САНТОРИНИ
Багровый обморок над эллинским плато.
Узка дорога и как струны – нервы.
Нависший рог скалы. И носится фантом
Над водами таинственной кальдеры…

Когда взорвётся запредельный гнев
В разгорячённом и бурлящем чреве,
И каменные глыбы и деревья
Поглотит зверя ненасытный зев,

Никто не знает. Как тогда не знал
Каллисте предначертанного свыше,
Когда до облаков соленый вал
Восстал. И… рухнул на сады и крыши.

И падала в бездонный тартар вод
Земля. Трещало, разрываясь, небо.
Над плотным пеплом траурного крепа
Лишь ветра бесприютен был полёт…
…….………………………….………………………………
На срезах скал – то слюдяные жилы,
То красно - медный выступает слой.
И даль эгейская. И города, где живы
Потомки эллинов.
Над бездной голубой
Большие птицы проплывают низко,
И тучи влагой до краев полны.
Ты, Санторин, подобен обелиску
Стране атлантов. Волны зелены…
Горячий воздух. Золотятся плечи
В прикосновенье розовой зари.
Во швах незарубцованных увечий
Прощальный луч кристаллами горит…
..………………
Багровый обморок над эллинским плато
Узка дорога и как струны – нервы.
Скалы нависший рог. И носится фантом
Над водами таинственной кальдеры…

НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ
Помнишь улицу Ленина в семидесятом? –
Провожали медовый свой ситцевый год.
Я – в твоем пиджаке. В переулке горбатом
Целовались. Запомнился тот эпизод:

Мы пробрались на крышу анатомички,
Свесив ноги, уселись на парапет.
Ты достал сигареты «Родопи» и спички,
И бутылку вина: чей – не помню, «букет».

Заплывала луна в тучки маленькой лоно,
Отдыхала листва от дневной духоты.
И чуть слышный, протяжный напев саксофона
«Дымом» Гершвина плыл из густой темноты.

Мы сидели, обнявшись, на камне нагретом.
«Шпильки» сбросила: надо ногам отдохнуть.
Растворялись мгновения тёплого лета
И звезда, заблудившись, искала свой Путь.

Мы – две точки в ночи. Мир от нас не зависел.
По глоточку крепленое пили вино.
Толковал про систему двоичную чисел,
Я не слушала вовсе. Мне было смешно.

Липы тень колыхалась под белой стеною,
Караулила сон деревянных дворов.
В стороне, над Суконной твоей слободою
Восходило созвездие дальних миров…

Как давно это было!.. Живы папы и мамы.
Наши дети пока ещё не рождены.
И неведомы сердцу ни боли, ни травмы
И ещё далеко: от любви до войны…

Город ты не узнал бы теперь, уверяю.
Только наша Казань исчезает навек.
Внуку чисел двоичных я смысл объясняю:
Любознательный, знаешь ли,
очень растет человек…

СТАРЫЙ ДОМ
Последнее свиданье с домом:
Приму тяжелую из чаш.
Сиротской думою ведома,
Шепчу в дороге «Отче наш».

И вот он, узкий переулок,
Калитка, старенький забор…
Ты смотришь отчужденно. Гулок
Ветров чердачных разговор.

Еще в лучах, подслеповатый,
Ловлю твой безучастный взгляд.
Не мы с тобою виноваты,
И вряд ли кто-то виноват.

Как по усопшему, слезами
Исходит сердце. Ночь не сплю.
В кутке, у полки с образами
За дом я Господа молю.

Родимый дом, скрипучий, слабый.
(И я старела вместе с ним!)
Но что ему мой причет бабий? –
Ход времени необратим.

А были годы молодые!..
В дому соседнем – никого.
С колонки принесу воды я
Для омовенья твоего.

***
Среди мирских забот и огорчений вечных,
Сквозь бесконечный плен ничтожнейших страстей
Влачим унылый срок, неся мешок заплечный,
А он все больше, он все тяжелей.
.
Но тонкий как игла метнётся луч просвета
И стерпим за него и скорби, и нужду.
А час придёт – толпой с приставкой МЕТА
Предстанем наивысшему Суду…

Казалось, время есть, коль трубный глас не грянул:
(Пока не загремит – лба не перекрестить.)
Но свод небес свинцом смертельных гранул
Отягощался, сколько мог вместить…

Жизнь строилась вовсю, и сердце кровь качало,
Меж рёберных стропил трудилось в путах вен.
Но вот уже Харон у пристани причалил –
Он платы не возьмёт за перевоз взамен…

ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА
Как ночь зимы бездонно велика!
Бесснежье на дворе и гололедица.
Согретая теплом пуховика,
Пойду смотреть на Малую Медведицу.

Сойдя с крыльца, увижу звёздный мир:
Полярная Звезда, меня не спрашивай,
Когда явлюсь.Тонюсенький пунктир–
Мой путь. И шаг–не шире черепашьего.

Смешна себе. Откуда я взяла,
Что ждёшь меня за облачными далями?
Навязчивость–болезнь. И тяжела,
Как склонность к восхожденью вертикалями.

А, может быть, проклюнулась ростком
Далёкого, донынешнего времени
Наследственная память хромосом
Прапредка рода моего и племени?

Твой взор, Звезда, недвижно-молчалив,
В нём сила гипнотического зрения.
Оков земных предчувствуя разрыв,
Стремлюсь на свой костёр самосожжения…

И как заворожённая, гляжу
В графит ночи. Труба котельной курится.
Без устали по дворику кружу
А не от звёзд ли я происхожу? –
Довольно философствовать, придумщица!

И вот бреду сквозь зной и холода
На гулкий зов невозмутимой Вечности.
Я–твой моряк, ты–кормчий мой, Звезда!
Настанет час–в туманной кану млечности

непостижимой тайны. А пока
Юдоль земная – место обитания.
Стада полночных овнов–облака
Пасутся на просторах мироздания…
………………
Пустынный садик, листопада сор,
Асфальта перештопанного шрамы.
Столбняк бетонных уличных опор,
И наледи сухая амальгама.

А ночь зимы бездонно велика,
Плывёт ладьёй над мёрзлою землёю.
И на бумагу просится строка,
И снова говорит Звезда со мною.

КОГДА ЛЮДСКИЕ СМОЛКНУТ ГОЛОСА…
ВСПОМИНАЯ ПУШКИНА
(К 185-тилетию пребывания поэта в Казани)
В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,
Когда объято всё истомой сонной,
Заветный том с душою вдохновлённой
В тщедушном лунном отблеске лучей
Открою, и на ветхие страницы
Мой долгий взор с восторгом устремится:
О, наслажденье жаждущих очей!

Как славно быть в компании такой:
Онегин, Ленский, ЛаринаТатьяна…
Но вспышкой телефонного экрана
Нарушен кратковременный покой:
Мой голос для тебя и ласковый, и томный,
Тревожит позднее молчанье ночи тёмной
Непревзойдённой пушкинской строкой.

Роняет лес багряный свой убор,
Пунцовый георгин на клумбе вянет.
И добрая улыбка старой няни
Мне чудится из-за кисейных штор.
В колени опустился лист узорный,
А на пороге – Спас Нерукотворный.
И лета бег необычайно скор.

Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Здесь дух отчизны пребывает милой.
Прощусь пока с Русланом и Людмилой:
К заутрене зовут колокола.
Сколь короток звезды далёкой промельк! –
В руке моей – миниатюрный томик.
И чистый лист на плоскости стола.

НА ВЕЛИКИЙ ПОСТ 2018г.
Какая ночь! – Бериллами расшита
На тёмно-голубом велюре тьмы.
Самшитовые звёздочки зенита –
Прозрачные глаза не злой зимы.

А тишь какая! Скудный ужин стынет.
Молитва – ввысь. Ей, чистой, нет преград.
В ней плачет мать об убиенном сыне
И плачут свечи в стёклышках лампад.

Глаз на икону возвести не смея,
Стою, простоволоса и боса.
Простуженным окошком стекленея
Глядят в мою келейку небеса.

На сердце и торжественно, и ясно.
Господь! За всё Тебя благодарю.
Я приторную патоку соблазна
Как соль в реке, молитвой растворю.

Постом Великим неприкосновенен
Сосуд моей очищенной души.
Смиренен Бог, поскольку совершенен.
И ты свою гордыню сокруши!

Все тяготы, хранимые под спудом
Исповеданьем кротким облегчи,
Пока апрель не выплеснется чудом
Огня Святого на фитиль свечи.

***
Город дымкой затянут. Вдали, в стороне
Этот угол медвежий –
спасение.
Опускается птицей на плечи ко мне
Ангел белый –
село Вознесения.
Рассыпается боль пересохшим листом,
Исчезает тревога.
И верится:
подождём, переждём: за весенним дождём
Наши беды в труху
перемелются.
Заигралась со мной: засыпает снежком
Круговертит шальная
метелица
И к ногам густошёрстным своим животом
Прижимается, словно
медведица.
Дышит колко в лицо, лижет ласково нос
Зверь мой умный –
души исцеление.
Мне с тобою тепло в самый лютый мороз
Мой спаситель –
село Вознесения.

В АЛУШТЕ
В решете ливанских кедров
Облака просеял кто-то,
И сверкают звёзд осколки
В частой сетке решета.
Это август виноградный,
Восхитительный и щедрый,
Это лёгкая дремота
Виноградного куста.

Беззаботный шустрый дождик
Прошуршал в миндальной роще,
И просыпались орехи
На тропу слепым дождём.
За горой маячит осень,
И жирком запасся ёжик.
Парус ветреный полощет.
В небе заново рождён
месяц.
Утренняя радость –
Лёд гранатового сока
На балкончике уютном
В тёплых путах простыни.
Как невиданная роскошь –
Эта длительная праздность,
И трещит о том сорока,
Не устав от болтовни.

МАРИЙСКОЕ ОЗЕРО
Кусты рябин в коралловых монистах!
За ними, далеко, среди скалистых глыб
Я вижу голубой, прозрачный, чистый
Аквамарин со звёздочками рыб.

Утоплен в мягкий бархат малахитный,
По зелени – рубиновая сыпь!
От глаз людских, в сухой листве сокрытый,
Здесь набирает силу белый гриб.

Прогретый воздух полон ароматов,
Колдует над узорами паук.
И светятся насквозь в лучах заката
Медовые ладони женских рук.

***
Ледяными пальцами дождя
Вновь октябрь забарабанил в стёкла.
Льёт с утра. Земля насквозь промокла.
Сквер в дожде и статуя вождя.

Тусклый свет от фонарей вокзальных
Как маяк спасительный в ночи.
В паузе короткой странствий дальних
Мы в купе, обнявшись, помолчим.

Нам опять не разрешить дилеммы.
Поезд твой – транзитом на восток.
Столик откидной и хризантемы,
Наспех чай: пакетик, кипяток…

Вот сигнал. Ещё одна минута.
Все слова истрачены давно.
Постоянство встреч среди маршрута
Нам надолго, кажется, дано…

Дождь идёт, не зная передышки.
Льёт с небес, смывая все следы…
У окна вагонного стоишь ты,
Заштрихован струйками воды…

***
Рябины куст с соседского двора
Плоды на мой забор – тяжёлым грузом.
Достала с чердака ещё вчера
Берестяной для сбора ягод кузов.

В рубиново – оранжевом пиру
Мне в помощь колченогая стремянка.
Я в руки гроздья спелые беру,
Как винограда гроздья – итальянка.

Опаловой дурманит белизной
Разнеженного в жаркий полдень тела…
На полотне Брюллова – летний зной,
Изнемогает соком Изабелла.

А я? – Чем хуже северный сюжет?
Пусть декольте на мне такого нет –
В моём саду осеннем свой порядок:
стремянка, листья, тень и полусвет…

Возьми же кисть и напиши портрет!
Слегка горчит, но вкус рябины сладок.

***
Без перерыва сучит свою нить
монотонный дождь.
Снова эвакуация,
вымерли все дворы.
Жижа дорожная, хлябь.
Вот-вот сейчас упадёшь.
Пустые дома-скворечники.
Пилы и топоры
вынести надо бы,
вытащить из ледяной воды.
Утром катер на север
по вздутой реке уйдёт.
(Не доставало нам этой лютой,
глухой беды!)
Рвётся, цепляясь к берегу,
водным ежом перемёт.

Будка собачья сломана,
грязной полна воды.
Маяться сколько нам, Боже,
неужто Ты нас забыл?
Скалится пёс, и прыгает
в лодку из темноты.
Слабых прости нас, Истинный!
Кротости дай и сил…

***
Монпансье светофоров – горстями кругляшек цветных
Под колёса машин рассыпает казанская ночь.
Мимо снулых дворов за печатью запоров дверных.
Лёгким шорохом шин дрёмы уличной не превозмочь.

Напоследок твой город огнями высоток мигнул
И с обеих сторон – островерхая зубчатость стен.
Промелькнул вдоль пути в кому сна погружённый аул:
Он в снегах обречённо до самой весны затонул.

Ты притопишь слегка, но куда тебя черти несут?
Мимо дома – навылет. Свинцовою пулею – прочь!
Утром – кофе в постель. Опостылевший барский уют.
Кто сказал, кто напел, что тебе его не превозмочь?

В дачном домике – холод собачий: ни света, ни дров.
Пыльный спальник, фуфайка, оплывший огарок свечи.
Как покойника тело – остов небелёной печи,
Да в синюшных сугробах – колодцы глубоких следов.

Сигаретного дыма напиться до утренних звёзд
И промёрзнуть в той храмине стылой, что впору звенеть!
Умереть и воскреснуть. И снова душой умереть,
Коль не выжечь обиды глухой покаянием слёз.

ЧИТАЯ ЛАО-ЦЗЫ
…Там неба свод смыкается с водой
Широкой лентой тёмного индиго,
Но ближе к берегу меняет море цвет,
Переходя в густой ультрамаринный,
В зеленой растворяясь бирюзе,

И у буйков прозрачно-изумрудным
холмом вздымает жаркие тела.
И в россыпь гальки розово-лиловой
Упругою волной – когтистой лапой
Как хищница, накатывая, бьёт.

И тут же растекается, слабеет,
Ласкается и льнёт к моим ногам,
Из-под ступней легонько выбирая
Песок. Теряю равновесие …

Переступаю на другое место,
Игру волны невольно принимая,
И вновь переступаю, вновь пытаюсь
Нащупать ускользающую твердь…

Та сила беспрестанного движенья
воды, что придаёт округлость камням,
Раздробленным на мелкие частицы,
В зернистый перетёртые песок,

Влечёт меня, всецело поглощает,
С микрочастицами песка и моря
Соединяет. И неразрушимо
Великое единство Предначал…

И нет уже ни времени, ни места,
Ни форм, ни очертаний и ни звуков,
И небо, и вода – всеобщий хаос,
В безмолвии струящаяся мгла…
……………………………………….
Переплетясь в космическом пространстве
Эфир небесный и земной эфир,
Плывут, клубясь, в безбрежном занебесье,
Внутри себя гармонию тая…

ГЕРДЕ
Ртутный, едва живой
свет. Фонаря осколки.
Раною ножевой –
Щель в жалюзийной шторке.
В норах домов – народ.
Холод под минус тридцать.
Вьюга шальная злится,
Бьёт по щекам ворот.
Площадь пуста. Пустынь
Нет пустынней на свете.
Девочка! Не простынь,
Хлещет наотмашь ветер.
Гонит тебя домой,
Бесится, словно нежить.
Варежкой шерстяной
Под руку парня держишь –
Встань за его спиной!
………………………………
…Помнишь, в рядно рябин
Осень рядила город?..
Фарами от машин
Свет разрезает холод…
…Сонм «золотых шаров»
Сыпался вам на плечи…
Бельма прожекторов –
Спутники вашей встречи…
Дома – горячий чай,
Жар батарей чугунный.
Что ж от него сейчас
Ждёшь в ледяной, безлюдной
этой ночи? – Не тронет
Кая твоё признанье.
В белых снегах утонет
И о любви мольба.
Острым зеркальным сколом
Черный зрачок проколот.
В сердце его не тает
Твёрдый кусочек льда…

ВЕСЕННЕЕ
Лучик солнца на газон прилёг.
Из земли, поднакопив силёнок,
Одуванчик, охристый цыплёнок
Выпростал упругий стебелёк.

