какой может быть план для таких, как ты!

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- План строительства железной дороги, товарищ врач!

ПОЛИНА:

- Ей детей еще рожать, а не... цветочки нюхать!

Вперед выступает Соболь, но бригадир оттирает его в сторону, не давая спорить.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Ты говоришь о бдительности – а она вон, в любое время дня и ночи в любую бригаду.

СОБОЛЬ:

- Мне нужно знать все о каждой. О каждой! Где твоя  землянка?

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- У меня с девочками одни нары. Вон там столик есть. Погоди, только письма отдам.

Раскрывает командирскую сумку, достает пачку треугольников. Оглядев их, кладет обратно.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Пока нет. Там похоронка для Вари. После. После стройки, иначе будет вой, а не работа.

Оглядывается на Варю. Та, почувствовав взгляд, подается навстречу, но бригадир отвернулась, увлекает Соболя за сцену.

СЕМКА:

- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, мне сказать...

Кручиня с грохотом стучит трамбовкой по камням, попадает по ноге Семке. Тот прыгает на другой  от боли.

СОБОЛЬ:

- Я слушаю.

КРУЧИНЯ:

- Носилок не хватает, женщины в подолах землю таскают.

Соболь оглядывается на Валентину Ивановича, та кивает.

СОБОЛЬ:

- Поставим вопрос.

Уходят. Семка под взглядом Кручини отступает за кулисы. Баба Лялюшка и Полина уводят Зорю.

СТЕША:

- Не день, а бал-маскарад. И все мимо – и клоуны, и принцы. Я спать!

НАТАЛЬЯ:

- Я приготовила ужин!

СТЕША:

- Это где крупина за крупиной бегает с дубиной?

НАТАЛЬЯ:

- Валентина Иванович разрешила открыть тушенку и устроить пир только через три дня, на мой день рождения!

СТЕША:

- Эх, когда-то и я - красивой, может, и не была, но уж молодой – точно! Какие ночи были звездные, если бы кто знал...

Прошлась перед Варей. Та отходит в сторону, садится на рельс. Наталья хватает из таза мокрое полотенце, гонит Стешу со сцены. Груня подсаживается рядом с Варей, тормошит ее.

ГРУНЯ:

- Варя, ну Варь! Что ты как дитё малое?

ВАРЯ:

- А что она... все про свое одиночество... Я ей виновата? И в морячку вырядилась, под Василя...

ГРУНЯ:

- Тю! Стешку не знаешь? Язык же без костей. Василь пишет?

ВАРЯ:

- Как ушел с конвоем в море, так больше ни слова. Не пишет один человек, а кажется, что молчит целый мир. Вот, последнее...

Достает затасканный треугольник, раскрывает, читает наизусть, глядя поверх конверта.

ВАРЯ:

- «Привет из далекого края в свою родную сторонушку. Дорогие мои Варенька, любимая теща Ира Михайловна и кот Мурзик! Мы продолжаем бить врага среди холодных вод Баренцева моря. Если бы не война, никогда бы не увидел эти суровые земли. Милая Варюшка...»

Заплакала. Груня обнимает подругу.

ГРУНЯ:

- Ничего. Приедет твой Василь героем, будет деткам рассказывать про дивные дали. Пойдем.

ВАРЯ:

- Я немного еще поработаю.

ГРУНЯ:

- Я тебе поработаю. На ногах еле стоишь.

ВАРЯ:

- Ничего. Мы метр дороги сделаем, а война, глядишь, на день раньше кончится. А значит, и Василь придет раньше.

Берет дрезину, уходит с ней. Груня, оглядевшись, вздохнула и пошла следом...

 

Сцена 7.

Штабная землянка. В нее врывается Врагов, за ним входит понурый Соболь.

ВРАГОВ:

- Без единого выстрела! Как щенков. Кто должен был обеспечивать ее охрану?

СОБОЛЬ:

- Я.

ВРАГОВ:

- Нет, я. Я должен был выставить охрану. Но к тебе. Потому что первые три диверсанта – что?

СОБОЛЬ:

- Они ведь сами застрелились. Вы знаете...

ВРАГОВ:

- Знаю. Но все три – у тебя на глазах. Остались только их имена – а толку от этого? Теперь у тебя же воруют раненую...

СОБОЛЬ:

- Неужели вы думаете?..

ВРАГОВ:

- А что тут думать? Прячем концы в воду, товарищ лейтенант? Или кто ты там у абвера? Капитан?

 Подходит к столу, барабанит пальцами по нему. Поднимает гильзу,  в которой стояли ромашки. Соболь опускает глаза.

ВРАГОВ:

-  И как она? Отвечает взаимностью?

СОБОЛЬ:

- Так от меня к ней только уважение, товарищ майор. Воевала. Орден. Муж погиб. Сама после госпиталя осталась в этих краях, а тут стройка – первой и записалась.

ВРАГОВ:

- Уважение – это хорошо. Но только чтобы не вина, что не был под пулями. Твоя задача - сомневаться в каждом, как только что сомневался в тебе я. Без пощады. Я к начальнику стройки. Что достанется мне – аукнется тебе пятикратно.

Выходит. Соболь рычит от злобы. Ординарец впихивает в землянку Полину. Соболь пристально смотрит на нее, потом берет гильзу.

СОБОЛЬ:

- А не хотим ли мы понюхать цветочки?

Полина недоуменно замирает, Соболь бьет гильзой по столу. Полина вздрагивает.

СОБОЛЬ:

 - Ты разрешила раненой вставать?

ПОЛИНА:

- Она попросилась помыться.

СОБОЛЬ:

- А мы, значит, добрые.

ПОЛИНА:

- Я – врач. И женщина.

СОБОЛЬ:

- Ты теперь – никто. Потому что враг народа. Пособник фашистов.

ПОЛИНА:

- Меня саму связали...

СОБОЛЬ:

- А должны были убить! Выколоть глазки, чтобы не замечала лишнего. Вырвать язычок, чтобы не болтала чего не надо. Отрезать носик, чтобы не чуяла запахи... Кто тебя заслал сюда, на дорогу?

ПОЛИНА:

- Я сама. Добровольно.

СОБОЛЬ:

- Очень благородное прикрытие. Но теперь жалей, что не ушла со своими. Ординарец!

Срывает с Полины санитарную сумку, заламывает ей руку, сам  толкает к выходу.

 

Сцена 8.

Оглядываясь, с автоматом наизготовку выходит капитан Бубенец. Машет рукой. Придерживая Эльзу, появляются Нина и старшина Леша.

ЭЛЬЗА:

- Что это значит? Кто вы?

БУБЕНЕЦ:

- Молчать! Швайген! Здесь я задаю вопросы!

Указывает на схрон – располагаемся здесь. Едва Эльза улеглась, навис над ней.

БУБЕНЕЦ:

- Вам привет от штандартенфюрера Штроге, мадам.

ЭЛЬЗА:

- Я... не знаю никакого Штроге...

БУБЕНЕЦ:

- Меня это не волнует. А вот он удивляется, почему провалились все три группы, которые были посланы после тебя. А ты осталась жива.

ЭЛЬЗА:

- Я... я не понимаю, о чем вы.

БУБЕНЕЦ:

- В гестапо поймешь. Связать!

 Нина охотно вяжет ей руки. Эльза стонет. Нина пинает раненую ногой, та валится.

БУБЕНЕЦ:

- Старшина! Глаз не спускать. При попытке освобождения или побега – стрелять на поражение.

Отходят с Ниной в сторону. Бубенец достает из вещмешка фотоаппарат, вешает его на шею. Достает блокнот, ручку, засовывает в карман гимнастерки. Цепляет на нос круглые очки, прикрепляет орден Красной Звезды на грудь. Нина повязывает красную косынку. Оглянувшись на Эльзу, уходят.

Леша усаживает Эльзу поудобнее, дает попить из фляжки.

ЭЛЬЗА:

- Спасибо. Ваши друзья деликатностью не отличаются.

ЛЕША:

- Они командиры. А как говорил Дитрих Эккарт, «Вождь должен быть один». Вот и они никого не слушают.

ЭЛЬЗА:

- Ты знаешь любимого поэта фюрера? Кто... вы?

