"Блажен, кто ищет истинной святыни…"

Наталья ЕГОРОВА

«ОБРЕТЕННАЯ МОЛИТВА»
О книге Екатерины Козыревой «Богатый остров»

Бывают книги - прочитаешь внимательно, отметишь удачные образы, строфы, находки - закроешь и забудешь. Бывает - закрыв книгу, понимаешь, что с твоей душой что-то произошло - она изменилась, ибо ты прожила с поэтом долгую, трудную, наполненную жизнь. К таким поэтам принадлежит Екатерина Козырева. Ее поэзия - глубинная, корневая, выросла из русского фольклора и русской классики. Во многом ее поэтическое мировоззрение окончательно оформилось благодаря Вадиму Кожинову. Стремлением к эпическому, народному, крестьянскому она идет вслед за Николаем Некрасовым, широкой удалью, характерной для русской былины, перекликается с Юрием Кузнецовым, тягой к философскому обобщению и взгляду в глубинную суть вещей - следует за Федором Тютчевым и Виктором Лапшиным. Екатерина Козырева - прежде всего поэт серьезный. В ее книгах нет легких тем, легких решений, Ее поэзия щедро подкреплена глубинной корневой русской судьбой, она взвешена, выстрадана, прожита. Родители Екатерины были высланы на Урал, и судьба ссыльнопоселенцев стала стержнем, глубинная сутью, на которую нижется вся жизнь поэта:

- Так за что же, за что, - я спрошу, как некрасовский Ваня,-
Выгоняли из дома, бросали на каторжный труд?
Нас за новые сени, а их вот за новые сани. -
Только батя утешил: «А люди и тут ведь живут!»

«Всяко было потом, - скажет мама и тихо заплачет.
 Голод, нары да тиф... да родителей бедная смерть.
Только с наших, сиротских, землёй переполненных тачек
Завертелась такая на голой степи круговерть!

Мы о городе новом слагали стихи в культбараке,
Ни горячей обиды, ни зла не держали в сердцах,
Только жаль деревеньки, давно утонувшей во мраке,
Жаль, что дети и внуки всё больше живут в городах...»

Пережитая в детстве трагедия стала точкой отсчета высоты, мерой духа. Екатерина вышла из нее победителем - ни обозленности на человеческую несправедливость и судьбу, ни ропота на жестокую родину, столь характерного для многих куда менее «пострадавших», в ее стихах не найти. Хребет Урала стал ее собственным несломимым хребтом, мерой постижения вещей, мерой России, началом бесконечной любви к Родине. Недаром, обращаясь к России, она находит особое, неистертое, старинное, живое и бесконечно родное слово «Другиня». А Россия Козыревой широка и огромна: «Взгляну на Россию с Кремлевских холмов -/ Велик ее свет - ни начал, ни краев./ Как старцы, стоят над Москвой облака./ И грады, и веси стоят на века./ Их ветры не сдули, и вихрь не сломал./ Священные стены крепки, как металл». Какое державное мышление! Какая широта, какое приятие родины, ее истории, ее судьбы!

Книга «Богатый остров» - огромный труд души - денный и нощный. Душа поэта постоянно работает, постоянно познает мир, пытает его на глубину. Есть у поэта редкий дар выбирать в жизни самое главное. Все темы стихов Екатерины - важны, обязательны. Эпиграфом к книгам Козыревой, да и к самой ее жизни, я поставила бы знаменитые слова Заболоцкого «Душа обязана трудиться/ И день и ночь, и день и ночь!» Трудится душа - в постижение, в любви, в сострадании, и, наверное, более всего - в покаянии и молитве. Подобно тому, как Богородица в одном из ее стихотворений беспрестанно молит Христа за весь мир: «Молит Она за деревья,/ Молит Она за траву,/ Молит за эту деревню/ И за небес синеву», - Е. Козырева в своей книге беспрестанно молится и молит. Молитвенность, на мой взгляд, одно из главных свойств ее поэзии. Молитва преображает - мир, судьбу, окружающих людей, самого автора, возносит сознание от земного к  горнему. Туда, к Престолу Господню, пытается Козырева  вознести своими стихами-молитвами все окружающее - разрушенные деревни, разбитые дороги, просящих подаяние нищих, птиц на проводах, травы в поле - оторвать от земли, отмолить, вырвать из кабалы земной судьбы, увидеть в истинном свете - поистине огромный денный и нощный труд! И не случайно свое собственное понимание поэтического служения России наиболее точно поэту удается сформулировать в стихотворении, посвященном отдавшему всю жизнь служению Родине Федору Тютчеву: «Высокомыслящая Лира./ Он верил Родине одной -/ Спасению Святого мира/ Для Благодати мировой».
 Такое тютчевское понимание истории, русской судьбы, предназначения поэта закономерно сближает поэзию Екатерины Козыревой с бесконечно далеким и одновременно бесконечно близким Тютчеву Некрасовым. Земное и Небесное сливаются в поэзии Козыревой воедино, а  нелегкая судьба «заземляет», постоянно возвращает на размытые дождями и непогодами русские проселки - к трагически горькой конкретике живой русской жизни, живой народной судьбы, к русской деревне, к русскому крестьянину: «Шли тучи на закат, как волны спелой ржи./ Ушёл в небытие вчерашний ветер в поле./ О,потрясенная Земля, в своей недоле/ О чем задумалась, родная, расскажи! //О том ли нищем, что бредёт с клюкой,/ О том ли алчном, что не знает горя...» Имя Некрасова в стихах Козыревой упоминается часто, и это не случайно - Екатерина Козырева и сама подобна некрасовской женщине, которая «Коня на скаку остановит,/ В горящую избу войдет!» Да и державна ее поэзия не по последней моде и не в свете событий последних десятилетий, а потому, что она привыкла держать на своих плечах, нести, выживать, сопротивляться:

Страданье за какие-то грехи
Ниспослано несчастным и убогим.
Я приходила к ним читать стихи
В больницы, интернаты и остроги...

 Верная глубинной русской жизни, русскому характеру, заветам русской классики, она, говоря словами все того же Некрасова, не из «ликующих, праздно болтающих,/ Обагряющих руки в крови...» но вот именно из стана «погибающих/ За великое дело любви!» Во такая серьезная, большая, состоявшаяся, не желающая менять себя на мелочи душа - настоящая русская женщина, красивая, умная, смелая, привыкшая держать на себе весь мир и за весь мир молиться. В современной жизни ей порою откровенно мелко - не вмещается она в суету, возню, мелкотравчатость, мелкотемье. Не случайно эпиграфом к одному из ее стихотворений взяты слова, сказанные ей когда-то В.В. Кожиновым: «Скоро Вас перестанут понимать».

И все же, зная, что такое страдание, Козырева знает, и что такое сострадание, потому не лозунги, не сиюминутные соблазны закономерно  поворачивают ее к темам сегодняшнего дня - она остро чувствует человеческую боль и откликается на нее. И нищий, играющий на скрипке в метро, и стихи о событиях 1993 года, и узбеки, и армяне, и переселенцы с Кавказа, и трагедия сегодняшней Украины   возникают в стихах неотвратимо и закономерно, поскольку герои этих событий требуют внимания и сострадания, нуждаются в  поэтической молитвенной помощи: «Ах, какая печаль в смуглых людях с Кавказа,/ Их у доброй соседки не счесть по углам -/ И грузин, и менгрел, и армянка с абхазом,/ И рассказы, рассказы: «Как жили мы там!» Та же чуткость к боли  постоянно поворачивает поэта к русской истории - давней и недавней. Недаром со страниц книги, продолжая рассказы о ссыльнопоселенцах, почти теми же словами Козырева говорит о другой  русской трагедии и об одной из самых загадочных, трагических и любимых наших святынь - иконе последних времен - «Блокадной заступнице», Невской Скоропослушнице: «Когда ни родных мне, ни близких, ни мамы не стало -/ Нас в сиротских полуторках ночью везли ледяной,/ Фотокарточка мамы в пальтишке холодном лежала/ С бумажной иконкой «Скоропослушницы» нашей родной».

«Богатый остров» - дар щедрой, наполненной жизнью и любовью, не знающей равнодушия души. Удивляют тематическая широта в стихах Екатерины Козыревой, ее жадность к жизни. Жить и писать для нее - суть одно. Она пишет обо всем, что проживает, и проживает все, о чем пишет. Огромное место в ее творчестве занимает лирика - чуткая, женственная, отзывчивая к каждому жучку, цветку, лепестку, ко всей живой твари. Контраст с трагической судьбой и сосредоточенной силой постоянной  внутренней молитвы делает ее лирику еще трепетней, нежнее, беззаботнее, прозрачнее. Но желание души трудиться и тут пересиливает лирическую беззаботность и оборачивается желанием постигать мир по-тютчевски серьезно. Зачастую ее лирика - отважное путешествие в собственные глубины, путешествие трудное и болезненное, ведь для него необходимо «Преодолеть, как наважденье, страх/ Перед собою...». Отвага заглянуть в себя дает свободу в раздумьях о соотнесенности мира и собственного «я», о неизбывном одиночестве каждой души и неразрывной слиянности с миром каждого человека:

Желанье очутиться одному!
С травинкой - тонкой дудочкой в губах,
И выдувая собственную тьму,
Преодолеть, как наважденье, страх
Перед собою. Кто не одинок,
Как облако и дерево, и куст?
Но ц е л ы м миром наделяет Бог
И льётся песней чистою из уст.

Или такое вот - тоже неспешное, неторопливое, раздумчивое и глубокое стихотворение, в котором Екатерина Козырева обращается к вечным темам жизни и смерти. Жизнь и смерть видятся Козыревой единым смиреньем, «Которого не хочет человек», - не только верное для всех времен, но и очень современное и своевременное суждение, ибо ни перед жизнью, ни перед смертью современный человек смиряться не желает:

Знакомые берёзы под окном,
Зелёные качели над обрывом,
Они живут в неведении счастливом,
С весной в ладу в пространстве мировом.

И только люди, проживая век,
Не думают в гордыне иль смятенье,
Что жизнь и смерть - единое смиренье,
Которого не хочет человек.

Поражает удивительная отзывчивость Екатерины к слову собратьев по перу. В книге множество посвящений - С. Есенину, В. Белову, Н. Рубцову, В. Кожинову, Ю.Кузнецову, В. Лапшину, Г. Касмынину, о. Дмитрию Дудко. Для нее чтение работающих рядом поэтов - тоже продолжение живой жизни, поэтому так живы, непосредственны, точны и щедры ее посвящения. Саму Екатерину посещают сомнения в нужности и правильности ее главного дела: «Читателя в потомстве не найду -/ Поймала Книгу сеть небытия,/ Попала в паутинную среду/ Живая жизнь - поэзия моя». «Паутинной средой» Е. Козырева называет здесь электронную сеть Интернета. Сомнения эти особенно понятны  в наши дни - поэтам, выброшенным из жизни, лишенным живого читателя и возможности издаваться - писать, а уж тем более молиться в стихах - особенно трудно, и работают они вопреки всему, совершая свой тихий, мало кому понятный, но жизненно необходимый и очень трудный подвиг. И не одной Екатерине все усилия души, весь денный и нощный поэтический труд порою кажутся ненужными и бессмысленными. И все же главное, для чего существует поэзия, остается неприкосновенным и незыблемым и в наши дни - и ни паутинная сеть Интернета, ни тотальная война против культуры и литературы затронуть этого беспрестанного труда души, этой «творящей энергии любви» не могут. Потому и закончить разговор о новой книге Е. Козыревой «Богатый остров» мне хочется точными и емкими словами из ее стихотворения, посвященного Николаю Рубцову: «Поэт! Среди святых потерь,/ Ты - обретённая молитва». Думаю, что эти строки в полной мере  относятся и ко всей русской поэзии, и к самой Екатерине Козыревой.

 

Владимир ИКСАНОВ

ЗА ПОВОРОТ ДОРОГИ ДАЛЬНОЙ
(О книге Екатерины Козыревой «Богатый остров»
стихотворения и поэмы)

 Всего прочнее на земле печаль
 И долговечней – царственное слово.
                                       Анна Ахматова

Новая книга Екатерины Козыревой «Богатый остров»  объединила стихи и поэмы разных лет.

«Богатый остров» –  художественно-поэтическое  откровение  автора, в лирических стихах которого представлен образ России. Характерно, что у поэта  переход от прошлого к настоящему идет закономерным путем. Он  в органичном движении. Творчество Екатерины Козыревой, обретая стилистику обращения к Богу через евангелические пророчества, соединяет земное и горнее, человека и природу. Сборник стихов оформлен в логике реальных событий. Прослеживается история страны, используется особый приём   –   жизнеописание  через семейную хронику отдельно взятой семьи в аспекте драматических  событий.

Открывает книгу   цикл «Отчизна».

Автор  работает в жанре  размышлений и воспоминаний  о людях и времени, делится сокровенным, раскрывает душу. Сказания Козыревой – бесценный дар поэта, взгляд издалека – точный и целеустремленный.

 …Дорога вдаль плывет печально, первоначальный  путь. Как будто оживает озаренная земля, пробуждается природа и возрождается жизнь.  «Душа наполнится высоким  в докучной, ровной тишине».  Знакомый, задушевный  мотив.  Вообще, дорога в лирическом восприятии поэтессы  –  особое состояние души,  своеобразный ориентир и  даже путеводитель  впечатлений от путешествий.  Они воплощаются в картины, образы, дела.

За поворот дороги дальней
Уходит светлая печаль,
Да главка церковки венчальной
Горит и освещает даль.
Равнина с небом светлооким
В дорожном движется окне.
Душа наполнится высоким
В докучной, ровной тишине.
Русь – беспредельная дорога.
Кладбище – в горестных крестах.
О чём, о чём ты молишь Бога
В соборах светлых на холмах?
Многострадальная, святая!
В глухой, забытой стороне,
Ты и затерянного края
Не забывай в родной стране.

Екатерина Козырева  верна  традиции  эпического  повествования.  Для неё Отчизна  –  это Вселенная, героический путь, неразгаданный простор, светлая даль. Рассказ путника, пытливый ум которого ищет спасительную идею для русского человека   –  « О чём, о чём ты молишь Бога в соборах светлых на холмах?»  Когда  в основе сильных русских характеров представлены труженики земли. Обманутые и покинутые властью, но   горячие поборники справедливости. Совестливые и уноровчатые мужики. Упрямцы с норовом. Такие – соль земли, они составляют державный уклад.

 Как всегда у Козыревой, стихи насыщены особой музыкальностью. А строки пишутся душой, поются сердцем.

Нельзя не ощутить палитру вдохновения!  Грустную интонацию. Во всем многообразии     земли – её нескончаемая  ширь и загадочная красота. Поэзия Екатерины Козыревой  –  служение народу, помощь людям, отрада для  русской души. Её удивительный голос  –  лирический «звукообраз» –   передает  величие слова. Он  –  в плаче Ярославны. Он – в  скорби  Пресвятой Богородицы. Он  –  белый плат, осеняющий Русь.

Он – молитва,  благословляющая нас…

Патриотизм  Козыревой начинается с былинных сказаний о малой родине. Описание могучих хребтов  Каменного пояса. Своеобразный панегирик Уралу. Он  –  Богатырь, охраняющий кладовую бесценных богатств и могущественный страж величия оборонного края. Он проносит нас через «могучие шеломы» гор, «глухих холмов сухие ковыли».

Удивляет пассаж: вползающий поезд «ящеркой зеленой».  Реальный контур, силуэт  изогнувшегося железнодорожного состава как точная деталь движения  –  неповторимый образ!.. красивее лишь «дикий гребень в голубой пыли»… 

Читать Козыреву надо, имея под рукой  карандашик. Все яркие крупинки слов как самоцветы  малахитовой шкатулки, с особой тщательностью подбирать, не утеряв ни капельки прилежного труда…

 «Такая мощь уральской природы: высокие горы, покрытые сплошь хвойным  лесом, высокие скалы, река Белая. Её извивы повторяют движение поезда, и маленькие дома ютятся у подножия. Очень живописные места. Всё это наблюдала в  юности, когда работала в поселке Муратовка учителем русского языка и литературы», –  вспоминает автор.  

Уральских гор могучие шеломы,
Глухих холмов сухие ковыли.
Вползает поезд ящеркой зелёной
На дикий гребень в голубой пыли.
За речкой Белой, повторив изгибы,
Уйдёт в проруб туннеля, в темноту,
А вынырнет, увидят, кто б там ни был!
Глубинную Отчизны красоту…

Поэт прочитывается в рифмах, в сложениях души…  За кажущейся строгостью  сильного характера, кроется  женственность,  доброта и отзывчивость русского сердца. Она, как «заблудившийся голос», и боль, и грусть, и сопереживание.   Её мечта  –  видеть Россию великой  державой, отвоеванной  у временщика–  татя.

Перекличка веков, экскурс в историческое прошлое, воплощается в  образы, которые  прочитываются в монументах Ломоносова и Карамзина.

Значимость такого прочтения находит место  в стихотворении «Октябрь». Историческая аналогия и реальная «замять мятежной непогоды» как говорится, налицо. Главы Покрова,  Храма Василия Блаженного, самого нарядного мозаичного собора России,  вживую,  во всей красе узорчатых сплетений предстают в воображении поэта. Василий  –   божий человек, праведник, сам  Грозный царь побаивался его, а лживые бояре обходили за версту. Но даже у юродивого «копеечку отняли».  Знакомый эпизод,  клятый «дух нынешней свободы».  Русь во все века  –  воплощение черной смуты и трагической судьбы. Автор находит те главные слова, в которых заключен этот смысл. «У русского и нет иной судьбы – себя обречь на муки и печали…»   Поэтический словарь, использованный в значениях  слов «замять» (метель, вьюга, пурга), «снег оболок», « за кисеёй  туманной»  емкая, красочная фольклорная  привязка ко  времени, к месту событий. Абсолютная  точность изображения!

Рассуждения Екатерины Козыревой близки художественной проповеди Лескова, который  видел в русском человеке множество бед, но оскудению  его души всячески противостоял. «Русский человек слаб и неустойчив, но по природе своей склонен к правде  не менее  чем ко лжи».  Новаторский взгляд  поэта Козыревой заключает первооснову того, что она, как никто другой, понимает преступное слабоумие власть имущих, которые сегодня во много раз более  чем когда, тешатся наживой и карьерой. А в презрении  и  не сострадании   ближнему – перешли все нравственные границы.

Есть у Салтыкова – Щедрина  маленькая сказка «Пропала Совесть». Название  говорит само за себя. Вкратце  –  это притча об  утраченных людских ценностях. Совесть изгнана из человеческих душ, « в образе негодной ветошки мытарствует по всем социальным кругам российского общества». Это неизлечимая болезнь – порок. Она не находит своего пристанища.  Ей отказано в приюте. «Денег нет, но вы  держитесь», –  звучит, по меньшей мере, кощунственно.

 Это заметное событие, сформулированное в заглавии сказки – пропажа Совести – основа многих произведений Екатерины Козыревой. Оно определяет наличие в нем двух главных образов –  бездуховности  бессовестного мира и бесприютности Совести.

Растоптан и размыт покровный путь.
Под замятью мятежной непогоды
На камень преткновенья повернуть:
Всё потерять. Погибнуть. Без исхода.
У русского и нет иной судьбы –
Себя обречь на муки и печали...
А на роптанья робкие толпы,
Что у блаженного копеечку отняли,
Ответа нет... А главы Покрова
Снег оболок. За кисеёй туманной
Дрожат они, как редкая листва.
Да устоят под ветром окаянным!

Размышления уже много пережившего человека.  Стихи последовательно представлены в сюжетной линии и находятся в единстве жанра. Текст по содержанию близок идеологии героя. Стихотворение «В деревне» –  рассказ о поколении,  пережившем и разруху, и коллективизацию. Эмоциональная  встреча с прошлым. Повествование строится на примере трагической судьбы раскулаченной семьи. Достоверность образов хронологическая, выверена в деталях, показана ходом массового гонения русского крестьянства. Это стремление властей любой ценой добиться «успеха», которое получило историческое определение как головокружение. Стих несет в себе знаковость документа, живого свидетельства произвола. Трагическая начальная нота –  доминанта беззакония  –  через глагол «протащу» задаёт тон  стилистике произведения. Это вселенская боль, незаживающая рана  каждого в отдельности и урон  целого народа. В оптимистической трагедии константа финала усиливается  восхищением автора. Оно в благодарности  к этим людям, сохранившим не  злобные свои души.

Я себя протащу до покинутой нашей деревни.
Эх, какие там люди! В ненаписанной книге прочту.
Не обиду на жизнь, а хранимую душу издревле, 
Боль за бедность в полях, истощение сил, нищету.

Поэт Екатерина Козырева мастер фольклорного письма. Стихотворная часть предельно приближена к народной лексике и гармонично живет в пространстве Великого и Могучего русского языка Авторская позиция выражена через воспоминания матери. Фактически это прямая речь очевидца.

"Четыре дома" –  продолжение темы. Выверенная позиция автора. Стихотворение наполнено лиризмом, содержательно и богато метафорами. Сравнительная характеристика высока, а стиль отличает особая красота звучания. Финал потрясает... Какое совершенство! По немыслимой траектории вдохновения построен образ и раскрыт в деталях:

Как я любила солнце на полу!
Тепло простых дорожек домотканых,
Полынный запах веника в углу,
Шум тополя. И лунный свет на рамах.
Нас четверо, а мама не поймёт,
Зачем разъехались в четыре разных дома?
Всё ждёт кого-то у пустых ворот...
Теперь её печаль и мне знакома"

Екатерина Козырева  понимает, что разрушение мира оборачивается разрушением  базовых ценностей. Стихотворение «Шли тучи на закат, как волны спелой ржи»  поражает эмоциональным накалом. В нем, по сюжету, на сопоставлении  действуют две фигуры поведения и речи. Нищий, «что бредёт с клюкой» и алчный, что смотрит на Запад. Он сильнее в своей трезвой расчетливости.  «Он скоро на тебя махнет рукой…»  И уничтожит твоё и без того жалкое существование. Нищий , «откупорит и опростает вмиг твой пьяный чертолом зелёную бутылку…» Тяжело смотреть на  обезволенного человека, порабощенного нищетой, смирившегося обстоятельствам « в своей недоле».  Через мастерство образных метафор воссоздается ощущение  вековой  пустоты, равнодушия власти к обездоленности русской жизни.  

Отмечено, что рифмы  в авторском  сложении живут самостоятельной жизнью,  во многом обретая значения пословиц. В духе народного творчества…  

Налицо  безнадежность и отчаяние.  Но, и лучик надежды, близок  просветлению. Он сверкнул  в  финальной строчке, явственно звуча стремлением отстоять край небесный…

Шли тучи на закат, как волны спелой ржи
Ушёл в небытие вчерашний ветер в поле.
О, потрясенная Земля, в своей недоле
О чем задумалась, родная, расскажи!
О том ли нищем, что бредёт с клюкой,
О том ли алчном, что не знает горя.
На Запад смотрит он, и с совестью не споря,
Он скоро на тебя махнёт рукой.
Смотри, откупорит и опростает вмиг
Твой пьяный чертолом зелёную бутылку.
Никак не заведёт забытую косилку
Еще охочий на крестьянский труд старик.
Все ближе подступает ад бетонный,
А люди пришлые язвят твои стерни...
Ужели мы дадим исчислить наши дни
И край попрать – небесный и зелёный!

Каждая новая  встреча с Екатериной Козыревой «обещает встречу впереди». «Всё непритворно в ней и внятно духу…»

Художественная лирика Козыревой... Это в первую очередь, интуиция, точно реагирующая на  перемены.  Долгое путешествие  началась с «Дороги в Болдино». По праву это знаменитая, песенная поэзия открыла путь   и приобщила автора  к высокому искусству. Многие достоинства литератора нашли своё подтверждение в данной работе. 

Любовь к пейзажу у Екатерины Козыревой  каноническая и коннотативная, то есть обладающая ярко выраженной стилистической окраской. Одновременно эмоциональная, экспрессивная и оценочная.

 В авторском представлении  жизнь человека, вселенная и природа – явления одного порядка – они представлены общим мирозданием, и  никак не перечат друг другу. В мире художественного вымысла, в минуты озарения  происходят  вещи, понять которые невозможно. Их надо принимать как чудо, ниспослание свыше.  Взаимообогащение человека и природы. И признавать, и восхищаться, проникая  в  каждую деталь  природного явления, тогда  и…«мухомор – красивый бес», и  омут осени  как  яркое впечатление… «в лесу агония огня опавших листьев дух калёный…»  Несомненно, такой картине  присущ темперамент импрессионизма,  сила и магия цвета которого равна её восторгу и успеху!  

И только темпераменты живут и властвуют над веками.

В сюжете всё переплетено и детализировано.  «Автобус, как большой ребенок, сигналил, ждал и звал меня».  Лирический герой  «не отстал», но он  возвращается из забвения «очарованного странника». Кажется, что он  опьянен  свежестью леса, он не может перевести дух. Это незначительная пауза. Словно остановка речи, вызванная потребностью  перевести дыхание, справиться с  эмоциями. Она дает ощущение  состояния  счастья и свободы. В значительной степени фраза придает завершенность мысли. То есть выполняет определенную художественную функцию.

«Дорога в Болдино» – стихотворение знаковое.  Оно отнесено к лучшим образцам поэтического слова и по праву считается шедевром поэзии. Такова оценка времени…

...В октябрьской прели пряный лес.
Слетает с губ счастливый возглас:
Ах, что за лес, ах, что за воздух!
Ах, мухомор – красивый бес!
В лесу агония огня –
Опавших листьев дух калёный.
Автобус, как большой ребёнок,
Сигналил, ждал и звал меня.
Дорога в Болдино. Поля,
Холмы, скупые перелески,
В багровом зареве земля,
И обелиски, обелиски...

Аналогия напрашивается  сама по себе. Болдино –  место наивысшего поэтического вдохновения Александра Пушкина. Побывав в  гостях у великого поэта, нельзя не почувствовать  «тихое природы увядание». Поры великолепия. Незабвенные образы  Медного всадника, Пиковой дамы, Евгения Онегина в компании с героями повестей Белкина встречают и ведут в царство литературы. Здесь до сих пор в  деревенском пруду живут золотые рыбки, обученные грамоте. Живые сказочные существа поэта! Стихотворение «Дорога в Болдино» –  красочная, ярко созданная композиция. Впечатления о поездке к святым местам. Пушкинский восторг жизни.

Скользнув эпитетом «в октябрьской прели пряный лес», автор приоткрыл занавес, и сельский пейзаж неожиданно слился с осенним великолепием. Красу укромных уголков явила чудная природа:  золотым дождем из листьев и  колючей хвои елей стала гордая вершина – корабельных сосен стать.  Древний городок на пути –  Старая Купавна… Он  означен памятью войны. В нем живы образы её. Подчеркнуто словами горечи и грусти.

Поистине Русь – богатый остров, в котором  поэтических названий не счесть. Тому свидетельство синонимического ряда!  «Купавна? Лебедь, плавно, пава, сирень, капель, купель, купава…»   Блестящий прием и исполнен безукоризненно…   

 

Поэтическое слово намного теснее и зависит от своего читателя. От близкого и надежного окружения. Счастлив автор, нашедший отклик в кругу почитателей. И коль его слово востребовано и становится свойством воображения, то сила его неминуема  –  подвигает жизнь к свершениям доброго и созидательного характера.

Как отвечает этой мысли стихотворение «Судьба»?  В фабуле стиха сконцентрировано понимание  литературной задачи. Идея и значение, и важность существа.  Стихотворение наполнено  символами. Древнерусские сказания как связь с устным народным творчеством  и, конечно, библейская тема, придают слову насыщенность предания и святости…Удручающая картина, схема которой не в выборе, а отсутствии  исхода «нет даже Камня на пути». Ударные по смыслу сравнения, в построчном исследовании сопряжены с трагедией уныния  и разрухи. «Зарос травою меч-булат». В завершении мрачная тень «юдоли». На языке пророческого слова и образ соответствующий.  Долина плача и печали. Забот и суеты. Толкование из Священного Писания  имеет ключевое значение, что «всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше от Отца светов, у Которого нет изменения  и ни тени перемены».  Ведь сама изменчивость – это тень, которая затемняет свет. Возврат к святым помыслам и Вера в Бога  Спасение русского народа – позиция автора, идеология стиха.

Соблазнов много – Путь один.
Где ни краёв, ни середин.
Нет даже Камня на пути
И некому сказать – прости...
Зарос травою меч-булат.
Восход похож на сон-закат.
На подаяние хлеб-соль.
На пребывание – юдоль.
На чертовщину – чистота.
На бесовщину – красота...
Святая церковь сожжена,
Осталась свечечка одна.
С копилкой В е р а здесь стоит
У серых обнажённых плит.
Хоть злато сыпь, хоть лепту дай,
Д а р  в с я к и й  с в ы ш е  е с т ь  с х о д я й:
Благодеянья Божья весть –
Зиждитель Церкви будет здесь.

Екатерина Козырева возвращает русскую поэзию на землю обетованную, к лирическому реализму. Это не случайно. Среди многих качеств, из которых состоит личность поэта, главное  талант, время, определяющее его предназначение, судьба и среда. О среде мы говорим как о литературных связях, формирующих поэтическую индивидуальность.  Обладая развитым вкусом, высокими эстетическими критериями, точной ориентацией  среда выкристаллизовывает  мнение о художнике. Помимо того, что в каждом из слагаемых поэтической судьбы  заключена необычная сложность, а порой и таинственность, они, все  находятся в постоянном взаимодействии. Безусловно, Екатерине Козыревой суждено стать летописцем своей эпохи.  Она раскрыла трагедию мироощущения современного человека. Поэтический дар Козыревой многолик. Диапазон поэзии широк – от народных мотивов, близких устному творчеству до эпических произведений  –  поэм. Сильны чувства интимной психологической лирики. Своеобразным образом проявляется песенное начало. От русской народной песни взяты лучшие литературные опыты: открытая эмоциональность, бурная темпераментность, свобода поэтического звучания и крылатая легкость стиха. В лексиконе Козыревой присутствуют живые народные образы, пословицы, фольклорные изыски…

 Философия поэта идеально опирается на традиции русской классики. С пафосом представлена   в поэмах «Чаша» и «Богатый остров». Особенная тема и по замыслу интересная работа. «Остров» со дня создания находится в автономном плавании. Читатель как путешественник ищет ответ в свойственной манере  первооткрывателя. Он органично слился с  литературными целями народных рассказов Лескова. Особенно характерной для сравнения  является притча –  «Час воли Божьей». «Богатый остров» – территория противоречивого существования, в котором, как и в королевстве Доброхота  кривда  берет верх над правдой. Те же «чародеи» ведут мужика по ложному пути. И нужна  сила противостояния, чтобы объединиться и понять, почему не спорится добро на земле. И хотя рецепт до гениальности прост, но переломить «бояр», уповающих на миролюбие народа, трудно, а порой невозможно… «Наш народишко терпеливый, выносливый, ему уже не первый снег стелет головы», –  утверждают лукавые.

Лесков выделяет три мысли, которые подчеркнуто, объединены в аксиому Правды. Вопросы главные, понятные, но неразрешимые ходом истории до сих пор. И всё «оттого, что люди не знают какой час важнее всех…»… « Оттого, что не знают, какой  человек  важнее всех…»  … «Оттого, что не знают, какое дело дороже всех…» 

Екатерина Козырева, проникнутая любовью ко всему живущему, отгадала «дело Божье». Потому в «Богатом острове»  самый важный час – нынешний, самый нужный человек, с которым имеешь дело в настоящий момент и самое доброе дело, которое поспеваешь сделать этому человеку в этот час. В этом символ веры нравственной философии поэта, его стоическая простота!

«Творчество – явление того же порядка, что и жизнь. Стихи возникают  из гущи самой жизни, простой и негромкой. Задача поэта – услышать их, уловить. Поэзия вырастает из «сора» земли, поднимая с собой человека, земное хочет быть услышанным – через поэта - и обрести бессмертие». (Анна Ахматова) 

Вхождению Козыревой в литературу был отпущен короткий период. Малый срок. Время не терпит «раскачки» и требует от художника адекватного ответа. И этот ответ получен и запечатлен в творчестве…

Никнет ивняк над Уралом,
Ветви-куканы в реке...
Родина! Звёздочкой малой
Быть бы с тобой вдалеке.

Рига, Латвия 
7 апреля 2017

 

Екатерина КОЗЫРЕВА

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ
(из кннги «Богатый остров». Стихотвореия и поэмы»)

 

***
Молчанье было – робкий мой удел.
Но от любви душа заговорила.
Свобода духа благодатной силой
Взошла среди оцепенелых дел.

Я эти неразрывные дела
Пыталась разорвать семье в убыток:
И тайно доставала пыльный свиток,
И, как Скупой, над ним я не спала...

О муж мой, сын мой, возвышаюсь я
Над страхом лжи и тяжестью уныний –
Блажен, кто ищет истинной святыни,
В отпущенном пространстве бытия

НАЧАЛО
Шли волхвы. Звезда лучистая
В Вифлеем их привела.
Богородица Пречистая
Иисуса родила.

Как вместила Духа Божьего,
Бога Слова – слово Бог,
Как носила в подорожии
Сына, именем – Любовь?

Богоматерь! На колени я,
Встав, прошу за нас молитв,
Силы кроткого терпения –
Образа Твоей любви.

ГЛАВА 1 ОТ ИОАННА
Нужно Слово создать, нужно Слово,
Чтобы новым Спасением стало.
Что не начало быть, то начало.
Что начало у Бога – то ново.

Свет у Бога был человеком.
Жизнь была, тьма её не объяла.
Что не начало быть, то начало,
Иоанн же был посланный светом.

Прежде свет просвещения – этот
В мире был, его приняли чада –
Им ни плоти, ни крови не надо,
Благодатны  рождённые Светом.

Суть свою Он явил в Отчих недрах,
Что никто никогда и не видел.
Вера лишь к не лукавым и снидет –
Те увидят отверстое Небо.

***
Никнет трава и деревья,
Никнет ковыль и камыш,
Заросли никнут к деревне
И одинокая тишь.
Можно подумать навеки
Тишь и пониклая гладь...
Кротко опущены веки,
Молит Пречистая Мать.
Молит Она за деревья,
Молит Она за траву,
Молит за эту деревню,
Божьих небес синеву.
Молит в любви и терпенье
Сына и Бога Отца...
Боже! Мои прегрешенья
Дай мне узреть до конца!

***
И чем воспоминания трезвей,
И чем язвительнее совести тревога,
Тем дальше от меня суждения людей,
Тем ближе и яснее образ Бога.
О, сколько раз. Он, призываем мной,
Был мною же во мне распят и предан –
И я, ничтожный человек земной,
Величие трагедии изведал.

ЛАМПАДКА
Там, за лампадкою живой
Святые лики,
О, Свете Тихий, мне открой
Слова молитвы!
О, праздничный мой уголок,
За тьмою ночи –
Мал огонёк, да свет широк
России отчей!

ОКТЯБРЬ
Растоптан и размыт покровный путь.
Под замятью мятежной непогоды
На камень преткновенья повернуть:
Всё потерять. Погибнуть. Без исхода.
У русского и нет иной судьбы –
Себя обречь на муки и печали...
А на роптанья робкие толпы,
Что у блаженного копеечку отняли,
Ответа нет... А главы Покрова
Снег оболок. За кисеёй туманной
Дрожат они, как редкая листва.
Да устоят под ветром окаянным!

ПАМЯТЬ
Ожил на могиле Белый камень.
Нежной зеленью подёрнулись бока.
Украшал его горячий пламень
Купленного в городе цветка.

Кто почил там? Дева Евдокия.
Этой деве ровно триста лет...
К той, которой и под камнем нет,
Вёл тропинки неприметный след
И воспоминанья дорогие.

***
Шли тучи на закат, как волны спелой ржи
Ушёл в небытие вчерашний ветер в поле.
О, потрясенная Земля, в своей недоле
О чем задумалась, родная, расскажи!

О том ли нищем, что бредёт с клюкой,
О том ли алчном, что не знает горя.
На Запад смотрит он, и с совестью не споря,
Он скоро на тебя махнёт рукой.

Смотри, откупорит и опростает вмиг
Твой пьяный чертолом зелёную бутылку.
Никак не заведёт забытую косилку
Еще охочий на крестьянский труд старик.

Все ближе подступает ад бетонный,
А люди пришлые язвят твои стерни...
Ужели мы дадим исчислить наши дни
И край попрать – небесный и зелёный!

ТАЙНА БЕЗЗАКОНИЯ
…И отпустили Варавву,
Слепо не веря в Христа.
Занял разбойник по праву
Божьи, святые места.

Возненавидел, обидел
Обворовал и убил,
Вскинулись Лежень и Сидень:
– Кто же его отпустил?

Бился за дверью железной
Всякий – и добрый, и злой:
Как? Никому не известно
Стало всё прахом, золой?

Слабые люди порока
Вверглись во тьму и обвал –
И отступились от Бога.
Дух заражённый кричал.

И отпустили Варавву…

САВАОФ
Глаза отдыхают на свежих угодьях лесов,
В контрастах берёзок и елей играющий свет.
На золото храма всесильный сошёл Саваоф –
Содом и Гоморра преткнулись о Новый Завет.

Богатые! Время о бедствиях ваших вопить!
Покрыты сыпучею ржавчиной ваши сердца –
Сокровища духа изъела войны волчья сыть…
И око не видит, и ухо не слышит Отца.

Покорны стихии Ему – пробужденья и сна.
Но гнев и отмщение будет, лелеющим зло!
Поёт Ему славу предвестница силы – весна
И птицы, и всякая Тварь…кому жить повезло.

ПОЭТ
Тихие воды глубоки –
Мудрость народа проста.
Где ты, поэт одинокий,
Ищешь святые места?

Зришь ли ты новую думу,
Реешь ли в новый предел,
Зреньем сердечным и умным
Наш ли народ поредел?

Вот она сила и воля –
Сходит с крутого холма,
Входит в равнинное поле –
Посох в руках да сума.

Через любовь и страданье,
Через сомненье в пути –
Через черту поруганья
Мудрость ему пронести.

РОССИИ
Твой свет – небесный.
Дух твой – горний.
Твой – Богом осенённый путь.
Объединяющие корни –
Несущие. Не позабудь!
Не для себя – для всех ранимы.
Не для себя – напряжены.
Паломники и пилигримы
Падут к подножию страны.
Не на распутье – на распятье
Святого Русского Креста
Страданье ты, а не проклятье,
Твой свет – от Светлого Христа!

НА ВЕЧЕРНЯХ ПОЛЕЙ
Куполов величавей церковных
Золотые закаты в глуши,
Пропадаю в лесах подмосковных
Во спасение грешной души.

Поясные, земные поклоны
Отдаю на вечернях полей,
Оглянусь, как заплещутся стоны
Чуть заметных с земли журавлей.

И не молкнет во мне неземное,
И близка мне земная юдоль –
Благодатное слово родное
Выступает наружу, как соль.

РУБЦОВУ
Он с фотокарточки глядит
В большой ремесленной фуражке.
Не вспоминайте жалкий вид
Его заношенной рубашки.
Те, кто его не узнавал,
Поглядывал высокомерно,
Кто славу у Поэта крал...
У вас последний, стал он первым.
По крохе соберём теперь
Жизнь...Одинокая ловитва...
Поэт! Среди святых потерь,
 Ты – обретённая молитва.

ДОРОГА В БОЛДИНО
В октябрьской прели пряный лес.
Слетает с губ счастливый возглас:
Ах, что за лес, ах, что за воздух!
Ах, мухомор – красивый бес!
В лесу агония огня –
Опавших листьев дух калёный.
Автобус, как большой ребёнок,
Сигналил, ждал и звал меня.
Дорога в Болдино. Поля,
Холмы, скупые перелески,
В багровом зареве земля,
И обелиски, обелиски...
Стоят торжественно и просто,
Как ель, береза иль сосна,
Горят на обелисках звёзды,
Что ты наделала, война?
Дорога в Болдино. Бегут
Простых заборчиков подзоры
И в изумрудной ряске пруд.
Нарядных домиков уборы:
Резной кокошник над крыльцом
Не золочёным петушком
Увенчан – синим самолетом.
Хозяин, верно, был пилотом...
Деревня. Старая Купавна
 – Ч т о   в   и м е н и   т е б е   м о ё м ? –
Читает Анна Николавна
(Вот ведь совпало как забавно)
Так что же в имени твоём?
Купавна? Лебедь, плавно, пава,
Сирень, капель, купель, купава...
Родной язык богат, как осень,
Он – из её оттенков тоже,
А синь между берёз и сосен
С высокой музыкою схожа.
Дорога в Болдино. Пусты
Поля. Пусты и деревушки.
Окрестных церковок кресты...
Две богомольные старушки
Из–под ладошек и платков
Глядят, глядят плакучим взглядом.
Да синь кладбищенских крестов
Блеснёт бесхитростным нарядом.
Дорога в Болдино. Стога
Плывут, как медленные танки,
Пылают знаки, облака,
Рябин рубиновые ранки.
И снова, снова о войне!
Струною строгою Бояна
Звучит, звучит, звучит во мне
Незаживающая рана.

СТРУННАЯ  ПЕСНЬ
Золотая струна о радости запоёт –
Переливается юности вешний мёд,
Родником выбивается чистый звук,
Лёгкой бабочкой вылетает из детских рук.

Берег неба – родное моё крыльцо –
Крылья Ангела овевают моё лицо,
Я не знаю, какую струну задеть,
У меня есть золото, серебро и медь.

Серебро задену слегка – там семья и дом,
Задрожит свеча над мамою и отцом…
Вы оставили детям своим не зло – добро –
Золото чистое вы моё и моё серебро.
Струнной песнью звучит литая, тяжёлая медь –
 – Аллилуйя – готовятся в хоре церковном петь…
Помоги мне, Боже, поверить в Тебя, полюбить,
Колокольчик души притяни за незримую нить.

Берег неба – родное моё крыльцо –
Крылья Ангела овевают моё лицо,
Я не знаю, какую струну задеть,
У меня есть золото, серебро и медь.

ЧЕТЫРЕ ДОМА
Четыре дома у родителей моих
Когда-то было – нары на двоих
За ивовой перегородкой.
Воспитывала мать и малых, и больших
В семье родной лебёдушкою кроткой.
Семья отца большая: дед – «старшой»,
Как разрешили молодым переселиться –
Землянку вырыли – и это дом второй,
Там родилась и я под пологом из ситца.
Сухие холмики, река и то Сухая.
По руку левую  щебёночный отвал,
По правую – жилища, что Шанхаем
Из ссыльных кто–то в первый раз назвал.
Так и пошло... а за Урал-рекою
Из шпал, из горбылей, известняков
Свои покои ладили изгои
Средь каменистых горок и холмов.
Отец в Агаповке на шпалах дом поставил,
Осталось сладить светлое крыльцо,
Да крышу засмолить... но снег растаял,
Урал разливом выплеснул жильцов
В наш третий дом – не дом, а конный двор...
Пилили, помню, жердевый забор,
Да как блестел ледок в следах копыт,
Он и теперь в глазах моих рябит.
Четвертый наш – гостеприимный дом:
Всех перехожих, странников, бездомных
Он привечал любовью и теплом...
Он и мои девичьи грёзы помнит.
Как я любила солнце на полу!
Тепло простых дорожек домотканых,
Полынный запах веника в углу,
Шум тополя. И лунный свет на рамах.
Нас четверо, а мама не поймёт,
Зачем разъехались в четыре разных дома?
Всё ждёт кого-то у пустых ворот...
Теперь её печаль и мне знакома.

МАТЕРИНСКИЙ ЛОМОТЬ
Воспоминание – жизни моей полотно –
Незачем мне украшать его вязью рисунка,
Прямо скажу обо всем, что хранило оно,
Сердце, задетое с детства о строгую струнку.
Видно, Господь преломлял материнский ломоть,
Короб хлебов оставался пришельцу и гостю,
К ней и теперь, чтобы душу свою прополоть,
Я приезжаю к могиле на сельском погосте…

И простодушные люди тропою добра
Едут ко мне от неё до Великой столицы –
И не седьмая вода, не слеза, не сестра,
Как за себя, я за ближнего буду молиться.

РОДИНА
Тысячелетье ею пройдено
Во славу дедов и отцов.
Теперь по всей великой Родине
Стоит недвижимость «дворцов».
Не знаю я, какого лешего
Ищу в лесу, дороги вью,
И не чужая здесь, а здешнего,
Родного, я не узнаю:
Обманным дымом занавешена,
Чужой, зыбучей новизной,
Она как будто бы опешила,
И нет пути передо мной.
Перекорёжена, надорвана,
И вихрями разметена,
Над нею плачут Вдовы Чёрные,
И к Небу движется она.

ЛЕДЯНЫЕ ДОЖДИ
И пришли ледяные дожди,
Лес и город заколдовали.
В эту сказку не выходи!
Хрупок холод хрустальный.

Серебро перегруженных крон
Клонят долу деревья,
Слышат хруст переломов и стон
Города и деревни.

Может, выживут, может, умрут –
Неизвестно!
Ледяные деревья поют
Им свою лебединую песню.

ОТЕЦ
          Моему отцу Н. К. Костареву
Фанерный ящичек наследства,
Потрёпан краски синий лён,
От раскрестьяненного детства
Отец в небесное влюблён...
Несёт портфелик васильковый,
А в нём тетрадочка лежит,
И пламенно о жизни новой
Рабочий–мастер говорит:
Что вот насытится голодный,
Что сытый будет разуметь…
А он, ремесленник свободный
Свободно в синеву глядеть.

В ДЕРЕВНЕ
Я себя протащу до покинутой нашей деревни.
Эх, какие там люди! В ненаписанной книге прочту
Не обиду на жизнь, а хранимую душу издревле,
Боль за бедность в полях, истощение сил, нищету.

Утром мама моя не отгонит на выпас Буренку –
Нет бурёнок давно, поразъехались все пастухи.
Вспоминает, родная: «Везли на чужую сторонку
Нас в телячьих вагонах  –  платить, за какие грехи?»

–Так за что же, за что, – я спрошу, как некрасовский Ваня, –
Выгоняли из дома, бросали на каторжный труд?
–Нас за новые сени, а их вот за новые сани.
–Только батя утешил, –  а люди и тут ведь живут!

« Всяко было потом, – скажет мама и тихо заплачет.
 Голод, нары да тиф... да родителей бедная смерть.
Только с наших, сиротских, землёй переполненных тачек
Завертелась такая на голой степи круговерть!

Мы о городе новом слагали стихи в культбараке,
Ни горячей обиды, ни зла не держали в сердцах,
Только жаль деревеньки, давно утонувшей во мраке,
Жаль, что дети и внуки всё больше живут в городах…»

За деревней бегут облака, словно серые волки,
Дуют злые ветра и грызут у домишек бока.
Я уеду теперь навсегда или, может, надолго,
Словно серые волки бегут и бегут облака.

ПАСТУШЬЕ РЕМЕСЛО
Голосами бабьими пропето,
Петушиным криком боевым,
Обруч Солнца прокатило Лето
Временем небесным и земным…
Запах степи сквозь село кочевье
Проносило летнее руно –
Овцы шли, от сумерек вечерних
Древней тайной веяло давно:

Вслед за пылью шёл пастух незримо,
Звуки дудки по ветру несло,
Как осталось – неисповедимо –
И во мне пастушье ремесло.

Книга Екатерины Козыревой "Богатый остров" должна была успеть к её юбилею, но - вышла позже.
Мы же от всей души поздравляем Екатерину Николаевну и с новой книгой, и с юбилеем!
Желаем крепкого здоровья, светлых дней, душевной крепости и вдохновения!

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную