| |
* * *
Собака - твой друг. И собаки вокруг.
И друг твой собакой становится вдруг.
И сколько же, думаю, русских людей
сегодня овчарок немецких лютей!
Приличные люди, и непостижимо,
что, в каждом зарыта собака режима.
И этот артист, что поет о великом, -
все та же овчарка с поставленным рыком.
И этот на бойню ведущий программы -
козел, не козел - овчаренок с рогами.
И даже в деревне порой, в магазине
овчарка режима пастишку разинет...
Овчарки - в Москве, под Москвой, на Кавказе,
везде, где хозяин - при нефти и мясе,
где тешится всласть под прикрытием силы,
преступная власть неприступной России,-
законный грабеж воровством не считая...
А те, кто считает - пусть ест нищета их.
Чтоб даже и этих незлобных людей
жизнь сделала завтра овчарок лютей.
КУЩЁВКА
«Я хату покинул, пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать!»
Михаил Светлов
Мне до крестьян гренадских, гренландских иль сирийских
Нет никакого дела, поэтому пока
Я хату не покину, и от убийств серийных
Пускай не отсыхает гражданская рука.
Но вот гляжу на фото: не то, чтоб впали щеки,
Не то, чтоб худобою перекосило стать,
Но как-то худо пишут родные из Кущёвки:
«Боимся не бандитов - боимся ими стать…
Они и при деньгах, с иголочки одеты -
что наши, что Москва, - а ты, выходит, раб.
И чтоб достойно жить, как жили наши деды,
нет способа "работай" - есть только способ "грабь"...»
И я покину хату, чтоб наши бедолаги,
Любя родную землю, могли ее иметь!
Я им отдам и пашню, и ценные бумаги,
И технику, и вышки, качающие нефть.
Огнем нефтепродукта я сорняки повыжгу,
Чтобы немолчным златом заколосилась степь!
И даже если свыше мне припаяют «вышку»,
Я с этой вышки буду наяривать и петь:
«Прощай же, хрущевка,
мне светит маяк:
Кущевка, Кущевка -
Гренада моя!»
* * *
Лежит деревня - вылитый покойник.
А на погосте - прах из городов:
всё люмпены, но есть тут и полковник,
и трагикомик - чуть ли не Брандо.
А в самом центре, как бы первый номер,-
зарыт бандит,
и памятник ему
всех усмиряет, кто еще не помер,
к большому удивленью моему...
Хиреют сёла, и не делай вида,
что есть на их спасение подряд.
О кирпичах и кладке деловито -
не в избах, а у кладбищ, говорят.
Бежит шоссейка - узкая и древняя -
обочь холмов гвоздичных - на Ростов,
и умирает
русская деревня,
и расцветает
город
из крестов.
К РОССИИ
Твои безлюдно-нелюдимые
просёлки - сумрачны и кривы, -
Россия, мачеха,
любимая
моих дедОв, бежавших в Хивы.
Где светом тока оросили
те феодальные потёмки.
И пели песни о России
их просветленные потомки...
Теперь бегут они, несметные,
сквозь дали дедовские дальние
всё с фотографиями светлыми -
в твои потёмки феодальные,
где - беспрерывные успения
и бесприливные отливы
и эта мерзость запустения
твоей поэзии и нивы...
Где ж весь клубничная и клубная?
Где ж песнь, что радовала шаг?..
Вернись и ты, Россия блудная,
с кривой дорожки
на большак!
СТОЛИЦА МИРА
Где в Душанбинки узенькое устье
ныряют маки с пьяной муравой,
я жил в одном столичном захолустье,
тоскуя о столице мировой.
Меня влекло не к пирамидам Нила,
но, как картина таинством мазка,
Москва меня манила - не Манила,
не Антананариву, а - Москва! -
с ее славянской славою и словом
на площадях и в улочках кривых,
а не с молвою, пахнущею пловом,
что есть руками так и не привык.
И, глядя, как всемирные ребята,
что ни бельмеса, - месят и метут,
я по Арбату шел, как по Рабату,
который - точно знаю, что не тут.
Я не был в Дели, хоть и йогой в теле
я душу распрямлял и искривлял,
но хочется увидеть, словно в Дели,
корову
на лужайке
у Кремля.
Привет, корова! Где же ты, корова
и для тебя неписанный закон?..
Эй, подворотня старая, здорово!
закованная страхами замков...
Москва резная - стала отрезная
от той Руси, что тает вдалеке.
Кому нужны Поленовы? Не знаю.
Еще нужны кому-то - на Оке*.
А здесь Москва - похожая на Трою,
хоть и вдали от громогласных войн...
А ведь была столицей мировою,
когда была ты
просто мировой.
_________________
* дом-музей художника В.Поленова - автора "Московского дворика" и других картин, живописующих старую Москву - находится на берегу Оки в Тульской области.
ПЕСНЬ МОСКОВСКОГО БОМЖА
Давайте, господа, любезничать не будем.
Я праздника хотел и пел по вашим нотам.
И, зная, что умру, как праздник среди буден,
я умер, господа, товарищи и кто там?
Вы можете вполне законно и пристойно
списать меня в расход и с площади жилой
и подыскать барак, и обозначить стойло...
Не надо только врать, что я еще живой.
Что ради долгих лет - на завтрак и к обеду
мне соков припасли, а не сивушной жижи.
Не надо только врать, что верю я в победу
реформ и прочих форм над содержаньем жизни.
Где ничего свежей не ждет нас, чем могила,
где пусто на душе, когда набито тело,
где Бог всего один и сто чертей на рыло,
я умер оттого, что жизнь осточертела.
Я умер. Обо мне и хорошо - не надо.
Заткнитесь, господа, и слушайте сюда:
есть хата у меня, что в самом центре ада,
и никакой родни...Спешите, господа!
АНТИКИЛЛЕР
Я тебя, олигарх, не убил, потому что
было весело вам, но и нам ведь не скучно:
о картошке забота была и о луке,
надо было семью приготовить к разлуке.
Я тебя не убил в этот час - потому,
что девчушка в пруду закричала: "Тону!"
В час другой потому я тебя не убил,
что добрейшей душе на лекарства "бомбил".
То спешил я туда, то стремился сюда,
а убить, мне казалось, успею всегда...
Чтоб тебя, олигарх, среди прочих найти,
сколько ж славных убийц встретил я на пути!
Не умевших стрелять, отравлять и душить,
но умевших друг друга любить от души!..
Я тебя не убил и уж вряд ли убью -
ибо ты, не в пример вон тому воробью, -
не замерз, а дрожишь - за навар, за товар,
потому что всего лишь - дрожащая тварь.
И за то расхотел я тебя убивать,
что за всякую тать где-то молится мать.
И за то, что, бросая страну на распил,
ты меня - вот такого - во мне не убил.
ДОНБАСС
На Донбассе нынче не до басен,
живность перепугана стрельбой.
На Донбассе каждый шаг опасен –
здесь не бой, а плановый забой.
Всё в крови – коровы и шахтеры,
обезлюдел край и отмычал…
Новый быт – пещерный и шатёрный –
словно бы начало тех начал,
от которых Русь пошла и Киев,
всей славянской братии – роддом,
от которых мы пошли – такие:
убивайте – заново пойдем.
ЗОЖ
Гл.сан.врачу России посвящается
Бодрым утром, порой росистой,
клич летит по земле российской:
пойло пьяное, не коровье
плохо действует на здоровье.
И не будешь, де, знать похмелья,
зелень кушая, а не зелье...
(Это общество потребления осуждает употребление)
Клич хорош, и согласны люди:
жизни нет - пусть хоть образ будет.
И, не прячась посредством ставен,
на него и молиться станем.
Перекуры забыв, запои,
будем помнить одни забои.
И про то, что - не мы ли немы
как рабы? - и не вспомним темы.
Ведь когда не вопишь: "Доколе!" -
рабство даже сытнее воли...
И припомнится ли начало,
не отмеченное молитвой,
этой трезвости одичалой,
этой здравости инвалидной -
не умеющей в сушь и в слякоть
и грешить и вершить премного,
и смеяться навзрыд и плакать,
и прощенья просить у Бога;
и, не персы ж, в порыве пьяном
ехать в Хатангу за туманом,
в море Берингово - за качкой
и в Японию не за тачкой;
не наследство копить - наследие
и другим отдавать последнее,
чтоб по жизни, а не по средам,
негодяем не быть последним?..
Не припомним. Без пития
я набит витамином Я,
и большие нашли умы
в нас изъян витамина МЫ... |
НОСТАЛЬГИЯ
Живу в чужой стране, в чужое время, на чужой планете.
Безверье и содом творятся в недрах толп,
где даже свет ослеп, и старики и дети
не видят ничего, но видят в этом толк.
Живу в чужой стране, где "элемент преступный"
элементарно прав и пригвожден к рулю,
и молимся отцам греха, а не Христу мы,
и не Рублева ликам, а самому Рублю.
Я помню мир иной - не кладов и консервов,
хотя находок - да! и всяческих открытий!-
пусть даже и в разбитом начисто корыте
мы находили челн для праздничных отплытий -
от будней бытия, таких пустых и серых.
Во времени чужом, битком набитом бытом,
молю его пройти, в чем сам неумолим,
и продолжаю быть - как во поле налим,
безвременьем убит, скорблю по неубитым,
безвременно пришедшим могильщикам моим.
Во времени чужом тоска моя немая
влечет в отцовский дом, что пуст и на замке,-
отметить 9 дней - всегда в начале мая,
убитых той войной на этой поминая...
И смотрят на меня, меня не понимая,
когда заговорю на русском языке
в чужой стране...
СИДИМ
1.
Был дед Ефим могуч и крепок,
не дергал коллективных репок,
но, первый парень на деревне,
он с корнем
вырывал деревья!
А, квасу с медом похлебав,
сажал великие хлеба.
Ко справедливости влеком,
был "кулаком" - бил кулаком,
когда бездельников немало
пронять добром не помогало...
Когда же, красный крик издав,
взойдет Октябрьская звезда,-
то всей воспрянувшей деревней,
судом неправедным и скорым, -
как он когда-то гнул деревья,
его согнут
и вырвут с корнем.
Кому ж не любо пособить
такому опыту вселенскому,
такой невиданной селекции -
все вырвать,
чтобы посадить!
2.
Помыкал лагерного горя
"за голосок" и дед Григорий,
но даже видя небо в клеточку,
не стал примеривать он кепочку...
Потом - война, ценою в ногу -
со всеми в ногу, слава Богу,
дополз
с медалью "За отвагу",
назад не сделавши ни шагу,
но и вперед не убежав
с мечтою о зарубежах...
И часто сиживал на праздник
уже в президиумах разных...
3.
Я не сидел.
Но в новой "раше",
похоже, все мы - у пораши,
а на раздаче и на иконе -
уж четверть века -
вор в законе.
НЕЧЕРНОЗЕМЬЕ
Под ногами опять мокро чавкает глина.
Этот край нарекли неуклюже и длинно.
Земледелие здесь тяжело и рискованно,
и попробуй пожить по-хозяйски раскованно.
Замечаю: не звон – хилый писк из подойника.
И младенец один на четыре покойника...
Но скукоженную сей житейской утрускою
что-то тянет сюда – душу вольную русскую.
Пусть иные края благодать посетила, –
здесь взошли обделённые солнцем светила,
грея хладную чернь под берёзой и ясенем,
проступающую всё Полянами Ясными.
Оттого и светлей, и судьба твоя кажется
прорастающей здесь, наподобие саженца.
Только ты не пропей, не убей, не кради его –
это чёрное Не-черноземье родимое.
Только ты одолей эту грязь, как растение,
чтобы не было больше времён запустения
и вовеки, когда бы уж распри остыли,
чтоб не толстыми были графья, а Толстыми.
Вот и ты, наблюдая посевы и всходы,
не забудь плодоносить по мере погоды
и, в пресветлые князи из грязи влеком,
не спеши же в светила – побудь светляком
* * *
Я так живу, что без конца кричу,
хотя как сто молчальников молчу.
И так живу, что выплеснут вовне,
хотя вся кровь, до капельки, во мне.
Я незаметен, все мое - со мной.
Я незаметней пустоты самой.
И незаметней крошки, что смету,
и незаметней света на свету...
Но если вдруг погаснет свет светил,
я буду светел из последних сил,
чтоб увидали из пещерных дыр,
как он прекрасен - жуткий этот мир.
ДАВАЙТЕ ГОВОРИТЬ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Е.Кульчицкой
Он дан судьбою мне – не в долг, не на поруки, –
он плоть моя и смысл.
И хоть не златоуст,
но так люблю порой – "красивое" по-русски –
я красное словцо попробовать на вкус!
Он красным был всегда – при красных и при белых.
Бурлила страстью жизнь – на русском языке,
а смерть пришла – немой,
и не было ей дела,
за кем стоит любовь и ненависть – за кем.
Минувшие года, как тот военный "виллис",
пусть обретут покой в музейном далеке.
На языке вражды мы все наговорились,
давайте говорить на русском языке!
Когда поём и пьём и вместе вслух страдаем,
становится язык – мостом, а не стеной.
По-пушкински живой – и нов и стародавен,
по-шолоховски – с бешенкой степной!
Какой ещё его понятней и красивей,
когда течёт – сродни поленовской Оке!?
И в тех концах земли, где нет конца России,
давайте говорить на русском языке!
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
Я нигде на свете не плевал в колодец,
что бухтит, бывало, из глубокой тьмы:
"Шёл бы ты, любезный, не смущал народец.
Мы здесь отродяся, тутошние мы".
Я не тот оседлый, что подобно илу
оседает там, где вся его родня.
Я повенчан с ветром, я прирос к кормилу, –
жить осёдло – значит – оседлать коня!
Запрягаю тройку и гоню, как деспот!
Что, тряхнём, буланый, славной стариной?
"Мы здесь отродяся" – коренные, дескать...
А по мне – кто тянет, тот и коренной.
* * *
За так...
Проклятье!
Неужто есть
добро в прокате
и даже честь!
Неужто - если
в своем уме -
то хоть ты тресни,
но поимей!
Неужто - ползай,
когда, дурак,
не можешь с пользой,
а лишь - за так!?
Не верю, ибо
махры и мыла
твое спасибо
дороже было,
моя Отчизна,
на всех фронтах.
Как это чисто,
когда - за так.
Когда не гроши,
не барыши,
а то дороже,
что - от души...
Судьей ты послан
или судьбой? -
об этом после,
а нынче - бой!
За так - в подполье,
за так - под танк,
за так - под пули,
на смерть - за так...
По-над горами
горит закат,
дотла сгорая.
За что?
За так.
Иду, как леший,
я без зонта,
а дождь-то хлещет!
и все - за так.
Живу-не ною
без лишних благ,
и кто-то мною
живет за так.
Живу не даром -
за будь здоров!
и будь мне даром -
мир без даров.
Нелишний вроде
любой пятак,
но ты - не против,
и я - за так! |
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