ЛЕША:

- Приказали завернуть по вашу душу. Удобно?

ЭЛЬЗА:

- Что вы хотите со мной сделать?

Леша оглядывается.

ЛЕША:

- Переправить через линию фронта. Там хотят с вами побеседовать.

Эльза стонет от бессилия. Леша пожимает плечами.

 

Сцена 9.

Оглядываясь по сторонам, проходит Кручиня. Едва он скрывается, появляется крадущийся за ним Семка. Приглушая звук, чихает.

ГОЛОС НИНЫ:

- Кто здесь? Парень, парень.

Выходят Бубенец и Нина. Бубенец всматривается в Семку, подходит к нему, поворачивая его на свет.

БУБЕНЕЦ:

- То, что надо. Не бойся, я из Москвы, из редакции. Делаем материал о героизме людей в тылу, а у тебя очень красивое лицо.

Начинает фотографировать Семку.

НИНА:

- А кто тут у вас лучше всех работает? Кого можно похвалить?

СЕМКА:

- Так бригаду Прохоровой. Они вон там, перед мостом располагаются. А моя карточка... она в газете будет?

БУБЕНЕЦ:

- Будет. Ты нас проводишь или куда-то торопишься?

СЕМКА:

- Мы... (оглядывается в сторону, куда ушел Кручиня), я после суточного дежурства.– А там у Прохоровой девушка есть, я могу показать. Комсомолка. Ее снимите?

БУБЕНЕЦ:

- Если красивая и передовик – снимем.

Нина вытягивает шею, показывает Бубенцу двумя пальцами на плечи – идет  лейтенант.

БУБЕНЕЦ:

- А вот еще кадр. Сядьте-ка вдвоем на рельсы и смотрите вдаль. А я с нижней точки...

Усаживает Нину и Семку, сам ложится между рельс, снимает лежа. Семка неожиданно чихает и вышедший на сцену Соболь все же замечает их, становится над фотографом. Бубенец переворачивается на спину.

БУБЕНЕЦ:

- А все же я молодец.  Такой кадр! А название - «С мечтой о Победе!» Или - «Дорога к Победе». И заголовок на всю полосу: «Дорога железная, а люди – золотые». А? Пойдет? Капитан Бубенец, фотокорреспондент из Москвы, - протягивает руку, встает с помощью Соболя. -  А это Нина, из ЦК комсомола. Одной командой приехали.

СОБОЛЬ:

- Начальнику стройки представились?

НИНА:

- Даже чаем напоил. Порекомендовал поработать в бригаде Прохоровой.

СОБОЛЬ:

- Я как раз туда иду, могу составить компанию. Прошу.

Нина берет Соболя под ручку.

СЕМКА:

- Товарищ лейтенант, мне бы с вами...

СОБОЛЬ:

- Еще раз бездельником увижу, выгоню со стройки. Без грамот и снимков в газете.

Семка кивает. Посторонние все уходят, и он присаживается на рельс. Но тут же настороженно вскидывает голову, торопливо  прячется.

Появляются Стеша и Зоря.

СТЕША:

- Что-то врачиха не пришла сегодня.

ЗОРЯ:

- И слава Богу. Я посмотрела таблетки, что она оставила – это мел. Обыкновенный мел. Мамка в аптеке учила разбираться в лекарствах.

СТЕША:

- Как это? Надо сказать Наталье.

ЗОРЯ:

- Много чести.

СТЕША:

- Опять двадцать пять! Какая же кошка пробежала между вами?

ЗОРЯ:

- Серо-буро-малиновая.

СТЕША:

- Хороший цвет. Ни одной искринки от радуги. Сядь, передохни, а то рановато подхватилась-то.

ЗОРЯ:

- Так надо забрать свои инструменты. За утерю ругают больше, чем за план.

Садятся недалеко от Семки.

ЗОРЯ:

- А что за парень, который чуть не сел на меня в дрезине? Так уставился потом...

СТЕША:

- А у них, у мужиков, такая очередность: сначала глаза распахиваются, потом руки. А вот чтобы душа и сердце – это не у всех получается.

За спиной чихает Семка. Девчата вскрикивают, оглядываются. Стеша схватывает Семку за шиворот.

СЕМКА:

- Я тут... случайно. Меня фотографировали...

СТЕША:

- В кустах?

СЕМКА:

- Не, в кусты я потом... В смысле, мне нужно было только присесть... В смысле, спрятаться. Я ничего там не делал!!

СТЕША:

- Ладно, пойду я схожу за твоей киркой, а вы тут меня подождите. И без ручных глупостей.

Показывает, как ощупывают женщин. Уходит.

ЗОРЯ:

- Привет. Тебя как зовут?

СЕМКА:

- Семка.

ЗОРЯ:

- А чего так смотришь?

СЕМКА:

- Красивая.

ЗОРЯ:

- Ну вот, сразу обманывать! Я же не просто красивая, а ОЧЕНЬ красивая... Ладно, садись. Немцев скоро погонят, как думаешь?

СЕМКА:

- Скоро. Глянь на нашу дорогу. Она словно к Победе ведет. Так что дорога у нас железная, а люди золотые!

ЗОРЯ:

- Красиво сказал.

СЕМКА:

- Да нет, обычно. Мне б только самому успеть на фронт, еще почти год до призыва.

ЗОРЯ:

- А я еще до оккупации дважды сбегала с санитарным поездом. Потом мамка заболела. Потом чуть в Германию не угнали. Хорошо, подпольщики все семафоры и стрелки взорвали, а то бы уже батрачила. Что опять смотришь?

СЕМКА:

- Ты опять красивая.

ЗОРЯ:

- Если хвалить все время, сороки унесут.

СЕМКА:

- А я тебя в небе и найду. Хочу пойти в летчики. Как старший брат. Его под Сталинградом сбили. А папка под Москвой погиб. У меня еще три сестренки, но в штанах дома теперь я один, так что за старшего... А умеешь самолетики из бумаги делать?

ЗОРЯ:

- Нет.

СЕМКА:

- Научу, ничего сложного. А хочешь, мы его с твоим именем сделаем? Давай завтра, на этом же месте...

ЗОРЯ:

- Фантазер. А мы в бригаде каждый день спорим, когда Победа придет. Разные дни называлем, а я думаю, что весной. Чтобы красиво вокруг было...

Появляется Соболь. Не обращая внимания на Зорю, подзывает Семку,  отводит в сторону.

СОБОЛЬ:

- Ты еще не забыл, что комсомолец?

СЕМКА:

- Никак нет!

СОБОЛЬ:

- Тебе будет поручение.  Но если кому хоть букву...

СЕМКА:

- Я...

СОБОЛЬ:

- Идешь в бригаду Прохоровой по левой стороне насыпи и наблюдаешь за своими корреспондентами. Тайно! Куда, с кем, чего делают. Но если увидят – убьют.

СЕМКА:

- За что?

СОБОЛЬ:

- Тебе уже не расскажут! Я буду с другой стороны. Бегом... Стой! Подними правую руку. Вот лево – это в противоположной стороне.

Семка меняет направление, кивает Зоре и исчезает вместе с Соболем. Появляется с киркой Стеша, смотрит вслед уходящему Соболю.

ЗОРЯ:

- А его Сёмка зовут.

СТЕША:

- Офицера?

ЗОРЯ:

- Да нет, Семку. А мое имя он так и не успел узнать.

Поялвляется Кручиня. Увидев девчат, замирает, оглядывается.

КРУЧИНЯ:

- Здравствуйте. А...

ЗОРЯ:

- А ее здесь нет. И ее Наталья зовут, если не знаете. А друга ее, полицая – Петром. Всю оккупацию вместе и прогуляли.

Кручиня долго смотрит на Зорю, кивает и исчезает.

СТЕША:

- При чем здесь полицай?

ЗОРЯ:

- А ни при чем! И она сама – ни при чем! Но когда меня... меня перед отправкой... перед отправкой немцы насиловали впятером, а она со своим полицаем шла мимо... Я умоляла, кричала, а они мимо... Вот! Хотела правду? Узнала?

СТЕША:

- Прости. Не знала. Может, она не могла...

ЗОРЯ:

- Не-на-ви-жу! Не-про-щу!

СТЕША:

- Я никому. Это не надо знать никому. Успокойся!

Стеша прижала Зорю,  гладит ее по спине.

ЗОРЯ:

- А мне... мне - только ты не смейся – свидание назначили. Как думаешь, идти или нет?

СТЕША:

- Конечно, идти, глупая. Помнить, что мужчины свои словечки перед нами раскладывают, как сыр в мышеловке, но... идти.

ЗОРЯ:

- Но меня же немцы...

СТЕША:

- Он поймет. Сама потом все расскажешь, он и поймет. Еще больше жалеть будет.

Появляется Баба Лялюшка.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- От ног отстала, пока вас нашла. Зорька, грудки уже выперли, как здрасьте вам, все еще неслухменая. Кому первая смена на ужин?

Зоря кивает, уходит. Баба Лялюшка присаживается, кивает ей вслед.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Чем душа никак не успокоится?

СТЕША:

- Говорит, Наталья наша с каким-то полицаем якшалась.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Петром, что ли? Да он же у меня полторы недели жил. От партизан он, с заданием каким-то шел. С Натальей я его и свела.

СТЕША:

- А что молчала? Зорька этому, который политический, наговорила про нее!

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Вот вечно так: забьете гвоздь без шляпки, а мне вытаскивай.

 

Сцена 10.

Полумрак. Перебрехиваются собаки, мелькают прожектора. Появляется фигура Кручини. Оглядывается. Слышен скрип гальки, появляется укрытая платком женская фигура. Кручиня подходит сзади, обнимает за плечи, поворачивает к себе с намерением поцеловать и отскакивает. Перед ним – баба Лялюшка. Она блаженно улыбается, покачивая в истоме головой.

КРУЧИНЯ:

- Я извиняюсь... Я перепутал...

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- А сладко. А сладко побывать в чужом счастье...

Кручиня прикладывает руки к груди: извините.

КРУЧИНЯ:

- Но я правда не хотел, перепутал…

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Да разве ж я в обиде на такие объятия? И не оправдывайся за то, что приятно… Но я по делу. Говорят, тебе про Наталью нашу напели...

КРУЧИНЯ:

- Я привык верить своему чутью, а не чужим словам.

Слышатся шаги, и Кручиня с баб Лялюшкой приседают, укрывшись платком.

Появляются Бубенец и Нина.

НИНА:

- А как будет по-немецки «идти»?

БУБЕНЕЦ:

- Геен. «Идти, ходить». Вот и сейчас за нами кто-то «геен»...

Показывает рукой Нине – идешь дальше и говоришь. Сам стал в тень. Нина уходит, что-то говоря...

По сцене крадется Семка. Остановившись, чихает, оглядывается. Появляется Соболь.

СЕМКА:

- Туда пошли. По-немецки говорили.

СОБОЛЬ:

- Молодец. Никому ни слова.

СЕМКА:

- А я еще хотел сказать про своего напарника...

Сказал и отпрянул: из темноты с женским платком на плечах выступает Кручиня.

КРУЧИНЯ:

- Да я и сам могу сказать все товарищу лейтенанту. Мы тут по поводу ночных дежурств никак не можем договориться...

Соболь снимает с его плеча платок.

СОБОЛЬ:

- А это с кого сняли? Что за охота на женские вещи? Разбирайтесь сами.

Торопливо уходит за Ниной.

КРУЧИНЯ:

- Разберемся. Конечно, разберемся. Значит, следим...

Семка отступает, но упирается в вышедшего из тени Бубенца.

БУБЕНЕЦ:

- Да он у нас за всеми следит. Прямо Шерлок Холмс. Кому достанется?

Семка мечется между Кручиней и Бубенцом. Выходит баба Лялюшка, нависает над Семкой.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- А давайте его мне. Разохотилась! А то хожу с дырявой авоськой одна по белу свету...

КРУЧИНЯ:

- И какой будет твой положительный ответ?

СЕМКА:

- Не-е-ет!!.

Занавес.

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ 2.

 

Сцена 1.

Лес, утро. Поют птицы. Нина под конвоем приводит к схрону Эльзу, та вытирается полотенцем.

ЭЛЬЗА:

- За что вы меня здесь держите?

НИНА:

- Это ты нас здесь держишь. – Наклоняется над присевшей Эльзой. – Семен Власов – подстрелен под куполом парашюта. Иван Харитонов – задержан при первой же проверке на мосту. Степан Друзь – схвачен. Только мы прошли. Мы, о которых ты, сволочь, ты не знала.

С другого края выходят Бубенец и Леша, тоже с полотенцами.

БУБЕНЕЦ:

- Быть готовыми к тому, что через три дня выходим.

ЭЛЬЗА:

- Нет!

БУБЕНЕЦ:

- Что значит «нет»?

ЭЛЬЗА:

- Я... я еще не дойду.

БУБЕНЕЦ:

- Донесем. Старшина. Как обычно – держать на мушке.

ЛЕША:

- Есть!

Бубенец преображается в фотокорреспондента, Нина – в комсомолку. Исчезают в лесу. Леша разводит перед Эльзой руками – извини.

ЭЛЬЗА:

- Вы... вы тоже считаете меня предательницей?

ЛЕША:

- Я выполняю приказы.

ЭЛЬЗА:

- Но как мне доказать!..

ЛЕША:

- Здесь бесполезно. Там, - показал пальцем вверх.

ЭЛЬЗА:

- Но я могу и здесь. У меня как раз через три дня встреча. Если я встречусь, то ничего и доказывать не нужно будет...

ЛЕША:

- Они, не я решаю.

ЭЛЬЗА:

- Но с твоим капитаном и этой... стервой... Разве с ними можно договориться? Я им не доверяю.

Старшина вновь разводит руками. Спохватывается, вытаскивает из-за отворота пилотки цветок, подает Эльзе. Та  впервые улыбается.

ЛЕША:

- Как нельзя нарисовать радугу черным карандашом, так и вам недостает счастливой улыбки.

ЭЛЬЗА:

- Тогда почему...

ЛЕША:

- Прошу вас, не надо. Вы же все сами видите...

Отходит в сторону, сминая пилотку.

 

Сцена 2.

Штабная землянка Врагова. Он сидит за столом. Входят Бубенец и Нина. Врагов  встает навстречу.

ВРАГОВ:

- Как отдохнули, где отдохнули?

БУБЕНЕЦ:

-  У солдата ночлег там, где можно вещмешок под голову положить. А тут на каждой стометровке то навес, то шалаш.

ВРАГОВ:

- И это по-нашему. Как работается?

БУБЕНЕЦ:

- Отлично. Хватило бы пленки.

ВРАГОВ:

- А что же ваш начальник фотолаборатории пожадничал? Кстати, как его зовут?

БУБЕНЕЦ:

- Кузьмич? Будь у него возможность, он вместо пленки карандаши бы выдавал – рисовать дешевле.

ВРАГОВ:

- А что комсомол не помог? У вас в ЦК ведь есть фотостудия?

НИНА:

- Фотостудия? У нас? Ну.... вроде где-то печатают снимки...

ВРАГОВ:

- Сегодня куда?

БУБЕНЕЦ:

- Вправо-влево от Прохоровой. Побольше народа чтобы охватить.

ВРАГОВ:

- Может, сопровождение все же дать?

БУБЕНЕЦ:

- Справимся. Спасибо.

Откланиваются. Врагов, радужно улыбаясь, провожает гостей до выхода. Возвращается в землянку, отдергивает штору. За ней – с кляпом во рту сидит на табурете Полина. Соболь держит у ее головы пистолет. Врагов вынимает кляп.

ПОЛИНА:

- Они. Это они меня.

ВРАГОВ:

- Ты же их не видела!

ПОЛИНА:

- Но с ними была женщина. Это она.

ВРАГОВ:

- Доказательства?

ПОЛИНА:

- Это вы, мужчины, по запаху может найти только кухню, а мы – соперницу. Она так же пахла.

ВРАГОВ:

- Это что?

Высыпает из кулька на ладонь таблетки.

ПОЛИНА:

- Таблетки.

ВРАГОВ:

- Это мел, которым ты потчуешь больных.  Бригады ты отравила?

ПОЛИНА:

- Я никого не травила. Медикаменты получаю в медсанбате.

Врагов кивает, Соболь, выводит, особо не церемонясь, Полину за порог, передает ординарцу. Врагов начинает накручивать телефон.

ВРАГОВ:

- Майор Врагов. Проверьте еще в редакции начальника фотослужбы. Некто Кузьмич. И насколько он жаден... И есть ли такая служба в ЦК комсомола.

Начинает мерять шагами землянку.

ВРАГОВ:

- Как ни странно, такие люди в самом деле командированы к нам. И документы в порядке. Но при этом ни в редакции, ни в ЦК ни Бубенца, ни Нину сотрудники зрительно припомнить не могут...

СОБОЛЬ:

- Берем? Времени совсем нет. Вдруг исчезнут? На стройке 45 тысяч народу, растворятся...

ВРАГОВ:

- Никогда не падай раньше выстрела. А растворятся - не сносить нам головы. Но только ведь и они шли на встречу с кем-то из наших. Нам нужен их контакт, враг, который среди нас. Глаз не спускать.

 

Сцена 3.

Кручиня несет бревно. Навстречу, постукивая молотком, Михалыч. Увидев Кручиню, становится, широко расставив ноги и не уступая дорогу. В итоге Курчиня вынужден сойти с дороги, обойти Михалыча..

МИХАЛЫЧ:

- Как-то так.

Расходятся с Кручиней в разные стороны.

Следом Груня, Стеша и Варя несут бревно (рельс). Сбоку возникают Нина и Бубенец. Капитан начинает фотографировать. Стеша  игриво машет  рукой.

ГРУНЯ:

- И нам счастье – в газету попадем.

СТЕША:

- Бабское счастье – не выспаться ночью с мужчиной!

БУБЕНЕЦ:

- Еще минутку, еще кадр. На меня не смотреть!

Появляется Валентина Иванович.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Хорошо мужикам – бабской работы не знают!

Сама становится под бревно (рельс), помогает его донести и уложить на насыпь. Бубенец успевает сделать еще несколько снимков.

Слышен гул самолета, разрывы снарядов, пулеметные очереди. Девчата привычно бросаются на землю, Валентина Иванович сбивает с ног застывшую Нину, прикрывает ее.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Никому не шевелиться!

Гул затихает, все встают.

НИНА:

- Спасибо.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- А можно еще раз ваши документы? Извините, конечно, но с меня требуют - посторонних к объекту не допускать.

Смотрит документы, оценивающе оглядывает Бубенца и Нину. Рабочие, оглядываясь,  уходят.

НИНА:

- Подскажите, кого из девчат можно наградить грамотой комсомола?

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Каждую. Или всех, или никого.

БУБЕНЕЦ:

- Благородно. Мы еще поработаем.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Только не отвлекайте сильно людей. - Провожает их взглядом. Кого-то замечает: - Семка! Опять здесь шляешься?

Появляется Семка, виновато улыбается.

СЕМКА:

- Я тут мимо...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Ты все время мимо! Девчата работают по две смены, а ты?! Вот скажу им, какой у них друг-лентяй объявился.

СЕМКА:

- Нет, нет, я не шляюсь, я после ночного дежурства. У меня, может, специальное задание.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- И кто ж его тебе выписал? Сочиняешь на ходу...

Семка оглядывается, ему хочется похвастать.

СЕМКА:

- Зачем сочинять! Так, наблюдаю кое за кем.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

-  За моими девчатами? Еще раз поймаю, штаны прилюдно спущу.

СЕМКА:

- Да не за девчатами! Честное слово!

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Тогда сразу и говори, что в шпионов играете! Сегодня – ты своего напарника ловишь, завтра – он тебя...

СЕМКА:

- Не играем! И с напарником... потом разберутся. Только вы... никому.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Даже девчатам! Хотя они наверняка стали бы гордиться тобой...

СЕМКА:

- Ну-у, как посчитаете нужным... Но чтобы не всем подряд...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- До нужных ушей дойдет. Удачи.

Семка уходит. Валентина Иванович улыбается ему вслед. Открывает сумку, достает листок, крепит на выступ. Торопится к рабочим – Варя, Стеша и Груня несут шпалу. Помогает опустить на землю.

СТЕША:

- Товарищ бригадир. Говорят, рельс не хватает, идем слишком быстро.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Скоро подвезут. Стройка на личном контроле товарища Сталина.

Варя замечает листок, подходит, читает вслух:

ВАРЯ:

- «Боевой листок». Девчата, про нас! «Тут бригада комсомольцев роет могилу фюреру, выполняя нормы на 210 процентов». Ура!

СТЕША:

- А вон и 211 процент ползет.

Появляется Зоря.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Ты чего встала? Марш обратно.

ЗОРЯ:

- Но вы работаете, а я прохлаждаюсь...

Стеша молча поднимает лопату, Зоря прячется за Варю.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Отдых пять минут. Я на другие участки.

Женщины садятся, вытягивая ноги. Оглядываясь на уходящую Валентину Ивановича, выходит Наталья, неся завернутый в полотенце чугунок.

НАТАЛЬЯ:

- Девчат, пока горяченькое.

Зоря демонстративно отходит. Первой запускает руку Стеша. Выхватывает из горшка картошку в мундире, перебрасывает ее, обжигаясь, с руки на руку. Второй берет Варя, но передает картошку сначала Груне.

ГРУНЯ:

- Так и не прощает тебя Валентина Иванович?

НАТАЛЬЯ:

- Сказала, до конца стройки быть мне в подсобных рабочих.

Берет тромбовку, начинает трамбовать насыпь.

СТЕША:

- Это она боится, что ты по старой привычке начнешь командовать нами.

НАТАЛЬЯ:

- И правильно делает – начну ведь! Ладно, мне бежать обратно, обед кипит. Зоря, со мной.

ЗОРЯ:

- Я тут останусь!

Стеша машет Наталье – пусть остается. Садится, затягивает песню.

СТЕША:

- Прощай, любимый город,

Уходим завтра в море...

Варь, как там Василь в морях? Привет хоть раз мне передал?

ВАРЯ:

- Не было приветов. Я б не прятала в чулок.

СТЕША:

- Ну и ладно. Вдали семья больше любится, знамо дело.

ГРУНЯ:

- Я тут подумала: а хорошо, что уже так долго идет война. Ведь у нее же будет когда-то конец? Поэтому чем дольше длится, тем ближе победа.

СТЕША:

- Счетовод ты наш. - Поет:

- «Прощайте, скалистые горы,

На подвиг отчизна зовет.

Мы вышли в открытое море...

Варя вскидывается, отходит, но вбегает Михалыч.

МИХАЛЫЧ:

- Там это... Того... Убитый!

СТЕША:

- Кто?

МИХАЛЫЧ:

- Кто-то ножом...

Появляется Валентина Иванович.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Что там? Кто убитый?

Михалыч достает бумажный самолетик.

МИХАЛЫЧ:

- Самолетик в руке был. На крыльях ты написана.

Подает самолетик Зоре. Та машет рукой, отступает, не веря.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Стеша, бегом в особый отдел. Где убитый?

Михалыч показывает направление, уходит с бригадиром.

ГРУНЯ:

- Может, диверсанты? Нас предупреждали...

Боязливо оглядываются.

ЗОРЯ:

- Это она. Она туда пошла!

ВАРЯ:

- Кто?.. Ты что, про Наталью?

ЗОРЯ:

- Она!  

ГРУНЯ:

- Думай, что говоришь!

Выходит Кручиня.

КРУЧИНЯ:

- Добрый день, девчата. Вот, огурчиков вам добыл. А напарника моего не видели?.. Что? Что-то случилось?

Груня молча кивает. Кручиня подается к ним, но замирает, делает шаг назад – навстречу с пистолетом  выходит Соболь.

СОБОЛЬ:

- Где наш любимый ножичек, гражданин Кручиня?

КРУЧИНЯ:

- Нож? Да вот сам ищу. Вчера обронил где-то. Думал, может у Семки...

СОБОЛЬ:

- У Семки. В самом сердце.

Показывает нож Кручини. Зоря вскрикивает. Женщины отшатываются.

СОБОЛЬ:

- Вы арестованы. Одно лишнее движение – стреляю. Вперед.

Уводит Кручиню мимо Натальи, появившейся вместе с  Валентиной Ивановичем.

ВАРЯ:

- Что там?

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Там плохо.

ВАРЯ:

- Вот тебе и не фронт. А человека нет...

Зоря обходят всех, заглядывает в лица.

ЗОРЯ:

- А он... он даже имя мое не узнал... А может, это и не он? Самолетики многие умеют делать!

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Нам за работу, девочки. Привезли рельсы.

НАТАЛЬЯ:

- Разрешите, я вместе со всеми? Зоря может побыть на кухне с бабой Лялюшкой.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Хорошо. И пока никому ни слова, никакой паники. Зоря, пошли на кухню. Пошли, родная.

 

Сцена 4.

Штабная землянка Врагова. Майор мечется по ней. У стены навытяжку стоит Соболь.

ВРАГОВ:

- Не верю. Слишком просто все. Может быть, нас и хотят пустить по самому легкому, лежащему на поверхности, следу... Слишком явная улика. – Берет лежавший на столе нож. - И осталось 2 дня. Что с таблетками?

СОБОЛЬ:

- Проверили склады в медсанбате. Там тоже мел. Тыловик, шкура, заготавливал у спекулянтов.

ВРАГОВ:

- Врачиху отпустить.

СОБОЛЬ:

- А может, посидит эти оставшиеся дни? На всякий случай.

ВРАГОВ:

- Хорошо. Или наоборот, плохо. Враг заметался и надо, чтобы он видел, что мы не пошли у него на поводу. И тогда начнет торопиться и, дай бог, делать ошибки или хотя бы оставлять следы...

Входит баба Лялюшка.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Звали, сыночки?

СОБОЛЬ:

- Мы не зовем, мы вызываем!

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Еще не дед, а уже ворчишь.

ВРАГОВ:

- Звали, звали, баб Лялюшка. Имя у вас красивое.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Половина деревни на коленях пересидела, нянчилась со всеми. Мой хозяин пропал в Первую мировую, так что своих деток не заимелось. Страшно подумать, сколько Лялюшек будет после этой войны...

ВРАГОВ:

- Война страшная... Как работается?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Если б можно было солнце подпереть – работали бы и больше. Тяжело. А надо.

ВРАГОВ:

- Это вы правильно сказали – «надо»... А знаете такого – Кручиню Ивана Павловича?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Твое дело не секрет, вчерась под звездами целовались. Случайно, а цап-царапнула крохи радости женской. А что, не надо было?

ВРАГОВ:

- Ну, раз уж получилось... Только вот жених ваш утверждает, что потерял на этом свидании что-то. Искал...

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Так ножичек свой. Говорил, то ли при мне обронил, то ли напарник взял. Было дело. Искал. Он ему – как припев в песне, потому как обувку им в бригадах и селах чинит. А что, нашли?

ВРАГОВ:

- Нашли. А вы ведь помогали в войну подпольщикам?

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- С автоматом не бегала, а картошку варила.

ВРАГОВ:

- А сейчас попрошу повнимательнее смотреть вокруг. Если что непонятное, подозрительное – вы уж до нас быстренько.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Быстренько – это трудно, болячек столько, что хирургов не хватит.

СОБОЛЬ:

- Целоваться бегать врачи не нужны...

Баба Лялюшка оборачивается на него, изучает.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Лицо такое, что не поспоришь. Только ты, милый человек, никогда не торопи точное время. Сказала приду, хоть и не быстро – значит, буду. А сейчас до свиданьица, что ли?

Ей кивают, она уходит.

ВРАГОВ:

- Отпускай и врачиху, и зека. Корреспонденты под контролем?

СОБОЛЬ:

- Временами как сквозь землю проваливаются.

ВРАГОВ:

- Где же эти лапотные москвичи? Когда не надо – плешь проедят, а тут... Подбери еще людей наблюдать – женщин, подростков, ездовых.

СОБОЛЬ:

- Там еще эта, бывшая бригадир, Наталья. В оккупации у немцев работала. Говорят, по заданию обкома, но свидетелей нет, все казнены.

ВРАГОВ:

- Напомнил. – Достает папку, развязывает, берет листок. – По ней пришли результаты проверки. Это все же она взорвала с нашим разведчиком станцию перед отправкой эшелона в Германию. Можешь привлекать к работе и ее.

СОБОЛЬ:

- Сами говорили – никому доверия. Тем более, что-то темнила все это время.

ВРАГОВ:

- Потому и темнила, что ей было приказано обеспечить безопасность нашему разведчику. Это было главное. И потому мы получаем сейчас сведения о школе абвера под Киевом. На войне приходится делать выбор...

Стук в дверь. Входят Бубенец и Нина. Контрразведчики замешканы.

БУБЕНЕЦ:

- Здравия желаю. Извините, нам сказали, что паренька убили, которого я фотографировал. Жалко. Если надо снимок его, я сделаю.

НИНА:

- И можем отметить его работу грамотой ЦК. Хоть какая-то память родным останется.

ВРАГОВ:

- Хорошо. И снимок сделайте. Долго еще планируете здесь находиться?

БУБЕНЕЦ:

- Дня два-три.

Врагов и Соболь переглядываются.

ВРАГОВ:

- Хорошо. Пленки хватает? А то у нас утром оказия в Москву, заехали бы в редакцию, потрясли вашего Кузьмича...

Теперь переглядываются Бубенец и Нина.

БУБЕНЕЦ:

- Да нет, спасибо. Мы экономно работаем. До свидания.

НИНА:

- До свидания.

СОБОЛЬ:

- Видите? Они сами все рассказали – и про два дня, и ...

ВРАГОВ:

- В разведке не слушают, когда говорят. Слушают, когда проговариваются.

Ординарец вталкивает связанных Полину и Кручиню. Соболь по знаку Врагова развязывает им руки.

ВРАГОВ:

- Свободны. До темноты чтобы добрались до своих мест. Языки не распускать, если не хотите снова оказаться у нас.

КРУЧИНЯ:

- А ежели...

ВРАГОВ:

- Я сказал – языки не распускать! А Семку из-за ножа возьми на свою совесть.

Подает нож. Кручиня согласно кивает, берет нож, прячет за голенище. Выходят с Полиной.

СОБОЛЬ (натужно улыбаясь):

- Доброй дороги вам... Ох, не верю. Гады они. До конца не верю.

ВРАГОВ:

- И правильно делаешь. Но мальками займемся позже.

СОБОЛЬ:

- Я в бригаду Прохоровой. Раз корреспонденты там, буду рядом.

ВРАГОВ:

- Там, я полагаю, не только корреспонденты, - демонстративно смотрит  пустую гильзу.

Звонит телефон. Врагов берет трубку.

ВРАГОВ:

- Да... Но люди и так на пределе... Понимаю. Но итак сделали почти 90 километров меньше чем за месяц...

Кладет трубку, смотрит на Соболя, отходит к карте.

ВРАГОВ:

- Генеральный штаб сократил сроки еще на два дня. Кажется, что-то вот-вот прорвется на Курском выступе.

СОБОЛЬ:

- И опять без меня! Отпустите на фронт, товарищ майор!

ВРАГОВ:

- Повторяю для непонятливых: твоя война – находить и открывать двери в логово врага. Головой. То есть подумать и тихо, спокойно открыть. Но открывать пока нечего...

СОБОЛЬ:

- Времечко еще немного есть.

ВРАГОВ:

- Нету. Нету времечка. Завтра запускается пробный поезд. Если все удачно, следом пойдет эшелон с «Катюшами»...  

СОБОЛЬ:

- А как же...

ВРАГОВ:

- А вот именно так. Мы не можем гарантировать безопасный проезд! Пока не можем. Я не могу... Давай ближе к корреспондентам и не спускать глаз. Если что – арестовываем всех, кто под рукой. Всех, а потом разберемся.

Соболь отдает честь, выходит.

 

Сцена 5.

Наталья, упираясь, спиной и плечами, толкает бревно по настилу, поднимая вверх. Появляются Кручиня и Полина. Кручиня бросается к Наталье, помогает поднять бревно.

ПОЛИНА:

- Где девочка, что надорвалась?

Наталья показывает, Полина уходит. Наталья боязливо отступает. Кручиня понимающе кивает головой.

КРУЧИНЯ:

- Что одна?

НАТАЛЬЯ:

- Сегодня отработали две смены. Пошли отдыхать.

КРУЧИНЯ:

- А сама?

НАТАЛЬЯ:

- Я три дня у кухни загорала... Тебя ... отпустили?

КРУЧИНЯ:

- Не сбежал же.

НАТАЛЬЯ:

- Говорят, Семка следил за тобой...

Кручиня кивает.

КРУЧИНЯ:

- Я видел в лагерях слишком много людей, которые по разным причинам оговаривали невиновных. А потом каялись, отмаливая грех...

НАТАЛЬЯ:

- А... при чем здесь Семка?

Принимается за работу. Кручиня помогает.

КРУЧИНЯ:

- А я не давал ему оговорить меня перед лейтенантом. Оберегал, чтобы не каялся потом. Потому что я не враг народа. Но он начал следить. И, возможно, вышел на настоящего врага. Жалко парня.

НАТАЛЬЯ:

- Жалко. И страшно...

КРУЧИНЯ:

- Будь сама осторожна. И не ходи одна.

НАТАЛЬЯ:

- Себе это тоже скажи.

КРУЧИНЯ:

- А вот мне теперь это как раз и надо. Может, на меня, как на Семку, кто и выйдет. Или я на кого...

Звучит удар молота по рельсу. Кручиня усмехается, отходит от Натальи. Появляется Михалыч.

МИХАЛЫЧ:

- Это кто ж тебя отпустил?

КРУЧИНЯ:

- Кто отпустил, тот ищет настоящего врага. А может, это ты, Михал Михалыч? А что – ходишь себе, где ни попадя, стучишь молоточком, а сам...

МИХАЛЫЧ:

- Да я!... Да ты!...

КРУЧИНЯ:

- Что ты, что я.

Михалыч плюется, уходит.

НАТАЛЬЯ:

- Что это вы не поделите?

КРУЧИНЯ:

- Как ни странно... пустоту. Прошедшее время. Из-за того не будет и будущего. 

Шум дрезины.

НАТАЛЬЯ:

- Валентина Иванович! Не хочу попадаться ей на глаза, и так держит в черном теле.

Уходят.

Валентина Иванович с Соболем толкают дрезину, на которой лежат строительные материалы и вещмешок с продуктами. Останавливаются. Соболь касается ладонью щеки бригадира. Та прижимает руку плечом.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Чем-то могу помочь? Я же вижу, как ты напряжен.

СОБОЛЬ:

- Ничего. Тебя увидел – и уже отрада.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- С зэком что-то прояснилось?

СОБОЛЬ:

- Думаю, пустышка. Враг более хитер, более умен.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Корреспондент с комсомолкой не очень нравятся...

СОБОЛЬ:

- Держим на контроле. Иди ко мне.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Ты что! Видно все.

СОБОЛЬ:

- А... может, ночью встретимся?

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Что же ты так стучишься настойчиво? А вдруг открою? Я ведь тоже живой человек, хоть и... без руки. Не потешайся надо мной, не надо. А то потом будет слишком больно.

СОБОЛЬ:

- Я не потешаюсь. Я с поклонением...

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- А я цветочки твои берегу... – Достает из кармана гимнастерки букетик цветов. Смотрит на них, потом швыряет на пол. Закрывает лицо рукой. – Но не верю. Вокруг столько красивых и здоровых... Уходи.

СОБОЛЬ:

- Я рядом. И все время буду рядом.

Обнимает Валентину Ивановича. Та утирает слезы.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Извини. Столько времени одна, в одиночку... Боялась. Потому что нельзя укрыться от дождя внутри себя. А тебе спасибо. Только все равно - не торопи время.

СОБОЛЬ:

- Может, и не торопил бы, но срок сдачи дороги сократили еще на 2 дня.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Немыслимо! Загонят женщин.

СОБОЛЬ:

- Что-то на фронте затевается. А если громыхнет – пораскидают и нас. Придешь?

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Так ночью же перемещение ограничено. Да и хотела остаться до утра в самом дальнем звене, там девочки совсем заброшены.

СОБОЛЬ:

- Сбеги. Пароль на ночь – «Куйбышев». Отзыв – «Киров». Буду ждать здесь!

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Нуууу... Только буду, как Баба Яга на метле, на своей дрезине.

Соболь целует бригадира, подбирает цветок, отдает ей. Вдвоем толкают дрезину.

 

Сцена 6.

Эльза, Нина и Леша сидят у схрона. Нина и Леша едят из банки тушенку, Эльза грызет сухарь. Входит Бубенец.

БУБЕНЕЦ:

- Планы меняются. Выходим завтра утром.

НИНА:

- Что за спешка?

БУБЕНЕЦ:

- Стройка сокращается, на эшелоны уже грузятся «Катюши». Если они попадут на фронт... - Замирает над Эльзой. Та сжимается под его взглядом. – Если дорога заработает, с некоторыми и разбираться смысла не будет. И тащить через линию фронта тоже.

НИНА:

- Наши действия?

БУБЕНЕЦ:

- Доснять оставшиеся километры насыпи. Сделать привязку к местности центрального моста. Ты пока остаешься здесь, встречаемся на рассвете на старом месте. Ночью надо попробовать засечь ориентиры из огней.

НИНА:

- Яволь!

Бубенец уходит. Старшина протягивает свою банку тушенки с ложкой Эльзе. Та торопливо берет, ест. Нина встает, идет мимо Эльзы, специально задевает банку, та падает.

НИНА:

- Я на родник.

Уходит. Эльза смотрит на старшину.

ЭЛЬЗА:

-  Спасибо тебе за все.

ЛЕША:

- Мне неловко, но... сами понимаете.

ЭЛЬЗА:

- Мне... мне надо бы сегодня ночью отлучиться. На встречу. И после этого готова вернуться.

ЛЕША:

- Наша мадам не даст вам шагу ступить.

Эльза приподнимается на локте, смотрит, куда ушла Нина.

ЭЛЬЗА:

- А если... если я попрошу тебя? Дойти и сказать нужному человеку несколько слов?

ЛЕША:

- Я? Я без разрешения командира – никуда.

ЭЛЬЗА:

- Это недалеко. Ты просто прогуляешься. И тем снимешь с меня все подозрения. Я прошу тебя. Умоляю. Очень. Дай руку...

Леша подает руку, Эльза прижимает ее к груди.

ЭЛЬЗА:

- Это сердце станет твоим.

ЛЕША:

- Но это все равно вряд ли что изменит.

ЭЛЬЗА:

- Изменит. Все! Наш человек ждет взрыватели и часовые механизмы. Ему надо просто указать тайник. Под все пять мостов тротил уже должен быть заложен. И если мы их взрываем...

ЛЕША:

- То с вас снимают все подозрения.

ЭЛЬЗА:

- Именно так. Прошу тебя.

Прижимается щекой к руке Леши.

ЛЕША:

- А что за человек? Надежный?

ЭЛЬЗА:

- Более чем. Даже я его не знаю и не имела права никому о нем говорить. Но ситуация уходит...

ЛЕША:

- Да, завтра уже может быть все поздно.

ЭЛЬЗА:

- Поэтому сегодня на рассвете надо быть на 65 километре дороги. Подождать, когда появится наш самолет. Но ты не бойся, он бомбить не будет. Все бросятся в укрытие, вы и столкнетесь якобы случайно.

ЛЕША:

- А как узнаемся?

ЭЛЬЗА:

- Или ты спросишь у него, или он у тебя: «Извините, я ищу третью бригаду. Не подскажете, как до нее добраться». Ответ: «Вам лучше обратиться в штаб строительства».

Старшина в раздумье качает головой, вырывает листок из тетради, подает карандаш.

ЛЕША:

- Я плохо знаю местность. Набросайте схему тайника. Вдруг получится.

Эльза торопливо рисует. Возвращается Нина. Подозрительно оглядывает обоих. Эльза прячет листок.

НИНА:

- Шуры-муры тут без нас завели?

Вытаскивает пистолет, передергивает затвор, кладет в кобуру заряженным.

НИНА:

- А может, тебе тоже грамоту ЦК комсомола выписать? А что – способствовала строительству дороги. Как там твоя настоящая фамилия, фрау Эльза? Ничего, скоро узнаем.

ЛЕША:

- Что хоть там творится, на дороге?

НИНА:

- Муравьи иногда тоже глупую работу выполняют. Не может быть, чтобы все это не взлетело в воздух. Ради чего тогда рисковали? Из-за чьей-то глупости или предательства? Тихо!

Прислушивается. Достает пистолет, прикладывает ствол к губам – молчать. Бесшумно исчезает.

На другом краю сцены появляется крадущийся с наганом в руке Кручиня. За его спиной бесшумно появляется Нина. Кручиня резко поворачивается, Нина ногой выбивает у него оружие. Кручиня выхватывает из-за голенища нож. Кружат, не спуская глаз друг с друга.

Вдруг Кручиня делает шаг вперед, резко разворачивается и приемом Соболя достает Нину ножом в ногу. Та вскрикивает, оседает, вскидывает пистолет, но Кручиня исчезает в зарослях.

Нина стонет, достает жгут, перетягивает ногу. Захватив наган Кручини, ползет к схрону. Навстречу выбегает Леша, выхватывает индивидуальный пакет, делает перевязку.

ЛЕША:

- Кто?

Нина протягивает наган, лейтенант читает надпись.

ЛЕША:

- Ясно.

НИНА:

- Срочно найди капитана и предупреди. Я теперь точно не смогу идти через линию фронта.

ЛЕША:

- А как ты... одна тут?

НИНА:

 - Свяжи ее. И привяжи к стволу.

Старшина загораживает Эльзу от Нины, та дает ему листок, Леша прячет его в гимнастерку. Связывает руки Эльзе.

Нина подкатывает им под ноги «лимонку».

НИНА:

- Выдерни чеку и привяжи к рукам гранату. Дернется – взлетит на небеса.

Леша мешкает, но Эльза незаметно и одобряюще кивает – делай. Старшина привязывает девушку. Осматривает Нину.

НИНА:

- Ничего, иди. Выдержу.

Старшина отстегивает фляжку с водой, достает свою гранату, оставляет около Нины. Кивнув сразу всем, исчезает.

Его перехватывает Бубенец.

ЛЕША:

- Там Нина...

БУБЕНЕЦ:

- Видел. Не успел. Рана глубокая?

ЛЕША:

- Кровь остановили. Продержится.

Протягивает Бубенцу записку Эльзы, тот изучает ее, сверяет с картой, указывает пальцем точку.

 

Сцена 7.

 Соболь и Валентина Иванович толкают дрезину. Навстречу выбегает Кручиня. Замешкался, но просит подойти Соболя.

КРУЧИНЯ:

- Я... там... Ранил эту... из комсомола. Они с каким-то старшиной держат пленную.

СОБОЛЬ:

- Пленную? Какой старшина? Ничего не перепутал? Бегом в особый отдел, к майору Врагову. И все до слова ему.

Кручиня исчезает. Нарастает гул самолета. Соболь подбегает к Валентине Ивановичу, хватает за руку, тащит в укрытие. Самолет пролетает мимо. Соболь отряхивает бригадира. В это время появляется старшина Леша.

ЛЕША:

- Извините, я ищу третью бригаду. Не подскажете, как до нее добраться?

СОБОЛЬ:

- А вы кто такой, товарищ старшина? Ваши документы!

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Вам сначала необходимо обратиться в штаб строительства.

Раздается взрыв. Все поворачиваются на звук.

СОБОЛЬ:

- Граната? Что там у вас?

Достает пистолет. Валентина Иванович в это время наклоняется за камнем, бьет им по голове обернувшегося Соболя. Тот падает.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Наконец-то. Заждалась среди ударников труда.

Старшина подает ей схему Эльзы, бригадир быстро изучает ее. Леша осматривает Соболя.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

-  Прикончи эту падаль. И за мной!

Разворачивается, но упирается в пистолет вышедшего из укрытия Бубенца. Оглядывается за поддержкой к старшине, но тот тоже наставляет на нее пистолет.

БУБЕНЕЦ:

- Доброе утро, фрау. Обыскались вас среди ударников труда.

ГОЛОС ВРАГОВА:

- Стоять, не шевелиться! Руки вверх.

На сцену выбегает Врагов с ординарцем с автоматами наизготовку, берут на мушку Бубенца и старшину.

ВРАГОВ:

- Не двигаться, я сказал!

Протягивает руку к Валентине Ивановичу – иди быстро сюда, та перемещается под его защиту. Соболь стонет.

ВРАГОВ:

- Врач!

Вбегает Полина, начинает перевязывать голову Соболю. Валентина Иванович начинает ускользать со сцены, но ей навстречу выходит с оружием Нина. Все начинают перемещать оружие, держа на мушке друг друга. Появляется Кручиня. Вытягивает руку с ножом, упирается им в спину Нине.

КРУЧИНЯ:

- Кажется, один я здесь не враг народа.

По проходу бежит с дубиной Михалыч, замахивается ею сразу на всех.

МИХАЛЫЧ:

- Как-то так!

БУБЕНЕЦ:

- Всем слушать мою команду. Я – капитан госбезопасности из Москвы, командир разведгруппы, которую вы ждете. Документы в кармане.

Соболь приподнимается, указывает на Валентину Ивановича.

СОБОЛЬ:

- Это... она!

Врагов недоверчиво опускает автомат, Бубенец подает ему документы. Тот смотрит, отдает честь, поворачивается к Валентине Ивановичу. Та бросается на него, но Леша успевает схватить бригадира, прижать к земле.

ВРАГОВ:

- Это же наша...

БУБЕНЕЦ:

- По запросу - кавалер ордена Красной Звезды зенитчица Прохорова Валентина Ивановна умерла от ран год назад. Как ее документы попали к немцам – еще будем выяснять. И кто ты такая – тоже выясним.

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВИЧ:

- Все равно перебьем, как собак.

ВРАГОВ (Бубенцу):

-  Не понимаю. А почему не сразу...

БУБЕНЕЦ:

- Играли на Эльзе. Для нее, ярой нацистки, потерять доверие разведцентра было страшнее смерти.

Оглядывается на Нину.

НИНА:

- Она знала, что там граната. Совершила самоподрыв.

БУБЕНЕЦ:

- Жаль. Но она бы все равно ничего не сказала. А вот ее охранять как зеницу ока, - кивает на Валентину Ивановича. Леша передает ее охрану ординарцу.

ВРАГОВ:

- Не верю, что она...

БУБЕНЕЦ:

- Мы тоже не предполагали. Пока не погиб парнишка. Осмотрели его в морге – удар был нанесен левой рукой. – Наклоняется над Валентиной Ивановичем. – Кто у нас левша? Правильно, герой труда и передовик. Сама неуязвимость. А вот орденок все сгубил.

ВРАГОВ:

- Каким образом?

БУБЕНЕЦ:

- На нашем, - показывает себе на грудь, - красноармеец всегда был в обмотках, а вот немцы при изготовлении фальшивки «одели» его в сапоги. Когда сфотографировал ее и увеличил фото, эта деталь и обнаружилась. Оставалось взять на поличном. Старшина на нашем сволочном фоне вошел в доверие к Эльзе и вот мы здесь.

ВРАГОВ:

- У нас тоже был воздыхатель, а толку. – Наклоняется над Соболем. – Все же открыл дверь. Головой. Куда хоть шли?

СОБОЛЬ:

- Она тушенку получила, везли в бригаду.

Нина тянется к рюкзаку, Кручиня подает его. Нина достает банку тушенки и пачку тротила.

НИНА:

- На одну банку тушенки – три килограмма тротила. Если бы знала пароль, прошла бы и заложила под два оставшихся моста.

Врагов испытывающее глядит на Соболя. Тот опускает голову.

ВРАГОВ:

- Лютики-цветочки...

ПОЛИНА:

- А должны были убить! Выколоть глазки, чтобы не замечал лишнего. Вырвать язычок, чтобы не болтал чего не надо. Отрезать носик, чтобы не чуял запахи....

ВРАГОВ:

- О чем вы?

ПОЛИНА:

- Он знает. Перевязывать дальше, или как со мной – под конвой и на хлеб и воду?..

Соболь стонет, Полина завершает перевязку.

ВРАГОВ:

- А теперь все – на проверку мостов. До последнего болта.

 

Сцена 8.

Рассвет. Насыпь. Стеша, Груня, Варя, Наталья, Зоря и Баба Лялюшка бредут с работы. Стеша хлопает себя по лбу.

СТЕША:

- Девки. А у бригадира-то нашего день рождения уже наступил. Ну что, скричим хоровод?

Женщины становятся вокруг Натальи и, еле двигаясь, устало-медленно поют:

Как на Натальи именины

Испекли мы каравай.

Вот такой вышины,

Вот такой нижины...

Опустившись, уже больше не встают. Прилегли,  кто где мог.

ВАРЯ:

- А давайте загадаем, чтобы следующий день рождения праздновать уже без войны.

НАТАЛЬЯ:

- Хоть бы одним глазком взглянуть, какая она будет, победа.

СТЕША:

- Наверное, летняя. Летом война началось, летом по правде жизни и должна закончиться.

ГРУНЯ:

- Не каркай! Этим летом уже не успеем, а тянуть до следующего – где ж силы взять. На Новый год! Давайте загадаем на Новый, 1944-й год!

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Во, карикатуры лежат. Тяпун вам всем на язык. Природа зреет к осени. Вся работа – она до морозов. И у командиров тоже.

ВАРЯ:

- Главное, чтобы все живые вернулись. А мы бы потерпели.

ГРУНЯ:

- Повыть бы, да целой луны на всех русских баб не хватит.

НАТАЛЬЯ:

- Ты лучше прихвати мне рукав булавкой, нитки уже не держат.

Груня пришпиливает рукав в платье Наталье.

СТЕША:

- «Как бы мне, рябине,

К дубу перебраться.

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться»...

Варя встает, отходит.

ГРУНЯ:

- Ты же обещала не дергать ее.

СТЕША:

- А я что? У нас одна половина песен о несчастной любви мужиков, а вторая – про несчастную судьбу женщин.

ГРУНЯ:

- Тогда тем более помолчала бы. Забудь про него!

СТЕША:

- Ох, Груня, а вспомни сама, какие у Васьки глаза... Бабья смерть! Бывало, увижу – и мурашки собираю. Я б ему таких деток красивых нарожала! Почему он выбрал ее? Чем я не подошла ему?

ГРУНЯ:

- А не всегда любят тех, кого слишком много. А Варя из тех, кто сначала накормит других, а потом только сама сядет за стол.

СТЕША:

- Да у меня вон, глянь, какие бусы для всех – ешьте и пейте, - поправляет грудь.

ГРУНЯ:

- Дура ты, Стешка.

Уходит к Варе.

СТЕША:

- Да не дура. Просто люблю и не могу забыть. И как после Победы жить будем рядом – за себя не ручаюсь...

Появляются Врагов, Бубенец, Соболь и Леша.

ВРАГОВ:

- Доброе утро, Золушки. Ну что, запускаем дорогу? Дадим фрицу прикурить?

СТЕША:

- Лучше б нам чего покрепче. У бригадира день рождения. - Раздается удар молотка по рельсу. – Нет-нет, ничего не надо. Сейчас придет ревизор и все равно всех накажет.

Появляется с молотком Кручиня. Смутившись количеству людей, прячет противогазную сумку с выпирающим из нее пакетом, поднимает молоток.

КРУЧИНЯ:

- Вот, Михалыч забыл на шпалах.

Соболь подходит, открывает сумку, заглядывает в пакет.

СОБОЛЬ:

- Я даже не сомневался, что будет опять что-то женское...

КРУЧИНЯ:

- Извините, конечно, но я бы хотел... Сегодня день рождения, и я... я хочу, от меня и Семки... поздравить.

Разворачивает пакет, подносит Наталье красное платье. Стеша охает и, сверкнув ногами, переваливается через рельс. Леша помогает ей встать.

СТЕША:

- Семь раз споткнуться и столько же умереть! Дай поносить... У нас новый кавалер... – оглядывает старшину.

БАБА ЛЯЛЮШКА:

- Кавалеристка ты наша. Наталья, не задальнивай обновку, а то тут некоторые хотят слишком красиво жить – чтоб с печки да сразу в валенки. Наряжайся.

Женщины, отгораживая Наталью от мужчин, сами подглядывают за ее переодеванием. Леша читает «Боевой листок»,  Бубенец отзывает в сторону Кручиню, кивает на Наталью.

БУБЕНЕЦ:

- За этим подарком отлучался по ночам?

КРУЧИНЯ:

- По деревням обувку чинил, заборы ставил, столярничал.

Бубенец вытаскивает наган.

БУБЕНЕЦ:

- Твой?

КРУЧИНЯ:

- Мой.

БУБЕНЕЦ:

- Служил в разведке Деникина...

КРУЧИНЯ:

- Было по молодости.

БУБЕНЕЦ:

- Отсидел в лагерях...

КРУЧИНЯ:

- Отсидел.

БУБЕНЕЦ:

- Слушай, а ведь у тебя прекрасная отрицательная биография врага народа. Для разведчика. Как думаешь?

КРУЧИНЯ:

- Наверное, да.

БУБЕНЕЦ:

- Может, поиграем с абвером? Пойдем-ка пошепчемся...

Отходят.

Вбегает Полина, за ней идет хромающая Нина.

ПОЛИНА:

- Ура!!! Всем – ура!!! Победа! Мы разбили немца на Курской дуге! Ура!!!

ВСЕ:

- Ура!!!!

ГРУНЯ:

- Флаг! Надо флаг поднять.

Все оглядываются в поисках флага. Расступаются, оставляя в центре Наталью в красном платье.

ГРУНЯ:

- Девки, даешь бригадира на знамя!

Женщины вновь окружают Наталью, снимают с нее платье, оставляя в одной рубашке. Груня машет платьем, как флагом, взобравшись на самое высокое место.

ВСЕ:

- Ура!!! Победа!

Леша отводит в сторону Стешу, достает письма.

ЛЕША:

- Это письма на бригаду, они были в сумке вашего... прежнего бригадира.

СТЕША:

- А где Валентина Иванович?

ЛЕША:

- Перевели на новый объект.

СТЕША:

- Ну и ладно, мы сами с усами. Надеюсь, в следующий раз и вы мне напишете?

ЛЕША:

- Посмотрим. Просто здесь и похоронка. Я не знаю, кому и как ее отдать...

Стеша хватает похоронку, впивается взглядом, руки начинают дрожать, она медленно оседает. Почуяв беду, к ней заторможено идет, несогласно качая головой, Варя. Стеша обнимает ее. Леша старается укрыть их от остальных.

Выходит Михалыч. Увидев молоток, торопится к нему. Забирает, привычно стукнуав по рельсу. Смотрит на часы.

МИХАЛЫЧ:

- Через пять минут поезд.

ВРАГОВ:

- А ведь построили дорогу, а Михалыч! Хоть и на крови, а...

МИХАЛЫЧ:

- На крови такое построить нельзя. Только на любви. К родине, к мужьям на фронте... Как-то так.

ЛЕША:

- Тут как у Тютчева.

«...Единство,  -
Вещал оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью»...
А мы попробуем спаять его любовью -
А там увидим, что прочней...

СОБОЛЬ:

- А... Тютчев этот, он с какого фронта?

ЛЕША:

- С того же, откуда их Гете, Шиллер...

Врагов и Михалыч снова смотрят на часы. Михалыч достает из-за пояса желтый скрученный флажок, поднимает его, становится у края рельс. Раздаются паровозные гудки. Зоря, выхватив у Груни флаг-платье, прыгает с ним среди собравшихся.

Гудки паровоза, как точки-тире, в унисон с криками: по-бе-дааааа! Шум поезда, песня  из пролетающих мимо вагонов. Плачущие в углу Варя и Стеша, спешащая к ним баба Лялюшка. В другой угол сцены идет Зоря, достает бумажный самолетик. К ней подходит Михалыч, берет самолетик и запускает его в зал...

МИХАЛЫЧ:

- Как-то так!

Занавес.

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную