МЕХАНИК БАРАНОВ, ИСКАВШИЙ СВОЮ МАТЕРЬ
(рассказ)

Тетка Нюра ходила в воскресенье на кладбище, чтобы поправить могилки своих, и увидела там вытаявшие из сугроба человеческие ноги.

Тетка Нюра перекрестилась, но видение не пропало. Из сероватого, слежав-шегося снега торчали ботинки, обледеневшая штанина на одной ноге задралась, обнажая красный с желтыми полосочками носок.

Этот носок окончательно смешал мысли старухи.

Поначалу пришло ей в голову, что, может быть, понесли кого хоронить, да наклюкались по дороге и, чтобы не возиться, не стали копать могилу, а зарыли покойника в сугробе.

Тетка Нюра даже плюнула от возмущения, но тут же сообразила, что не схо-дятся концы с концами в ее объяснении. Мертвец был без гроба…

После этого ей по-настоящему стало страшно, и все мысли сразу пропали, только одна и колотилась в голове: зачем, какой леший понёс ее сегодня на кладбище?

Тетка Нюра испуганно оглянулась, но кругом было пусто.

Вспыхивал веселыми искорками снег, чернели пустыми ветками деревья. За синими разбросанными по склонам пригорков оградами краснели фанерные тумбочки, мрачно возвышались темные покосившиеся кресты.

Тетка Нюра охнула и побежала с кладбища, спотыкаясь и падая в снег.

Когда она рассказала о своей находке женщинам, собравшимся в магазине «Смешанные товары», те вначале не поверили ей, но потом, сообразив, что та-кое никто не будет придумывать, онемели от изумления.

— Это надо же! — всплеснула руками продавщица Дуся. — До чего мы до-жились-то, бабоньки, а?

— Вам, Анна Тимофеевна, надо в милицию заявить… — важно проговорила учительница и, помолчав, добавила. — Если вы, конечно, на самом деле это ви-дели.

— Да как же не видела-то! — изумленно воскликнула тетка Нюра и снова принялась рассказывать про носочек с желтыми полосками.

— Вот и заявите, раз видели! — учительница поджала губы.

— А чего я? — удивилась тетка Нюра. — Вот ты небось грамотнее будешь, ты и заяви.

— Не ты, а вы… — поправила учительница. — И заявить вы должны. Вы видели, а не я… А если не заявите — вас оштрафуют. Точно вам говорю.

Тетка Нюра презрительно посмотрела на учительницу, но уже сама сообразила, что было или молчать о том, что видела она на кладбище, или сразу брести в милицию.

В милиции только переглянулись между собой начальник отделения Зайцев и его помощник Вадим.

— Баранов с «Шуи»? — спросил помощник, и Зайцев быстро кивнул.

— Да, — сказала тетка Нюра. — И носки красные в желтую полосочку.

— Точно… — заглянул в какую-то бумажку Зайцев. — Баранов и есть.

Он подошел к вешалке и, тяжело кряхтя, впихнулся в свой полушубок.

— Пойдёмте с нами, Анна Тимофеевна, — заматывая вокруг шеи шарф, ска-зал он. — A ты, Вадим, зайди в поселковый совет, понятых возьми.

На кладбище ехали на газике. Председатель Поселкового Совета сидел за рулем, вторым понятым взяли секретаршу. Тетка Нюра сидела между нею и ми-лиционером Вадимом на заднем сиденье, и хотя и тесно было, она словно бы надувалась, становилась шире, ощущая себя самым важным в этой машине ли-цом.

И вот странно… Еще полчаса назад, когда в страхе бежала тетка Нюра с кладбища, она и не задумывалась о самом покойнике, ничего не было тогда, кроме страха, а сейчас этот Баранов вдруг вырос в ее глазах, заслоняя страхи и опасения.

Солнце между тем не забывало свое дело.

Снег убывал прямо на глазах, и из-под сугроба с мертвецом, чистенький и говорливый, вытекал ручеек. Обозначилась уже и рука Баранова.

— Пьяница был… — вздохнула секретарша. — И помер, как пьяница.

Бабке Нюре почему-то её слова показались обидными.

— Говоришь сама не знаешь чего… — проговорила она, прижимая к губам уголок косынки. — Будто хорошие люди не замерзают.

Впрочем, её не слушали.

Зайцев быстро щёлкнул несколько раз фотоаппаратом, потом милиционеры и председатель поселкового Совета принялись осторожно раскапывать снег.

Тетке Нюре очень хотелось посмотреть на лицо парня, которого она нашла, но лица не было, видимо, ещё зимой его объели лисы.

Обратно с кладбища и тетке Нюре, и секретарше Поселкового Совета, и ми-лиционеру Вадиму пришлось идти пешком. На заднее сиденье газика, завернув в брезент, положили тело механика Баранова и сразу повезли в райцентр.

По дороге вспоминали все, как стояла в августе прошлого года самоходка «Шуя» в доках с грузом помидоров из Астрахани и как ходили поселковые жи-тели в доки, ящиками покупали там помидоры.

Тетка Нюра и сама брала тогда два ящика на «Шуе», помидоры вынес ей бе-лобрысый паренёк в тельняшке и, улыбаясь, пересыпал в кошелку.

Сейчас она попыталась вспомнить: какие носки были на парне, но не смогла. Кажется, парень, что выносил ей помидоры, был в сапогах.

«Он!» — подумала тетка Нюра и тяжело вздохнула. Вот, оказывается, как обернулось дело.

О происшествии говорили в поселке недели две.

Уже к вечеру все знали, что Баранов, работавший на «Шуе» механиком, в пьяном виде забрёл на кладбище и замёрз там насмерть.

Ещё говорили, что Баранов был детдомовский.

Хоронили механика ребята с самоходки «Шуя», отстоявшей зиму в караване, а сейчас готовящейся к новым плаваниям.

Тетка Нюра тоже была на похоронах и успела высмотреть какую могилу вы-рыли для Баранова, в каком гробу несли его. Ещё, пока шли к кладбищу, по-сматривала она на угрюмые лица ребят с «Шуи», но того веселого белобрысого паренька так и не приметила.

«Ишь ты… — утирая слезы, думала она. — Детдомовский, значит, был. А все мечтал своих-то найти… Материну могилку искал, небось, да и замёрз на кладбище…»

Товарищи Баранова с удивлением посматривали на шагающую рядом с ними старуху, но ничего не спрашивали у неё. Когда же насыпали на могилке холмик земли, капитан «Шуи», седовласый мужичок в кителе, пригласил тетку Нюру помянуть их товарища.

Тетка Нюра не стала отказываться.

Поминали Баранова в кубрике на самоходке.

В ящике стояла водка, в мисках грудой возвышалось мясо, картошка и открытые трехлитровые банки с маринованными огурцами.

Здесь после второй рюмки и высказала тетка Нюра свою мысль, что замёрз-то Баранов, должно быть, разыскивая могилу матери.

Тетка Нюра сказала это, и сама удивилась — будто светлее стало сразу в кубрике. Как-то помягчели, посветлели угрюмо-ожесточенные лица товарищей механика Баранова, а сидевший на дальнем конце стола молоденький матрос допризывного возраста вдруг шмыгнул носом и, закрывая ладонью лицо, выбе-жал.

Полминуты, наверное, все неподвижно сидели за столом, и ни звука не слышно было после того, как захлопнулась дверь за матросом-допризывником.

— Да… — проговорил, наконец, прерывая паузу, седовласый капитан. — Такое вот дело получилось. Действительно, он ходил, матерь свою искал.

И он тоже отвернулся от стола, смахивая что-то с глаз.

И тогда все заговорили наперебой.

Кто-то вспоминал, как расспрашивал Баранов в ленинградском бюро адреса всех Барановых, но там ответили, что в Ленинграде живет несколько тысяч че-ловек с такой фамилией; другой вспомнил, как рассказывал Баранов о своём детстве, проведенном в детдоме. Словам теперь было тесно за столом, и полу-чалось, что и в самом деле замечательным человеком был механик Баранов, и высокого смысла была исполнена его так нелепо оборвавшаяся жизнь.

И товарищи механика Баранова снова поднимали стаканы, и многие плакали, не скрывая от других своих слёз, вспоминали и про своих матерей, а стар-пом, высокий угреватый парень, засобирался вдруг на почту, чтобы отправить все наличные деньги в какую-то смоленскую деревню, где одна — «Совсем од-на она!» — жила его старушка мать.

Товарищи одобряли намерение старпома, но не пускали его, уговаривая по-дождать до завтра.

— Холодно ведь! — говорили ребята. — Заморозок обещали к ночи, Его-рыч!

А ближе к концу зашел разговор, что надо как-нибудь благоустроить могилку Баранова, оградку поставить, соорудить памятник. Тут же и начали скиды-ваться. Бросали на стол кто сколько мог, потом капитан сгреб деньги и придви-нул тётке Нюре.

— Закажи оградку, мать, — попросил он. — Нам-то завтра в плавание идти.

— Закажу… — сказала тетка Нюра и добавила: — А что на могилку поставить: крест или тумбочку?

— Погоди, мать! — сказал успокоившийся старпом. — Сейчас сделаем.

Он вышел из кубрика и вернулся, минут двадцать спустя, со спасательным кругом, на котором кроме слов «Шуя. СЗРП» было написано красивыми буков-ками: «Механик Баранов, искавший свою матерь».

— Вот это и повесь, — сказал старпом тетке Нюре.

Самоходка «Шуя» ушла по освободившейся ото льда реке в плавание, а на поселковом кладбище осталась могилка, обнесенная легкой, словно из кружев сделанной оградкой.

В оградке — металлическая красная тумбочка, к ней прислонен спасатель-ный круг со странной надписью: «Шуя. СЗРП. Механик Баранов, искавший свою матерь».

Надпись немножко поблекла под дождями, но внутри оградки чисто. Сюда ходят…

Когда я был на кладбище, я видел в оградке живые цветы.

Что ж…

Спи спокойно, механик Баранов, искавший свою матерь.

Вернуться на главную