Денис Геннадьевич Коротаев
Коротаев Денис Геннадьевич в 1991 окончил Московский физико-технический институт и поступил в аспирантуру Института прикладной механики АН СССР, где, выполнив работу по гидродинамике, защитил кандидатскую диссертацию (1996). Преподавал математику, а затем и информатику в Московской государственной академии приборостроения и информатики. Стихи начал писать в 1988. Публиковался в журналах «Наш современник», «Молодая гвардия», газетах «Литературная Россия», «Завтра», «Правда» и др., а также коллективных сборниках. Автор сборников стихов Проводник (1994), На развалинах эпохи (1995), Белые тени (1998), Итак (2001). Вёл поэтическую студию в своей академии, преподавал стихосложение на факультете журналистики МГУ. Член Союза писателей России с 1994, лауреат Есенинской премии России в 1996. Погиб в автомобильной катастрофе 8 августа 2003. Посмертно, в 2004, вышел составленный отцом сборник стихов Автоэпитафия.

* * *
Два мира борются во мне,
Два дивных мира…
Один пленяет в тишине
Звучаньем лиры,

Другой манит в досужей мгле
Уютом дома…
Но нет сомненья на челе
И нет излома.

Два мира борются во мне
Под гул столетий,
Едва ли зная, что луне
Милее третий.

В нем вместо лиры – звон мечей
И колоколен,
И не очаг в тиши ночей –
Пожар над полем.

В нем нет следа грошовых драм,
И бой ведется
За право первым двум мирам
Во мне бороться…

* * *
Я — сорняк на газоне новейшей России.
Хоть косили меня — да пока не скосили.
Ну а если коса все же срежет под корень —
Я останусь в земле, садоводу на горе
И взойду по весне — сын неведомой тучи —
Некрасиво кривой, вдохновенно колючий,
Над газонной травой, невысоко-безликой,
Поднимусь, как смогу — перехожим каликой,
Напою сотню пчел первосортным нектаром
И развею себя по окрестным гектарам…
Садоводы тотчас в страхе вытянут лица…
Лишь бы только взойти, лишь бы только родиться…

* * *
В этом городе, прежде тесовом,
В этом городе, прежде каменном,
Век я маялся над вопросами,
Словно город был мне экзаменом.

В этом городе, прежде ласковом,
В этом городе, прежде искренном,
Был я отпрыском, стал я пасынком,
Был я радостным, стал я выспренним.

В этом городе, пиво-вобленном,
Где хотя бы раз пили-ели вы,
По углам стоят то ли гоблины,
то ли чудища церетелевы.

В этом городе, кровью клеенном,
В этом городе, сталью штопанном,
Нареченное населением
Забутикано да зашопано.

В этом городе глупо каяться,
Да и хвастаться не глупее ли
Перед теми, кто развлекается
Панихидами с юбилеями?

В этом городе, снобом хаянном,
В этом городе, злобой вспоротом,
И живем-то мы неприкаянно
С этим городом, с этим городом.

ГУСЛИ–САМОГУДЫ
Сколько люду набежало, сколько люду! –
И торговый, и служивый, и блаженный…
Догорают мои гусли-самогуды,
Прожигая полынью во льду саженном.
Не стоял бы я на месте, словно идол,
И метнулся бы в огонь, да цепью кован.
Не иначе – скоморохов кто-то выдал,
И сказителям конец поуготован.
Видишь? – стражники расставлены повсюду
И качают бердышами, дети песьи…
Догорают мои гусли-самогуды,
Догорают мои звончатые песни.
Догорают – а потом уйдут под воду…
Только сажа на снегу лишь… Только сажа…
И отправится попа да воеводу
Распотешить верноподданная стража.
Разойдутся не дождавшиеся чуда
Кто – со смехом, кто – с добычей, кто – с укором…
Догорают мои гусли-самогуды,
На костре по-инквизиторски нескором.
Кто-то вышел на мостки, как на подмостки,
Кто развеяться пришел, а кто – согреться…
И постреливают немощные доски
Разрывными – да по сердцу, да по сердцу…
Только я реветь белугою не буду,
Сколь бы други-гусляры ни голосили…
Догорают мои гусли-самогуды,
Да леса еще найдутся по России.
Отсижу свое в чахоточном остроге,
Слажу новые – соборнее да звонче –
И пойду, покамест горе носят ноги
Допевать все то, что прежде не закончил…
А покуда рвутся струны, а покуда
Яро пламя, ако рана ножевая,
Догорают мои гусли-самогуды,
И корежится в огне душа живая…
16-17.12.02

РОССИЯ, РУСЬ, ХРАНИ СЕБЯ, ХРАНИ!
       Россия, Русь, храни себя, храни!
                                        Н.М.Рубцов

Россия, Русь, храни себя, храни!
А мы не в счет - мы нынче не вояки.
Мы, кажется, забыли в этой драке,
О том, что мы воюем не одни.

Россия, Русь, ну что нам воевать,
Когда флажки уже не держит карта,
И кроме застарелого азарта
Иных утех душе не отыскать?

А мы - все те же... Нас который год
Едва ли заподозришь в пацифизме.
Но что такое "смерть во имя жизни" -
Не вспомнит дух и разум не поймет.

Россия, Русь, мы боле - не форпост.
Храни себя - и ты не ошибешься.
Не нас спасешь, так хоть сама спасешься,
Распятие меняя на погост...
19-22.09.1999

КОТОРЫЙ ВЕК НАМ СПОРИТЬ СУЖДЕНО…
Который век нам спорить суждено.
Который век все яростнее речи.
Откуда мы - не все ли нам равно,
Чем лучше Синегорье Междуречья?

Кто пращур наш - Сварог иль Иисус?
И как нас звать - Славяне или Русы?
Ответит всяк на свой капризый вкус,
Но как порой разнятся наши вкусы!

Кто говорит - нам много тысяч лет,
Кто говорит - одно тысячелетье.
Иной речет - мы пасынки планет,
Иной - о, нет: обещанные дети.

Нас назовут нездешним "Иоанн",
Лета сочтут по шрамам и морщинам,
И до поры погрузится в туман
Наш давний спор без толка и причины.

Мы - те, кто есть, а что до остальных -
Не им судить о наших русских спорах,
Им - тени стен, бетонных и стальных,
А нам - ветра на северных просторах.

Мы - те, кто есть. Иного не дано.
Так отчего, оттачивая речи,
Который век нам спорить суждено -
Чем лучше Синегорье Междуречья?..

* * *
Как нищенка украдкой острым локтем бьёт под дых
Младенца своего, мол, что замолк, а ну - ори,
Нас время понемногу проверяет, молодых,
Кто мы в оркестре - трубачи ли, ложкари??

И там и тут слышны и денег звон, и пули свист,
Десанта "шмяк", Иуды "чмок", танцора "ча-ча-ча",
И возгласы "распни!", и крики "пли!", и вопли "бис!",
И лепет президента и молчание врача,

Гусиных перьев скрип, и сладкий шорох кинолент,
И колокол на вече, и вечерний грома грай...
Какой тебе по нраву музыкальный инструмент?
Подумай, человече, и, подумав, выбирай.

И тянется концерт, и голосит усталый хор
Все ноты напролёт - от нижней "ля" до верхней "до",
И бьёт крылами воздух гениальный дирижёр,
Но слышно, как обычно, всё не то, не то, не то...

Но зритель в переходе безыскусен и не зол,
Немного суетлив, но может слушать всё подряд.
И падают монеты в перевёрнутый чехол,
В котором были то ли скрипка, то ли автомат...
31.07.02

* * *
Он ехал, сидя на броне…
Деревни плыли в стороне.
Туман, спустившийся с горы,
Уже готов был до поры
Укрыть низины.
А он курил за часом час,
Буравил ночь огнями глаз
И различал почти без зла
То вопли горного козла,
То муэдзина.
Он знал — так надо, но кому?..
Он сомневался, что ему
И что кому-нибудь из нас,
Но есть присяга и приказ,
И совесть, что ли…
И кто-то требовал мочить,
А он хотел детей учить,
И, если будет быстр курок,
Он доживет и даст урок
В начальной школе.
В его далеком городке
Дома стекаются к реке,
Поля теряются во мгле,
Подсолнух клонится к земле.
Наверно, вызрел…
А здесь — cовсем иной уклад,
И вечно прав лишь автомат,
И на других ему плевать:
Он научился убивать
В ответ на выстрел…

Он ехал, сидя на броне,
В своей расколотой стране,
Курил, все думая о том,
Что хорошо бы хоть потом
Пожить достойно.
И сигарета горяча
Была, как тихая свеча,
Что через три далеких дня
Затеплит вся его родня
Заупокойно…

А ВРЕМЯ БРОСАЕТ НАС ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ…
..А время бросает нас дальше и дальше,
 И падает жизнь, как подстреленный вальдшнеп.
 
 И, радостно воя и вытянув выи,
 По следу подранка несутся борзые.
 
 Чьей будешь ты стаи - от птичьей до бычьей -
 Едино смиришься и станешь добычей.
 
 И вжикает жига, и ахает хота -
 Охота, охота, охота, охота.
 
 Охота нам биться - с собою, с другими,
 Во славу, за ради, на благо, во имя.
 
 Мы небо до боли крестили мечами
 И в битве с собою совсем измельчали,
 
 И в битве с собою почти победили,
 Да сделали шаг - и очнулись в могиле
 
 А где-то пообочь, по тропам проталым
 Влачились достойные нас идеалы.
 
 И путь был расписан от точки до точки,
 От стыдной болезни до пьяной заточки,
 
 От драчки за злато какой-то там пробы
 До им же в итоге расшитого гроба.
 
 И выбраться, что ли, наружу из ям бы,
 Да знать - не судьба, и - к хорею тут ямбы!..

ПОЭЗИЯ
Поэзия, живущая в душе, -
Не горький плод излома или сдвига,
Но вечности распахнутая книга,
Но песня на затерянной меже.

Поэзия, живущая в душе, -
Не копия рожденной наспех мысли,
Но слепок и былой, и новой жизни,
Не знающей повторов и клише.

Владычице отринутых теней,
Ей равно чужды золото гинеи
И нищенская сутолока дней,

Но, данное оспаривать не смея,
Она стократ и выше, и мудрее
Того, что после скажут вам о ней…

ГУСИ-ЛЕБЕДИ
Гуси-лебеди летят
По-над краешками сосен.
В желтый бархатный наряд
Перекрашивая осень.
 Обнимая тишину,
Что-то шепчет сирый ветер...
Эту дивную страну
Не сыскать на белом свете,
Не найти по словарям,
Не спросить у очевидцев:
Обернешься - и она
В сизой дымке растворится...
Но в любые времена,
Зла не помня, не покинет
Эта дивная страна,
Эта вечная Россия.

* * *
Когда одиночество стиснет висок,
И память уколет острейшим из жал,
Мой компас укажет мне путь на восток,
И ноги меня приведут на вокзал,

И поезд подарит моторный вагон,
Прощальную песню сыграет вокзал,
Как руку, навстречу протянет перрон
Тот город, где я никогда не бывал;

Тот город, где Клязьма венчает леса,
И камни щекочет холодная Нерль,
Где ветер без меры, и солнце в глаза
Из ста куполов, как из тысячи жерл;

Тот город, где мне на века суждена
Планида бояна беспутной земли,
Где судьбы и даты, мечты, имена
Хранит от забвенья Покров на Нерли.

А поезд покинет московскую хмарь,
И осень разложит привычный пасьянс,
И где-то вдали заиграет звонарь
Церковный распев, как заветный романс;

И где-то вдали, приближая восход,
В десятый, и в сотый, и в тысячный раз
Еще один день куполами зажжет
Тот город, где год пролетает за час.

Но длится стократно отпущенный срок,
Когда, среди ночи, в столичной пыли
Мой компас укажет мне путь на восток -
От мутной Москвы до холодной Нерли...
10.05.96

* * *
        Остерегайтесь оскорблять отшельника.
        Но если вы это сделали, то уж убейте его.
                          Ф. Ницше

Убейте истину неверием.
Убейте истину расспросами.
А после - плачьте над потерями
Толпою тысячеголосою.

Убейте звуками гармонию.
Убейте спорами поэзию.
Собрав на эту церемонию
Неравнодушных к чужебесию.

И, жизнь иным аршином меряя,
В разгар нелепейшего пиршества
Убейте истину неверием,
Чем обрекать ее на нищенство!

НЕУКЛЮЖИ И ХИЛЫ..
        Ст.Золотцеву
Неуклюжи и хилы
Перед Зевсом и Фебом,
Не химере в угоду
И не золота ради
Мы воюем без тыла -
Только фронтом и небом
Без оглядки на моду
И мольбы о пощаде.

Мы о счастье забыли
И давно перестали
Верить красному слову
И улыбчивой лести.
То, какими мы были
И какими мы стали,
Возгорается снова,
Заклиная о мести.

Мы не грезим ночами,
Ностальгией ведомы,
Ни о затиши росной,
Ни о рощице голой.
С нами стягом печали -
Факел Белого Дома,
Кровью залитый Грозный,
Синий пятнами голод.

Песней сменятся муки,
Вера сменит поверья,
Унаследуют внуки
Наше русское дело -
Пашней стачивать плуги,
Словом стачивать перья,
Флейтой сплачивать звуки
Вдохновенно и смело.

Но в азарте постылом,
В одеянье нелепом
Не химере в угоду
И не золота ради
Мы воюем без тыла -
Только фронтом и небом
Без оглядки на моду
И мольбы о пощаде.
2-3.02.95

ВЕДИ МЕНЯ, РУСЬ
Веди меня, Русь, мимо капищ и скитов
От первого часа до мига покоя.
На свете есть много дорог неизбытых,
Но только твоя назовется судьбою.

Храни меня, Русь, от обид и искусов,
От липких объятий нездешнего рая;
К тебе приникаю я преданным русом,
Иных алтарей в храме Геи не зная.

Прими мою жизнь не как дар, а как данность,
Не царскую жертву, но клятву на верность.
Одной лишь тебе я покорным останусь,
Во всем остальном не приемля смиренность.

В минуту веселья и в злую годину
Со мною твое опаленное знамя;
Мне любо смеяться с тобой заедино
И дорого плакать твоими слезами.

Как знать, чем еще будет дух наш испытан,
Как знать, что еще уготовит эпоха...
Веди меня, Русь, мимо капищ и скитов
От первого дня до последнего вздоха!
20-24.12.95

НАШИ КНИГИ ПИШУТ НАС
День за днем, за часом час
Было так и вечно будет -
Наши книги пишут нас
Кровью душ по глади судеб.

Нашим книгам не впервой
На болоте этом жабьем
Увлекать нас за собой
Камнем или дирижаблем.

Наши книги нам не льстят,
Верно - знают себе цену,
И вовеки не простят
Ни халтуру, ни измену,

Словно мы не други им,
Вечно держат на прицеле
И ревнуют нас к другим,
Что написаны доселе.

И пока недвижна твердь,
Эту власть дано иметь им
И дарить нам жизнь и смерть,
И бессилье, и бессмертье...

ПОЙ, МУЗЫКА
Пой, музыка, пой, музыка,
Паясничай, но пой!
По тропочке по узенькой
Веди над пустотой!

В молчании ли, в шуме ли,
Вызванивай мотив
Во славу тех, кто умерли,
На благо тех, кто жив!

Пой, музыка весенняя,
В которой на века -
И шума наваждение,
И Шумана строка.

Пой, звонкое высочество,
Для коего равны
И Баха одиночество,
И баханье волны.

Пой, музыка служивая,
Растапливая кровь,
А коли будем живы мы -
Споем друг другу вновь.

И праздничное марево
Обнимет небосвод.
Пой, музыка, наяривай,
И час, и день, и год.

Пой, музыка нехитрая,
Не ради, а за так
В краю, где горе - литрами,
А радость - на пятак;

В краю, где редки музы, ну
А демоны - толпой...
Пой, музыка, пой, музыка,
Паясничай, но пой!..

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Яблочный спас - диадема на темени
Благословенной страды.
Кроет земля, разрешаясь от бремени,
Яблочным градом сады.

Гулко несутся по скату, по желобу,
Игристым соком полны,
Не доверяя ни возу, ни коробу
Эхо минувшей весны.

Выйди на улицу - стылую, зяблую,
Где не во сне - наяву
Падают звезды, как спелые яблоки,
Прямо в сырую траву.

Стой не дыша и смотри, зачарованный
Кратким безвластием лет,
Как под созвездием Малой Антоновки
Борются ночь и рассвет...

И ЭТО – РОДИНА? НЕ ВЕРЮ…
И это - Родина? Не верю,
Что лишь уныние и страх,
Лишь обозленность и потери
В огнем покинутых глазах.

И примириться не смогу я
C роскошной этой нищетой.
Я все же знал ее другую -
И выше той, и чище той,

Что попрошайкой в переходе
Сидит у мира на краю.
И в отрешении выводит
Молитву тихую свою...

Неужто это было с нами -
Лихая стать, святая честь?
И что кому придет на память -
Теперь воистину Бог весть:

Кому-то - бабий плач истошный,
Кому-то - срам, кому-то - Храм,
То телогрейка, то - кокошник,
То хлеб с соломой пополам.

То дым родного пепелища,
А мне как символ этих мест -
Деревья, что с рожденья ищут
Слепыми кронами норд-вест;

Шумят, качаются нелепо,
По небу листьями шурша,
И не узнают, ибо слепы,
Что так незряча и душа.

Вздыхают, головы понурив
Как будто в этом их вина,
И пишут, пишут на лазури
Моей России письмена...

* * *
В суете досужих бед,
На развалинах эпохи
Появляются на свет
Полумысли – полувздохи.

Не затем ли мы живем,
Непохожие на многих,
Чтобы скошенным жнивьем
Пасть грядущему под ноги,

Чтобы искрою свечи
Раствориться в наступившем,
Не затем ли?..- и молчим,
Памятуя о Всевышнем.

Прозреваем и грешим,
Увядаем и при этом
Как и прежде не спешим
Мы – с вопросом,
Он – с ответом…

* * *
Mой город – мёртв, но внешне – как живой.
Мой город – труп, но этого не знает.
Который год меня он привечает
Гримасою бездумной и пустой.

Который год меня вгоняет в пот
Недвижный взгляд его холодных окон.
Мой город так похож на спящий кокон,
Но что там – знают те, кто в нём живёт.

А город пахнет пивом и свинцом,
И вера в превращение напрасна.
Мой город – мёртв, и жизнь уже не властна
Преобразить застывшее лицо.

Ещё запляшет зарево реклам,
Унылая кайма иллюминаций,
И мышцы улиц будут сокращаться,
Когда пропустят ток по проводам,

Но зеркало, прижатое к губам,
Хранит всё то же траурное вёдро.
Мой город – мёртв, а мы сидим у одра,
Не веря ни ему, ни докторам...

Из цикла «От Крещения до Рождества»

ЯНВАРЬ
Косматых лет угрюмая эскадра
Медлительна, и жизнь за часом час
Меняется, как фильм от кадра к кадру -
Штрихами, незаметными для глаз.

Все те же слякоть, брань и кривотолки,
Все те же толпы нищих и калек,
Засохшие юродивые елки
Повержены и выброшены в снег.

В трамвае толчея, и в мыслях - хаос.
Обычный день... Лишь, гость издалека,
Со всех витрин смеется Санта-Клаус
Над сломленной гордыней двойника...

ИЮНЬ
Городская жара. Закипают мозги.
Я иду по Москве и не вижу ни зги.
Я не то, чтоб дурак, но я чувствую, как
Я глупею.
Нет, уж лучше сентябрь с бесконечным дождём,
Чей нескорый финал мы уже и не ждём,
Но идём торопясь через холод и грязь
По аллеям.

Нет, уж лучше – зима с этой волчьей тоской,
Что грозит по ночам то крестом, то доской,
То плитой гробовой, хоть ты вой, хоть не вой
До рассвета.
Нет, уж лучше – весна, позабывшая стыд,
Что бездомным котом за окошком вопит
И, карая тела, прогорает дотла
Ради лета.

Как мы любим всё то, что не здесь, не сейчас,
То, что там, далеко, не при нас, не про нас,
Как всегда подавай нам тропический рай
Без исхода.
И на эту мольбу управдомы земли
Дали столько тепла, сколько только могли.
Отчего ж это мы захотели зимы
В центре года?

СЕНТЯБРЬ
То ли дыбится земля,
То ли небо бьется оземь.
Это, бесов веселя,
Бродит осень, бродит осень.

Это лес, на краски щедр,
Снова листьями кружится,
И несет их дале ветр,
Словно спятивший возница,

Что не ведает и сам,
Где исход его скитаний.
И воздеты к небесам
Деревов согбенных длани;

И гуляет по лесам,
Палисадникам и скверам
Суетливый балаган
Беспокойного трувера;

И вода бежит, звеня,
Из расколотого свода...
Это снова на три дня -
Непогода, непогода...

Право, Родина, тебе ль
Да не ведать в час ненастный,
Что сулит ночная трель
Птицы, таинства причастной?

И не надо лишних слов!
Мне и то уже награда -
Купола твоих холмов
В позолоте листопада.

И не надо лишних фраз!
Мне и то уже довольно -
Заболеть вдали от глаз
Этой грустью колокольной,

И, уняв земную дрожь
О распятие березы,
Принимать осенний дождь
За Господни горьки слезы...

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную