Алёна КОСТИНА (Донецк)

ЗА ДРУГИ СВОЯ

(из новых стихов)

 

ПЯТНАДЦАТЫЙ
                В январе 2015 погибла в троллейбусе
                наша сотрудница  Елена Торшина
                22.01.2015 р-н " Боссе"

Опять всплывает в памяти...  Не выжать,
Не выплакать…  И снова тот подъезд,
Где под ногами снег – кровавой жижей,
В проёме окон деревянный крест.
Кульки, коробки, пыль, бетон, фанера, 
Осколки стёкол на кровавом льду.
И я уже почти теряю веру, 
Что нам удастся выжить в том аду.
Пятнадцатый. Спокойствие не близко.
Ещё и призрак Мира не возник.
Ещё немало будет обелисков
Невинным жертвам киевской возни.
На мой посёлок ГРАДы… Ближе, ближе…
Разбитый двор… собачья голова…
Там женщина кричит: то – " Ненавижу!" ,
То – "Господи, спасибо, что жива!"  
Потом придут с  "Боссе" дурные вести.
И тот, кто будет выдавать тела
Утешит: "Ваша -  умерла на месте,
Не мучилась и вряд ли поняла…"
Признаюсь, при умении молиться,
Я, знавшая цитаты наизусть,
Минут пятнадцать буду материться
И вряд ли в новой фразе повторюсь.
Пятнадцатый. Сплошь траурные даты.
Война не отвела своей руки.
Нас "киборги" реально жгли, как вату.
Плевать им было: дети, старики!

В те дни мне не хватало автомата...
И злость толкала - выжить.....
Вопреки.

Я И ДОЖДЬ
Дождь опять оставит манускрипты
На стекле погасшего окна.
Точно так же и моя молитва
Для чужого глаза не видна.
Я и дождь… и мы с ним так похожи.
Был и нет… И время истекло…
Чувствую его душой и кожей,
Даже сквозь препятствие – стекло.
Тюль не актуален для наряда...
Скотч внутри… А за окном война.
В сотый раз окидываю взглядом
Дорогие сердцу письмена.

КУРСАНТИК
Вот-вот замашет лето отпусками
И затанцует с волнами прибой.
Курсантик глаз с девчонки не спускает
И повод ищет, чтоб позвать с собой.
Обдумывает, как назначит встречу,
Всё скажет… или пан, или пропал…
Так дразнят, обнажаясь, её плечи
Под крылышком - конструкции тюльпан.
Всё нравится ему: и профиль гордый,
И локон, украшающий висок.
Как юбочка обхватывает бёдра!
Как в талию вцепился поясок!
Всё нравится от выдоха до вздоха.
И раньше был язык, как помело,
А тут от взгляда в горле пересохло
И, кажется, что ноги отняло.
Себя потом  винил, что был несмелым…
Но, в трусости его не упрекну.
Она в тот год погибла под обстрелом,
А он провёл на фронте всю войну.

ТОЛСТОКОЖАЯ
Ей лет двадцать на вид. Сирота толстокожая.
Из Снежного попала на службу в Донецк.
Автомат и разгрузка... И всё, как положено...
И теперь командир для неё, как отец.
За три года войны были случаи разные.
И она подчинялась ему, как отцу.
А потом он вдруг выдал:
- Ты зеленоглазая!
Черт возьми, как тебе наша форма к лицу!
И она посмотрела в бездонные карие...
И смущенно в свой строй возвратилась опять.
Только думала, думала... Вовсе не старый он,
И от силы ему можно дать тридцать пять.
Сколько было у них рядом троп перехожено...
И никто не ловил каждый вздох, каждый шаг.
Она знала о том, что она - толстокожая,
А от взгляда его встрепенулась душа.
Вздохи, слезы в подушку... И все, как положено...
Её вдруг закрутила любви карусель.
Ей за двадцать слегка... Сирота толстокожая.
Но внезапно душа обнажилась совсем.
Нецелована и  не обнята ни разу им...
И всегда подчинялась ему, как отцу.
Дай нам Бог, поскорее победу отпраздновать!
Здесь девчонки не все доживают к венцу.

ОБЛАКА
Пусть за волосы, хоть по асфальту и волоком
Волочёт меня жизнь - тётка в сером пальто.
Я слова соберу рифмой в белое облако
И никто их уже не отнимет... никто.
Сотворить волшебство  - это дело минутное.
Будет ручка служить, как волшебная трость
Не касаясь, тебя обниму и укутаю...
Ты и сам не поймешь, что откуда взялось.
Облачаясь в слова, эта чудо-субстанция
Будет силой в усталых и слабых руках.
Мы не вечны, а мысли и чувства останутся
В чьей-то памяти, в письмах, в стихах-облаках.
Пусть нас даже убьют, не оставят и имени,
И на радости спляшут на наших костях.
Все слова обернутся дождями и ливнями,
И напомнят о нас, и за нас отомстят.

ЗА ДРУГИ СВОЯ
Хоть не клал он перста, не носил он креста…
Заблуждался, имел ли сомненья?
Но, за други своя и за Родину встал,
И полёг в наше скорбное время.
Пусть не клал он перста и креста не держал…
Боже Святый, вмени ему в Веру.
Когда смерть к нам пришла собирать урожай
Он ушёл по Христову примеру. 

СТАРУХА И ПУЧОК ТЮЛЬПАНОВ
Она стоит с пучком тюльпанов,
Уже подвявших от жары.
А кто прицениваться станет,
Когда их полные дворы?
Судьба у всех нас не простая…
Дожить бы всем до седины…
Иду старуху сопоставив,
Невольно, с образом войны.
 Мне в спину медленно вонзалось:
- Никто и цену не спросил!
В словах обида, боль и зависть,
К тем, кто красив и полон сил. 
Но, словно хлопнут двери Храма,
И я от силы их волны
Вернусь купить её тюльпаны,
Хотя и даром не нужны…

ДОКУЧ
(Обстрел Докучаевска 12.12. 2017)
Докучаевск всегда называли мы - "Докучем".
Раскурочена надпись... осколок шальной.
А посёлки охвачены пламенным обручем.
Дымовая завеса стоит пеленой.
Кто-то выразит снова свою озабоченность...
Ведь в политике это основа основ.
Перемирье, к чему в этот раз приурочено?
А за день разрушается двадцать домов.

Словно в музыку, я в автоматную очередь
Снова вслушаюсь и возвращаюсь к речам.
Вспоминаю, как ты для жены и для дочери
Возвращаться живым каждый день обещал.
Ты из тех, кто не мог переждать на обочине.
Я нигде не встречала надёжней плеча.
Побратимы тебя называть стали - "Докучем".
Я шутила тогда:
             - Лучше б мне докучал!

Разбудите меня или дайте пощечину!
Запустила война свой пристрелянный щуп.
В сотый раз кто-то там выступал озабоченно...
А я слезы глотаю и просто молчу.
Только верой живу, что из дали заоблачной
Ты спиной прикрываешь свой город родной...
Докучаевск всегда называли мы - "Докучем".
Нам с могильной плиты вторит твой позывной.

НАША МИРНАЯ ЖИЗНЬ
Наша мирная жизнь натерпелась лишений...
Наша мирная жизнь потерялась в траншеях.
Заблудилась, запуталась, сбилась с пути. 
И реальный расклад, понимая прекрасно,
При гарантии, что - я умру не напрасно.
Если с этого дня будет солнце светить,
По ночному Донецку пешком, по троллеям,
Босиком бы прошла я  и с камнем на шее
За доступную цену – землица в горсти,
Чтоб по минному полю ЕЁ провести.

В КВАДРАТЕ БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЫ
Эти строгие линии окон.
Эти взгляды с тревогой, мольбой...
И желанье - закутаться в кокон,
И забыться не чувствуя боль.
Боль телесная с болью утраты
В коридорах больничных сплелись,
А в квадрате больничной палаты
Потолок смотрит пристально вниз.
Даже тени ползут аккуратно.
Будет слышно, как время бежит.
Жаль, не козырь больничная карта,
А на кон выставляется жизнь.
Эти яркие круглые лампы...
Этот стол... это слово "обход"...
Опыт ценят здесь выше таланта
И минуты решают исход.
Медсестра, санитарочка с чаем,
Хмурый врач, как седой пилигрим...
Но, когда пациенту легчает,
Тихо хлопают ангелы им!
Тихо хлопают, радуясь тихо,
Что сдалась, задремала беда.
Дай вам Бог, не понять этот стих мой...
Не прочувствовать всё.... никогда.

АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК
Бутончик розы, аленький цветочек.
Пайетки, банты, рюши, кружева…
Пришла сама. И утверждает: "Дочка!",
Хоть в детстве её в лоб не целовал.
Был смолоду жеребчик да молодчик
И жизнь прошла, как бурный карнавал.
Не уставал любить ни днём, ни ночью
И возле пышной юбки не зевал.
И трасс прошёл немало и обочин.
На веру вряд ли принял бы слова…
Но, всё возможно… может быть… а впрочем,
Он деньги на аборт всегда давал.
В палату к доведённому до точки,
К потерянному, тёплому едва…
Пришла сама. И утверждает: "Дочка!"
Пайетки, банты, рюши, кружева…
Он верит! Он надеется! Он хочет!
Цепляется за тёплые слова.
Он чувствует, на самом деле - дочерь,
Хоть деньги на аборт всегда давал…

ПОЭЗИЯ
Все думают Она в высоком замке
Подыскивает звучные слова.
И с мастерством искусной куртизанки
Пытается толпу очаровать.
Что круг её, предельно узкий, замкнут.
Наряд её - шелка да кружева.
А ей не чуждо: просушить портянки,
Лангеты ладить, раны бинтовать,
Латать и штопать рваные обноски,
Не спать от шума взрывов до зари,
Делить в окопе с другом папироску, 
Где может, не судьба и докурить…
В ней боль разлуки и восторг от встречи,
Внезапных чувств ударная волна…
Она – вдова у поминальной свечи,
Куда не повернись – везде Она!
Как леди с королевскою осанкой
К ночлегу расстелившая кровать.
Заворожить умеет, как цыганка,
И до смертельной злобы ревновать!
Она и пленник, жаждущий свободы,
И вся в слезах, молящаяся мать.
Всё то, что будет принято на годы
И то, что будет каждый понимать.
За миг заставит трепетать от счастья
И чашу горя осушить до дна. 
И многие, хотят быть к ней причастны…
Увы, не многих изберёт Она! 

ЭТО СТРАННЫЙ ТАНДЕМ
Уже скоро число моё – чёртова дюжина,
Только я не хочу ни гостей, ни вина.
В этот день не хочу песни петь или ужинать.
О прошедших годах не хочу вспоминать.
Будет листья срывать ветер злой и контуженый,
Новый повод мне даст для нечаянных тем.
Знал бы он, что под ватником тонкое кружево...
Это странный тандем, очень странный тандем.
Я сегодня одна прогуляюсь по городу
И купюру свою разобью по рублю.
Этот странный тандем подчеркнётся бигбордами.
С них до боли кричат: и «Скорблю!», и «Люблю!».
Этот странный тандем: бесполезного, нужного...
Каждый день здесь стоят у последней черты.
Этот странный тандем: розы, люди с оружием...
Здесь любимым – цветы и погибшим – цветы.
Равнозначно крепки жизни-смерти объятия.
И они раздают шансы равные всем.
Изменились давно и цена, и понятия...
Жизнь прекрасна! Но здесь стоит мало совсем…
Я расправлю на теле ажурное кружево.
Может быть, от него в жизни столько проблем?
А потом ватник свой засупоню потуже и
Буду просто писать... Это странный тандем.
Будет слово моё, перепетое стужею,
Для тебя оберегом на память висеть.
Будет слово твоё меня обезоруживать
И вот-вот на лопатки уложит совсем.

Захмелею от слов... Они голову вскружат мне,
Могут ранить, убить или взять меня в плен.
Это странный тандем – теплый ватник и кружево.
Автомат и цветы... Это странный тандем.

Я ЗАБЫЛА ПРО ЗОНТ
Снова осень стучит со своими капризами.
Поплетутся за ней и хандра, и тоска.
И навязчивый дождь будет окна облизывать,
А потом Макшоссе* предо мной полоскать.
Будут шины авто тротуары забрызгивать,
А подошвы сапог будут грязь разносить.
Я глазами в толпе разыщу тебя издали.
С недовольного неба начнёт моросить.
Но и в пасмурный день осень дарит сюрпризы нам.
Всюду ставит свою золотую печать.
Мне на волосы дождь станет капли нанизывать,
А я вдруг перестану его замечать.
Я забуду маршрут переулков и улочек
По которым с тобой будем мы колесить.
Я забуду про зонт. В своей джинсовой сумочке
Так и буду его нераскрытым носить.
Я забуду, что здесь сыро. зябко и сумрачно,
И. что в городе есть и трамвай, и такси... 
Я забуду про зонт в промокающей сумочке...
Я забуду сказать...
Ты забудешь спросить... 
__________________
*Макшоссе - автомагистраль, связывающая Донецк и Макеевку. Между городами нет границы.

НЕ СТАРЕЮ
И вот я встречаю ещё одну зиму,
А сладких запасов пустеет корзина...
Мой кот растянулся вблизи батареи.
А зеркало врёт... я совсем не старею.
В клубок нити дней замотаю незримо.
Я так же наивна, я так же ранима.
В любимых руках, будто мягкая глина...
Из прожитых лет, словно нет половины...
Мне верить легко, что всё это взаимно.
И я не умнею, я так же наивна...
Мечтаю ночами, пишу ахинею.
Пусть зеркало врёт... я совсем не старею.

ПАКЕТИК ЧАЯ
Скучаю... Я в бессилии скучаю.
Трагично... ни прижаться, ни обнять...
И ждет тебя пакетик "Lipton" чая,
Который день на кухне у меня.
И тешится душа самообманом.
"Мечтать не вредно!" - шепчут мне года
Ты не прочтёшь мою кардиограмму...
А вслух я не признаюсь никогда.

ИЗ ОКНА
Если бы он знал... А кто расскажет?
Шторки тихо вздрогнут и замрут.
Сотни окон-глаз многоэтажек
Могут изучать его маршрут.
Но соседка снизу спать не ляжет.
Ритуал, привычка перед сном...
Ждать пока плечей косая сажень
Просто поравняется с окном.
Дни летят впустую, очень жалко...
Глупо... так подглядывать мельком.
Сжалилась над нею зажигалка -
Хитро подмигнула огоньком.
Он остановился. Мёрзнут пальцы.
Подкурить... а искорки секут...
Этим можно было любоваться...
Лишних... ещё несколько секунд.
Невозможно взгляду оторваться...
Всё. Шаги на лестнице... Влекут...
Знал бы он... Возможно, его пальцы
Прикоснулись бы к ее звонку.

БЫЛ БЫ ЖИВ
Не было гарантий, обещаний.
Кто их предоставит на войне?
Ночевал в углу мешок с вещами.
Прижимался автомат к стене.
Не претендовали быть здесь вечно
Полы его длинного плаща...
Быт-уют семейный обеспечить
Никому никто не обещал.
Счастья было ровно две недели.
Всё, что "до", как будто ластик стёр.
А потом - "Тревога!" Стон метели.
Назревал Дебальцевский котёл.
Душу рвёт тревожное молчанье.
И сомнений горьких - этажи.
А потом молитвы со свечами:
- Был бы жив! Любимый, был бы жив! 

Если он с другой... то в добрый час!
Хуже если степь - ему могила.
В трубке его голос прозвучал.
Слёзы навернулись... Отмолила! 

ПУЛЯ
Сорняком я вырос при дороге,
Материнской не познал любви.
И меня всегда кормили ноги,
А при встрече с пулей подвели.
Относив пиджак не по фигуре,
Я усвоил к двадцати годам –
Зря твердят о том, что пуля-дура,
Ведь она умнее многих дам.
Обжигался. Молодой да ранний
Я влюблялся и сходил с ума.
Женщина тебя сто раз обманет.
Пуля же, найдёт тебя сама.
Не убила, значит полюбила! 
Только вынут, положу в карман.
Если не отправила в могилу,
Стало быть, счастливый талисман.

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную