Каша из ложки. (Быль)
Происки Иблиса
Ты бедный
Как это понимать?
Отец нации

⇑КАША ИЗ ЛОЖКИ
(Быль)

Они шли пешком, усталые и голодные. Поезд довёз их до полустанка Чистоозёрная. Оставшиеся после покупки билетов последние деньги расходовал Гинез на сигареты и им пришлось шагать пешком до райцентра, где дислоцировался их студенческий отряд. Расспросив прохожих, они вышли на большак, как называли дорогу, ведущую в райцентр, местные жители. Мурат был в плохом настроении, но молодость и здоровье взяли своё и он запел «Мадину», песню, ставшей модной у ингушской молодёжи в те годы.

Они прошли километров пять, когда Гинез начал нудно надоедать.

- Уже темнеет. Куда мы, на ночь глядя? В чужом краю…

- Зато в родной стране. Мой адрес Советский Союз.

- Да брось ты строить из себя бодрячка. Я жутко голоден, смертельно устал. И ты, наверно, не лучше.

- Лучше, не лучше! Зато я старший, а это накладывает на меня определённые обязанности.

- Ты хочешь сказать, что будешь командовать? Не пройдёт.

- Пройдёт, да ещё как. Если ты не выполнишь моё указание, разумеется, не унижающее твоё достоинство, я по приезду на Кавказ расскажу встречному и поперечному, что Гинез Тормиев не уважает старших, не слушается их и ведёт себя разнузданно, как человек не знающий меру и этикет.

- Ну и что?

- А там увидишь «что». Во-первых, о тебе пойдут разговоры, что ты плохо воспитан, во-вторых, отец задаст тебе за это трёпку, а в-третьих, и это самое главное, за тебя не выдадут порядочную девушку.

- А я увезу её так.

- И тебя посадят. Пятно на биографии. Прощай нормальная карьера. Будешь вечным серым инженеришкой в ПТО, производственно-техническом отделе захудалой строительной организации.

- А если я сейчас умру от усталости?

- Давай присядем, отдохнём.

- Где тут присядешь. Степь да степь, да камарьё нахальное. Смотри, прямо роем летят за нами. Съедят нас живьём.

- Сейчас мы их прогоним. Дымокур сделаем, как говорят местные.

- Ни одной машины, как назло! Мурат, а ты был здесь что ли?

- Да! Приезжал со старшими работать по договору. Хорошо мы заработали. Правда, работали от зари до зари. И, причём, очень качественно. Наш бригадир, Гирихан, просто болел, если кто мало раствора под кирпич положит или другое нарушение сделает. Он очень дорожил своим имиджем.

- О, ты новое слово выучил?

- Да вот, занимаюсь потихоньку.

- Слушай, а что там за огни?

- Это деревня Староварки. Я как раз и ждал её появления, когда мы огибали рощицу.

- Мурат, пошли туда. Может нас пустят ночевать, может и накормят…

- Тут народ своеобразный. Предложений не будет. Надо будет просить.

- Ну и попросим. Что тут такого?

- Я тебя знаю. Попросишь, они откажут, а ты на дыбки, драться полезешь или скандал устроишь. А народ тут суровый, намнут нам бока. Тем более, что молодёжь вся в город подалась и живут тут в основном одинокие пожилые люди. А старики всегда привередливы…

- Ничего страшного. И бока нам не намнут. Что они туземцы что ли? Пошли.

Они вошли в село. Было уже поздно. Свет в окнах гас один за другим. Они заторопились к ближайшему дому. Постучали.

- Кого там нелёгкая несёт? – послышался недовольный голос старухи.

- Мы студенты, бабань. Идём к своим в Чистоозёрск, а туда ещё далеко. Вот забрели к вам на свет. Пустите ночевать, пожалуйста.

- Я одна дома. Припозднилась вот, а тут вы. Может ворюги какие?!

- Не, не варяги. Студенты мы. Нам одну ночку переночевать.

- Идите в овин, том открыто.

- Бабань, там камаров видимо-невидимо. Заедят к утру, а мы и так отощалые.

- И то верно. А вы не убивцы какие?

- Упаси боже. Мы студенты. Помогать вам приехали. Да вот отстали от своих.

- А что пешие-то? Чай денег не хватило? Ладно, пущу вас в горницу. На полу будете спать, а то вшей натащите.

- Да не вшивые мы…

- Знаю я вас, молодых. Баньку не любите, а в озерцах - что за купание. Не освежиться, не отмыться…Заходите,- старуха открыла дверь. Из избы пахнуло запахом кваса. У юношей потекли слюнки.

- Проходите, сейчас постелю, - дородная хозяйка дома прошла мимо большой печи.

- О еде-то и не заикается,- по - ингушски тихо сказал Гинез: - Скажи ей, может чего даст, хоть бы хлеба.

- Бабань, мы с дороги, может чего перекусить дадите, а?

- А я с вечеру не стряпала. Поужинала вчерашней окрошкой, мне и ладно. Так что, не обсудьте ребятки.

- Я сейчас упаду,- заныл Гинез.

- Ладно, что - нибудь придумаем, - ответил ему Мурат и обратился к хозяйке.

- Бабаня, а ложка у вас найдётся?

- Для чего тебе?

- Хочу кашу из неё сварить.

- Чё-о?

- Кашу хочу сварить. Чугунок у вас чистый. Поленьев у печи много. Мигом огонь растопим, да за дело…

- Прям из лошки и сваришь?

- Прямо из ложки. Только воду залью.

- Вода есть. Вона в ведре. Ставь чугунок, да топи печь, коли хозяйственный такой. Уж больно у меня интерес появился, как это студенты кашу из лошки варют. Растопка там же, рядом с поленьями.

Мурат поставил дорожную сумку у стола и сноровисто взялся поварить. Через некоторое время он подошёл к чугунку с водой, утонувшем наполовину в печной плите, под которой весело гудело пламя, и начал помешивать в нём поварёшкой. Слышался звон лежавшей в чугунке ложки. Потом попробовал на вкус.

- Эх, хороша каша, да жидковата немножко. Дай, бабань, горстку крупы, ох, разварится, ешь, не оторвёшься.

- Сей час, милок. Во пакетик. Бери горсть.

- А я поварёшечкой. Что прилипнет – не беда. Размешаю.

- Мешай, мешай. Коль не получится, - сам виноват.

- Получится, бабань, вот только соли маловато.

- А вот солонка, соли сколь хош.

- Вот, теперь в самый раз! Давай, бабаня, тарелки кашу разложу. Пшёнка будет отменная, если маслица найдётся.

- Найдётся, милок, у меня же бурёнушка своя. Сейчас принесу.

Хозяйка вышла в сени, щёлкнув включателем у дверной коробки, зажигая там свет. Мурат быстро вытащи из чугунка, лежавшую в нём ложку, снял назад налипшую кашу, и помыл её над тазиком, поливая водой из рукомойника. Чисто вымыв ложку, он начал ей же раскладывать кашу по тарелкам.

Хозяйка вернулась с чашкой, в которой желтели куски топлёного масла. Она поставила её на стол, вытерла руки передником.

- Садитесь, бабань. Отведайте каши.

- Что же это за еда без хлеба. Хлеб - он всему голова.

После ужина хозяйка подошла к чугунку, глянула в него.

- А где же лошка-то, милок?

- Уварилась, бабань, уварилась. Кашу-то из чего мы сготовили.

- А вот и нет. У меня лошек в доме всего шесть. А они все тут на лицо. Обманул ты меня, лиходей.

Мурат так звонко и задорно рассмеялся, что вслед за ним рассмеялся и Гинез, а хозяйка заулыбалась.

- Не обманул я вас, хозяюшка. Это русский солдат из сказки меня научил, ну, тот, который из топора кашу варил. Сейчас посуду вымою, мы студенты привычные ко всему.

- Ты привычный, не пропадёшь, - уважительно отозвалась хозяйка. – А посуду я сама вымою. Ложитесь ужо, чай намаялись пешком-то.

Гинез целый год рассказывал однокурсникам и родственникам, как Мурат варил кашу из ложки. Смеху было…

⇑ПРОИСКИ ИБЛИСА

- Друзья мои,- так начал свой разговор Лорс, - я позвал вас для того, чтобы принять решения по жизненно важному вопросу для ингушского народа. Но прежде я зачитаю вам отрывки из книги романс будущего «Путешествие Иеро», автором которой является английский писатель Стерлинг Ланье, перевод сделан М. Нахмансоном.

Итак, текст. Я зачитываю его: - Мы проигрываем, Иеро, проигрываем медленно, неизбежно… Одной веры недостаточно…Мы снова и снова сталкиваемся с проявлением враждебной воли человека – или группы людей, замышляющих зло»…

Друзья, я сделал незначительные сокращения текста, которые не искажают смысл того, что я хочу довести до вашего внимания. Начнём с того, что после возвращения на Родину, с соседями у нас сложилось нездоровое соседство. 1959 год- выступление казачества против нашего возвращения. 1960 – ые годы – осетинские выступления против ингушского населения с избиением людей группами на базарах и автостанциях. 1973 год – выступление ингушей с требованием возвращения Пригородного района. Разгон митинга солдатами с избиением мирных граждан. 1985 год – осетинская демонстрация против ингушей. Начало 1990 – х годов. Выступления чеченцев против ингушей с созданием своего общенационального конгресса. И, как следствие, заявление ингушей о выходе из насильно созданного содружества, под названием ЧИАССР. Затем трагедия 1992 года, когда регулярная армия России начала напалмом выжигать ингушские селения, когда осетинские боевики учинили дикий разгул бесчинств и репрессий против мирных граждан, а чеченский Кийбáг1ар, то бишь, известный вам Сосланбеков, заявил, что ни один чеченец не поможет ингушам.

О мелких стычках я не говорю. Ингушский народ предстал во всех этих событиях разобщённой аморфной массой, не имеющей консолидирующего начала. Небольшой пример: мне известны люди, которые отказались помогать избитому контингенту, а некоторые приходили и садились у дверей штаба, организованного для оказания помощи беженцам, заявляя, что они завтра выезжают на места боевых действий, откуда будут вывозить раненных. Этих «завтра» набралось больше месяца, в то время, когда мирные граждане ингушской национальности были загнаны в осетинские концлагеря, где они умирали от жажды и голода и издевательства палачей.

Сегодня эти люди у власти, т.е. есть много других случаев, представляющих интерес в рассматриваемом нами аспекте, не говоря о терактах, проводимых на нашей территории в последние годы, а также о пропажах людей и, главное, детей.

Вернусь к чтению отрывков. … «Всё это говорит об одном, - Нечистый плетёт смертельно опасную паутину, опутывающую нас»…

Я назвал Нечистого из этого романа Иблисом. Есть ли у вас возражения?

- Нет, возражений нет.

- Если возражений нет, я хотел бы услышать ваше мнение по данному вопросу.

Первый: - Я думаю, что все перечисленные наши беды – это звенья одной цепи.

Второй: - Согласен с Первым.

Третий: - Я тоже так считаю. Но ты, тамада, собрал нас не для констатации фактов физического и морального истребления нашего народа. Ты, видимо, чего-то ждёшь от нас, так чего? Чтобы мы сказали о предательстве высокопоставленных лиц нашей Республики или же о том, что сейчас пошёл слух, что с помощью русской авиации, осетины разбрасывают над нашей землёй канцерогены, которые, по словам пьяного лётчика, сделают своё дело через пять-шесть лет?

- Я жду от вас чёткого плана наших действий в дальнейшем по спасению нашего народа от происков Иблиса.

Первый: - Если ты собрал нас, значит, у тебя уже есть такой план, и мы являемся частью его?

Второй: - Да, да! Какова наша роль в общем деле для всех и каждого в отдельности?

Третий: - Какова может быть наша роль? Только в организации консолидации народа, на основе общей идеи выживания мирным, я подчёркиваю, мирным путём.

Тамада: - Ну, к войне вас никто не призывает. Нам нужна программа стратегии выживания и мы должны составить её…Это связано с тем, что наш народ начинает входить в алгоритм Вселенной, инвариантом которого является упорядоченность.

Третий: - Да, я тоже слышал, что к 2015 году нас будет уже миллион в разных точках планеты, а алгоритм Вселенной вступает в силу только после количества людей в один миллион.

Тамада: - Ну, это не обязательно должен быть миллион. Но ты прав в одном. Сегодня мы действуем как лебедь, рак и щука из известной древней басни.

