* * *
Отчего так печально,
Если нет для печали причин?
Ветер ветки качает.
Вы ведь тоже, берёзки, ничьи.
Вы ведь тоже открыты
Холодам, и ветрам, и снегам…
Вы ведь тоже забыты,
И никто не торопится к вам.

* * *
Чужие образы и чувства,
Чужие мысли и слова.
А что моё, то пусто, пусто,
И живо лишь едва-едва.
И еле теплится надежда.
Вся – в ладанке, под образком.
Да и жила ль я, право, прежде,
Да и страдала ли о ком?..
Не о себе ли всё, любимой,
Томилось скорбное чутьё?
А счастье – мимо, мимо, мимо…
И проскочило житиё.
Но нет – моё же это небо,
Моя лазурь и облака,
Всё остальное было – не было,
Коснулось лишь слегка, слегка…

* * *
Вот и день. Снова день,
Беспокойствию покрывало
Ото всех лютых дум, от усталости и тревог,
Снова птиц резвых звень,
И качание крон величавых,
И небесная синь, и неясная песня дорог.
Вот и день. Только тень,
Ночи чёрной сестра и подруга,
Мне напомнит о том,
Что и он очень скоро пройдёт,
Что с рождением дня
Начинается ночи начало,
И опять будет грусть, и тоска, и мечтаний полёт.

* * *
Вот и всё. Иду по грани.
Что за грань – и не пойму.
По росе ступаю ранней,
Вижу алую кайму
Впереди, в лазури светлой,
Так и манит, и влечёт.
По краям – дороги нету,
Просто нету ничего.
Не пугаясь, не шатаясь,
Так по грани бы и шла:
И едва земли касаясь,
И почти что не дыша.

* * *
Тесно стало мне заветное кольцо.
С болью надеваю – не снимаю:
Пусть уж лучше к пальцу прирастёт,
Чем сниму его… и потеряю.

* * *
И были ночь, и день, и вечер…
И снова – ночь, и снова – утро.
И тяжко так давило плечи,
Вбивало в твердь земли как будто.
И скупо так глаза слезились,
Взывая: «Господи, за что?»
И долетела с Неба милость, –
И всё по-прежнему пошло.
Часы, минуты и секунды,
И светлый миг, и тёмный мрак…
И снова – день, и снова – утро…
Всё, Господи, в Твоих руках.

* * *
Этот воздух и чист, и тверёз,
Как пожары его не тревожили.
Эти тонкие ветви берёз
Снова ожили.
Машут вслед мне звенящей листвой,
Низко кланяясь,
А ведь горя хлебнули с лихвой,
Так измаялись…

* * *
О сколько птиц! Одни лишь птицы,
Одни лишь птицы и лазурь.
Да крона тополя искрится,
Листвой сгоняет с сердца хмурь.
Пусть многим это непонятно,
Таких метафор нет уже,
Но будет чисто и опрятно
В моей душе.

* * *
Лето в разгаре, и ночи темны,
В форточку – ветерок.
И одиночество тишины
Между строк.
Всё-то богатство моё не вместить
В душу из рваного дня, –
Господи, можно ль меня простить?
Можно ль спасти меня?

* * *
Что ж, плачь, душа, навзрыд,
Пусть слышут клён и ясень, –
И старый путь закрыт,
И новый путь неясен.
И знай теперь и впредь,
Безропотная птица,
Куда тебе лететь,
Кому тебе молиться.

* * *
Кто я, откуда в этом мире,
На этом краешке земном,
В своём три метра на четыре
Пространстве с небом за окном?
Кто я, и что моё сознание,
И жизнь – прямая, или круг,
И счастье, или наказанье –
Мой непокорный дух?

* * *
О чём ты, милый, и о ком?
И кто она была такая,
Твоим капризам потакая,
Что сберегла уютным дом?
Её я помню смутно-смутно,
И тех ночей часы, минуты,
Мгновенья ревности глухой…
Любимый, разве ты такой?
Ты убивал – она молчала.
Ты хоронил – и воскресала.
Та, молодая, кто ж она?!
Жена твоя… уже не я…

* * *
Как быстро плыли облака
Издалека, издалека.
Такая надвигалась рать –
Я глаз не смела оторвать.
И вот затянут небосвод
Который год, который год
Мне в этом мраке не найти
Ни звёзд, ни Млечного пути.

* * *
Загудело, зашумело,
Завздыхало за стеклом.
Я гляжу в окно несмело,
Ведь ещё не рассвело.
И ещё совсем невнятно
Зашептались ветки ивы.
Я подслушаю их тайну, –
Может, сделаюсь счастливой…

* * *
Господи, спаси и сохрани, –
Нас влекут болотные огни.
И уходят братья и сыны
Без войны – в вино, разгул и сны.
И под пенье «чудное» сирен
Лучшие мужи сдаются в плен.
Тонут в грязной жиже, без мольбы…
Матери за них разбили лбы.
Разбрелись и жёны по лесам,
Доверяясь «чудным» голосам.
Господи, спаси и сохрани, –
Погаси болотные огни.

* * *
Плачь, сердце! Там – уже не сможешь.
Рыдай, страдалица-душа…
Когда-то ты была моложе,
Когда-то ты была грешна.
Молитвы ты ещё не знала,
Не знала, кто он есть – Господь,
И где конец, и где начало,
И что есть дух, и что есть плоть.
И что такое Божьи двери,
И что такое Божий свет,
И что воздастся всем по вере,
И что беда, где веры нет.

* * *
Ни слов, ни музыки, ни песни…
Лишь тихо плещет свет небесный
В моё раскрытое окно,
Лишь ветерок, лишь шелест, но…
Уже, прислушиваясь к звуку,
Душа готовиться аукать,
Чтоб там, где свет небесный льёт,
Уже услышали её.

* * *
Нет, мне не горько, мне светло.
Такая ширь, такое небо!
Закрыв глаза, я вижу слепо,
Куда страдание вело,
Куда забвение манило,
В какие дальние края…
И как теперь оно мне мило,
Всё то, чего боялась я.

* * *
Воздух тонок и прозрачен,
Воздух прян и горьковат.
И иду я на удачу
В этот вновь цветущий сад.
По тенистым по аллеям
Солнца блики озорны,
Сердце больше не болеет,
Ведь ему не снятся сны.
Сердце трепетно стучится,
Доверяя всем ветрам, –
Ничего с ним не случится,
Коли дом – небесный храм.