«Всемирная отзывчивость», «всечеловечность» являются уникальными свойствами русского народа. Так считал великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский. Он называл русских "народом-Богоносцем", несущим свет Христовой Истины малым народам России, данными ей в удел для защиты от зла. Только на прочном основании этого свойства самого большого народа, создавшего государство, возможно построение солидарного общества в России. Духовно-нравственным фундаментом русских исторически выступает православная христианская религия и сформированная ею государственная идея России. «Православие – наш социализм», – писал Достоевский об общественных отношениях. "Русский человек не знает ничего выше христианства... он всю землю свою,… всю Россию назвал христианством, «крестьянством»… Вникните в православие. Это живое чувство, обратившееся у народа нашего в одну из тех основных живых сил, без которых не живут нации… Похоже ли наше тихое смиренное православие на предрассудочный, мрачный, заговорный, пронырливый и жестокий клерикализм Европы?.. (Полн. собр. соч. в 30-ти тт., 23, 130-131).

Осмысление православия как главной идеи жизни русской нации – одна из главных тем творчества писателя. В наши дня очевидно, что в православии заключается источник живой силы, единящее начало нации. Верность православию обеспечила духовную непобедимость народа, несморя на целое столетие губительных политических трансформаций. Даже сегодня, когда в конституции усеченного государства, объявленного "федерацией", отсутствует название и понятие "русский народ", когда русский человек лишен собственной земли, обильно политой кровью его героических предков, а Россия расчленена на самостоятельные многочисленные республики-государства "малых" народов – якутов, удмуртов, татар, чувашей, бурятов и пр., невзирая на полное политическое бесправие русских – народ, одержав духовную победу, сохранился и представляет собой реальную мировую силу. Примечательно, что итоги исторических катаклизмов рубежа 19-20вв. и рубежа 20-21 вв, подтвердили истинность пророчества Достоевского о русском народе. «Кто верит в Русь, – пишет Достоевский..., тот знает, что вынесет она все решительно… и останется в сути своей такою же прежнею, святою нашей Русью, сколько бы ни изменился бы, пожалуй, облик ее, но изменения облика бояться нечего… Кто верит в Русь, тому даже стыдно это». (Ф.М.Достоевский. Полн.собр.соч., изд. 3, т.11. СПб., 1888, с.213).

Переворот 1917 г., совершенный слепыми вождями слепых, представителями т.н. "образованного общества", вызвал к жизни массовый героизм народа, смиренно защищающего православие. Убийство Императора – Помазанника Божия – народ встретил в горестном безмолствии, в предчувствии наказания, по пушкинскому слову: "...Народ/ зрит Божий гнев/ и казни ждет". "Революция – барская затея", – писал Достоевский. Скоморошьему веселью предавались лишь недальновидные "верхи", не только не сумевшие уберечь от гибели Государя Императора и страну, но и сами вскоре исчезнувшие, искренне презираемые народом. Жертвами кроткого сопротивления стали свыше миллиона священников, шесть миллионов казаков и многие миллионы замученных и умерщвленных крестьян. Достоевский предсказывал, что "революция" "будет стоить 100 миллионов голов". По подсчетам авторитетного исследователя М.В.Назарова количество убитых, растерзанных и замученных превысило цифру в сто миллионов. Людей убивали на улицах, расстреливали в подвалах, уничтожали в концентрационных лагерях, морили голодом, травили удушающими газами, как тамбовских крестьян. Храмы взрывали, уничтожали, священников ссылали, веру стремились полностью истребить, как мерзко выразился раскаявшийся троцкист Хрущев, до "последнего попа". Это была масштабная религиозная война против православного народа, которая до сих пор еще не завершена. Однако народ не предал веру. По переписи 1937 года большинство народа назвало себя православными. А в 1942г. православные священники читали молебны в войсках и окропляли Святой водой воинов и танки, идущие в бой. За неоценимую помощь фронту РПЦ была награждена многими Орденами Отечества. Г.К.Жуков не расставался с Иконой Казанской Божией Матери вплоть до славной победы православия над сатанизмом.

"Безошибочное знание безграмотным русским народом главнейшей сути своей истории" (Достоевский), поистине удивительно. Наши солдаты воевали под масонскими звездами, хотя и с зашитыми в шинели крестиками, сражались под флагами-новоделами так же отважно, как и под имперскими знаменами. Удивительно, но формальности не затмили в их сердцах Истину, не поколебали национальную идею. Показательно, что часть русской эмиграции, преклоняясь перед лживой формой и лозунгами для глупцов, приветствовали предателя Власова, декларирующего "освобождение" России руками фашистов-сатанистов. Конечно, красный террор был настолько оскорбителен для русских, а кровавая власть так поразительно беспощадна, что мечтать об "освобождении" хотелось и в России. А ведь некоторые и до сих пор не уяснили, что гитлеровский фашизм и марксов коммунизм произрастают из единого корня фанатической убежденности превосходства одного народа над всеми прочими, несмотря на тактическую разницу демагогических приемов пропаганды.

"Пророк русский революции", Достоевский анализировал грядущие испытания как наказание за нравственную разделенность "верхнего сословия" и народа. Этот нравственный разрыв ярко высветили страшные события на Балканах – массовые убийства турками славян-единоверцев. Озверевшие турки распинали на крестах славян за веру, сжигали их живыми в православных церквах, подвергали их утонченным мучениям в виде отрезания по одному пальчику у младенцев на глазах у обезумевшей матери или подбрасывания младенцев вверх и убийство их в воздухе или просто выстрелом прямо в головку. В свете этих событий и поступков становится понятным сближение Германии и Турции еще в первую мировую войну. Союзнички испытывали одинаковое удовольствие от мучительства славян. Русский народ не колеблясь единодушно встал на защиту славян. А доморщенные либералы, и в их числе Л.Н.Толстой, не понимая чувства сострадания и великих задач народа, стремились обмельчить его благородный порыв, озвучивая фальшивые проекты открытия новых школ и построения дорог. "Без великой мысли не может существовать ни человек, ни общество", – напоминал Достоевский. – Будущую гармонию «внутреннего преуспеяния» нельзя купить явным бесчестьем, отказав в помощи славянам, зверски истребляемым турками. «Подъем духа нации ради великодушной идеи есть толчок вперед, а не озверение», – разъяснял писатель представителям «застарелого», мертвящего, «казенного» либерализма народную точку зрения. Чему научит молодежь явный подлец, не заступившийся за поругаемых славян-единоверцев? Разве сможет он стать народным учителем? Чуткие ко лжи юноши снова пойдут "искать правду на стороне и вне общества". Отживающее европейничанье оставило по себе «чрезвычайно много вредного предрассудочного вздора», – отмечал писатель. – "Главная историческая польза этих людей была отрицательная».(23, 122-123). Для доморощенных теоретиков европеизма и либерализма русский народ бывает «иногда ужасно неправдоподобен» (23, 110), а "русский мужик" для них "самый загадочный иностранец". «Народ национален, – пишет Достоевский, и стоит на том изо всей силы, а мы общечеловеческих убеждений, да и цель поставили в общечеловечности»(25,17). В этом и состоял главным пункт разрыва.

Аберрация умов и духовные шатания 2-й половины Х1Х века связаны с завершением петровского периода русской истории: «Дальше дороги нет. Она вся пройдена». Совпадение этого явления с острейшим кризисом в Европе, грозит России катаклизмами, – уверен Достоевский В этой связи писатель призывает интеллигенцию к единению с народом, к пониманию и усвоению ею православной народной правды. «Нам нельзя разъединяться и разрывать с народом своим, иначе мы оба погибнем врозь».

Патологическое лакейство либералов перед Европой препятствует осмыслению великой грядущей опасности с Запада. "Всю Россию ненавижу! – визжал лакей Смердяков, демонстрируя заемное у господ презрения к русским. Нравственная ошибка стоила ему жизни. Либеральствующие умы не способны узреть очевидное бесстыдство внешней политики Британии, с которой, увы!, Россия через насколько десятилетий вступит в пагубный для себя союз под названием Антанта. Говоря о виконте Биконсфильде в статье под названием «Piccolo bestia» (пакостная тварь), Достоевский подчеркивает его бесчеловечность в отношении конкретных распятых башибузукамми на крестах двух священников, погибших в страшных муках».(23,102). Проеденные нигилизмом и нравственным развратом, либералы стали объективными врагами России, соединившись с ее политическими противниками. Внешнеполитическая ситуация осложняется активизацией в России инородных и чужеродных деструктивных влияний и тенденций, которые интеллигенция, оторванная от народного духа, не понимает и противостоять им не может. Нравственным испытанием для общества явилось и наступление варварского капитализма, биржевых спекуляций, нечестных банкиров, громких процессов над вороватыми Ляндау, Шумахером, Струсбергом и другими антигероями «грязного биржевого разврата». По логике Достоевского принципы «святости текущей выгоды» и «плевка на честь и совесть» могут лишь временно давать материальные блага, но они "духовно развращают нации и в конце концов губят их. А правда и честь всегда кончали тем, что торжествовали». Внутренние слепцы и внешние зоркие враги «совсем не понимают России»… И в этом «главная наша сила», утверждает Достоевский, – они «не знают, что если мы захотим, то нас не победят ни жиды всей Европы вместе, ни миллионы их золота, ни миллионы их армий, что… нас нельзя заставить делать то, чего мы не пожелаем, и что нет такой силы на всей земле». Благодаря либеральствующим недоумкам, «облетела Европу мысль, что гибнет Россия… Дрогнули сердца исконных врагов наших и ненавистников, которым мы уже два века досаждаем в Европе. Дрогнуло сердце Биконсфильда… Но Бог нас спас, наслав на них на всех слепоту: слишком уж они поверили в ничтожность России, а главное-то и проглядели. Проглядели они весь русский народ как живую силу и проглядели колоссальный факт: Союз Царя с народом своим!» (25,97).

В общерусском движении в защиту славян от патологических зверств вырождающихся турок–османов, несмотря на торжество криминальных банкиров и теоретического либеральничанья интеллигенции, народ заявил себя с ясной, точной и справедливой стороны вопреки шатающейся либеральщине. Народ счастливо избежал искушения «тельцом» и опасности помутнения народного идеала «лучшего человека». «В народную массу, – пишет Достоевский,– уже прорвался жид» и «чудовище материализма» в виде «золотого мешка». (23, 160-161). Но народ не упал на колени перед силой жидовского золота и восстал нравственно, «всей своей волей» против заражения материальным и духовным развратом. Свои древние начала он сберег в своем сердце. «Чистейшее золото духа народного» (выражение Достоевского) проявилось во всей силе в религиозной войне против истребления славян. Узнав о поругании православных славян, «вдруг вся Россия поднимается, встает и смиренно, но твердо выговаривает всенародное прекрасное свое слово». Заявлено всей землей русской, что именно она чтит и чему она верует. «Лучший человек по представлению народному, – пишет Достоевский,– это тот, который не преклонился перед материальным соблазном, тот, который ищет неустанной работы на дело Божие, любит правду и когда когда надо, встает служить ей, бросая дом и семью и жертвуя жизнью. (23, 161).

Главным пунктом разъединения "высшего сословия и народа" является утрата чувства православной веры, чести и достоинства христианина "образованным" сословием. Это не просто утрата личного благородства, – это нравственное ослепление, влекущее за собой катастрофические политические последствия. Характерно, что несмотря на очевидность народного подвига, «слепые вожди слепых» недовольны вероисповедным характером пожертвований и смеют требовать жертвы не по религиозному принципу, но под лозунгом кровавой французской революции, символом которой явилась гильотина. По их мнению жертвовать можно лишь на «свободу», дабы не нарушать «гражданской равноправности». Мотив тот же, что и ныне, мол, у нас, тоже есть мусульмане. Что если русские татары захотят жертвовать единоверцам туркам? Ответ Достоевского актуален и в наши дни. В глазах любого мусульманина эта война – религиозная, под какой бы рубрикой ни оказывалась бы помощь. «Султан есть калиф всех мусульман, пишет Достоевский– Райя же по самому Корану не может быть свободен и не может быть равноправным мусульманину….Русский тем самым в глазах всякого мусульманина идет уже не на турок, а на все мусульманство. Но в таком случае, зачинщик войны уже татарин» (23, 161-162).

Достоевский восстает против псевдогуманной позиции либерала, не знающего азов отечественной истории и озабоченного выдуманными от безделья тезисами, как бы «большой русский брат» не обидел «младшего» – татарина, кавказца. Для этого русским будто бы надо самоумаляться, намеренно извращая свою истинную историю в угоду малым народам. Достоевский обличает фальшивые ноты старого теоретического либеральничанья. «Русская земля, пишет он,-принадлежит одним русским, и есть земля русская, и ни клочка в ней нет татарской земли» Татары, бывшие мучители земли русской, на этой земле пришлецы. Но, усмирив их, отвоевав у них назад свою землю и завоевав их самих, русские не отомстили татарину за двухвековое мучительство, не унизили его, подобно как мусульманин-турка измучил и унизил райю. Ничем и прежде его не обидевшего, а. напротив, дали ему такое полное гражданское равноправие, которого не встретите в самых цивилизованных землях столь просвещенного. По Вашему мнению, Запада… Хозяин земли русской есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус – это все одно) и так будет навсегда… Деликатничать же с татарами,.. бояться сметь обнаружить перед ним свое великодушные чувства… требование смешное и унизительное для русского» (23, 127-128)(курсив Достоевского)

Мусульманская часть народов Кавказа во времена Достоевского также использовалась османами с помощью переселенных черкесов. Шпионили черкесы в пользу Турции и в первую мировую войну. Руководствуясь религиозными догмами Корана, несомненно, настраивались на волну превосходства на православным народом и коренным населением России. Конечно, ислам неоднороден. По-арабски Коран мало кто читал, а представления о превосходстве распространяются всякими "вероучителями" типа имама грозненской мечети, вербовавшего в боевики молодежь. Кавказский ислам имеет много иудейских и языческих элементов, особенно в Чечене, Прикаспии, на территории исчезнувшей Хазарии, разгромленной Святославом. Кавказские волнения происходили во времена Балканских войн в защиту единоверцев. Но подлинно воинствующим и сепаратистским он стал в наши дни. Официальная организация Конгресс народов Кавказа, возглавляемая в наши дни Деньгой Халидовым, не включает в свой состав ни одного русского. И Терские казаки для них не существуют. На какие деньги живут подобные организации – вопрос риторический. Использование ислама в политических целях очевидно, если вспомнить регулярные заявления Равиля Гайнутдина о том, что вице-президентом России должен стать представитель ислама. Ислам – вероисповедание молодое, на семь веков моложе христианства, поэтому вступить в смертельную схватку с православием без поддержки более древней религии просто не в состоянии. В России существует "пришлецы" (по выражению писателя) из других малых народов, которые, как пишет Достоевский "яростно нападают на коренное население" по поводу своего мнимого «бесправия» и особенно названия «жида». Своими постоянными и злыми нападками они вызвали примечательный анализ в «Дневнике писателя» бытия еврейства в России. Писатель рассуждает о возможности братства между русскими и евреями, анализируя их нравственную историю и религиозные догматы....За русский народ поручиться можно, – делает Достоевский бесспорный вывод, но " все -таки для полного братства нужно братство с обеих сторон". (25, 87).

Русский народ готов солидаризироваться со всеми малыми народами, живущими на русской земле. Он спас от тотального вымирания малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока. Многие малые народы Кавказа и Средней Азии представляют собой осколки древних цивилизаций и исторически не способны к самостоятельному существованию. Поэтому новообразованные страны, вычлененные недавно из территории России политическим путем, являются формальными государственными образованиями. Их вожди ориентированы на интересы денежного «мешка». Ведь показательно, что малые народы новообразованных стран массовыми потоками бегут обратно к русским в Россию, ненавидя «самостийность» и проклиная сепаратизм. Они бессильны в борьбе с захватившими власть чужаками. После выхода из состава России место их проживания стало колонией безжалостного и безнравственного Запада. И сегодня, как и во времена Достоевский, проблема солидаризации заключается именно в самосознании малых народов.

В каждом государстве Европы и в в России еврейство образует параллельную власть – "государство в государстве). "Евреи царят в Европе, – пишет Достоевский,– управляют биржами, политикой, внутренними делами, нравственностью государств. Не будь так сильна еврейская идея в мире... славянский вопрос давно бы был бы решен в пользу славян, а не турок". Биконсфильд руководит английской консервативной политикой с точки зрения жида (25, 77). Достоевский объявляет, что употребляет название "жид", "жидовщина", "жидовское царство" как "понятие, направление, характеристику века", но отнюдь не как название этноса, народа. Приблизительно в этом же смысле недавно украинский парламент официально разрешил употреблять название "жид", как это делали Пушкин, Гоголь, Достоевский, Куприн. Главной чертой еврейства в России Достоевский называет предрассудки в отношении коренного населения, и ярой ненависти образованных евреев к русским. Сущность религиозности евреев. Отчужденность на степени религиозного догмата, неслиянность . вера в то, что существует в мире одна народная личность – еврей. выйди из народов и составь свою особь и знай, что ты един у бога, остальных истреби или в рабов обрати, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, что все покорится тебе. Строго гнушайся и ни с кем в быту не сообщайся"... Достоевский считал евреев глубоко преданными своему древнему богу, известному под именем Иегова, и глубоко уверовавшими в возможность достижения собственной власти над всем миром.Еврейский "промыслитель" "под именем Иегова с своим идеалом и своим обетом продолжает вести свой народ к твердой цели". "Нельзя и представить евреев без этого божества". "Если бы и был сравнен в правах еврей, – пишет Достоевский, то ни за что бы ни отказался от своего status in snatu ", "государства в государстве", обособленности от других народов в своей гордой идее. Достоевский предупреждает о близкой возможности еврейского рабства, еврейской эксплуатации, убийства евреями коренного населения, которое в сущности и произошло. В Библии, кстати, евреи постоянно строят планы убийства иноплеменных галилеян, к которым принадлежал и Иусус Христос, а также тех, которые отреклись от племенного божка евреев, например, апостола Павла. Идея евреев носит религиозный характер, это, как говорит Достоевский, "нечто мировое" и "роль еврейства в судьбах человечества исключительна". (25, 82). В частности же, Достоевский отмечает: " Если же существует вправду такой особый, внутренний, строгий строй у евреев, связующий их в нечто цельное и особное, то ведь почти еще можно задуматься над вопросом о совершенном сравнении во всем их прав с правами коренного населения ... если они, во всеоружии своего строя и своей особности, своего племенного и религиозного отъединения, во всеоружии своих правил и принципов, совершенно противуположных той идее, следуя которой, доселе по крайней мере, развивался весь европейский мир, потребуют совершенного уравнения всевозможных прав с коренным населением, то - не получат ли они уже тогда нечто большее, нечто лишнее, нечто верховное против самого коренного даже населения?" "Если высокомерие их, если всегдашняя "скорбная брезгливость" евреев к русскому племени есть только предубеждение, "исторический нарост", а не кроется в каких-нибудь гораздо более глубоких тайнах его закона и строя , - то да рассеется всё это скорее и да сойдемся мы единым духом, в полном братстве, на взаимную помощь и на великое дело служения земле нашей, государству и отечеству нашему! " (25, 87). "Общечеловеки" представить не могли, что отнюдь не гонения на евреев являются причиной их всемерной изоляции от коренного народа: для огромной "мировой" идеи – задаче покорения всех народов мира – это мелко и пошло. К тому же, учитывая, что вся Европа уже покорена еврейством, то основной задачей становится их воцарение в России. В этой связи братство становится проблематичным. Со стороны русских – братство возможно: об этом свидетельствует их история, культура, литература, начиная от "Слова о Законе и Благодати". Но у еврейства – другая задача. Остальные малые этносы России, большинство которых никогда не имело своего исторически сложившегося государства, хотя и не стремятся к осуществлению грандиозной "своей" идеи,типа еврейской, все-таки обладают во многом языческим, а не православным менталитетом. Об этом ярко свидетельствуют обе чеченские войны. Это историческая данность, но не вина. Малые народы способны воспринимать лишь цивилизацию, построенную на насилии. Проявление русского великодушия они принимают за слабость. Временное унижение русских в собственном государстве они считают вечным поражением или даже своей победой. Чингиз Айтматов, выступая в ЮНЕСКО по поводу перестройки в России,сказал, что многие мировые цивилизации разрушались и исчезали бесследно, а на их месте возникали новые культуры и литературы, имея ввиду, что на смену русской литературе скоро придет аварская. Однако писатель из национальных меньшинств не учел того обстоятельства, что естественное умирание цивилизации кардинальным образом отличается от ее очередного витка, который свидетельствует о грядущем подъеме. Расчленение России было проведено политическим и насильственным путем. Народ проголосовал за сохранение СССР, а в начале ХХ века его и не спрашивали. Поэтому законодательство к народу имеет отдаленное отношение. Как писал Достоевский, "евреи пользуются законодательством той страны, которую порабощают". Примером этому может служить конституция 1993 года.

Если представители еврейской религии считают только себя избранным народом, а магометане – по Корану! – считают себя выше христиан ("райя ниже мусульманина" – Достоевский)., то формальное юридическое уравнение религий неизбежно порождает неравноправие, унижение, реальное угнетение и практическое бесправие православных людей (независимо от их этнической принадлежности). Причем в государстве ими же самими созданном. И здесь уже наступают трудности с солидарностью, поскольку для братства нужно равноправие. А пока у нас отсутствует равноправие, до истинного братства далековато. Необходимо вернуть православной религии в России ее законное заслуженное место главной религии государства. Только тогда наступит нравственное равноправие для блага государства и всех его народов. Кстати, веротерпимость была ведена в России лишь в 1905 году. Это означало отсутствие преследований язычников (скажем, удмуртов), приносящих человеческие жертвы. Но совсем не формальное юридическое равенство религий. Для созидания солидарности необходимо подлинное равноправие религий, которого сейчас нет. С подлинным равноправием религий может возвратиться и утраченное равноправие русского народа. Практически во всех республиках-государствах федеративной России проживает русское большинство. Так, татар в Татарии около 33%, карелов в Карелии – 6% и т.д. Русским большинством, как правило, управляет представитель меньшинства. Этот сугубо политический порядок необходимо заменить традиционным сводом исторически сложившихся правил и принципов. Изменение федеративного административно-территориального деления на традиционные губернии и края оптимизирует не только народное хозяйство, но и нравственный климат в стране.

В статье "Не всегда война бич, иногда и спасение" Достоевский пишет: "Идея наша свята... И война наша есть...первый шаг к достижению вечного мира...к достижению воистину международного единения...Итак, не всегда надо проповедовать один только мир...И не в мире одном ...спасение, а иногда и в войне оно есть" (25,100).