Первый: - Да, мы очень и очень разобщены. Мы не видим друг друга за вершинами холмиков, а не то, что гор, как пелось в песне в годы моей юности. А ведь мы все одной крови. Этот лозунг провозглашён другими народами, и он является руководством к действию для них.

Второй: - Вот верно! Мы все одной крови.

Третий: - Ойё, здесь столько вопросов: и демография, и язык, и культура…нет, мы не справимся.

Тамада: - Справимся. К следующей нашей встрече у каждого должен быть проект по данному вопросу. Мы сравним варианты, объединим их и создадим лучший. Согласны?

Первый: - Согласны! Меры надо принимать, а не констатировать факты.

⇑ТЫ БЕДНЫЙ

Вечерело. Гулий вышел во двор убираться. Собственно, всё он сделал ещё днём. Убрал навоз, задал корм скотине, вычистил курятник. Теперь он вышел, чтобы ещё раз всё проверить.

Всего у него вдоволь. Несколько коров, голов десять овец, а домашнюю птицу и считать не надо.

К тому же, в месяц раз или чаще, смотря по числу гостей, он выходит на «охоту». Село большое, всегда найдутся запоздавшие тёлка или бычок. Загонять их к себе даже и не надо. Они сами приходят к стогу сена, доступ к которому он загородил так, для виду. А там поймать их и прирезать ничего не стоит.

Вот и вчера он разделал хорошую тёлку. Нетель была. Мясо развешано по крюкам. Сегодня он возил его по мясным магазинам, но продавцы наотрез отказались брать его товар. Узнали что ли откуда он? Пришлось вести назад…

Одна за другой у ворот его дома вдруг стали останавливаться легковые машины. Что же там такое? Гулий прошёл к створкам, выглянул в щелку и обомлел. Что-то обсуждая, у ворот стояли глава администрации села, участковый, начальник районного отделения полиции, тамада села, почтенные старцы.

«Пронюхали, сволочи. Всё пропало дело. Побегу к старой Айшет. Пусть готовит мне тёплые вещи и харчи. Арестовать приехали…

- Эгей, Гулий, ты дома? – раздался голос тамады села. – Мы к тебе.

- Да, отец дома, заходите. Что случилось? Вас так много…

«Куда ты-то, щенок, сиди себе за компьютером, да к занятиям в университете готовься. Найдётся, кому встретить людей. Чего лезешь?» …

Голос снаружи: - Юноша, позови отца.

- Не надо меня звать. Я здесь и готов…- он не успел ответить. Глава села просительно сказал. – Ты прости нас, Гулий Усманович, уж очень нехорошо получилось. Это моя вина, ты только журналистам не говори. Хорошо?

«Что это он? Чай с дурной травой выпил что ли?»

- И мы виноваты перед тобой, - участливо выдал тамада села. – Прости нас!

- Да, да! Прости нас! Прости перед полицейской властью в лице начальника. Мы виноваты, признаём это.

- Да что же случилось? В чём ваша вина?

- Мы не знали, что ты такой бедный, что тебе пришлось своровать тёлку многодетной вдовы Хадишат. И в первую очередь это моя вина, - выступил вперёд глава. – Мы тут собрали всем селом деньги и хотим их вручить тебе безвозмездно.

- Да не надо мне ничего. Не бедный я. А тёлку прирезал – чтобы в чужие огороды не лазила…

- Мы знаем, что это не первая. Люди говорят, что сено ты держишь, как приманку…

- Отец, это правда, что эти люди говорят?

- Уйди, щенок с глаз долой! Я со стыда сквозь землю хочу провалиться. Вас же трое у меня на шее, студентов-то. Учёба ныне платная в ВУЗах, да школьников двое…Вот и пришлось…

- Значит, я ел краденое мясо, учился за краденое мясо? Всё, я бросаю учёбу и иду работать. Меня приглашали в автозаправку. Правда, там мало платят, но это лучше, чем…

- Молчи!

- Ну, что Гулий Усманович, ты примешь помощь?

- Я нищий?

- Зато из-за тебя обнищали другие. И среди них малые дети.

- Я им всё верну. Только не говорите Хадишат, что это я прирезал её животное. Проклинать будет всю жизнь. И вот что, эти деньги…ну, деньги, что для меня, ей отдайте. Я лучше машину продам, чтобы оплатить учёбу своих детей… Простите меня и не позорьте больше.

- Так ты не будешь сообщать журналистам, что ты оставлен без внимания властью?

- Не, не! Не буду…

Воровство скота на время в селе стихло.

⇑КАК ЭТО ПОНИМАТЬ?

Моему племяннику,
Хусену Албакову посвящается.

По большому счёту, работник МВД или по простому, милиционер, - это защитник гражданина от всех – от отца, матери, брата, а тем более от врагов. Я помню такой случай. Разговорились мы с одним бывшим милиционером, ушедшим в отставку. Я стал задавать вопросы, а он рассказал мне немного о себе…

Это был правильный мент. Кажется, именно за это его и вытеснили из органов или он ушёл сам, хотя и окончил в своё время школу милиции, а затем и юридический институт. И тот принцип, который я изложил в начале этого рассказа, стал основным девизом его работы.

Он служил закону, считая, что закон создан для того, чтобы облегчить жизнь человека. И в основном жизнь маленького человека, т.к. у большого найдутся средства для собственной защиты.

Он просил не называть его по имени. Возможно, из каких-то одному ему ведомых соображений. Поэтому я назову его Исмаил, ведь дело не в имени, а в сути происшедшего. А это одна из страниц из жизни милиционера, маленькая быль, ведущая к большим выводам и умозаключениям.

- Я работал тогда участковым, - так начал Исмаил свой рассказ, а поскольку повествование поведётся от его имени, то и будем считать его автором.

В тот день, когда произошёл этот случай, я должен был пойти на похороны. Хотя умерший и был нашим дальним родственником, посетить его родных, выразить им своё соболезнование, и помочь посильной суммой в организации похорон я был просто обязан, так как дело это святоё. Я отпросился у начальника /село наше большое, служили там участковыми до 10 человек, сведённые в местный отдел или куст, как мы его называли между собой. Глава этого куста и был наш начальник, Магомед Юнусович, человек в годах, дослужившийся до подполковника, грузный, плотного телосложения. Он с трудом отпустил меня, да и то на один день, заявив, что умерший родственник мне не близкий человек, а работы и так навалом, а потому не обязательно быть там все первые три дня.

Ну, на день так на день. Я решил в следующие дни заходить на тризну после работы, так как я уважаю работу, какой бы она ни была. Ведь она даёт мне средства на существование. К дисциплине я был приучен с детства. Навыки эти закрепила школа милиции, после окончания которой, я и приступил к своим обязанностям. Мне было двадцать с половиной лет. Я был довольно рослым, физически сильным парнем без комплексов. Девушки на свадебных гуляниях называли меня даже красивым жгучим брюнетом.

Это я не для похвальбы, а к тому, чтобы у вас сложилось обо мне мнение. Так вот, побыл я на похоронах, выполнил обязанности младшего родственника дома, а их у ингушского парня, ой, как много. К вечеру я освободился и решил обойти свой участок. Проверил неблагонадёжных. Душа-то болит за дело. Вроде всё нормально. Потом вздумалось мне зайти в наш штаб, проведать дежурных коллег, которые должны были быть на рабочем месте всю ночь. Это касалось каждого из нас, каждый дежурил в свою очередь, а коллеги приходили проведать. Так бывало и в моё дежурство.

Я зашёл, поздоровался. В штабе были двое, один спокойный пожилой капитан, другой задиристый лейтенант. Они ответили на моё приветствие, выразили, как водится, соболезнование мне. Пока мы говорили, зазвонил телефон. Звонила женщина с истеричными выкриками заявляющая, что пьяный муж избивает её. Трубку поднял лейтенант, но мы всё ясно слышали.

- Надо ехать, - поднялся капитан. - Давай и ты с нами, - кивнул он мне. Я хотел отказаться по причине своего отгула, но чувство солидарности с коллегами не позволило мне это сделать.