Куртки скинув, детвора в футбол
Шпарит, с воплем забивая гол.
(Футболисты рьяные с пелёнок!)
И распущен лопуха подол…

Чистит пёрышки к теплу моя столица.
У меня в кармане – ни гроша.
Но легка, невесть куда стремится
Отзываясь на весну, душа.

Вытаявший сор и пыль дороги
Смоет дворник – благодатный дождь.
Заведу видавший виды «Додж»,
По весне проедусь. Так немного

Надо мне, чтоб было хорошо!
(И тебе, поверь, не больше надо.)
Вот и ливень-чистильщик прошёл
По деревьям и скамейкам сада.

Семь цветов в себе соединив,
Яркое, как в мультике, повисло
Над Петром и Павлом коромысло,
Над мечетью белой Кул Шариф.

СТРАСТИ ПО КАЗАНИ
Вновь побелела Казань: переулки, дворы, магистрали…
Розовый столбик термометра падает вниз.
Всё потепленьем грозили синоптики. Врали! –
Непредсказуем весенней погоды каприз.
……………………………………………………
Здесь, на Гоа, с аравийской играя волною,
Вдруг затоскуешь: как сладок «отечества дым»!
Крыш бирюзовых мой город! От снега седым
Облаком звёздным растаял вдали.
Ты повсюду пребудешь со мною!..

…Всё включено в пятизвёздном помпезном отеле.
Эта печаль – первобытного пращура зов.
Только проверено: ром или «сотка» мартеля
Дома, у телека, вовсе не хуже, всамделе,
И без экзотики этих индийских даров.

Водная пыль Дудхсагара*, чаев аромат всевозможный,
Только притихла в груди моей певчая птица- скворец.
Что-то бормочет индус, завлекающий связкой колец…
Я – далеко от него. На Жуковского, в лавке пирожных.
______________
*Дудхсагар – название одного из красивейших водопадов Индии.

***
Эта комнатка – тихая горенка,
Здесь цветочный уют подоконника.
Занавеска с орнаментом греческим,
Акварели пионовый дым.
Светлый образ Николы Ликийского
Смотрит строго, но всё ж по-отечески!
Книжки – в ряд и в тюльпане светильника
Лампа светом горит голубым.

О, как мило мне это убежище!
Годы мимо проносятся с шелестом.
Старомодную мебель на белую –
(сочинила другой интерьер!)
Поменяла, да в этом ли дело-то?
Мне моложе с годами не сделаться –
Подтверждает любимое зеркало
Отраженьем на фоне портьер.

ДИПТИХ
1.
Когда людские смолкнут голоса,
Прислушаюсь: под белою луною
Ведут беседы мирные леса,
На землю рассыпая лист и хвою.

Восходят зори – украшенье дней.
Очередной виток вершит планета.
Дрожит неясно пятнами огней
Услон-гора, и пеньем до рассвета

Пичуга лета не тревожит сна,
Лишь скрип уключин монотонный слышен.
Да слабо плюхнет на воду блесна…
И тишь плывёт над теснотою хижин.

Да над своим упрятанным гнездом
Вдруг трясогузка чуть засуетится…
И мир во всём: мой сад, деревня, дом,
И стерегущая потомство птица.

2.
Чуть замаячит свет на берегу –
Грести, скользя меж кочек травянистых,
С лопаток вёсел гроздья капель чистых
Ронять в незамутнённую реку.

Ещё волна не вздыбила бока,
Теней остатки слизывает утро.
Уже светлы с востока облака
Зари предощущеньем рыжекудрой.

И новый день гудением шмеля
В ветвях душистой яблони продлится.
И всё в согласном мире повторится,
Всё повторится, только без меня.

Взовьётся голос девичий, звеня,
Над берегом прогретого залива.
В природе замещенье справедливо:
Всё будет так же, только без меня.

До окончанья благодарных лет,
Исчерпывая толику земного,
Мне просто быть – и ничего иного...
Всё суета. Всё суета сует.

Из новых стихов
Из новых стихов
Из новых стихов
Из новых стихов
Из новых стихов
Из новых стихов
Из новых стихов

Вверх

Комментариев: