|
В замызганной коробке спичек
Две – три ещё бренчат пока…
Пришла пора любить медичек,
Чтоб дотянуть до сорока.
Так я писал когда-то в тридцать.
Хоть был и дерзок, и раним,
не поддержал дурных традиций –
взял и не умер молодым.
И вот – не в бронзе,
не в граните,
а сыт и пьян,
судьбе назло.
Не получилось – извините,
а, может, просто повезло...
Вот, таким стихотворением я знакомлю читателей нашего сайта с поэтом и в прошлом профессиональным журналистом Валерием Фокиным, что живёт на Вятке, зимой в Кирове, а летом - в лесном и ягодном месте Разбойный Бор, что на берегу Вятки. Не так давно перешагнул отметку в семьдесят, но сдаваться судьбе, а точнее, судьбине, - не собирается.
На вопрос друга-писателя Виктора Бакина «Самый ценный совет, который вы получили в своей жизни?» Валерий ответил: «Его впоследствии наиболее кратко сформулировал генерал Лебедь, с которым мне на протяжении нескольких лет посчастливилось лично общаться: "Упал - отжался!" Именно так я возвращался в жизнь после аварии с катером на лесном участке реки Вятки под Разбойным Бором 6 июня 2014 года, когда был чудом спасён, пережил несколько операций и стал инвалидом». (Заметим, 6 июня, в день рождения Пушкина. Не он ли спас вятского поэта? И разве Валерий Фокин не заслужил помощи великого классика?)
Не стану сердце рвать на части -
читать "свободную печать":
красу страны
и мерзость власти
я научился различать...
или:
…Зажарят пусть меня живьем
на сковородке черти,
но я останусь при своём –
при жизни
и при смерти…
Откуда эта, не только поэтическая, смелость?.. Ну, во-первых, возраст даёт право на то, что раньше смягчала всем нам знакомая и даже подчас необходимая осторожность, поскольку времена порой были совсем не безобидны. А в городе, где всё и про всех знают (а уж о поэтах – сам бог велел!) - поневоле иногда и язык приходилось прикусывать. Однако это редко получалось у Валерия, и не всем это нравилось, конечно. А с другой стороны, - учился на ВЛК в семинаре Юрия Кузнецова, заметьте. Был острым на слово журналистом. Уважал свой талант, свою вятскую родословную. Будучи в команде губернатора Сергеенкова, несколько дней тесно общался со Станиславом Куняевым и Юрием Кузнецовым, принимая в их лице журнал «Наш современник». (Кстати, на сегодняшний день Валерий Фокин входит в состав Общественного совета этого журнала). Общение с такими рыцарями русского слова, конечно же, не проходит бесследно…
Я боролся и верил в удачу,
И стерпел нестерпимую боль...
А сейчас не кричу и не плачу -
А сижу на плоту и рыбачу,
Ощущая себя не иначе,
Как всесильный волшебный король.
Напомню, что с ранней весны и по самую позднюю осень Валерий живёт в Разбойном бору, что на берегу Вятки. Хоть возраст и «притушил» внешне его лицо, но внушительная фигура и непростой боевой характер напомнили мне о Кудеяре, которому Разбойный Бор весьма подходит. Пришлось покопаться в истории и узнать, что Кудеяры-разбойники жили в основном в сказках и легендах, а в русских землях это имя носили многие, причём означало оно - «сильнейший из чародеев», то есть, в «переводе» Фокина, - «…Как всесильный волшебный король». Одного такого Кудеяра (с внешностью актёра, игравшего недавно Пугачёва на 1 канале ТВ), я знала лично, как писатель любовалась его природной красотой, статью, умом и тем, о чём говорил Алексей Кольцов: «Раззудись, плечо, размахнись рука…» Это был предприниматель из Кирова, которого вскоре убрали «с дороги» мелкие и подлые нелюди. Времена-то были тогда, в конце века, - известно какие... И нынешним «кудеярам» тоже ой как не просто. Особенно вятским. Ещё раз вспомнила я о таких людях, когда познакомилась с поэзией Игоря Тюленева и с ним самим. И вот – снова земляк, Валерий Фокин.
Всё яростнее спорят люди
Про наш “великий перелом”.
Такой страны уже не будет,
А мы пока ещё живём.
А может, надо б вместе с нею
Уйти туда, куда она?!
Сижу,
молчу,
почти немею
Над рюмкой горького вина.
Что ж, за помин я выпью молча —
И не богат,
и не красив.
Как хочется завыть по-волчьи,
Язык до крови прикусив.
Раз нет приёма против лома,
То я приму — один, до дна,
Чтоб сдюжить боль от перелома —
Так переломана страна.
Но всё ж, скорбя по перелому,
Опять задумаюсь до слёз:
Срослись ли кости по-живому,
Насколько крепко и всерьёз?
Быть стыдно дурочкой убогой,
Ища копеечку в пыли.
Встань
и шагай своей дорогой,
Чужие бросив костыли!
«Наш «Великий перелом»
Не раз и не два за свою жизнь хотелось поэту «…завыть по-волчьи,/
Язык до крови прикусив». И в личной жизни обошли его покой и благоденствие, и во властные структуры как-то не сумел, а скорее не захотел, - вписаться, да ещё и это жуткое происшествие на реке… Зато в стихах каждое слово выношено, выверено, имеет вес и смысл. И не случайно Валерий – лауреат Всероссийской литературной премии имени Николая Заболоцкого, межрегиональной имени Василия Шукшина и других.
Так что с Кудеяром мы с читателем разобрались, а вот Разбойный Бор (конечно же, со своей историей, но сейчас не до неё) уже как был, так и есть, и породнился с ним Валерий всей своей страстной и любящей душой, так что «укротитель» - не только и не столько ради «красного словца».
Неприхотливы вятские пейзажи,
зато здесь чисто,
высоко,
светло,
без городской липучей наглой сажи,
что мажет мне оконное стекло.
Мне городских удобств не надо даже —
хочу быть частью сельского пейзажа,
чтобы светло и чисто жизнь текла,
презрев обмены,
купли
и продажи
и между нами не было стекла
с потеками от копоти и сажи.
Валерий хранит в памяти и вятских коллег по поэзии, близких ему по сердцу и уму, - Анатолия Быстрова и Павла Маракулина. У меня при имени Быстрова ком подкатывает к горлу. Помню его выступление на вечере поэзии – молодого, светловолосого, открытого всему миру, почти есенинской внешности и таланта… А как он читал «Соловьиху» Бориса Корнилова, - ни в сказке сказать, ни пером описать. Такому тогда в деревне не учили… Было ясно – этого, ещё вчера простого парня из вятской глубинки, ждёт яркое и значительное будущее… Но, стоило ему совершить по молодости лет отнюдь не опасную ни для кого ошибку, как идеологические стражи тех лет сбросили Анатолия с той площадки «трамплина», что обещала мощный взлёт нового большого таланта… Анатолий, конечно, не сразу, всё-таки продолжил своё писательское дело, но…
…Склоняются осины на ветру,
Снимая ярко-огненные шапки.
У глухарей, гуляющих в бору,
Брусничным соком вымазаны лапки.
Эти строки у меня в сердце уже не один десяток лет… Светлая память поэту!
А Валерий Фокин, не желая и ныне изменять себе и поэзии, продолжает «старинное дело своё», публикуется и в «Нашем современнике», и в других российских изданиях. Последний по времени сборник - с «говорящим» названием «Из жизни в жизнь». Откровенный, честный, несмотря ни на что, полный надежды и любви ко всему живому:
Надеялся я, что живое тепло
согреет постылую старость,
но бабьего лета тепло всё ушло,
и баба своя лишь осталась.
И нынче так рано ударил мороз,
что весело как-то не очень...
Избушка на фоне поникших берёз
тосклива,
как русская осень.
На этом пейзаже слегка задержись:
щемит, словно старая рана...
Но топится печка -
и теплится жизнь.
И нам помирать ещё рано.
Однако,
когда
да и где помирать,
не нам выбирать.
Но лучше бы здесь -
среди этих полей -
без бабьего лета,
да с бабой своей.
А лучше ещё бы
(желанья ясны!)
нам вместе дожить бы до новой весны.
И там
(коль такая пошла благодать)
до бабьего лета рукою подать...
«До новой весны!»
И снова – из того же интервью, на вопрос о любимой песне: «Последний бой» Михаила Ножкина, которую мне довелось подпевать самому автору и без которой не обходятся у меня ни одни дружеские посиделки».
А посиделки, и слава богу, любит Валерий. Ибо сам в движении ограничен, а от жизни, в том числе вятской писательской, отставать не хочет. Вот и ждёт опять гостей, знает, что второе отделение собрания поэтической, и не только, братии, а точнее, части её, - будет уже у него дома. И тут жене Галине снова предстоит вволю похлопотать. Знает, что иначе нельзя, что по-другому для Валерия – и жизнь не в жизнь. А «Последний бой» - он и для мужа тоже самый-самый. Главное, чтобы нутро было прежним, держало и тело, и душу:
Жизнь ещё не выпита до дна.
Господу хвала за это чудо!
Только та, отцовская война
всё-таки сидит во мне покуда.
Словно генной памяти оплот
в помощь историческим наукам,
что со мною вместе не умрёт —
перейдёт и сыновьям, и внукам.
И когда придёт последний срок,
перед боем помолясь без страху,
развяжу солдатский вещмешок
и достану чистую рубаху.
«Оплот»
И ещё об очень важном и даже серьёзном. Я – о чувстве юмора, без которого поэту в сложившихся условиях – ну, просто никуда. А нам-то, читателям, как от этого хорошо! И улыбнуться, а то и посмеяться, и порадоваться за Валерия: молодец, не падает духом.
К дате
Ну кто сказал, что нет причин?
Найти их так несложно:
вот за Всемирный день мужчин
сегодня выпить можно!
К слову
На какие же шиши
возродить нам Хороши?
Не по ним такая честь!
Ладно, хоть табличка есть…
С добрым утром!
Ломит косточки к ненастью...
Здравствуй, милая страна!
Широка дорога к счастью,
только грязи до хрена...
* * *
То ли светает,
а то ли смеркается –
хмуро и муторно так на душе:
то ль согрешить мне,
а после покаяться,
то ли покаяться сразу уже…
А порой, хоть и сказка – ложь, да в ней намёк – конечно, от поэта:
Так морок предвесенний вредоносен:
То мокрый снег,
То дождь,
Затем – туман.
Но солнце продирается меж сосен,
Как вышедший из леса партизан.
Мне как женщине было приятно встретить в сборнике стихи, посвящённые в одном лице - и жене, и другу настоящему. Можно только догадываться, как ей не просто. Но - любовь…
* * *
Гале
Видела по телику поместье? –
Вот бы жить в таком с тобою вместе.
Да хотя покуда мы вдвоём,
даже в развалюхе проживём.
Но зато привольны и легки
наши дни у леса и реки.
Ну вот, пора и закругляться. Надеюсь, читатели «Российского писателя» увидели и услышали Валерия Фокина, поэта с берегов Вятки. Было у меня и давнее внутреннее желание сказать ему спасибо за то, что однажды взял да и провёл в большом зале знаменитой «Герценки» мой юбилейный вечер, хотя лично мы были знакомы, и только. Но это лишь один из многих подобных штрихов к портрету вятского «Кудеяра».
И в заключение – о простом, кажется, желании моего героя:
Наверно, было всё не зря,
Что выстрадано мною.
И встанет новая заря
Над вятскою страною.
Пусть заживёт она без мук
своей красивой сказкой.
И скажет вслед мне гордо внук:
«Дедуль,
я тоже – вятский!» |
|