Приехали мы по указанному женщиной адресу, вошли в дом. Так себе, дом среднячка. Да и как разживёшься на зарплату учителя. А это был учитель физкультуры, у которого учился и я. Мужик в годах, здоровый как буйвол, бывший боксёр. Держался он нормально. Спокойно начал объяснять, что выпили с друзьями. Он проголодался, а дома – пусто. Жена – балаболка, вместо того, чтобы приготовить ужин, тараторит с соседкой. Вот он и призвал её к порядку…Речь мужчины текла спокойно, мы также спокойно, во всяком случае я, хотели отвезти его в отделение, там во всём разобраться, слегка оштрафовать его, чтобы оплатил наш вызов, но тут вмешался лейтенант.

- Это ты-то, сморчок, поведёшь меня в наручниках? – заорал он. – Давай, пробуй!

- Ребята, берём его, - крикнул лейтенант, а сам, к мо-ему удивлению, отступил назад и говорит капитану:

- Давай, ОМОН вызовем. Знаю я этих сельских си-лачей. Этот из них. Переломает нам кости, а там доказы-вай, что это производственная травма… Пошли к машине, там рация…Они отошли, а мне стало стыдно за престиж милиции. Мы же теряли лицо. И перед кем, перед мелким хулиганом, хоть и силачом. Вот я ему и говорю:

- Тебе лучше пойти самому, добровольно…

- Не пойду!

- Пойдёшь или я тебя поведу.

- Попробуй, мент!

Сейчас это не так оскорбительно звучит, мент. Даже с экранов это слышится и вроде, как нечто уважительное. А тогда это было оскорбительное выражение. Ну, я ему и показал, чему меня в школе милиции учили. Он хоть и мощный на вид, а на деле оказался рыхлым. Скрутил я его, да немного неудачно приземлил. Он ударился носом об пол и залился кровью. Грустно и смешно было смотреть на нас со стороны. Я его веду, заломив, а свободной рукой утираю ему лицу, приложив платок, чтобы кровь остановить. Ведь учителем моим был как никак. Довёл я его до машины, усадил на заднее сидение «УАЗа». Машина у нас была без решёток. Сам сел рядом. Он меня проклинает на чём свет стоит, и грозится разорвать меня на мелкие кусочки. Я молчу. Пусть болтает, да пар выпускает.

Довезли мы его до районного отделения, сдали в КПЗ /камеру предварительного заключения/, чтобы утром отвезти в суд. Там ему определили бы меру наказания. Начальник УВД обязал моего шефа, как сказал нам сам Магомед Юнусович, проконтролировать дело с преподавателем. Это же местный интеллигент, а интеллигенция – это крыша нации. - Я слышал –это хребёт нации, - поправил капитан. Но подполковник отмахнулся от него. – А какая разница? Это отец его говорил, который приходил сегодня…

Доехали мы до суда. Завели нашего задержанного. Я думал, ему дадут суток двое, а то и все десять. Ведь он оказал сопротивление работникам милиции. И тут я снова удивился. Вместо того, чтобы требовать хулигану наказания, наш шеф стал хвалить его, заявляя, что такая беда поправима и случайна. И когда мы поехали в суд, он поехал с нами и стал просить судью оштрафовать задержанного, да отпустить его. Раньше этого не было. Я было подумал, что задержанный родственник нашего шефа. Но дело, оказалось, было в другом.

Совсем случайно я узнал, что наш шеф взял с отца задержанного пять тысяч рублей, заявив, что его сын загремит, как минимум, на пять лет. А ведь без моего рапорта ход делу не мог быть дан…

Вот такие люди тоже работали тогда в органах. Они отбили во мне охоту служить там. И я до сих пор не могу простить себе, что не заставил этого гада, испачкавшего высокое имя Пророка, ведь звали-то его как и Пророка, вернуть деньги отцу задержанного, который ходил по ингушским деревням и сёлам, прося подаяние, чтобы собирать деньги для оплаты за сына. Я повторяю: милиционер – это защитник гражданина от всех и от всего, а иногда он сам становиться кровопийцей. Как же это понимать?

⇑ОТЕЦ НАЦИИ

Он пришёл к нему. Художник удивился. Доктор технических наук, известный профессор - и вдруг заявился к нему, мало известному художнику с громким именем Пашá.

Он засуетился, пытаясь обставить приём в лучшем виде, как требовал обычай. Однако гость прервал его заботы, употребив редкое русское слово, что говорило о его глубокой эрудиции.

- Не колготись. Сядь и выслушай меня.

- Ты на много старше меня и мне не позволительно сидеть в твоём обществе.

- Ты хорошо воспитан. Дело моё небольшое. Я хочу, чтобы ты написал портрет благородного человека, способного быть отцом нации. У художников цепкий взгляд. И будущее перерождение личности они выводят несколькими штрихами…

- Я начинающий художник. Не лучше ли обратиться к знаменитым? Они сделают эту работу гораздо чётче…

- Если ты, как художник, способен видеть гамму эмоций личности и их развитие в будущем, то гениальность работы могу определить я, технарь, по тем признакам организации картины, которые могут быть незаметны даже для сильного искусствоведа. Хорошая картина – это механизм великой машины, известной под именем цивилизация. Причём, я беру цивилизацию общечеловеческую, а не отдельно христианскую или мусульманскую. Извини за столь высокопарный слог…

- Что нужно сделать?

- Я уже сказал, что требуется. И твой вопрос я отношу к резервированию времени для обдумывания и мысленного перебора вариантов.

- Как ни странно, но ты угадал, старший. Я действительно перебирал варианты своих знакомых и родственников.

- И что?

- Могу предложить вашему вниманию портрет старшего брата Хусейна Барахоева, редактора журнала «Лаг1аш». Юноша погиб в возрасте двадцати пяти лет…

- Не несёт ли его облик признаки смерти, если он погиб так рано? Ведь тут нужна жизнеутверждающая личность…

- Все мы смертны, старший!

- Правильно! Личность смертна, народ бессмертен. Именно это надо показать на рисунке.

- То есть надо показать на рисунке типаж ингушского народа с весной в глазах?

- Ты угадал. Причём, выразился поэтично. Но называй это как хочешь.

- А зачем нужен такой портрет, если это не тайна?

- Это не тайна! Я хочу подобрать по этой картине похожего человека из нашего народа, чтобы он уехал в Америку и родил там сына, который станет потом президентом этой страны, а оттуда будет помогать своему народу.

- Но выросший в Америке, он будет патриотом этой страны. Как же ему внушить любовь к ингушскому народу?

- Это и сделает его отец, подобранный по твоей модели.

- Это иллюзия.

- Или иначе ты хочешь сказать, что у меня крыша поехала?

- Я сказал только, что это иллюзия.

- Да, в начале я тоже считал это иллюзорным, но потом пришёл к выводу, что это необходимость.

- Не лучше ли исправить ситуацию с образованием в наших школах и вырастить того, кого нужно у себя дома, на родной земле?

- Условия не те, среда не та.

- Но создала же она вас?

- Ты начал называть меня на «вы»? Ну да ладно, то неважно. Кстати, что ты там рисуешь?

- Это эскиз вашего портрета. Собственно, вам и портрет никакой не нужен. Подберите модель по своей юношеской фотографии.

- Я был слишком разбросан в молодости. Более того, хулиганистым. Это не годится.

- Хулиганистость и хулиганство – это разные вещи. Идеальных людей нет.

- И всё же нарисуй портрет или напиши его, как там у вас говорят?! Заказ я оплачу сразу же или по изготовлению, как ты скажешь. Надеюсь, устный договор будет достаточен?

- Хорошо, эскизы я представлю через три дня. Если сможете, приезжайте снова в мою мастерскую.

- Договорились!

Гость ушёл. Художник сидел в задумчивости, когда в мастерскую вошла его сестра.

- Что случилось?

- Почему ты спрашиваешь?

- Да ты гримасы делаешь такие, что я испугалась.

- Неужели?

- Да!

- Это я хотел представить выражение лица будущего портрета.

- Это гость тебе заказал портрет?

- Ты его видела?

- Видела. Это наш преподаватель университета. Все считают его чудаком.

- Но портрет-то он заказал реальный. Причём обговорил и денежный вопрос.

- Но ты же мусульманин и не можешь рисовать портреты.

- А фотографии можно делать? Это разве не портреты?

- У тебя тоже крыша поехала, как у того профессора…

- Мы люди творчества, сестрёнка. Тебе нас не понять.

Вверх

Комментариев: