Иван Кузнецов

Иван Кузнецов родился 7 июля 1993 года в зауральском Далматово. Детство провёл в деревне в двух километрах от этого городка. В начале 2000-х семья переехала в Екатеринбург. Первые стихи написал в восемь лет. В 2008 году 14-летним подростком попал на творческий семинар известного уральского поэта Юрия Конецкого. Работает проводником в РЖД, живет в Екатеринбурге.

 

ЧАСТУШКИ
             - Ты пошто меня шабаркнул
             Балалайкой по плечу?
             - Я пото тебя шабаркнул:
             Познакомиться хочу!
За домом на ромашковой лужайке,
Припомнив давней юности мотив,
Наяривал дедок на балалайке,
К колкам седую голову склонив.
О, музыка трёхструнная, ты – редкость,
Ты нынешним напевам не родня,
Но, пацаны воспитанные рэпом,
С каким вниманьем слушали тебя.
Такую радость открывала многим
Весёлых рук нехитрая игра,
Что ходуном ходили наши ноги,
Под диско танцевавшие вчера.
Лишь бабушка настырная Прасковья
Упрямо повторяла без конца:
«Какая это пляска без присловья?
Примерно, что похлёбка без мясца!»
И был задор проснувшийся потушен,
Поскольку в нашей стайке молодой
Никто не знал, не ведал тех частушек,
И я забыл – не помню ни одной,
Но всё ж, каблук впечатывая прочно,
Пошёл по кругу, радостен и смел,
И на ходу выдумывались строчки,
Которые никто ещё не пел.
И сразу встрепенулась, поддержала
Смекалистая юная братва,
Выкрикивая весело и жарко
Пришедшие случайно мне слова.
И полились частушки ровным строем,
В деревне завернув во все концы,
И бабка похвалила: «Ну, герои!»,
И снова подтвердила: «Молодцы!»
А дед играл, забыв, что солнце село,
И озорно прикрикнул нараспев:
«А ну-ко, подтяни-ко, Параскева!..»
И старая смутилась, покраснев…
И думал я: зачем мне эти книжки,
К чему в печать таскаю я рифмишки,
Коль строки лучших, может быть, стихов
Горланят деревенские парнишки
До первых голосистых петухов…
…Пусть критики тоскливо причитают
И мне наград и званий не дают,
Стихи мои в народе не читают,
Зато – поют!..

***
А по сердцу, а по сердцу память бродит,
Только глянешь на знакомые места,
Где чернеет, как труба на пароходе,
Колокольня-одиночка без креста.

Где последняя мосластая корова
Глаз мозолит, рогом выгнутым грозя,
Где на добрый день прибитая подкова
Покатилась с проржавевшего гвоздя,

Где некошеный покос не пахнет сеном,
А на дедовских посевах вырос лес,
Где бульдозер своротил родные стены,
Повалив кусты вишнёвые окрест.

Что осталось? Что от прежнего осталось? -
Две избушки да церквушка на село.
Или смыло всё водой апрельской талой,
Или вьюгами январскими смело?

Разрешая эту «трудную» задачу,
Из наушников ловя чужой мотив,
Я по праву и похнычу, и поплачу
И уеду, ничего не изменив.

Я уеду. Всё забудется… Но снова
Всей деревней провожать ведут меня
Две старухи да пропащая корова
До околицы, до пастбища пустого,
До кладбищенской заброшенной дубровы,
До последнего упавшего плетня…

***
Вернулся в деревню… Кому я здесь нужен?
На ужин куда меня здесь позовут?
Где дом наш стоял – только серые лужи,
Где близкие жили – чужие живут.

Кто спился, кто в город по-быстрому смылся,
Нуждою замучен и бытом забит,
А я вот вернулся, хоть не было смысла
Вернуться туда, где давно я забыт…

Где старый мой друг, выползая из чайной,
Залитыми зенками косит: «Ты чей?»
- Да так, - отвечаю, - прохожий случайный…
«По роже прохожих таких, сволочей!»

Звереет, беззубою пастью ощерясь,
Вчерашний дружок, кулаками тряся:
«Ты ежели, шельма, не хочешь по шее,
Давай на бутылку и двигай отселя
Туда, бля, откуда на свет родился!»

Встряхнуть его что ли? Сказать ему кто я?
Сказать ему: «Помнишь, приятель, с тобою
Ловили ершей в омутах спозарань,
Ходили закаты смотреть за рекою,
Что были красней, чем на окнах герань…»

… Немытой в тюремных наколках рукою
Он хмуро считает законную дань.

«Ну, топай отсюдова!..»  Топаю дальше.
Две девки молоденьких шепчутся вслед:
«Нездешний какой-то…» - Наверное, дачник?
«Следи за карманом – обчистит в момент!»

По грязи до станции меряю вёрсты.
Потёмки, что дёготь, густы и черны,
Лишь в небе высоком холодные звёзды
Да острые кончики ёлок видны.

Сбиваюсь с дороги, продрогший до дрожи,
Сажу сигареты одну за одной…
И кажется впрямь я, случайный прохожий,
Впервые прошёл по деревне родной…

***
Женщину любимую бросаю
И на стол бросаю ей ключи.
Знать её, постылую, не знаю!
Хоть завоет, знаю, закричит,

Замычит от горя по-коровьи,
Но сказал – отрезал: ухожу!
«Всё равно мне! Право, всё равно мне…» -
Сам себе уверенно твержу.

Ухожу, чтоб с первым встречным Васей
В первом же заквасить кабаке,
Закружить в нетрезвом нудном вальсе
Малолетку в красном парике,

На постель швырнуть её за полночь,
Разорвав ажурное бельё,
И простившись утром, не запомнить
Имени и голоса её…

…Улицей рассветной нелюдимой,
Словно пёс к хозяйскому огню,
Возвращаюсь к женщине любимой,
Голову повинную клоню.

Не простила… Не играй с любовью,
Что посеял – пожинай, дружок!
«Всё равно мне! Право, всё равно мне…» -
Разум, изворачиваясь, лжёт.

Отчего ж, в сердцах ломая спички,
От родных дверей не отойду?..

…Кажется, я спрыгнул с электрички,
Что неслась на бешеном ходу,
И беспутно топаю по краю
Насыпи, затерянной в лесах,
И бегущих слёз не вытираю,
И мычу, и вою в небеса…

***
Нет, не был я ни вором, ни предателем,
Не врал и не прельщался серебром,
Считая делом самым обязательным
Бороться с тем, кто борется с добром.

Нет, трусом не был, хоть высоты вражьи
Труднее брал, чем Пугачёв Казань,
Но если вдруг любимая прикажет
Свершить обман или устроить кражу,
Найду ль слова и силы отказать?

Сорвусь – все убеждения до чёрта!
Решусь и на поджог, и на подлог
Во имя этой тёмно-рыжей чёлки,
Спадающей на чуть покатый лоб,

И после счастлив буду жить, как простенький
Хозяйке вредной преданный щенок,
Что тапочки в зубах с утра приносит ей,
Но спит ночами у прекрасных ног…

***
Я начал уставать от расставаний.
Пора остепеняться мне, пора!
Не надо одноразовых свиданий,
Что расставаньем кончатся с утра.

Не надо напомаженных красоток,
Что страстно выгнув крашеную бровь
За пару соток или пару стопок
Давали мне фальшивую любовь.

Не надо этих юрких юных девок,
Что, каблучками звонкими стуча,
Бежали от меня, поскольку денег
Не обещал, карьер больших не делал
И, как щегол, про счастье не трещал.

А надо что? А надо-то немного:
Найти б такую, простенькую пусть,
В которую – до гроба, не до гроба,
Но всё ж по-настоящему влюблюсь.

Грубить и врать которой не посмею,
А лишь посмею сердце предложить,
Чтоб если и пришлось расстаться с нею,
То смысла б не имело дальше жить…

ПОЭТУ
В исканьях слога, слова и строки
Ночами куришь и не спишь до свету,
Но кто, скажи, поймёт твои стихи
В эпоху поклоненья Интернету?

Плетёт всемирный жирный паучок
В мозгах и душах липкие тенета,
И, в сущности, поэзия не в счёт
В стране, где нет профессии поэта.

Что толку сочинять ненужный труд,
Донашивая драные опорки,
Будя своим мычаньем поутру
Окраин серых сонные задворки

И мелочью последней на вино
Трясти, чтобы забыть свои напасти,
И наблюдать с презрением в окно,
Как представитель бизнеса и власти

От бакса загуляв – не от рубля,
Губастых шлюх сажая в чёрный бумер,
Форсит козырным перстнем из рыжья…
А ты, глядишь, допил стакан – и умер.

Зарыли и забыли. Был и нет.
И наплевать, что гениален, свят ли…
… А жив пока – твори, но знай, поэт,
Что смерть придёт, а вот бессмертье вряд ли.

СКАЗКИ
Начитавшись сказок спозаранок,
Вижу, стоит лишь глаза закрыть:
Вот лечу я храбрым Ерусланом
По далёким тридевятым странам
Головы драконовы рубить.
Еду не окольными тропинками,
Прямоезжим трактом пролечу,
Закидаю татей невидимками,
Кладенцами в землю вколочу.
Вот живой водой спасясь от гибели,
Самобранку-скатерть достаю
И ухой с наваром златорыбьим
Потчую дружинушку свою,
Лихо правлю огненными сивками,
Чьи копыта звонкие легки…
Ах вы, сказки детские, не слишком ли
Вы от жизни взрослой далеки?

На себя, на молодца досадую -
Что ж ты, витязь, измельчал вконец,
Стороной обходишь змеев с гадами?
Где твой прежний чудо-кладенец?
В очередь встаёшь за хлебной булочкой -
Где вы, с той скатёртки калачи?
И бензином дышащую Бурушку
Запрягёшь ли, прав не получив?
Жить как в сказке, знать, не дорастаешь!
Жизнь без сказки тоже хороша,
Хоть в сетях не рыбка золотая,
А сопливый ёрш из Шарташа…

***
Ни в чём не пригоден, нигде не уместен,
Я миру всему объявляю протест.
Меняю квартиру на тёмный подъезд
И мягкий диван на ступеньку в подъезде.

Привычное дело – ломать да менять!
Я - дерзкий разбойник! Я - смелый меняла!
Прекрасную Даму сменяю на блядь,
Домашнюю кошку на крыс из подвала.

Мне слава к чему? Как весенним ручьём,
Всё время смывает до капли, до точки.
Не лучше ль по стенке подъезда ключом
Царапать вот эти корявые строчки?

На глянец журналов и сытость мещан
Смотря свысока, независимо-гордо,
Протест объявляю перинам и щам,
Вещам, что веками пылятся в комодах.

Протест объявляю, на скудный обед
Лишь фигу в дырявом кармане нашарив,
А в мире всё также, как тысячи лет,
Кружится планеты заплёванный шарик.

А люди, свои неудачи кляня,
И в Бога ругаясь на жизнь непростую,
Спешат и спешат, и не видят меня…
Никто не заметил как я протестую!

Всё так же в экранах цветного ТиВи
Мелькают румяно-гламурные Машки
И власти воюют, по локти в крови,
И молятся той же зелёной бумажке.

Всё так же: одни – прописались в бичи,
Другие трясутся над прибыльным местом,
Лишь вечное солнце роняет лучи,
Смеясь над моим бесполезным протестом.

ПОГОСТ
Старость могильный затронула крест,
Мох зеленеет на каменных плитах.
Вновь я вошёл в тишину этих мест,
Миром забытых.
 
Редкий, а может единственный гость,
Я прихожу сюда каждую осень.
Криком вороньим встречает погост,
Ветер листву пожелтевшую носит.

Годы проходят своей чередой,
Время могилы застывшие рушит
И непроглядной ночною порой
Бродят в глуши позабытые души.

ДРУЖОК
Уютно пристроившись около печки,
В которой гудел, не смолкая, огонь,
Любил засыпать я под бабкины речи,
На голову псу опуская ладонь.
И малый щенок, не слыхавший про службу,
Ко мне прижимался, свернувшись в комок,
И верили мы в нашу крепкую дружбу,
которой никто помешать бы не мог.
А утром морозным, сбегая с крылечка,
Мы, радуясь свету, ныряли в снежок,
И верили в дружбу, которая вечна,
И весело лаял счастливый дружок

***
Всё прощаю тебе: от поклонников частых букеты,
Все капризы твои, все измены и сцены твои.
Одного не прощу, что меня не любила вовек ты,
Не любила ничуть, но старательно делал вид.
Понимаю теперь, для чего тебе это притворство.
Извини, что последней рубахи с себя не продал
И не дал тебе шубки с богатой лисою для форса,
Золотых побрякушек, хрустальных игрушек не дал.
Я дарил тебе в поле рассветы и звуки свирели,
Пересыпанный чистыми птичьими трелями лес
И сырые охапки цветущей весенней сирени,
И июльского звёздного неба сияющий блеск.
Посмеялась… Умчалась… Тебе нужно было другое
И с такими, как я, ты уже ошибалась не раз…
… Мне опять остаётся одно моё горькое горе.
Я спокоен. Я знаю, что горе – оно не предаст.
Что ж осталось тебе, обольщения опытный мастер?
Так же ловко дурить и других полоротых юнцов,
Примеряя другие ещё не надетые маски,
И однажды заплакать, своё потерявши лицо…

 

Переводы юношеских французских стихов А.С. Пушкина

МОЙ ПОРТРЕТ
Друзья! Вам нужен мой портрет,
Написанный с натуры?
Его рисует вам поэт
Пока в миниатюре.
Школяр, повеса и чудак,
Несклонный к постоянству.
Ученью – друг и первый враг
Кривлянью да жеманству.
Свет не видал таких вралей,
Ни докторов Сорбонны
Вредней, назойливей и злей
Одной моей персоны.
Я с великаном не берусь
Равняться в росте, право,
Но лик мой свеж, а волос рус
И голова кудрява.
Люблю весёлый светский шум
И не терплю покою,
Зевать готов от скорбных дум
И от наук порою.
Люблю театр, люблю балы,
Но что люблю сильнее?
Смолчу об этом до поры,
Доколь учусь в лицее…
Здесь, верно, всяк меня узнал
И не боюсь признаться,
Что тем, кем Бог меня создал
Навек хочу остаться.
Лицом – мартышка. Сущий бес
На дружеской пирушке.
Таков он, ветряный юнец!
Таков он, Сашка Пушкин!

ЭПИГРАММА
Я преданней всего на свете
Своей любовнице служил,
Но головы ей не кружил –
Я так высоко и не метил…

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную