Николай ЛОБАСТОВ
Сегодня мы публикуем фрагменты из книги. ПРЕДИСЛОВИЕ Эта книга - попытка посмотреть на нашу историю и литературу сквозь призму Евангельских истин, пробудить желание глубже понять наших классиков, понять себя, а значит, и наших учеников Это не случайно. Русская литература, начавшаяся со слов Евангелия от Иоанна «В начале было Слово», была изначально духовной, богооткровенной, сохраняла черты литургичности и соборности и в более поздние времена. Достигая удивительных высот в изяществе слога, наши писатели пронесли то нравственное зерно, которое сохраняет человека в годину бед и испытаний. Литературоведческому разбору произведений наших классиков посвящено немало прекрасных работ, научных, глубоких, подробных. Но почти нет прочтения нашей классики, составившей золотой фонд мировой литературы, с точки зрения православного понимания. А.С. Пушкин писал о литературной критике: «Нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных» *. Последуем и мы совету великого классика и попытаемся рассмотреть с духовно-нравственных позиций литературных героев. Никак не претендуя на новые открытия в этой области, автор хотел бы дополнить богатый художественнный анализ, представленный в бесчисленных литературоведческих работах, несколько иным ракурсом толковаия - взглядом, последовательно искореняемым и истребляемым в годы советской власти, но чаемым в первую очередь для произведений, выросших из древнерусской литературы, бывшей в первую очередь духовной, созданных в правосланой стране . Возможно, этот взгляд - мировоззренческий, нравственный, публицистический, авторский, взгляд неравнодушного верующего человека, преподавателя-практика, взгляд современника,сможет пробудить в читателе новые идеи, откроет новые перспективы для исследователя. Автор сам находится в постоянном поиске и предлагает читателям вместе с ним отправиться по страницам русских мыслителей и классиков для поиска утраченного, пропущенного, незамеченного, проигнорированного. «Для христианина нет оконченного курса; он до самого гроба ученик», - напоминал Н.В. Гоголь. Эта книга – не научное издание и не методическое пособие. Это авторское видение проблем восприятия творчества русских классиков, литературных героев и событий, попытка переосмыслить в связи с новым историческим опытом жизни нашего общества. И пусть эта книга не является строгим и четким методическим помощником, но она может зажечь неравнодушием, разбудить мысль новым подходом, вдохновить на преображение своего бытия. Желая помочь учителям и старшеклассникам, автор взял для разговора только произведения школьной программы. * Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 99.
Будущий анархист Петр Кропоткин, учившийся в Пажеском корпусе, вспоминал: «Первая лекция В.И. Классовского явилась для нас откровением… Он должен был преподавать нам грамматику, но вместо скучного предмета мы услыхали нечто совсем другое… Одни из нас наваливались на плечи товарищей, другие стояли возле Классовского. У всех блестели глаза. Мы жадно ловили его слова… В сердцах большинства кипело что-то хорошее и возвышенное, как будто пред нами раскрывался новый мир, о существовании которого мы до сих пор не подозревали. На меня Классовский имел громадное влияние, которое с годами лишь усиливалось… Западная Европа и, по всей вероятности, Америка не знают этого типа учителя, хорошо известного в России. У нас же нет сколько-нибудь выдающихся деятелей… в области литературы или общественной жизни, которые первым толчком к развитию не обязаны были преподавателю словесности. Во всякой школе, всюду должен был быть такой учитель. Каждый преподаватель имеет свой предмет, и между различными предметами нет связи. Один только преподаватель литературы, руководствующийся лишь в общих чертах программой и которому предоставлена свобода – выполнять ее по своему усмотрению, имеет возможность связать в одно все гуманитарные науки, обобщить их широким философским мировоззрением и пробудить, таким образом, в сердцах молодых слушателей стремление к возвышенному идеалу. В России эта задача, естественно, выпадает на долю преподавателя русской словесности» ( Кропоткин П.А. Записки революционера). ГЛАВА 1. Школа
1.1. ПРИТЧА О БЛУДНОМ СЫНЕ Ключом к пониманию русской литературы Х I Х века может быть евангельская притча о блудном сыне. В этой притче, как в семени, заложены все основные темы, образы, идеи. Сама притча – совершенный образец литературного произведения, начало художественной литературы. Поэтому начнем с нее. У одного человека было два сына. Один сын жил просто: вся его воля сливалась с волей отца. Ему и в голову не могло прийти, как можно не слушаться отца, ведь это отец! В мыслях не было сомневаться и обсуждать отцовские повеления. Отец говорит - он делает. И даже ощущению блаженства от отцовского присутствия он не придавал значения: не с чем было сравнить, он никогда не бывал вне отцовского дома... Младший сын был иной. Ему все чаще стали являться сомнения, неосознанные влечения, фантазии... Разве это счастье - всегда слушаться отца и безропотно выполнять его поручения? Тяжело, однообразно, скучно. А главное - стеснена его свобода! Счастье, - думал младший сын, - связано с полной свободой и не может быть без нее. Всякое ограничение свободы закрывает доступ к полному счастью! И помехой этому, как ни странно, - отец... Конечно, он уважает его, но все-таки хотелось бы попробовать жить без его всевидящего ока. Ну как тут жить, пребывая всегда на глазах собственного отца? Разве страх послушания может привести к полному счастью? Сын уже взрослый и иногда хочется сделать то, что не должны видеть отцовские глаза. Смущают, связывают, мешают... И тогда он набрался духу и дерзнул спросить у отца разрешения жить отдельно. (По законам того времени сыновья разделяли общее имущество после смерти отца). «Отче, дай мне следующую мне часть имения» (Лк. 15:12). Отец, как человек мудрый, проживший уже жизнь и знавший, что бывает в подобных случаях, увидевший бурю смущения в сердце своего сына, не стал удерживать его. Что бы значили все умные слова отца, если сердце юного отрока воспылало самомнением? Какой смысл удерживать силой человека, пока он на собственном опыте не разуверится в своих убеждениях? Можно, конечно, прикрикнуть на сына и заставить работать на себя; и сын вновь пойдет молча на работу, но при этом внутри озлобившись на отца, который преграждает ему путь к счастью. Он будет считать отца своего - помехой! Для отца, который предвидит страдание сына, тем не менее важнее будущих физических страданий его - свободная любовь к отцу. Любовь для мудрого отца превыше всего! И с глубоким вздохом и с болью в глазах отец отпускает сына... навстречу страданиям. Вот оно, долгожданное счастье! Делаю, что хочу! Сколько друзей, клянущихся в верности до гроба! Как с ними хорошо! Как его любят девицы, и сколько радости в этой любви! Какая она сладкая! Как мог отец сдерживать его в своем имении и не позволять вкусить такую радость и полноту жизни? Музыка, смех, уверения в преданности, застолья, вино, общение - свобода! Счастье! Но... деньги, на которых все это зиждилось, неожиданно закончились. Странное свойство имеют эти деньги - заканчиваться... Ведь это были деньги от наследства отца. Десятилетиями наживал отец их со своими сыновьями. Начинал с бедности и лишения, сам недоедал, но выращивал стада, чтобы они затем принесли ему большую прибыль. У сына этого нет... А отцовские деньги - закончились. И сразу обнаружилась странная вещь: у друзей появились свои заботы, девицы почему-то обратили свои прекрасные взоры на других молодых людей, у которых есть деньги. Все исчезло, как дым. И по сердцу нашего героя пробежал холодок от одиночества и оставленности... Оказывается, окружающим нужны были его деньги, сам же он при всех их уверениях в вечной преданности оказался совсем не нужен! Друзья извиняются: у нас работа, семья, хозяйство... Девицы просто смеются. Но сын не стал отчаиваться: он же молодой, энергичный, здоровый, сильный, волевой. Он еще построит свое счастье! Пошел искать и он работу. Но в чужой, далекой стране он смог найти только самую малооплачиваемую и неквалифицированную (если выражаться современным языком) работу - «пасти свиней». Хозяин и относился к нему, как к чужаку, как к нуждающемуся просителю, который будет на все согласен. И кормил его хуже свиней: все правильно, свиньи приносят прибыль, а работника? работника можно всегда сменить другим! Не нравится - уходи: таких, как ты, много ходит, ищет работу. Прибыль - важнее работника! И наш герой дошел до такого состояния, когда «был рад наполнить чрево свое рожками (типа желудей: свиньи любят, а для человека хотя и съедобны, но очень невкусные!), которые ели свиньи, но никто не давал ему» (Лк. 15:16). И тут блудный сын все чаще стал вспоминать того, о ком в веселой компании он ни разу ни вспомнил - отца... Именно у свиного корыта, заметим, вспомнил он о нем. Отец не так относился даже к наемным работникам! Получается: уж лучше наняться в простые работники, но к собственному отцу, чем на чужой стороне терпеть такие лишения и унижения. «Пришед же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» (Лк. 15:17-18). Сын готов был ради жизни отказаться от наследства и работать на отца уже не как сын, но как наемный работник, не вступая в права наследства. Наследство он истратил... Но возникает вопрос: а примет ли отец? Ведь отец вправе обидеться на сына и прогнать его. Он может сказать: ты хотел свободы? вот и получай свою свободу! Ты опозорил доброе имя мое, которое я зарабатывал годами честного труда и хочешь теперь вновь отмыться от собственной грязи за счет меня? Ты ставишь меня в неловкое положение: как я должен держать сына в работниках? Или мне опять отдавать тебе часть наследства? Разве это будет справедливо? Несмотря на это, сын «встал и пошел к отцу своему». Отец, увидев его вдалеке, не смог удержаться на месте и побежал ему навстречу. «И побежав пал ему на шею и целовал его» (Лк. 15:20). Сын заплакал: «Прости, отец, я был не прав...» И в ответ услышал сын то, о чем на тот момент он даже помыслить не мог. Отец велел дать ему одежду не работника, но самую лучшую, - как сыну дорогому и любимому. «И дайте перстень на руку его» - перстень с печатью рода, то есть отец без промедления, не раздумывая, тут же возвращает сына в права наследства. Закололи теленка, позвали соседей, устроили пир. Вечером возвратился с поля старший сын. Целый день работал он в поле, палимый зноем, уставший, пыльный, голодный... А тут - пир! Вопрошает он с удивлением одного из слуг: «Что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его вышед звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего» (Лк. 15:26-29). Я добросовестно работаю на тебя, слова дерзкого тебе не сказал, и «ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями своими», а здесь пришел твой сын, промотавший целое наследство, да как? «С блудницами!» И ты его так встречаешь? Разве это справедливо?! Отец отвечает ему: зачем тебе нужен праздник, когда у тебя каждый день, как праздник. Ты всегда с отцом! Ты не знаешь, малейшего представления не имеешь, что такое предательство, как чувствует себя человек вдали от дома в полном одиночестве! Ты знаешь, что такое мечтать есть из свиного корыта? Нет. Ты испытывал ощущение полной ненужности - среди людей? Нет! Чему ты позавидовал - откормленному теленку, но ведь все мои стада - твои! Быть под защитой и опекой сильного отца, каждый день чувствовать на себе его любовь, пользоваться всеми его богатствами и авторитетом - разве после этого нужно еще какое-то дополнительное веселие? «А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк. 15:32). Вот по этому поводу действительно можно веселиться! Эта притча имеет универсальное свойство - касаться каждого из нас, начиная от князя Владимира, который был просто поражен сходством ее со своей жизнью, и заканчивая нашими будущими детьми, которые неизбежно пройдут этот же путь. Из этой простой истории, понятной даже дошкольнику, можно вывести столько жизненных правил, что хватит на целый учебник. Остановимся на некоторых, важных для дальнейшего понимания героев литературных произведений. 1. Человек - свободен. Бог-Отец попускает человеку уйти от Себя, даже предвидя гибельность пути. Бог может все! Кроме одного: спасти нас без нашего согласия. Бог так ценит нашу свободу, что не нарушает ее. 2. Все, что человек имеет: жизнь, чувства, молодость, энергию, здоровье, способности и т.п. - все это наследство Отца. И все это закончится. Это временный дар для земной жизни. 3. В определенный момент человеку начинает казаться, что он может с этим делать все, что заблагорассудится. Рассказывая эту притчу, я всегда стараюсь привязать ее к аудитории. Так вот, старшеклассникам можно здесь сказать следующее. Вот исполнилось подростку лет 14-15, и появляется у него желание уйти в компанию, чтобы делать то, что отец не видит. Вот подросток попробовал, сначала несмело, оглядываясь, например, выругаться матом. И обнаружил, что земля под ногами не разверзлась, чтобы поглотить его, и милиционер из-за угла не выбежал. Оказывается, я свободен, и могу делать, что хочу! Могу распоряжаться своим языком, своими глазами по своему желанию, а не как учат старшие, государство, школа, Церковь. Появляется страстное желание уйти от Бога, от его святых заповедей. Именно там, в подворотнях и компаниях, истинная радость. И подросток смеется над «предками», ищет счастья на «стране далече». И т.п. 4. Есть в этом мире истинное, единственное счастье для человека и есть иллюзия счастья. Вдали от Отца - всегда иллюзия. Такое веселие - всегда временно и в конце его - разочарование (иногда приводящее даже к самоубийству). Опять же пример для моих студенток: вот вы сделали ставку на свою красоту и поехали по приглашению в большой город работать фотомоделью. Да, вокруг вас все вертятся, обращают внимание, вы всем нужны, все вас так любят... Пока у вас есть наследство от Бога - красота. Но красота имеет свойство заканчиваться. Вы что, серьезно верите, что те же люди будут за вами тепло ухаживать в глубокой старости в Доме престарелых!? 5. За горизонтом «красивой жизни» - всегда свиное корыто. Это непреложный жизненный закон. Конечно, каждый человек думает: ну, на мне-то он не сработает, я-то смогу устроить свою судьбу, в отличие от других... Блудный сын так же думал.... 6. Как часто человек в своей жизни встает перед вопросом: а кому я нужен? Богу-Отцу ты всегда нужен! Оглянись: Он стоит на дороге и ждет тебя, пока ты блудничаешь на стране далече. 7. Самое интересное, важное, главное в жизни человека - это путь Домой. Наш дом - на Небесах, «ибо один у вас Отец, Который на Небесах» (Мф. 23:9). Возвращение домой - это пока плохо понимают ученики, они еще не жили вдали от родителей. Вот взрослым эта тема понятна. «А как постранствуешь, воротишься домой! И дым отечества нам сладок и приятен!» Так же и душа. Что может быть для нее сладостнее возвращения Домой - к Отцу! 8. Любой человек - грешен, а значит, уже не достоин называться Богу сыном, так как предал Его своими грехами. Блудный сын - каждый из нас. Но Бог так любит человека, что готов и грешнику вернуть все, что любящий Отец уготовил для Своего создания! Как хорошо, что Бог несправедлив! Ведь по справедливости мы все достойны только ада. Но у Бога больше сыновней любви, чем справедливости. 9. Бог ждет нас всегда. Сколько бы нам ни было лет. Сколько бы грехов мы ни совершили. Какие бы страшные преступления ни натворили... Ждет до последнего. 10. Вы говорите, что так завязли во страстях и грехах, что уже бесполезно выбираться. «30 лет курю - уже не бросить!» Обратите внимание: сын просит взять его в наемники - получает сыновство. Бог неожиданно даст вам больше во много крат, чем вы предполагали! Правда, при одном условии... 11. Это условие - самое главное в притче, когда сын говорит самые красивые слова всех времен и народов: Прости... «Отче! я согрешил против неба и пред тобою...» (Лк. 15:21). Вот оно, единственное условие для обретения вновь счастья человеку: покаяться. Найдем в себе силы сказать эти простые слова от всего сердца - получим потерянное наследство вновь и навсегда. 12. Есть и другой соблазн - соблазн старшего сына. (Помните, как смотрит на своего братца сестренка-отличница на знаменитой картине Решетникова «Опять двойка» – очередной интерпретации притчи?) В позиции брата в притче можно увидеть корень коммунизма и подобных ему воззрений: разве можно жалеть и вознаграждать падшего? Его должно наказывать! Гениальнее всего эти взгляды опровергал Достоевский, показав с любовью двух самых больших грешников: мужчину - убийцу, женщину - блудницу. Итак, притча о блудном сыне - замечательный пример литературы. Разбирать ее с учениками - одно удовольствие. Более простого, краткого и одновременно глубокого, умного, полезного, всеобъемлющего произведения невозможно назвать. В этой маленькой притче - вся наша жизнь. И вся истинная литература. Повторение истории блудного сына мы видим и в истории России, и в биографии русских писателей Х I Х века, и в судьбе литературных героев, и в нашей каждодневной жизни. История России . Как только разрозненные племена и княжества задумались о самоопределении, они тут же пришли под кров Отца Небесного – к христианству. Но затем наступает период искушения свободой. Начинается он с Петра I , а вот главное дело нации - падение блудного сына на колени перед Отцом Небесным, покаянное возвращение - идет медленно и, видимо, ждет нас еще впереди. Философ С. Булгаков в конце века писал: «И вот свобода испытана, приобретенная опытом духовная зрелость достигнута, но унесенное из дома наследство уже иссякает, начинается время питания горькими рожками и духовного голода, в которое невольно вспоминается и покинутый отчий дом. Современный блудный сын только едва начинает втихомолку, в глубине души вздыхать о покинутой родине и, может быть, не близко еще время, когда он совершит подвиг духовного самоотречения, победит свое напряженное самоутверждение и скажет: Отче, согрешил я перед небом и пред Тобою» 1. Об этом медленном и мучительном пути Домой - вся русская литература. Биографии писателей . Кто из писателей пришел к концу жизни к атеизму, социализму, марксизму? Никто! Все они проделали обратный путь: от забвений Отца - Домой, от свиного корыта – к патриархальности, из чужой страны – к «преданиям русской старины», к «почве». Д.И. Фонвизин в молодости увлекался Вольтером, был постоянным членом атеистического кружка, но, побывав во Франции, отрекся от идей Просвещения: «Ни в чем на свете я так не ошибался, как в мнениях своих о Франции». В.К. Тредиаковский (1703-1768), живя в Париже, прочитал там совсем другие книги, которых в России не было. Он загорелся желанием перевести и издать в России один из любовных романов – «Езда на остров Любви», что и сделал. Успех был ошеломляющий: «Меня повсюду разыскивают, везде спрашивают у меня мою книгу…» На разумный голос Церкви писатель отреагировал язвительно: «Говорят, что я первый развратитель». Тредиаковский возненавидит переведенную книгу и будет разыскивать ее издания и сжигать, горько раскаиваясь в легкомысленной затее молодости 2. Теперь он берется за стихотворные переводы всех (!) псалмов, видя в своей деятельности роль проповедника. Кстати, это же сделает и А.П. Сумароков (1718-1777). Последним произведением В.А. Жуковского стала поэма «Агасфер (Странствующий Жид)» (1851-1852). Он называл ее своей «лебединой песней». Сюжет ее основан на христианской легенде об иудее по имени Агасфер, который помешал Спасителю, идущему на Голгофу, прислониться для отдыха к стене, и был осужден странствовать и не умирать до конца времен. Писателей-романтиков в этом сюжете обычно привлекала возможность показать разные страны и эпохи. Но Жуковский отошел от романтизма и создал поэму о грехе и искуплении. Его Агасфер рассказывает о том, как постепенно открывался ужасный смысл изреченного над ним приговора, о своем отчаянии и ожесточении, о покаянии. Он принимает крещение от св. Игнатия Богоносца, выслушивает пророчества о будущем мира от апостола Иоанна Богослова (в поэму включены стихотворные переложения отрывков из «Откровения»). Над этой поэмой Жуковский работал до последних дней, но завершить не успел. Если в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзин (1766-1826) смотрел на петровские преобразования как на борьбу с «варварской» Русью, - то через 20 лет он уже мудро видит главную силу в истории - дух: «Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости» 3. Нужно ли говорить о Пушкине , проделавшем стремительный взлет от вольнодумства к «Борису Годунову» и русским сказкам? О Гоголе , начинавшем с легкомысленного театра и закончившем свой творческий путь «Божественной литургией»? Литературные герои . Разве Онегин не повторяет путь блудного сына, нарушая одну из главных заповедей Бога-Отца - «не прелюбодействуй»? Результат поисков «на стране далече» - убийство друга, отвержение чистой любви. И разве не делает он все-таки шаг на пути домой - к русской Татьяне? Что такое судьба Печорина, как не тот же уход от Бога? Только он вернуться не сумел - погиб. Самый яркий пример, пожалуй, - Базаров. Роман «Отцы и дети» - точное переложение притчи о блудном сыне. Роман даже начинается с того, как отец вышел на дорогу встречать возвращающегося домой сына - прямая аналогия с притчей. Любимые наши Пьер с Андреем - проходят тот же путь ухода от Отца, страданий без Него и возвращения к Богу. Литература, отражая путь возвращения заблудшего человека к потерянному Идеалу, всегда повторяет сюжет и образы притчи о блудном сыне. Митрополит Филарет Московский писал: «Что подумали бы вы о сыне, который, живя вдали от отца, так занят делами и удовольствиями, что не думает о возвращении к отцу и не пользуется случаями наведаться о нем и его доме? Вы сказали бы, что сей сын не любит отца. Что посему должно подумать о человеке, который так занят земными заботами и удовольствиями, что не помышляет о своем возвращении (путем смерти) к Отцу Небесному и о Его доме - о Небе и вечности? Видно, такой человек не любит Бога или, по крайне мере, более любит мир, нежели Бога». Наши классические писатели в большинстве своем, слава Богу, не были такими неблагодарными «сыновьями», все свои помышления устремляя к Небу и вечности, к пути Домой.
1.2 . СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ЗАДАЧА ГОСУДАРСТВА Формирование нравственности подрастающего поколения – стратегическая задача государства, сфера его интересов. «Если мы не возьмемся за это совместными усилиями, то через десять лет молодые люди выйдут из повиновения не только у родителей, но и у государства», - предупреждал архиепископ Йошкар-Олинский Иоанн на Х V Рождественских чтениях. Современное состояние образования позволяет говорить об успехах в области подготовки специалистов самого широкого профиля, но дальнейшее использование этих специалистов в интересах государства вызывает большие сомнения. Наши русские умы укрепляют позиции тех, кто хотел бы ослабления нашего государства. Мы воспитываем высоких интеллектуалов и в то же время беспринципных космополитов, для которых Родина там, где меньше налоги. Поэтому меньше налоги там, где наши специалисты… «Интеллект без совести опасен как для самого человека, так и для тех, кто его окружает», - предупреждал Патриарх Алексий II на Рождественских чтениях. «Без нравственности невозможно и развитие любой науки, ибо крайне трудно проверить эксперименты, вычисления, ссылки на источники и прочее», - вторит ему академик Д.С. Лихачев. Что мы сегодня и наблюдаем: лавина информации «специалистов», - но как проверить истинность ее? Вот в чем главный вопрос. Оказывается, наука без нравственности существовать не может. Как когда-то государство потратило немалые усилия на образование таких интеллектуалов, как В.Ульянов, которые затем с радостью уничтожили своего «воспитателя», так и сегодня государство рубит сук, на котором сидит. Если, конечно, мы не предпримем срочных мер к пересмотру всей системы образования. Сегодня мы на перепутье, но никак не решимся вернуться к истокам, найти национальную идею, пытаясь лишь сделать косметический ремонт системы образования, оставляя основополагающими принципами все те же, которые привели к гибели миллионов лучших граждан России. На Х VI Международных Рождественских образовательных чтениях Святейший Патриарх Московский и всея Руси (тогда еще Митрополит) Кирилл обращался к тем, от кого зависит политика образования: «Где же тогда тот, от природы добрый, человек? …Никакие политические реформы, никакой технический прогресс не в состоянии остановить деградацию общества, отказавшегося от своих духовно-нравственных корней и традиций. Мы приходим к пониманию того, что нужна система защиты добра, которая обеспечивала бы не только свободу выбора, но и свободу от зла. И базовым элементом этой системы является система образования, ориентированная на традиционные духовно-нравственные ценности». Образование - та сфера общественной жизни, где воспроизводится нация. Нельзя забывать, что «дело воспитания - святое, именно святое. Здесь сеются семена благоденствия или несчастья миллионов соотечественников, здесь раскрывается завеса будущего нашей Родины» (К. Ушинский). Сегодняшние плоды воспитания нашей школы просто катастрофичны: наша страна стойко занимает первые места не только в предметных олимпиадах, но и в мировых рейтингах по количеству осужденных за преступления, самоубийств, детских самоубийств, пьянства, наркомании, абортов, взяточничества, разводов – что заставляет задуматься о том, какой ущерб национальной безопасности нашего государства приносят пробелы в нравственном воспитании современной школы. Защита национальных интересов государства требует срочного вмешательства в сами принципы подготовки подрастающего поколения. Система преподавания литературы строится до сих пор на трех непререкаемых авторитетах: в историческом плане - вере в прогресс; в мировоззренческом - на гуманизме, в методическом - на реализме. Все они вытекают из материалистического мировоззрения и являются такой же иллюзией, как коммунизм. Созрела необходимость нести рядовым учителям на местах миссионерское слово правды о том, что материальный прогресс общества абсолютно равен прогрессу человеческого тела: старение, болезнь и смерть. «И восстанут дети на родителей и умертвят их» (Мф. 10:21) - вот и весь прогресс. Что самым последовательным гуманистом был Раскольников, который убил только из гуманных побуждений, желая помочь бедным людям. Что реализм, претендующий на объективное отражение жизни, не отражает ее духовной стороны, а значит, носит свое название незаслуженно. Эти и многие другие понятия на конкретном материале литературных произведений первой половины Х I Х века и хотелось бы рассмотреть в данной книге. Во-вторых, показать на примерах литературных произведений школьной программы, что привычный нам подход к их изучению, который предлагают большинство учебников, противоречит как самой писательской позиции, так и представлениям русского народа.
1.3. ЦЕЛЬ ПРОСВЕЩЕНИЯ – НРАВСТВЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ В современной школе образование все более отходит от главной своей задачи - формировать личность. Образование - даже сама этимология этого слова показывает, что это свободное, сознательное движение человека к своему изначальному образу. Это борьба за то, чтобы не извратить этот образ - в животное, манкурта, товар, компьютер, материал для истории или еще что-либо. Это упорная, кропотливая работа над воссозданием первообраза, подчинение реалий - идеалу, реализация высшего замысла, направление всех сторон личности к их гармонии, к согласованию их с планом Творца. В этом и состоит задача образования - образования (то есть созидания) личности, сотворение с помощью личностных даров свободы и творчества из подобия - образ. Общенародное понимание цели просвещения отразилось в словаре В.И. Даля: «Просвещенье - ...свет науки и разума, согреваемый чистою нравственностию; развитие умственных и нравственных сил человека; научное образование, при ясном сознании долга своего и цели жизни. Просвещенье одною наукою, одного только ума, односторонне и не ведет к добру». «Просветить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, - писал Н.В. Гоголь, - но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь. Слово это взято из нашей Церкви…» 4. Но разве нельзя воспитать нравственность без религии? Увы, ни одному мыслителю еще не удалось вывести нравственные ценности из отрицания высшего смысла. «Нет добродетели, если нет бессмертия», - упорно твердил Ф.М. Достоевский 5. « Грамотность без нравственности служит более ко вреду, нежели к пользе. Кто, большей частью, причиною разных возмущений, бунтов, революций, расколов? Безнравственные грамотеи» 6, - писал святитель Иннокентий Московский. Известный философ Семен Людвигович Франк в книге «Свет во тьме» (издана в Париже в 1949 году) писал по этому поводу: «В ХХ веке так называемый культурный человек внезапно оказался обманчивым призраком; реально он обнаружил себя неслыханно жестоким, морально слепым дикарем, культурность которого выразилась только в одном - в изысканности и усовершенствовании средств истязаний и убийства ближних» 7. Вся история человечества в ХХ веке показала плоды деятельности культурного, образованного, но безнравственного человека. Сегодня в нашем обществе необходимо решиться это признать и вернуться к традиционному образованию, основанному прежде всего на формировании духовно-нравственной личности. В последние годы, утратив идеологическую основу, реформаторы образования пытаются школу утащить от главной цели. «Эти утописты надеются «переучить» русскую литературу, научить ее ничему не учить , а быть игрой , как это принято в цивилизованных странах» 8. Или товаром для потребления. Поэтому они пошли по пути разделения образовательного и воспитательного процесса. В условиях либерально-демократической толерантности, желая угодить всем религиям, конфессиям и партиям, они пытаются оставить школе чистое образование. Но образование - это всегда воспитание, его составная часть. Это более узкое понятие. Разделение их в школе - условность. Да, воспитывать можно и вне обучения, вне класса. Но нельзя обучать, при этом не воспитывая. Это нонсенс. Вот вошел учитель в класс. Он в костюме или свитере, он сел на парту или говорит стоя, он зевает или внимательно слушает ученика... Он занимается активной пропагандой - походкой, взглядом, одеждой, манерами, интонацией голоса, прической и т.п. (Вспомним, первую встречу Базарова и Павла Петровича - не сказано ни слова, но «агитация» налицо. Вспомним знаменитое пушкинское «Народ безмолвствует» - даже молчание содержательно!). Любой человек всем своим видом призывает быть или смиренным и целомудренным, или гордым и самоуверенным. Нейтральным человек не может быть по определению, потому что он не высокоразвитое животное, а личность. Второе. Своим отношением к ближнему мы обязательно участвуем в его непрестанной внутренней борьбе, в его ежеминутном выборе. Мы или поддерживаем его выбор, или притормаживаем его – своим к нему отношением. Получается: любое общение старшего с младшим - воспитывает! И основное, что воспитывает - не знание, а отношение. Поэтому возбранять педагогу иметь свое отношение к воспитанникам, как это сейчас делают на Западе, - нелепо. Это лицемерие. Оно есть, и скрыть его невозможно. Поэтому необходимо перейти в другую плоскость - открыто определиться в цели воспитания и способствовать ей. Итак, говорить об обучении без нравственного воспитания - лукавство. Нет такого зверя в природе. «Школа не только передает знания, ...но через преподаваемые дисциплины формирует внутренний мир» 9. Могут спросить, например, математики: какую нравственную нагрузку несет изучение интегралов? Но даже здесь ее можно проследить: если вы увлеченно решаете уже двадцатый интеграл, а рядом ваш знакомый мучительно решает: украсть или нет, напиться или сдержаться, жить или повеситься - и никак не решит эту «нематематическую» задачу, то ваши интегралы имеют самое непосредственное нравственное значение. «Интеллектуальное воспитание без веры, - отмечал Патриарх Алексий II , - приводит к самомнению и гордости ума». Обратим внимание: даже если мы не планировали это воспитывать в человеке! Еще Д.И. Фонвизин отмечал, что без души «просвещеннейшая умница - жалкая тварь. Невежда без души - зверь». «Наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло» 10. К.П. Победоносцев прекрасно осознавал, в чем сила государства: «Школа учит читать, писать и считать, но, вне раздельной связи с этим, учит знать Бога и любить Его и бояться, что …дает человеку нравственную силу, необходимую для того, чтобы …выдерживать борьбу с дурными побуждениями природы, с дурным внушением и соблазнами мысли» 11. А вот как рассуждал об этом философ Иван Александрович Ильин: «Образование без воспитания есть дело ложное. Оно создает чаще всего людей полуобразованных, сомнительных и заносчивых, тщеславных спорщиков, беззастенчивых карьеристов: ...оно развязывает и поощряет в человеке «волка»» 12. Нельзя не прислушаться и к авторитету лучшего знатока русской литературы академика Д.С.Лихачева: «Школа должна воспитывать человека, способного осваивать... профессию ...и быть, прежде всего, нравственным. Ибо нравственная основа - это главное, что определяет жизнеспособность общества: экономическую, государственную, творческую. Без нравственной основы не действуют законы экономики государства, не выполняются указы, невозможно прекратить коррупцию, взяточничество, любое жульничество… Воспитывают же людей: впрямую - религия, а более сложным путем - музыка, литература, искусство, изучение логики, психологии, изучение языков (даже если их в будущем не придется применять в жизни)» 13. А Киреевский шел еще дальше и глубже в понимании роли школы как «преддверии Церкви»: школа должны помочь человеку воцерковиться, а не заниматься вечно доказательствами того, во что человек верит (как на Западе). Причина многих проблем в образовании - в нарушении иерархии ценностей , в том, что главная цель образования - формирование личности - поставлена ниже знаний. В.В. Зеньковский в своей книге «Педагогика» писал: «Неверно думать, что нужно только развивать всесторонне личность... Нужно помнить о неодинаковой ценности различных сторон личности, чтобы более существенные стороны не были принесены в жертву менее ценным» 14. Образование - это правильный взгляд на всего человека, правильное понимание роли каждой из сторон его личности: где место экономике, где литературе, где религии. Искажение этого понимания обязательно приведет к огромным проблемам с нравственностью в государстве. В Законе Российской Федерации сказано, что целью образования является «достижение образовательного ценза». Весьма приниженная и утилитарная задача. Говоря о законе РФ «Об образовании», Патриарх Алексий II отмечал, что слово «нравственность» встречается здесь всего лишь однажды, в статье, посвященной дошкольному образованию» 15. В демократическом государстве задача системы образования сузилась до примитивно-прагматической: подготовка человека как машины для выработки определенных интеллектуальных услуг. «Все современное образование построено на том, чтобы как можно больше информации внедрить в сознание детей. И теперь уже не только школьное, но и дошкольное образование пронизано сайентистским духом: дать как можно больше знаний, подготовить ребенка к жизни в информационном обществе. Информация, информация, информация… С трех лет дети решают задачи... Родители убеждены, что получить блага и место под солнцем можно, только овладевая информацией. Совершенно забывая о том, что никакая информация, никакие знания не спасают человека от трагедий внутренних, от голода духовного» (В.В. Абраменкова, зав. лабораторией социальной психологии детства Российской академии образования). Еще А.С. Пушкин предостерегал от подобного взгляда на образование: «Но грамота не есть естественная способность, дарованная Богом всему человечеству, как язык или зрение. Человек безграмотный не есть урод и не находится вне вечных законов природы» 16. Информационный подход опасен даже при преподавании ОПК или Закона Божиего: сведения об Аврааме, преподобном Сергии и т.д. могут стать только подпиткой отвратительного цинизма, еще более мерзкого на фоне некой образованности, «начитанности» и «нахватанности». Как говорит апостол: такое знание только надмевает, а любовь назидает (1 Кор. 8:1). Сегодня, когда целью общества поставлено материальное удовлетворение желаний, все стало товаром, в том числе и образование. И что самое страшное, товаром стал сам человек. «Сегодня молодой человек оценивает себя не как богоподобную личность, а как вещь, и готовится к тому, чтобы продавать себя как товар... Человек стремится казаться кем-то, а не быть самим собой» 17. Итак, современная школа или пользуется старыми, идеологическими штампами, или идет на поводу у рынка «движимости» (видимо, человек принадлежит к этой категории товара, т.к. двигается, все по Фонвизину), никак не решаясь вернуться к своему истинному предназначению - формированию духовно-нравственной личности. Правила воспитания выводятся из представлений о человеке и цели его существования. Бессмысленными останутся вопросы - чему учить и как учить - пока не будет дан ответ на вопрос: зачем учиться? От ответа на последний вопрос прямо зависят и задачи, и принципы, и методы, и само содержание любой педагогической системы. Если после смерти нет ответственности за наши поступки, тогда зачем соблюдать моральные правила? Только один ответ: для удобства сегодняшней земной жизни. Но эти правила не делают удобней жизнь, а наоборот, стесняют ее, сдерживают, делают в какой-то степени неудобной. Отсюда противоречие школы: при попытках проводить воспитательную работу мы на выходе все более наблюдаем рост цинизма. На вопрос, что такое духовность, академик Д.С. Лихачев в одном из интервью ответил: «Конечно же, не образованность! Разве мало образованных циников! Культура - это не только знания, но еще и идеалы, нравственность, традиции, определенный опыт… Нельзя говорить о духовности, не подразумевая непременного религиозного мироощущения… Православная вера - это еще и высокая культура, и наоборот: вся русская культура немыслима без православных традиций». Наши предки это понимали, и поэтому над вратами первого университета начертали четко и определенно: «Свет Христов просвещает всех». Ф.М. Достоевский писал, что в английских университетах учат не врача, математика, историка, а учат прежде всего англиканина (вероисповедание), а, во-вторых, англичанина. Пора и нам учить прежде всего православного, а во вторую очередь русского, и в третью - математика. Пушкин обращает внимание читателей, говоря о капитане Миронове: «Иван Кузьмич был человек необразованный, но самый честный и добрый». Прежде чем дать инструмент в руки начинающего, старшие сначала дают инструкцию. Нельзя давать подростку в руки гранату, не объяснив, что простой рывок за колечко приведет к взрыву! Так и во всей науке: сначала уяснение, что такое человек, жизнь, смерть, а потом - инструмент для пользования. Наука не дает цели, а только инструмент. Цель - заимствуем у религии, она этим занимается. Сейчас же получается: государство делает все для того, чтобы дать хороший инструмент, скромно умалчивая о цели. Цель - само государство, его благополучие. Речь о мире в душе, о счастье, о нравственной чистоте, о душевной удовлетворенности - не идет. Человека как личность в расчет не берут. Он по-прежнему винтик государственной машины. Но такая машина далеко не укатит… «Цель воспитания - находить во всем высший смысл, - писал И.А. Ильин, - указать источник силы и утешения в его собственной душе. Надо воспитать в его душе будущего победителя, перед которым были бы бессильны все соблазны и искушения» 18. Но кто-то очень старается сделать все, чтобы мы воспитали проигравшего. И мы опять проигрываем… А если мы еще живы, то не благодаря этим «попечителям», а вопреки их усилиям, - милостию Божией.
1.4. ТВОРЧЕСТВО. КУЛЬТУРА. ИСКУССТВО Культура в переводе с латыни - возделывание земли. Как грубую землю превращают в плодородную пашню, так и культурой - огрубевшее и себялюбивое человеческое сердце приводят к порогу веры. Лучшие произведения мировой культуры могут привести человека к порогу Богопознания. А дальше - тишина, - поясняет игумен Тихон Шевкунов. - Литература, музыка, искусство умолкают. Грандиозные картины познания человеческой душою Господа Бога, опыт неверия и веры, падений и восстаний, греха и покаяния и, наконец, Царствия Небесного в нас - все это совершенно иной мир, не описываемый средствами даже самой высокой светской культуры. Это уже - область Церкви. «Доверишь листу - не донесешь Христу», - родилась в народе поговорка. Культура есть самосознание человечества в его истории. Поэтому нелепо культуру отвергать - в ней нам с вами довелось родиться и придется пройти свой жизненный путь. Задача наша - преображать ее изнутри, как наша внутренняя жизнь души преображает наш с вами быт. В сущности, культура есть следствие грехопадения, плач Адама по потерянному раю. Как пишет диакон Андрей Кураев, «культурой мы обволакиваем грязь, попавшую в наши души». Он же сравнивает культуру с жемчужиной: «Жемчужина возникает из грязи, из песчинки, попавшей внутрь ракушки. Моллюск, защищаясь от чужеродного предмета... обволакивает его слоями перламутра... То, что постороннему кажется украшением, на самом деле является признаком нарушения естественного хода органической жизни, болезнью» 19. Все помнят Ахматову: Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда. Не все, что зовется культурой, облагораживает. Пирамиды в Египте фараоны создавали от непомерной гордости. «Архипреступник Каракалла воздвиг самые прекрасные бани древности. Кровавая Семирамида вознесла ввысь дивные висячие сады. Развращенные жители Помпеи достигли высокого уровня развития. Содом не был глухоманью своего времени. Не были людьми особого полета и мексиканцы, создавшие весьма утонченную и величественную культуру… По культуре нельзя судить о ценности и достоинствах человека или народа», - пишет святитель Николай Сербский (+1956). Творчество, конечно, не свободно от греха, как не свободно от него любое человеческое бытие, будь то любовь, молитва или даже самопожертвование. Плевелы, засеянные лукавым, возросли повсюду, а безгрешен лишь один Господь. Но страх перед культурой и творчеством имеет свои основания: «творческие» люди обнаруживают себя как горделивые, страстные и приверженные грехам. «Все люди искусства - артисты: все ждут похвалы, аплодисментов, внимания» 20, - признается нижегородский писатель. Дар творчества дан нам изначально, приумножение его вписано в сам замысел Божий о человеке, но дело самого человека, каким образом этим даром распоряжаться. Притча о зарытом таланте не позволяет от него отказаться. Путь принятия и приумножения дара лежит через Церковь. Н.В. Гоголь писал, что “ без Христа, ... не взявши в руки небесного светильника, нельзя опуститься в темную глубину человека ”. В школе мы изучаем литературные произведения, герои которых, как правило, не являются положительными. Велико прозрение Гоголя, осознавшего, что без Христа, то есть без Света Истины, не имея авторитета духовных ценностей и святости, нельзя изучать темные стороны человека! Кто же измеряет без эталона? Имея в уме, разуме, чувствах, сердце и в душе своей Свет Христовых заповедей, Закон Спасительный, человек может понимать и рассудить, что есть добро и зло. Только с позиций духовных ценностей человек становится способен различать добро и зло. Всякие иные “способы” изучения добра и зла, основанные на “литературном” анализе “темных глубин человека”, есть ложь, более того - приумножение зла, ибо ум каждого человека легко копирует любое явление и событие. Увидеть весь ужас нашего падения - дано лишь тем, кто обратится к Богу, взыщет познать себя и смысл жизни. «Светские писатели только в землю смотрят и выше земли не подымают сердечного ока своего… Писатели мирские слишком односторонни и неполны, - и когда захотят говорить о предметах веры, то толкуют их по своему одностороннему ошибочному разумению» 21. Греховно не само по себе творчество, но грешен сам человек, который узурпирует Божий дар. Но лукавый не может ничего творить, он может лишь компилировать, копировать, пародировать то, что было создано Творцом или с Его помощью. «Люди по природе вожделевают прекрасного, в собственном же смысле прекрасно... благое, а благ - Бог» (свт. Василий Великий). И если для человека мир не предстает как проявление Бога, то и культура воспринимается лишь как способ самоутверждения. Человек уже не стремится быть укорененным в культуре, той культуре, которая его воспитала, сформировала ценностные ориентиры общества. Он стремится изменить эти ориентиры, что в конечном итоге с неизбежностью приводит к разрушению культуры. Философ И.А. Ильин отмечал, что «в первые века нередко думали, что надо принять Христа и отвергнуть мир. «Цивилизованное» человечество наших дней - принимает мир и отвергает Христа... Верный же исход в том, чтобы принять мир вследствие приятия Христа и на этом построить христианскую культуру; чтобы, исходя из духа Христова - благословить, осмыслить и творчески преобразить мир...» 22. Каждый человек видит и отражает окружающее в зависимости от своего внутреннего состояния - приближенности к Истине или искаженности вследствие грехов. Вот вам пример. Трое вечером на улице видят идущего человека. Каждый имеет тут же свое определение. Первый: темнота - друг молодежи, пошел к девицам! Второй: темнота - лучший друг воров, на дело пошел. Третий: к вечерней службе звонят, пошел в храм. Мы не знаем, куда он идет, это нам не дано. Но зато интересно проследить, как мы сами определяем это: по себе! Каждый судит только по себе, смотрит на окружающее со своей колокольни. Блуднику кажутся все такими же развратниками, и ничто его не переубедит. Сребролюбец во всем найдет лишь выгоду. Очищенному от греховной скверны подобные мысли просто в голову не приходят… Каждый из нас может этот жизненный закон проиллюстрировать своими примерами. Приведу несколько. Ставится фильм о Есенине по книге Безрукова - поэт в нем показан как легкомысленный гуляка. Так видит его автор - по себе судит. Маркс с Энгельсом увидели историю только как борьбу за материальное благополучие. Это видение мира их, сребролюбцев! По себе судят весь мир. Фрейд рассудил обо всем человечестве тоже по себе, - видимо, были у него определенные проблемы... Когда ученики начинают дерзко судить литературных героев, я в подобных случаях говорю им: «Лучше бы ты не говорил это, ведь теперь я знаю твои потаенные мысли. Ты раскрыл свои карты». Любое слово или действие человека несет печать его отношения к миру. Поэтому всегда несколько наивно звучат утверждения типа «я подходил объективно». Объективно, т.е. со стороны, смотрит на мир только его Создатель, Который не является частью мира. Мы же сотворены и являемся частью тварного мира, а значит, не можем судить о нем со стороны. Каковы же тогда границы нашей субъективности и объективности? Мы можем познавать волю Создателя и подчинять свою личную волю Его «объективной». При совпадении их можем говорить о минимуме своеволия, субъективности и о приближении к объективности, к истинному взгляду. Это возможно, как вы понимаете, лишь при святости человека. Говоря об объективности, человек как бы одновременно намекает нам на свою нравственную чистоту. «Только очами Веры, - пишет отец Михаил (Труханов), - дано нам понимать… тайны природы и общества» 23. Бог - Творец, единственный истинный Художник. Но Бог зла не сотворил! Он «все соделал прекрасным» (Екк. 3:11). Все Его творчество есть акт любви и совершенства. Человек в творчестве - богоподобен. Творчество - это дар, область использования этого дара зависит от свободной воли человека. Норма - направление творчества на проповедь любви и совершенства. Отход от нормы - на зло, чаще при искусном прикрытии этого зла в одежды добродетели. Творчество всегда путь к Истине. А Истина - это любовь. Творчество - это излияние любви. «Ибо мы соработники у Бога» (1 Кор. 3:9). Лучше всего это выразил Пушкин, отобразив Божественный призыв к художнику: «Исполнись волею Моей!» Творчество всегда созидает, а лжетворчество - разрушает. Творчество должно не отвлекать от жизни (это - предательство), а улучшать ее. Это невозможно сделать, лишь просто воспроизводя действительность. Показывая тупики жизни, преступно не показать и выход из них. Ведь он всегда существует! А если вы не показали его, значит, у читателя может создаться впечатление, что его вообще не существует. А это уже ложь! Художник, который задачу спасения игнорирует, превращая жизнь в игрушку, - несет ложь. Владимир Соловьев дает такое определение искусства: «изображение предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния, или в свете будущего мира» 24. Иногда говорят, что Церковь и творчество находятся в непримиримом противоречии, т.к. церковная жизнь догматична и канонична, то есть якобы несвободна и регламентирована, в то время как творчество невозможно без свободы. Тогда, человек, ты и себя не признай, так как ты создан Творцом, между прочим, по канону: такие же руки, голова, ноги, нос и т.п., как у миллионов таких же человеков. Канон один для Творца. Но разве это мешает Творцу создать тебя, единственного и неповторимого внутри канона?! Так что каноны не губят творчество, а спасают от гибели, создавая условия для преображения. «Идея преображения одухотворяет всякое истинное человеческое творчество. И до тех пор, пока человек не сподобится увидеть Бога не сквозь тусклое стекло, он призван продолжать свое опасное, но и богоугодное восхождение к горним обителям, порой то обольщаясь красотой вверенного ему Божиего дара, то унывая от тяжести своего креста, то собирая со Христом, то расточая, гордясь и смиряясь, падая и покаянно восставая. На этих путях, открывающих ему всю его немощь, он познает великую Христову любовь, ощущает спасительную благодатную помощь, и сам через церковные Таинства становится причастным Богу. Это соработничество человека и его Творца, синергия, и есть, собственно, христианская жизнь. Но это также и творчество - блаженное и благое Христово иго» 25. «Цель художества есть идеал, а не нравоучение» 26. Гениальное определение Пушкина - краткое и точное. Не твое нравоучение, а абсолютный идеал - Божественные заповеди - должны лежать в основе творчества. Толстой - моралист. Тургенев и Чехов - потеряли идеал, он сделался у них смутным, нечетким. И т.д. Писатель же должен при написании книг иметь в сознании четкую систему ценностей, идеал, ясное понимание добра и зла. Не обязательно при этом писать о Христе - обо всем, но с высоты Идеала, с позиций христианства. Без этого писать - опасно. Это лучше всех понял Гоголь, но об этом впереди.
1.5. ЛИТЕРАТУРА: ПОИСК УТРАЧЕННОГО РАЯ Если школьные предметы естественно-математического цикла еще как-то можно использовать при современной чисто прагматической целевой установке, то гуманитарные предметы, и прежде всего литературу, в эти рамки втиснуть никак не удастся: «культура всегда духовна по своей природе» 27, - замечает Н.А. Бердяев. Ощущение идеала, тоска по утраченному совершенству заставляли русских писателей браться за перо. «Искусство… взывает к идеалу» 28. Постоянное стремление ввысь, к идеалу, к вечности, к первоначальному, к истокам - проще, к Богу. «Во всех оценках мира, людей, жизни, - указывает Зеньковский, - человек руководствуется принципами правды, совершенства. Сам человек не мог бы построить такой идеи - в нем, наоборот, все несовершенно. Этот свет мы имеем от Бога» 29. Это ощущение идеала стало неотъемлемой частью нашей человеческой природы. Оно, конечно, может захламляться грехами и страстями, но не может исчезнуть навсегда. Любой из нас может вспомнить из своей жизни примеры, когда музыка, поэзия, картина задела вдруг нас за эти забытые струны... Душа грустит о небесах, Она нездешних нив жилица, - гениально выразил это Есенин. Классический пример, вошедший в учебники: Николай Ростов слушает музыкальную игру Наташи и возвышается над своим грехопадением в карточной игре. «Намек о Божественном, небесном Рае заключен для человека в искусстве», - замечает Гоголь. Искусство - это всегда попытка прорыва, преодоления, преображения... Московский священник протоиерей Михаил (Труханов) (1916–2006 гг.) в своей книге «Православный взгляд на творчество» пишет: «Назначение творчества - стремление к духовности» 30. Пушкина мучит забвение чистой любви - и он рисует Онегина, Лермонтова терзает гордыня – и он знакомит нас с Печориным, Толстой мучительно вместе с Пьером и Андреем ищет смысла жизни... Что заставило Достоевского взяться за перо? Не гонорары, не желание славы, не искус блеснуть знанием языка, а разрыв в сознании Раскольникова между библейской истиной «не убий» и очередным заблуждением героя. Между тем, как ДОЛЖНО и как ЕСТЬ, между Идеалом и самомнением человека. Еще Гоголь вынужден был разъяснять в «Выбранных местах…» цель творчества: «Рожден я вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело мое есть то, о котором прежде всего должен подумать всяк человек, не только один я. Дело мое - душа» 31. Я не встречал ни одного человека, которому бы понравилась старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке». Но подавляющее большинство всех читателей, кому эта старуха неприятна и они смеются над ней, - тем не менее живут в точности по законам этой старухи и в жизни смеются над стариком. Зачем же Пушкин написал сказку? Он что, не знал, что люди все равно будут жить не по примеру его старика? Знал. Но критерий оставил для читателей один - Евангельский. И такова вся классика. Никто вслух не озвучивает своей симпатии к Чичикову, - но в жизни 90 % учеников с легким сердцем ищут любые лазейки в законе, чтобы сделать деньги (копия, как Чичиков). Зачем же Гоголь высмеивает своего героя? Потому что не реальность его интересует, а Идеал, его искажение. Идеал этот в любом случае (пусть хоть 99% будут чичиковыми) является отправной точкой, критерием Истинности. И идеал этот всегда -не свой для каждой эпохи и каждого писателя, а единый - евангельский. Все книги наших великих классиков с одной целью написаны: чтобы читатели стали христианами! Чтобы развенчать жизнь «от мира сего», хождение «широкими путями» Онегиных, Печориных, Чичиковых... Обличение совести - этого гласа Божия в человеке - порождает заняться творчеством, искусством. Человек выплескивает во внешние формы свой стыд за отступление от Идеала: от совершенной любви - в блуд (Онегин), от бескорыстия - в сребролюбие (Плюшкин), от высокого - в пошлость (герои Чехова) и т.д. Наша великая литература высветила это борение духа, открыв читателю такие терзания совести, такие бездны душевных мук, которые были недоступны западной литературе. Нет, не потому что человек Запада хуже, - просто мы другие. Это прекрасно почувствовал Стефан Цвейг: «Раскройте любую из пятидесяти тысяч книг, ежегодно производимых в Европе. О чем они говорят? О счастье. У Диккенса целью всех стремлений будет миловидный коттедж на лоне природы, у Бальзака замок с титулом пэра и миллионами. Кто из героев Достоевского стремится к этому? Никто. Ни один». Цель русского героя не во внешнем успехе, не в безбедной жизни, что в западной литературе ставилось идеалом стремления людей, а Совесть становится основой основ всего бытия человеческого. Вот герой Джека Лондона - сильный, смелый золотоискатель. Он в трагическом тупике: кончились продукты, иссякли силы, мороз и ледяное безмолвие побеждают. Что может помочь? И герою является видение: «Он увидел город своих грез ... речные пароходы, в три ряда стоящие на якоре... лесопилки на полном ходу ... игорные дома, банкирские конторы, биржи, крупные ставки ... Обидно все-таки, подумал он, упустить свое счастье. От этой мысли жизнь встрепенулась в нем». И этот храбрый человек, представив, что он никогда не сделает ставку в рулетке, не сорвет куш на бирже, начинает с удвоенной силой бороться за жизнь. Как видим, идеал, дающий стимул герою проявить мужество, совершенно иной, не христианский. Искусство призвано «способствовать нравственному совершенствованию человека и призывать его жить на земле по-Божии», - пишет отец Михаил (Труханов). Очень точно определил суть культуры Н.А. Бердяев: «Культура борется со смертью». То есть она всегда вырывается из тесного и бессмысленного круга плотского и временного в вечность. Архиепископ Костромской и Галичский Александр описывает всем нам знакомую ситуацию: «Экскурсия по монастырю... Рассказывают о чем угодно: как прорисованы складки одежды святых, что представляет собой технология колокольного литья... - увлекательно, интересно, здорово. Но остается чувство, будто тебя обокрали, лишили самого главного, опустошили душу, которая требовала пищи духовной». Страшно нам, учителям, оказаться перед учениками в подобной роли, когда они ждут ответов на главные вопросы жизни, а мы им лишь про аллитерацию да «аллегоризацию»... Кто-то может возразить, что не всегда искусство стремится к вечности. Ну что ж, суррогат есть у любой вещи, и у искусства тоже. Очень точно святые отцы назвали диавола «обезьяной Бога». Он берет те же формы, но в них нет истинного содержания, они не приносят доброго плода, они пустоцвет. Человек отличается от животных способностью различать добро и зло. Поэтому можно сказать, что человек, который живет удовлетворением физиологических потребностей, живет жизнью животной. Желание сделать эти ощущения более тонкими и разнообразными при помощи искусств часто свидетельствуют не о наличии духовных интересов, а о желании сделать более утонченными, эстетизировать животные потребности. Именно удовлетворению животных, а не душевных потребностей и служат современные телевидение, кино, литература, живопись… Мы не можем допустить, чтобы школа пошла по пути чистого эстетства, игнорируя главное назначение литературы – стремления к вечным идеалам. Не всякая культура возвышает. В силу человеческой греховности культура может отрываться от своего Источника и нести в себе зло в произведениях, духовно разрушающих человека и разлагающих общество. Но все это учитель почувствует только в одном случае, если разберется в главных вопросах назначения человека, смысла жизни, искусства. Пушкин, рассуждая о французской литературе, указывал: «Писатели французские... положили, что и нравственное безобразие может быть целию поэзии, т.е. идеалом! Прежде награда добродетели и наказание порока были непременным условием всякого их вымысла; нынешние, напротив, любят выставлять порок торжествующим, и в сердце человеческом обретают только две струны: эгоизм и тщеславие. Такой поверхностный взгляд на природу человека... смешон. Но уже «словесность отчаяния» (как назвал ее Гете), «словесность сатаническая» (как говорит Соувей), словесность каторжная, пуншевая, кровавая, цигарочная и пр., - эта словесность... начинает упадать даже и во мнении публики» 32, - оптимистично заканчивает наш классик, не представляя размаха этого «сатанического», «цигарочного», «кровавого» через два века! К сожалению, сегодня уже нет такого четкого и ясного, как у Пушкина и его современников, разделения на искусство идеала и «сатаническое», и подобное размывание понятий добра и зла пытается проникнуть и в школу. «Если искусство, - пишет Джон Рескин, - не помогает людям открывать истину, а только доставлять приятное времяпрепровождение, то оно является постыдным, а не возвышенным делом.» «Что, спрашивается, создаст человек, который не знает ничего высшего и священного над собою?.. Он будет только тешить свою живописную похоть, писать кое-что и кое-как, капризничать, демагогизировать или дразнить воображение зрителя» 33. Починковская вспоминает о публичном чтении Достоевским главы из «Братьев Карамазовых»: «Мы слушали и …тоже хотели «простить»! Мы вдруг почувствовали, что… нельзя медлить ни на минуту. Потому что каждый миг нашей жизни приближает нас к вечному сумраку или к вечному свету, - к евангельским идеалам или к зверям. А середины не существует. И если это настроение было только минутным для одних его слушателей, - для других оно явилось переворотом на целую жизнь» 34. Такими же должны быть и уроки литературы в школе… В IV веке Тертуллиан высказал замечательную мысль: душа любого человека уже по природе - христианка. Любой человек тоскует по Истине. Если даже он и живет по лжи, то ощущение Абсолютной Истины все равно не исчезает и нет-нет прорывается в человеке. В своем временном поведении человек может быть весьма далек от Истины, но природа его тем не менее все равно остается христианской. Так и литература. Она тоже по природе своей (как творческое выражение высших устремлений человека) христианская. Хотя в реальности она этот принцип очень часто искажает (как и человек). Стремиться к Небу должен гений... - пишет Пушкин в «Египетских ночах». Заметим, «должен стремиться»… Н.В. Гоголь в статье «О лиризме наших поэтов», говоря о стихотворениях Ломоносова, Державина, Пушкина, Языкова, писал: «Этот лиризм уже ни к чему не может возноситься, как только к одному верховному источнику своему – Богу. Ему приторно все, что ни есть на земле, если только он не видит на нем напечатления Божьего» 35. Н.А. Бердяев с Гоголем соглашается: «Соединение муки о Боге с мукой о человеке делает русскую литературу христианской даже тогда, когда в сознании своем русские писатели отступали от христианской веры». Архимандрит Феодор (Бухарев) вспоминает показательный эпизод из жизни Гоголя: «Ему случилось быть в одном из высших духовных учебных заведений. Студенты приняли его с восторгом, и когда при этом высказано было Гоголю, что особенно живое сочувствие возбуждает он к себе тою благородною открытостью, с которою он держится в своем деле Христа и Его истины, то тот заметил на это просто: Что же? Мы все работаем у одного Хозяина» 36. Математика утверждает, что кратчайший путь между двумя точками - это прямая. Но это только в математике. Да еще в человеческой истории до грехопадения Адама, когда первые люди НАПРЯМУЮ общались с самим Совершенством, Красотой, Истиной, Гармонией и т.п. Путь от человека к Богу был кратчайшим. После грехопадения связь была потеряна, ее восстановил Христос и создал на земле Церковь - место встречи человека и Бога, дал людям средства для восстановления утраченного соединения, которыми владеет Церковь. Но сколько же, спросите у математиков, непрямых путей между двумя точками? Они ответят: бесконечное множество. Так и в нашем случае. Сколько людей - столько и путей к Богу. У каждого свой крест, свой путь, свои падения и взлеты... Но цель одна, как и природа человека. Такая же ситуация с литературой. При всем ее многообразии тем не менее цель - одна: «стремиться к Небу должен гений». Святые отцы полагали, что литература может стать определенной ступенью на пути познания человеком себя, мира и Истины, в становлении христианского самосознания. Неким помощником, путеводителем, костылями... «Не убегайте от людей, которые рассуждают право!» 37, - заканчивает свое знаменитое Слово к юношам святитель Василий Великий. Но литература, конечно, никогда не сможет заменить чистое слово Божественного откровения - Библию. Тем более заменить земной институт соединения с Богом - Церковь. «Уважайте класс писателей, - здраво рассуждает А.С. Пушкин, - но не допускайте же его овладеть вами совершенно» 38. Литература - та же попытка богословствовать, только в образах, а не в четких словесных формулировках. И еще заметим, что очень важно, попытка человека заблудшего. В религии Бог открывается человеку, в искусстве (в литературе, в частности) человек ищет Бога. В религии - человек живет; в искусстве он «не создает нового бытия, он создает только его символы» 39. Преображают человека не краски, не звуки музыки или слово книги, преображает Божественная благодать, соработничество человека Богу. Книга только помогает определить свое место в этом пути соработничества. «Настоящий же смысл бытийственен: истинный смысл есть истинная жизнь» 40. И литература в этой жизни - не открывает Истину, не дает ее человеку, а всего лишь отражает ее поиск. А открывает Истину, преображает человека только Сам Творец. В Церкви действует Дух Святой, в литературе - падший человек. В церкви «больной» человек получает исцеление, в литературе - лишь рецепт в аптеку, да и то сам диагноз бывает так же часто неверен, как и в жизни у врача. Все это заставило Гоголя сделать смелый для художника вывод: «Землепашец наш мне всегда казался нравственнее всех других и менее других нуждающимся в наставлениях писателей» 41. Оригинально, в присущей ему манере, это видение выразил В.В. Розанов: «Конечно, я умру все-таки с Церковью; конечно, Церковь мне нужна неизмеримо больше, чем литература (совсем не нужна), и духовенство все-таки всех милее… Кто-то погладит по щеке… Дроздов скажет: «Давайте, я вас исповедую». Все-таки это не лекция, не реферат обо мне Философова и не «венок от редакции»» 42. Надо отдать должное: честно сказано… Литература - ищет истину; Истина - в Евангелие. Евангелие - первично; литература – вторична. Нельзя изучать литературу, игнорируя Евангелие. А вот Евангелие вполне обходится и без литературы. Адам до грехопадения в ней не нуждался, после - нужны всяческие «костыли», вроде литературы. Истину можно познать без литературы. Монахи могут достичь совершенства - без литературы. Ученики же не могут понять Истину без Евангелия, довольствуясь одной лишь литературой. Литература - мостик к Евангелию, как любит повторять современный писатель Владимир Николаевич Крупин. Вера без культуры обойтись может, а вот культура без веры неизбежно погибает. Мы должны признать: литература вторична по отношению не только к Евангелию, но и к Житиям святых. В Житиях мы берем примеры для подражания в борьбе с грехом. Литература также показывает греховность человека, но уже, как правило, не показывает средства борьбы, плоды, радость победы. Недаром до революции Жития святых читали чаще и больше, чем соблазнительные книжки. Святитель Игнатий Брянчанинов, допуская изображение зла и его наказание, называл это «душеполезным познанием зла», т.е. таким познанием, которое, «не смешиваясь со грехом, хранит от зла себя и ближних» 43. Литература - зеркало. Оно полезно, чтобы увидеть признаки болезни на своем лице и принять срочные меры. Но зеркало не назовешь лекарством. Каков сам человек - таково и искусство. Вот характерное замечание Пушкина: «…Озлобленная летопись князя Курбского отличается от прочих летописей, как бурная жизнь Иоаннова изгнанника отличалась от смиренной жизни безмятежных иноков» 44. Каков образ жизни - подобное выходит и из-под пера. Пушкин из всего этого делает мудрый вывод: «Требовать от всех произведений словесности нравственной цели было бы то же, что требовать от каждого гражданина беспорочного житья» 45. Хотелось бы, но увы... Могут спросить: а почему так мало чисто православных писателей, если каждый искренний художник стремится к Истине? Ответ прост: да, стремится; но как только сердцем прикоснется к блаженству стояния в Истине, так сразу... бросает светский писательский труд. Они несовместимы - святость и писание романов. Кто достиг святости, тот охладел к романам; кто упивается романной жизнью - тот еще далек от святости. Поэтому не надо среди святых искать писателей (в привычном понимании слова), а среди писателей - святых. В русской литературе Х I Х в. Гоголь и Достоевский были главными пророками построения культуры на началах Православия, но, пишет Зеньковский, - «кроме них, вольно и невольно, сознательно или бессознательно, многие, если не все деятели русской культуры служили этому грядущему синтезу» 46. Все высшие достижения русской культуры нерасторжимо связаны с Православием. «Гуманитарные дисциплины - филологию, философию, литературу, искусство, - только исказив и искалечив, можно отстранить от христианского наследия» 47, - говорил на Рождественских чтениях архимандрит Иоанн (Экономцев). Итак, литература никак не может быть оторвана от процесса формирования духовно-нравственной личности, она главный помощник в школьной программе в этом трудном для школы деле. Хотя необходимо помнить и ее место в деле спасения души для жизни вечной: литература лишь средство, да и то предлагаемое самим больным - греховным человеком. Литература - не свет, она - зеркало, в котором отражается человек со всеми его изъянами. Но рядом есть и Свет, который она пытается отражать. Этот Свет - Евангелие.
1.6. КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ - ЕВАНГЕЛИЕ По данным ЮНЕСКО, Библия превосходит все книги по всем книжным показателям: изданию, переводам, читаемости, цитированию… На Руси именно для Библии был создана письменность, именно Библия стала первой печатной книгой. После того, как славянский перевод Евангелия, Псалтыри и других библейских книг, созданный великими просветителями Кириллом и Мефодием, появился на Руси, Библия стала первой и главной книгой русской культуры: по ней ребенок учился грамоте и мышлению, нормам жизни, началам нравственности и основам словесного художества. Библия вошла в народное сознание, в повседневный быт, в русский язык. Тем удивительнее, что самая издаваемая, читаемая и цитируемая книга, самая популярная в России до революции, оказавшая наибольшее влияние на творчество русских писателей, Библия представлена в школьной программе по литературе минимально . В программе по редакцией В.Я. Коровиной, например, Библии нет совсем, а на житие святого Александра Невского в 8 классе отводится 1-2 часа. После 70 лет замалчивания роли Библии в русской культуре сегодня любой серьезный мыслитель и художник осознает: вся русская классика связана с Библией, опирается на ее истины, нравственные ценности, соотносит с ней свои идеалы. Пусть эта связь не всегда формально прослеживается, но при внимательном взгляде мы увидим теснейшую связь с библейским миропониманием. Уже ««Повесть временных лет» донесла до нас чувство потрясения, вызванное приходом христианства и Библии на Русскую землю: «И рады были славяне, что услышали о величии Божием на своем языке»… Так будет и далее в литературе, началом которой явилась «Повесть…». «Обращение к Библии соединяет родную землю со всей землей, включает национальное во всечеловеческое. Обращение к Библии вводит в произведение нравственную меру, позволяющую измерить добро и зло» 48. Академик Д.С. Лихачев писал: «Человек, живя в мире, помнил о мире в целом как огромном единстве, ощущал свое место в этом мире… В храме росписи напоминали ему о событиях Ветхого и Нового Заветов, собирали вокруг него мир святости; …в куполе изображалась сцена Вознесения Христа, на парусах сводов – евангелисты… Все взаимосвязано, все напоминает человеку о смысле его существования, о величии мира и значительности в нем судьбы человека» 49. Русская поэзия родилась как самостоятельный род в Х VIII веке, и определяющую роль в ней сыграли стихотворные переложения Псалтыри. Эта библейская книга на протяжении веков была любимейшей книгой на Руси. Даже И.А.Крылов, не говоря о М.В. Ломоносове и Г.Р. Державине, создал целый цикл од, «выбранных из псалмов». И те мысли о справедливости и защите угнетенных, которыми проникнута с самого начала русская литература, писатели брали не из речей французских революционеров, а из ветхозаветных пророков. Например, ода Державина «Властителям и судиям», напугавшая Екатерину II , - переложение 81-го псалма. «В Х VIII веке в сложнейшем взаимодействии времен, культур, традиций Библия была несомненным организующим центром, ибо определяла отношение к слову и писательскому долгу» 50. Век Х I Х открывает потрясшая Россию «История Государства Российского» Н.М. Карамзина. По его собственным словам, он «искал духа и жизни в тлеющих хартиях; желал преданное нам веками соединить в систему». В этой системе определяющим началом служит позиция автора, наследника русских летописцев, писателя христианского, верного библейским заветам. В повествовании постоянно присутствует нерушимая нравственная мера, вытекающая из христианских постулатов. В.А. Жуковский считал изучение Евангелия «главным предметом жизни». Пушкин называл книги Писания «ключом живой воды». «Я думаю, - рассуждал поэт, - что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Религия создала искусство и литературу; все, что было великого с самой глубокой древности, все находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку…» Глинка передает, что он раз застал Пушкина с Евангелием в руках, и писатель сказал ему: «Вот единственная книга в мире: в ней есть все» 51. Нередко теперь цитируют знаменитый отзыв Пушкина о Евангелие, повторим и мы этот гимн Евангелию «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира: из коей нельзя повторить ни единого выражения, которое бы не знали все наизусть, которое не было бы уже пословицей народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного, но книга сия называется Евангелием, и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие» 52. В.Г. Белинский считал Евангелие лучшей книгой человечества, в которой сказано все, что нужно человеку. «Весь прогресс человечества, все успехи в науках, в философии заключаются только в большем проникновении в таинственную глубину этой Божественной Книги». В романе «Былое и думы» А.И. Герцена читаем такие строки: «Евангелие я читал много и с любовью… В первой молодости моей я часто увлекался вольтерианством, любил иронию и насмешку, но не помню, чтобы когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством; во все возрасты, при разных событиях, я возвращался к чтению Евангелия, и всякий раз его содержание низводило мир и кротость на душу» (Ч. I . Гл. 2). И.А. Крылов заповедал нам: «Давайте юношеству отдыхать на чудных рассказах из Ветхого и Нового Заветов, прикуйте его мысль, воображение к жизни Спасителя; заставьте сделаться близкой сердцу Книгу книг, т.е. Евангелие» 53. О любви Ф.М. Достоевского к Слову Божиему можно говорить много. «Гибель народу без Слова Божия, ибо жаждет душа его Слова», - предупреждал нас писатель. Л.Н. Толстой также предостерегал будущих потомков: «Мне кажется, что Книга детства рода человеческого будет всегда лучшею книгою детства всякого человека. Заменить эту Книгу кажется невозможным… Я не могу себе представить, какое возможно было бы образование, если бы не было этой Книги. Для того, чтобы открыть ученику новый мир и без знания заставить его полюбить знание, нет книги, кроме Библии. По крайне мере, я не знаю произведения, которое бы соединяло в себе в столь сжатой поэтической форме все стороны человеческой мысли, какие соединяет в себе Библия. Все вопросы из явлений природы объяснены этой Книгой, все первоначальные отношения людей между собой, семьи, государства, религии осознаются по этой Книге. Обобщение мыслей, мудрость в форме по-детски простой в первый раз захватывает своим обаянием ум ученика… Кто не плакал над историей Иосифа и встречей его с братьями, кто с замиранием сердца не рассказывал историю связанного и остриженного Самсона, который, отмщая врагам, сам гибнет, казня их, под развалинами разрушенного дворца, и еще сотни впечатлений, которыми мы воспитаны, как молоком матери? Пускай те, которые отрицают воспитательное значение Библии, - пускай они выдумают такую книгу, такие рассказы, которые бы воспринимались так же, как библейские, и тогда мы согласимся, что Библия отжила. Я повторяю свое… Без Библии немыслимо в нашем обществе… развитие ребенка и человека. Библия есть единственная книга для первоначального детского чтения. Библия, как по форме, так и по содержанию, должна служить образцом всех детских руководств и книг для чтения» 54. Вот такое педагогическое завещание оставил великий классик русской литературы, которое наши составители программ стараются не замечать. Очень живо передает свои впечатления от чтения Библии В.В. Розанов. Когда он после «самых избранных, самых роскошных» произведений классической древности - песней «Илиады» и речей Демосфена - случайно стал читать книгу пророка Исаии, последняя сразу поразила его: «Тут я почувствовал, именно сейчас, после смены тех греческих впечатлений, до чего же это могущественнее, проще, нужнее, святее всего, всего. Это шло куда-то в бездонную глубину души. Это было совсем другое, чем Демосфен. Если бы слова «Бог» и не было в пророчествах Исаии, все равно я, как и всякий другой, почувствовал бы, что это - Божие слово, совсем не человеческое слово. И как оно нужно! Оно спасительно, опять не в нравоучительном смысле, а в каком-то другом, глубочайшем - вот в чем дело. Позднее я узнал и чудную книгу Товита, и речи Иова, и таинственное Бытие. Заставь-ка в первом классе проходить книгу Товита: ведь это идиллия, святая идиллия. Где-нибудь в пятом классе проходите мудрое Бытие, ибо тут уже дается понятие греха, и это могут усвоить дети старше десяти-одиннадцати лет, в шестом классе - Евангелие, в седьмом - апостольские Послания. И будет выходить из гимназии христианин, а не безбожник и циник…» 55. Но Розанов для нас не авторитет. У нас в авторитетах - безбожники и циники… О влиянии Евангелия на творчество Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского создана уже целая библиотека. Из вышеприведенных высказываний наших классиков мы видим, что никто из них не сомневался в первенстве Библии в мире книг. И все отмечали позитивное влияние ее на воспитание детей, считая обязательным преподавание Ветхого и Нового Заветов во всех классах школы, в любом возрасте. Все отмечали универсальность Библии, ответы ее на вечные вопросы. Поэтому именно Библия должна служить критерием при возможным противоречиях в толковании литературных произведений. Именно к Библии должен обращаться учитель в поисках ответов на «проклятые» вопросы и с ней соизмерять все выводы. 1 Булгаков С.Н. Два града. С. 348. 2 Воронин Т.Л. История русской литературы Х VIII столетия. С. 77. 3 Карамзин Н.М. О древней и новой России. С. 388. 4 Гоголь Н.В. Духовная проза. С. 105. 5 Никита Струве. Православие и культура. С. 211. 6Патриарх Алексий. Служение делу христианского просвещения. С. 13. 7 Франк С.Л. Свет во тьме. С. 407. 8 Непомнящий В.С. Да ведают потомки православных. С. 377. 9Климент, митр. Калужский и Боровский. Школа должна научить делать добро // Х IV Рожд. чт.. С. 22. 10 Цит. по: Святая Русь. Энциклопедия О.Платонова. С. 15. 11Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. С. 138-139. 12Ильин И.А. Путь к очевидности. С. 309. 13Лихачев Д.С. Русская культура. С. 154-155. 14Зеньковский В.В. Педагогика. С. 22-23. 15 Х V Рождественские чтения. С. 5. 16 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 300. 17Климент, митр. Калужский и Боровский. Школа должна научить делать добро // Х IV Рожд. чт. С. 24. 18 Ильин И.А. Путь к очевидности. С. 208. 19 Диакон Андрей Кураев. Школьное богословие. С. 48. 20 Николаев В. Свет слова и тоска по мастеру. С. 94. 21 Св. прав. Иоанн Кронштадтский. Христианская философия. С. 411-412. 22 Ильин И.А. Основы христианской культуры. С. 44. 23Протоиерей Михаил (Труханов). Православный взгляд на творчество. С. 123. 24 Соловьев В.С. Смысл любви. С. 79. 25 Николаева Олеся. Православие и творчество. 26Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 404. 27 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. С. 148. 28 Достоевский Ф.М. ПСС в 30 т. Т. 25. С. 102. 29Зеньковский В.В. Основы христианской философии. С. 352. 30 Протоиерей Михаил ( Труханов). Православный взгляд на творчество. С.108. 31 Гоголь Н.В. Духовная проза. С. 117. 32 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 404-405. 33 Протоиерей Михаил ( Труханов). Православный взгляд на творчество. С. 115. 34 Фудель С.И. Наследство Достоевского. С. 152. 35 Гоголь Н.В. Духовная проза. С. 82. 36Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев). О духовных потребностях жизни. С. 255. 37 Святитель Васил i й Великий. Къ юношамъ… С. 366. 38 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 301. 39 Катасонов В.Н. Христианство. Наука. Культура. С. 19. 40 Катасонов В.Н. Христианство. Наука. Культура. С. 19. 41 Гоголь Н.В. Духовная проза. С. 226. 42Розанов В.В. Сумерки просвещения. С. 494. 43 Святитель Игнатий Брянчанинов. Слово о человеке. С. 386. 44 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 74. 45 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 403. 46Зеньковский В.В. Смысл православной культуры. С. 69. 47Х IV Рождественские чтения. С. 61. 48Библия и русская литература. Хрестоматия. С. 13-14. 49Библия и русская литература. Хрестоматия. С. 14-15. 50Библия и русская литература. Хрестоматия. С. 24. 51Записки А.О. Смирновой. Ч. I . С. 91. 52 Пушкин А.С. ПСС в 10 т. Т. 7. С. 470. 53Знакомство с Библией. С. 32. 54Знакомство с Библией. С. 34-35. 55Знакомство с Библией. С. 37. СПРАВКА. Лобастов Николай Алексеевич -1957 года рождения, выпускник Шайгинской средней школы Тоншаевского района Горьковской области. В 1979 году закончил филологическое отделение истфила Горьковского пединститута. Педагогический стаж - 30 лет: 8 лет преподавал русский язык и литературу в сельской школе, затем 20 лет - в агротехникуме г. Лысково. С 2004 года - преподаватель высшей категории. С 1996 года - издатель и редактор газеты «Свет Православия» Нижегородской области. В 2009 г . закончил заочное отделение миссионерского факультета ПСТГУ по специальности «Религиоведение». Прихожанин храма святителя Николая села Просек Лысковского района Нижегородской области (настоятель - протоиерей Владимир Антипин). Приобрести книгу, а также высказать свои замечания и пожелания по ее прочтении, можно связавшись с автором по электронной почте svet-pr@rambler.ru или по тел. 8-909-286-83-08.
|
|
|
Вышла книга Николая ЛОБАСТОВА «Путь Домой. Взгляд православного учителя на русскую литературу ХIХ века. Часть I. Первая половина ХIХ века».