* * *
Темны сосновые Ахyны,
Ночного сновиденья шхуна
плывёт. По берегам Суры –
кочевья половецких ханов.
Село торговое Тарханы
не ведает своей судьбы.
В струях Арагвы и Куры
ещё не отразился инок.
За вязью парковых тропинок,
на глади Барского пруда,
ещё не показался парус.
И ментик юного гусара
ещё не сшит. Бородино
ещё не стало ратным полем.
Мечтая о поэте воли,
с надеждой глядя на дорогу,
Россия чутко внемлет Богу.
* * *
Лизе Кулешовой
Марфо-Мариинская обитель.
Барышня играет на рояле,
Юнкерский на спинке стула китель,
Двоё молодых в пустынной зале.
Инструмент вдовы Елизаветы
Говорит то яростно, то тихо,
Что закроет мрак потоки света,
Предвещая беды, горе, лихо.
Мимо окон бродит чёрный пудель,
Осыпает ветви серый пепел,
Копят злобу в чёрных душах судьи,
Роет шахту страшный красный вепрь.
…Двадцать первый век. Приход спасённый.
Образов мерцающие ризы.
На рояле вновь играет Лиза –
Девочка с душою утончённой.
Ей внимает матушка – монашка,
В благолепье, с головой склонённой.
КРАСНЫЕ (АРХАНГЕЛЬСКИЕ) КЛЮЧИ
Здесь Архангел хранит
Ключ заветный от чистого неба,
И закаты-беседники
Прямо с душой говорят,
Тут встречают тебя
Караваем горячего хлеба,
Потому-то порою
Так тянет вернуться назад.
Крыш соломенных шорох,
Тревожащий сердце доныне,
В храме ровно мерцает
Икон обновлённых оклад.
Здесь, в полынных степях,
Я стою посредине России,
Вековечной виной
Перед ней навсегда виноват.
* * *
Ведьма с Лысой горы
Не губи до поры
Ты мальчонку без роду, без племени.
Глаз сиреневых стынь,
Губ зовущих полынь –
Не ко времени всё, не ко времени.
Под горой Моркваши,
Сквозняком во глуши
Веет ветер седыми поверьями.
Завершён старый сказ,
Мудрый пёс сероглаз
Вдаль уходит проторенным берегом
* * *
Рощи белоснежной древние ступени
Городка из детства: заросли сирени,
Липы с тополями, яблони и клёны,
И мальчишка рыжий, честный и влюблённый.
Превратило время танцплощадку, сцену
в серую громаду мрачного дольмена,
где танцуют тени прошлого неслышно,
шелестящий шёпот: «Как же это вышло,
что опала нежность звёздными дождями?
Может, что-то будет. Будет, но не с нами»
Не дождутся в роще первые капели
Девочку с глазами цвета повители.
* * *
Веет древними поверьями
Свежий ветер в Жигулях.
Снег послушный хрустко стелется
Путник в розвальнях-санях.
Торный путь по-над утёсами,
Волга, в панцирном плену
льда, бугристыми торосами
Оттеняет белизну.
Схоронён в глухой расселине
Город-призрак, город-дым,
Засыпаемый метелями
Ладоград-Ерусалим.
Там меня мои родители
Ждут уж много лет и зим,
Ждёт всех путников в обители
Светлый ангел Серафим.
* * *
Хожу в городских сумасшедших:
Непризнан, нечёсан, небрит.
Тоскую о рано ушедших,
Ночами под сердцем болит.
Забытое доброе слово
Услышать хочу невзначай.
И, может быть, кто-то из бывших
Меня зазовёт вдруг на чай.
Хожу в городских сумасшедших,
ищу незакрытую дверь
той церкви, когда-то крестившей
ребёнка, что примет теперь.
* * *
Соотношение поэта и Христа
В слепом пространстве чистого листа.
На перепутьях троп, избитых строк,
Платя судьбе немыслимый оброк
разбитой жизнью, сломанной судьбой.
Забытый сон, душевный непокой.
…На перекрестье взорванных сердец
Искать любви незапертый ларец
* * *
Уметь переворачивать страницу,
Совсем-совсем о прошлом не жалеть,
Опять шагать вперёд за синей птицей,
Раздвинув прутья и покинув клеть.
Осенний вздох добавит ожиданий
И новых встреч, и новых светлых строк.
Я сяду молча в свой трамвай желаний
На перепутье сорока дорог…
* * *
В двадцатиградусный мороз
У Третьяковской галереи,
Людская очередь пестреет –
На сотни метров – длинный хвост.
Перед картиной два часа,
Стою, объятый странной дрожью.
Волнение, мороз по коже,
Загадка, тайна, небеса!
Во всё пространство полотно:
«Явление Христа народу»
Не чаял и не думал сроду,
Что в душу так падёт оно.
В густой шуршащей толчее
Один, немея перед Богом,
Пытаюсь неумелым слогом
Сложить мечту и бытие.
* * *
Две радуги над зимнею дорогой,
За поворотом – Иерусалим,
Окрестных деревень прозрачный дым,
Леса, стеною ели-недотроги.
Сон, чудеса рождественской недели,
Блеск куполов под небом голубым.
Холодный, неуютный третий Рим
Остался за спиной, под шинный шелест.
За косогором – поселенье Сходня.
Дорогой снежной по местам святым
Кружим. Над головою радуг нимб,
В душе лампадкой благодать Господня…
* * *
Радонеж. Речка Пажа,
Чистый родник под горой,
Снежный покров лебяжий,
Свет тишины, покой.
Веток еловых пряжа
По сторонам дорог.
Чёрных ошибок сажу,
Мутных событий смог
С грешной души смывает
Святость небесных мест.
И над землёй сияет
Преображенский крест.
|
* * *
Свитер, белые валенки,
Папкин лисий треух –
Мальчик, тихий и маленький,
В школе ровно до двух.
И тропинкой привычною
Прямиком на каток,
Где друзья закадычные –
Мишка, Юрка, Валёк.
«Чайка», улица Жилина,
Тополиный «Утёс»,
Дружно, бережно жили мы,
Дрались, так, не всерьёз.
Те же улицы, вроде бы,
Да мальчишка не тот,
Смолкли старые ходики,
«Птицы, сбитые в лёт».
По аллеям непройденным,
Где под клёнами лёд,
Стихотворец юродивый
В рваных тапках бредёт.
* * *
За твоими окнами Тянь-Шань,
За моими – глыбы Жигулей.
Под скалой крадущаяся лань,
Над рекой поющий соловей.
Над Медео снежный человек
С высоты разносит зычный крик.
В Шелехмети скопище шишиг
В буерак уходит на ночлег.
Долетит заоблачным письмом
Иссык-Куля чистая вода,
Упадёт из прошлого дождём,
И растает в Волге без следа.
* * *
«Помню» – скажу негромко,
Шёпот слышнее крика,-
«Остров ржаной соломы
В заводи базилика,
Плёсы седых ромашек,
Белых капустниц стаю,
Спящего на пригорке
Рыжего горностая.
И на пути случайном
Две неслучайных встречи
…Пахло костром и чаем
На берегу под вечер».
* * *
Тревожусь… Выпадаю из апреля
С его ручьями, птичьей суетой.
Потоками неслыханного селя
Сон зимний смыло бурною весной.
Банально – за весною будет лето,
С пустынным пляжем, зноем, маетой.
Под небеса подброшена монета –
Куда летит нежданный жребий мой?
С надеждой ждать осеннюю прохладу,
Деревьев зябь. В багровой пустоте,
По площадям родного Ладограда,
Идти к своей несбывшейся мечте.
* * *
Прости… Шекспировские страсти
Теперь, увы, не мой сюжет.
Унять года не в нашей власти,
И мне, признаться слово «нет»
гораздо ближе. И дороже
Спокойствие негромких дней,
Сирены белых «неотложек»,
Молчанье жёлтых фонарей.
Осеннее многоголосье,
Печальный гомон птичий стай.
Прощальные кивки колосьев,
Не трогай душу… Улетай.
19 сентября 2009 года
* * *
Далеко в горах весною маки
Расцветут, плеснув на память красным.
Солнышко с глазами цвета хаки
Перестанет быть взрывоопасным.
Под ногою лёд негромко хрустнет –
Берегом, всё берегом до лета.
Причитает эхо с тихой грустью:
- Где ты,..
где ты,..
где ты,..
где ты,..
где ты…
* * *
Подышать пространством
Метро,
Поскучать в открытом
Бистро.
Побродить в жару
По Москве,
Пошуршать в опавшей
Листве.
Постоять на Патриарших
Прудах,
Ощутить тревогу
И страх.
Посидеть в тени
На Тверском,
Помечтать о том
И о сём.
Погадать, что будет
Потом.
И уехать снова
В свой дом.
МИМ
Руки – дряблые плети,
Полустёршийся грим –
На ступеньках у сцены
Старый сгорбленный мим.
Одиночество пыльных
Чёрно-белых кулис.
В гулком зрительном зале
Эхо возгласов «бис»
Отзвучавшие песни
Кареглазых певиц,
От красивых мелодий
Сердце падало ниц.
Дежа вю – повторенье,
Отзвук давних грехов:
В тёплых мягких ладонях
Две пригоршни стихов,
Петербургские ночи,
Песни, старый отель,
Молодыми телами
Свита в узёл постель.
Мимо окон крадётся
Загулявший трамвай.
В небе клёкот прощальный
В осень рвущихся стай…
…Наваждение пропало,
Растворилось, как дым.
В тишине театральной
Грустный хмурится мим.
* * *
На могилке наркомана
Тонкая крапива,
Две засохшие гвоздики
В банке из-под пива.
На скамейке у оградки
Молодая мама.
От беды лицо в морщинах,
И людского срама.
На столе нагрелась водка
В поминальной кружке.
У молоденькой сосёнки
Сломана верхушка.
Пригибается к могиле,
Словно в стельку пьяный
Приблудивший, погубивший
Стебель конопляный.
|