Эмма МЕНЬШИКОВА

ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
<<< Предыдущие записи         Следующие записи>>>

18 марта 2012 г .

ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ ПАМЯТИ

«Родина не есть условность теppитоpии, а пpинадлежность памяти и кpови… – писала Марина Цветаева. – В ком она внутpи – тот теpяет ее лишь вместе с жизнью». Судьба Бориса Княжинского – полное тому подтверждение.

И если для Марины родиной была Москва, то для Княжинского – маленькая уездная Усмань. Кстати, в 1918 году, когда Марина приезжала в наши края и бродила по усманским весям в поисках пропитания для своих голодающих в Москве дочерей, они вполне могли встретиться.

В сентябре 18-го Княжинский как раз пребывал в Усмани и тоже много ездил по краю в качестве санитарного врача и добровольного просветителя крестьян. Но не встретились. Разминулись. Цветаева уехала, сохранив «свою» Усмань в очерке «Вольный проезд» и в ряде стихов, а Княжинский остался.

Но в 27-м году тоже был вынужден покинуть отчину, прожив в разлуке с ней почти полвека. Но сохранив её в своём сердце, «в памяти и крови», а ещё в сотнях (!) исторических очерков о крае, которые он начал писать гимназистом в Воронеже и не прекращал заниматься архивными розысками о прошлом Усмани до самой своей смерти в 1975 году.

Итак, Борис Княжинский. Первый редактор усманской – старейшей в стране, действующей уже 95 лет, – районной газеты, где автору этих строк тоже довелось поработать в своё время. Основатель краеведческого музея, который носит его имя. Автор знаменитых «Очерков по истории Усманского края», охватывающих три века, и «Летописи города Усмани с 1645 по 1917 год».

Очень многое в новейшей истории района связано с именем Княжинского. Вернее, Княжинских. Но мне очень хочется, чтобы о них знали не только в Усмани…

Родился Борис Петрович ровно 120 лет назад, 20 марта (по ст. ст. 7) 1892 года. Его папа – Петр Григорьевич Княжинский – был священником, уездным наблюдателем церковно-приходских школ, затем законоучителем женской гимназии, гласным уездного Земства и Городской Думы. Мама – Варвара Фотиевна Несмелова – изумительной внутренней чистоты, высокой духовности и культуры, очень красивая женщина.

Я заинтересовалась этой фамилией – Несмеловы. Оказалось, её носили пензенские дворяне, выдающиеся священнослужители. А вот ещё один Несмелов – Арсений. О нём рассказывает составитель книги «Меч в терновом венце» Валерий Хатюшин, представивший подборку Несмелова в ряду других поэтов Белой Гвардии.

Стихи сильнейшие, судьба – героическая. Участник Сибирского Ледяного похода, он в 1924 году чудом перебрался в Китай. На Родине его заочно приговорили к смерти. Приговор привели в исполнение с опозданием на 21 год – в 45-м, после вступления советских войск в Харбин, где Несмелов жил всё это время в эмиграции.

Его арестовали и переправили в Советский Союз. Где он погиб в застенках НКВД. Но, оказывается, настоящая фамилия Арсения Ивановича – Митропольский. А фамилию Несмелова поэт взял в память о погибшем за Россию товарище. Вот такие они, Несмеловы…

А теперь о детях, потомках этих славных русских родов и фамилий. Поглядите на Бориса, где он на фото с братом Виктором и сестрой Софьей (справа, сидит на стуле). Он уже гимназист. «В первом классе я приобрёл путеводитель по Воронежу с планом города, – вспоминает Княжинский много позже, – и по образцу этой книги стал составлять свои «путеводители» по Усмани, ежегодно пополняя их вновь добываемыми сведениями о родном городе».

Откуда такая увлеченность краеведением в ребенке? А взросла она в семье. В доме была большая библиотека, и по вечерам отец часто читал вслух. Возвращаясь из инспекторских поездок, рассказывал своим малолетним детям не сказки, а были о том, куда он ездил и с какими людьми встречался. А потом они раскладывали большую карту уезда и прослеживали по ней маршрут отца, усваивая названия сел и деревень, направление дорог и рек…

Вряд ли отец Петр был менее занят, чем нынешние обычные отцы. Службы в Покровский церкви, поездки, общественная деятельность отнимали много времени, но он всегда был лучшим другом детей и лично занимался их развитием и воспитанием, направлял их интересы.

Не случайно его сыновья зачитывались… губернскими и уездными справочниками и статистическими изданиями, отчетами Земства и Городской управы! Все эти книги получал отец по роду своей работы, но и мальчикам они казались занимательными. Вообще в доме все с малых лет были приучены любить книгу, а Борис, по воспоминаниям родных, с самого детства еще и постоянно делал по прочтении какие-то записи.

А вот еще одно излюбленное занятие младших Княжинских: по соседству с их домом располагалась городская… богодельня – «и престарелые обитатели ее про давние времена рассказывали нам интересные истории, приучая интересоваться стариной родного края».

Вообще Боря Княжинский из нашего времени выглядит странным мальчиком: вместо того чтобы резвиться и играть, он читает справочники, что-то записывает, слушает рассказы стариков и даже издает свою газету! Да-да, 13-летним парнишкой – видимо, не без влияния отца – он выпускает периодическое издание «Заря».

Всё в этой «газете» почти профессионально: передовица, новости, нравы, объявления. 1905 год, страна бурлит, в уезде начались погромы и выступления. Урезонивая толпу, чуть не погиб отец Петр. И его сын пытается в своей газете анализировать происходящее, дать оценку студенческим волнениям, манифестациям рабочих и так далее.

Будучи гимназистом, он постоянно посещает Воронежский краеведческий музей, изучает материалы о прошлом своего края, знакомится с местными краеведами. С 1910 выпускает уже печатный орган – «Журнал учащихся», где выходит его первый краеведческий очерк. Далее он уже публикуется и в других – воронежских, тамбовских – изданиях.

Став студентом медицинского факультета Московского университета, Борис штудирует не только обязательные науки, но и материалы архивов библиотек и музеев, добывая опять-таки самые древние сведения о своей малой родине. За студенческие годы он опубликовал десятки (!) серьезнейших краеведческих очерков, изучил сотни источников.

В марте 1917-го он возвращается в Усмань с дипломом врача. И окунается «во взбудораженную жизнь города». Самое главное в это время – работа в «Усманской газете»: днем он составляет отчеты, обрабатывает материалы, ночью диктует наборщикам. Потом Кавказский фронт, госпиталь в Персии, где он служит военным врачом, – и опять Усмань.

18-ый год. Он работает по специальности, представительствует на всевозможных съездах и советах, создает музей, лекционное бюро, усманское общество изучения местного края. Участвует в краеведческих съездах в Москве, выступает с научными докладами в Ленинграде. Составляет карты и справочники обновленного уезда. И при этом непрестанно ведет поиски новых архивных материалов.

К 27-му году он уже женат, у него семья, он занят и нужен. Почему же при такой востребованности и любви к своему краю он уезжает в Самарканд? По всей видимости, из-за отца, который не мог и не хотел поступиться своей верой и священническим саном, за что и мог поплатиться в те суровые по отношению к церкви годы. Ведь вслед за Борисом Княжинским на Восток приезжают не только его жена с сыном, но и отец.

В Самарканде, оказавшись практически в изгнании, Борис Петрович не меняет ритма своей жизни, своих интересов и привязанностей, продолжая бурную деятельность: работает в наркомздраве республики, издается, пишет статьи для узбекских журналов и газет, преподает, готовит кандидатскую диссертацию.

В январе 42-го его мобилизовали на военную службу. В 50 лет он опять надел форму, но до фронта дело не дошло. Служил в эвакопункте в Ташкенте. В 44-м стал-таки кандидатом медицинских наук, в 50-м – заслуженным врачом республики. А из армии в звании подпоковника уволился только в 55-м. К этому времени отец, служивший в одном из православных храмов Самарканда, уже умер и был похоронен на местном кладбище, вдали от отчины.

Все годы разлуки с Усманью, в тысячах километрах от неё, Борис Княжинский продолжает работать над историей своей малой родины. И с начала 1957-го и до конца жизни постоянно публикуется в усманской районке, которую доставляли ему по подписке даже в Самарканд и Ташкент, с систематическим обзором истории Усманского края. В том числе и после переезда в Москву, куда он перебрался к сыну в 1966 году, после землетрясения в Ташкенте. Кстати, сын его, Всеволод, стал профессором, доктором исторических наук.

Такая вот полная, насыщенная, во многих смыслах удавшаяся жизнь. После которой остались дети, книги, сотни краеведческих работ в печати страны, ценнейший краеведческий архив. Благодаря Борису Княжинскому в 350-летней истории Усмани практически нет белых пятен. Каждой бы малой родине – да по такому верному сыну.

Однако из рода Княжинских вышло еще несколько выдающихся личностей. Один из них – Юрий Петрович Княжинский, талантливый пианист, главный режиссер оркестра Ленинградского театра комедии.

Его артистический псевдоним – Юренев – достался по наследству дочери, Надежде Юреневой, знаменитой камерной певице советской эпохи. Она была удивительной женщиной, эта внучка русского священника – отца Петра Княжинского. Закончив Ленинградскую консерваторию, объездила с концертами всю страну, даже в далёких «медвежьих» углах исполняя серьезную, камерную музыку.

Труднее было с заграницей – побывать там всегда хватало желающих с фамилиями и званиями. Но не хватало тех, кто исполнял новые современные произведения – Щедрина, Свиридова, Шостаковича. Благодаря эти композиторам Юренева выступала в Германии, Югославии, Финляндии, Франции.

Она много работала с дирижером Геннадием Рождественским, репетировала и исполнила с ним – впервые в стране! – уникальную монооперу Ф. Пуленка «Человеческий голос». Ей доверяли премьерное исполнение своих сочинений Тищенко, Гаврилин, Шостакович, Кобалевский и другие известные композиторы.

Я до сих пор не могу без волнения слушать в её исполнении «голос моря» (композитора Андрея Петрова) в начале кинофильма «Человек-амфибия». И каждый раз – это как привет от уникальной певицы и удивительно скромной женщины, которую мне довелось знать лично.

Мы познакомились в ее последний приезд в Усмань в 1999 году, которую она тоже очень любила. Она жила в Перово – и находила там пейзажи, напоминающие ей Усмань! Профессор Гнесинки, вырастившая много заслуженных и именитых учеников, она была чрезвычайно проста и радушна. Едва познакомившись, могла отдать – и отдавала! – ключи от своего дома, чтобы приехавшим в Москву землякам было где переночевать и даже пожить. И помогала чем могла буквально первым встречным…

Сама же всё свободное время отдавала дочке Наталье и внучке Даше: малышка росла под пение бабушки «Спи, дитя моё…» Чайковского…

К сожалению, Надежда Юрьевна уже ушла из жизни, и мне ничего не было известно о ее дочери, тоже певице, и, тем более, о Даше. И вдруг…

Вдруг читаю на сайте «Российского писателя» «Приглашение в Черногорию», где летом этого года пройдёт международная писательская конференция. Проводится она по инициативе Черногорского Центра русского языка и культуры, планирующего под своей крышей создать детский интерактивный музыкальный театр под руководством члена Союза композиторов России, педагога по эстрадно – джазовому вокалу… Н. Княжинской…

Мне почему-то кажется, что это правнучка батюшки Петра Княжинского и внучатая племянница Бориса Княжинского Наталья. Неисповедимы пути Господни. И если это действительно так, то Усмань может гордиться еще одной Княжинской, продолжающей славные дела и биографии своего русского рода. Правда, уже не в России, но наверняка с Россией в сердце, в «памяти и крови»…

Благодарю сотрудника усманской газеты «Новая жизнь» Николая Нижегородова и племянника Бориса Княжинского, тоже усманца до мозга костей, Виктора Ярцева за предоставленные мне материалы и фотографии из семейного архива.

Боря Княжинский-гимназист (справа)
Highslide JS
Варвара Фотиевна Княжинская, в дев. Несмелова
Highslide JS
Отец Петр Григорьевич Княжинский
Highslide JS
Обложка книги Б. Княжинского

Борис Княжинский с матерью в 1959 году
Highslide JS
Дом Княжинских в Усмани


Комментариев:

Вернуться на главную