Умер старейший поэт России Петр Фаддеич Моряков

Литературный мир Сибири скорбит - на 105 году жизни умер старейший, а может самый старый поэт России Петр Фаддеич Моряков.

Он родился в селе Улановка Томского уезда 25 января 1914 года, когда ещё не началась Первая мировая война. Закончил литературный факультет Томского педагогического института. Во время Великой Отчественной войны был военным корреспондентом в газете «Красноармейская звезда» (в дальнейшем «Советский воин»), где вёл раздел «Изучай боевой опыт фронта!», делал литературную обработку рассказов, присылаемых участниками боевых действий. В дальнейшем эти рассказы вылились в два тома «Бить врага по - гвардейски» и «Знай повадки врага»).

После войны работал корреспондентом областного радио в Новосибирске. Многие десятилетия писал стихи, выпустил несколько поэтических сборников, изданных в столице Сибири -  «Любви святая простота», «Доверье душ», «Речь ручья», «Звезда на излете», «А жизнь идёт», «Гроздь рябины». Кроме того, издал двухтомный сборник рассказов –воспоминаний «Что было – то было» ( вышли в 2009 и в 2011 году).

Член Союзов писателей и журналистов России.

П.Ф. Моряков был исключительно скромным человеком, в Союз писателей вступил в возрасте 90 лет. Кавалер Золотого почётного знака «Достояние Сибири» (2007),  получил премию «Золотое перо», которую ему вручал Василий Песков, а также медаль имени Александра Покрышкина. Возглавлял Литературную гостиную при Совете ветеранов Новосибирской журналистской организации.

Секретариат правления Союза писателей России выражает глубокие соболезнования родным и близким Петра Фаддеича Морякова.

 

В 2016 году другой старейший поэт и переводчик Новосибирска –Юрий Михайлович КЛЮЧНИКОВ, который был его давнишним товарищем (в 60-е годы они вместе работали в одном отделе областного радио Новосибирск), написал  о нём очерк  «Фаддеич», который вошел в книгу его воспоминаний «Предчувствие весны» и который предлагается вниманию читателей.

 

Юрий КЛЮЧНИКОВ

ФАДДЕИЧ

Когда будет напечатан этот очерк, ему, очень бы хотелось надеяться, исполнится сто три. (Это случилось!) Он родился в год Тигра по восточному календарю, Водолей по зодиаку – 25 января 1914 года. Зовут его Пётр Фаддеич Моряков. Место рождения – село Улановка Кемеровской области. Это село – также родина известного советского поэта Василия Фёдорова и народного артиста России Петра Чернова, сыгравшего в кинофильме «Поднятая целина» роль Давыдова. В честь двух знаменитостей односельчане учредили общий музей, а когда Петру Фаддеичу исполнилось 100 лет, к двойной экспозиции музея прибавили третью.

Я знаю Морякова с 1960 года, т. е. больше пятидесяти лет, из них около десяти мы одно время работали в Новосибирском радиокомитете. Люди моего, а тем более его поколения постепенно становятся, как говорил Маяковский, «подобием чудовищ ископаемых хвостатых». Ещё бы, Фаддеич пережил одного царя, всех партийных генсеков, одного президента России, а по части здоровья превзошёл самого Микояна, который, как известно, прожил «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Но от «динозавра» и «восточного тигра» в характере Морякова нет ни капли. До сих пор пишет стихи о любви к женщине, к русской природе, к исторической и нынешней России, а в последние годы – философские четверостишия наподобие рубаи Омара Хайяма. Стихи же сочиняет, страшно произнести, с тридцатых «расстрельных». В 1936-м опубликовал первое стихотворение, в 1962-м – первый сборник, в 1994-м вступил в Союз писателей России. Тут, похвалюсь, я его перещеголял: первое стихотворение напечатал в четырнадцать лет, в писательский Союз вступил не в восьмидесятилетнем возрасте, как он, а в семьдесят три!

Хотя, вообще-то говоря, мы оба не склонны ни к словесному кокетству, ни тем более к конкуренции. Не мельтешим в СМИ, не «самовыдвигались» на местные и национальные премии. Но в 2013 году так случилось, что нас обоих выдвинули на единственную областную премию. И что вы думаете? На писательском собрании, где была предложена такая альтернатива, Моряков свою кандидатуру снял. Сказал: «Я считаю, что сделанное Ключниковым более достойно премии, чем моё…». Меня на собрании, к несчастью или к счастью, не было, за мою фамилию новосибирские писатели проголосовали безальтернативно, так что не стану продолжать дальше рассуждения на данную тему... А он получил эту премию на следующий год.

Уже сказал: около десяти лет мы вместе работали, как говорится, бок о бок на новосибирском радио. Внутри большого коллектива всегда существуют группы и группочки, симпатии и пристрастия. Моряков ни в какие из них не входил, но и не уходил в самоизоляцию, в некую творческую позу, которую метко подметил в творческих личностях Блок: «Там жили поэты и каждый встречал другого надменной улыбкой». Был доброжелателен, прост, ровен со всеми. Его очень уважали, начальство тянуло вступить в КПСС. Он отнекивался немногими словами, в том смысле, что «не дорос». Мог бы сказать: и «перерос», потому что больше всего в жизни тянулся к поэзии.

О ней скажу позже. Здесь же отмечу, когда я спросил Фаддеича, что его всё-таки отталкивало от партии, он ответил: «Жестокость, которую очень не люблю в людях».

Конечно, у нас возникали разговоры и о ней (жестокости большевизма), о личности обоих вождей партии, к которым Моряков относился, скажем так, сдержанно. Однажды повторил при мне известную фразу: «Войну выиграл не Сталин, как ему приписывают, а народ». Я резко возразил: «Зачем ты повторяешь тех, кто при жизни возносил вождя без меры, а теперь полощет?». П. Ф. смутился:

– Ты симпатизируешь Сталину? Извини.

– Дело разве в симпатиях? – продолжал я. – Какой народ выигрывал войну без руководства? Тем более трагедию и триумф одновременно. Это же был земной Армагеддон! Недаром ту войну некоторые православные старцы называли святой. Они и Сталина называют «богоданным вождём». А насчёт симпатии к жестокости «кремлёвского горца» выскажусь так: если бы не она, победила бы западная дьявольская жестокость. И неизвестно, какая хуже. Размазали бы нас по стенке ещё в начале прошлого века.

П. Ф. неожиданно со мной согласился:

– Ты прав. Если бы Сталин не был таким, каким он был, тридцать лет не продержался бы у власти. Ленина кто съел? Сам себе ответил: свои же и сожрали.

Теперь я поддержал Морякова:

– Со Сталиным номер не прошёл, он действовал на упреждение. Открутил головы всей пятой колонне…

Несколько лет спустя после этого разговора Моряков прочитал мне по телефону своё новое стихотворение.

ДВА ДИКТАТОРА
Один мечтал стать живописцем –
Прослыл убийцей и нацистом.
Другой – поэзии ценитель,
Хоть был тиран, но и спаситель.

«Написано в твоём духе, под твоим влиянием», – шутливо заметил Моряков. Конечно, я хорошо понимал: речь идёт вовсе не о моём влиянии. Одно из основных качеств П. Ф. – глубокая справедливость.

Я спросил:

– Ты переменил мнение о Сталине как о победителе в сорок пятом?

– Нет, не переменил, по-прежнему считаю, что выиграли и проиграли в той войне не вожди, а народы. Русские не считали и теперь не считают себя избранным народом. А немцы поверили Гитлеру, который объявил их единственными арийцами, способными руководить миром. Любая претензия на избранность заканчивается плохо.

Помолчал и добавил:

– Очень плохо.

Я переспросил:

– Ты имеешь в виду американцев?

Моряков не стал продолжать болезненную тему. Оба мы сошлись на том, что воевать с историей не только бесполезно, но и опасно: можно накликать на себя и на свою страну худшее из минувшего…

Справедливость и некоторые другие свойства, думаю, и позволили моему товарищу перешагнуть столетний порог, о чём пойдёт речь дальше. За наше более чем полувековое знакомство я никогда не видел П. Ф. в раздражении, тем более чтобы он когда-либо вышел из себя. Но это вовсе не характеризует его как человека равнодушного. Наоборот, когда речь шла о несправедливости, личной или общественной, своё возмущение он никогда не скрывал. Но и не склонен к шумному выражению чувств. Заходил у нас разговор об этом. Моряков высказался примерно так: «Знаешь, когда сильно шумят, особенно публично, например, о том, каким плохим было советское прошлое, я всегда думаю: зачем человеку это надо? Даже если ему в своё время от коммунистов достались большие неприятности. Народ не зря придумал пословицу: о прошлом говори либо хорошо, либо промолчи…»

Ещё одна черта к вопросу о долголетии. Дело было в марте 2012 года. Звоню ему:

– Как дела?

– Да вот, написал последнее стихотворение в книжку. Думаю о названии.

– Что в голову приходит?

– Всякие сибирские плоды: ранетки, калина, рябина… Из того, чем питаются воробьи зимой.

– И когда мы книжку увидим?

– Планирую сдать в печать в первом квартале следующего года.

Так и случилось. Книжка вышла в 2013-м под названием «Рябиновая кисть».

Я знал, что проблем со спонсорами у моего товарища не было, поэтому осведомился:

– Почему тянешь со сдачей в печать?

– Пусть полгода сборник отлежится. Со временем разные новые мысли приходят, поправлю старые… Ты знаешь, я давно заметил: когда планируешь жизнь, и она тебя держит наплаву.

25 января 2016 г. я позвонил ему, поздравил со 102-летием, спросил между прочим:

– У тебя ноги не отекают?

Почему задал именно этот вопрос в его день рождения, объяснить не могу. Но ответ был вполне ожидаемым:

– Раньше отекали, теперь – нет.

– А почему?

– Делаю лет тридцать самомассаж по Мюллеру.

– ?

–Начинаю с подошв ног, – объяснил Моряков, – разминаю пальцами рук и костяшками кулаков ступни, пятки, растираю икры, бёдра…

Не стану входить в дальнейшие уточнения разговора, самое интересное, –что я тоже практикую самомассаж, но не по Мюллеру, а по собственной методике, наработанной с годами интуитивно.

Мы часто употребляем слово «интуиция» в качестве некоего знания, пришедшего изнутри. Уже говорил, что, задавая П. Ф. вопрос об отёке ног, неизбежном в наши годы, примерно предполагал, что ответит мой «правофланговый». Значит, между людьми существует какая-то связь, предшествующая словам. Говоря шире, человек иногда совершает поступки под воздействием непонятных ему мысленных импульсов. Если поступки благие, говорим: Бог помог, если дурные – бес попутал. Так ли это?

Загадочна природа многих крупных открытий, когда они делаются людьми разных стран примерно в одно и то же время и независимо друг от друга. Часто на тему приоритета спорят до хрипоты, на самом же деле возникает неоспоримое мнение: та или иная идея как бы плавает в пространстве, ожидая, кто её поймает и выразит, плюс кто оформит в предметном исполнении. Но если идея пущена, как говорится, в эфир, то никуда не спрячешь вопрос,  «кто запустил.

Говорю об этом потому, что многое в наших отношениях с П. Ф. Моряковым совершается как бы на интуитивном уровне. Сказал я П. Ф. однажды: «В следующем воплощении будешь великим поэтом. Муза сделает тебе такой подарок в благодарность за многие годы верности». Сказал – и услышал от Морякова: «Мне это уже говорил покойный Илья Фоняков (петербургский поэт, живший долгое время в Новосибирске). Или как-то я потерял П. Ф. из поля зрения и слуха – телефон на звонки не откликался. Пришлось поднять тревогу. Вдруг слышу внутри голос П. Ф.: «Успокойся, со мной всё в порядке». Спустя некоторое время получаю телефонное подтверждение от самого Фаддеича: «Извини, что доставил хлопоты. Телефон сломался».

Подводя итог сказанному, попробую дать резюме в современном духе: «Творец создал человека по образу и подобию Своему и предложил в качестве редкого примера П. Ф. Морякова, всю жизнь творящего стихи, не поддающегося ни на какие другие соблазны».

PS.

Дописываю этот очерк о моём товарище 12.02.17. Своё 103-летие он перешагнул 25 января этого года в здравии и творческой форме, отправив в издательство очередную рукопись стихов.

А вскоре… упал, сломав шейку бедра.

Знающие люди поймут, что означает такой полом, да ещё в его возрасте. Лёг на операцию. Кости скрепили, но напутствовали: в эти годы они не срастаются. Выписали Фаддеича из больницы домой.

Через некоторое время он позвонил мне и сообщил, что осваивает методику передвижении по квартире на «ходунках» и что возобновляет прерванное в больнице сочинение стихов. А ещё через неделю его внук Ильяс сказал по телефону, что дед снова упал и теперь практически всё время спит.

Что ж, с каждым из нас в назначенное время происходит «обыкновенная история» – сдача «арендованного» на время тела Природе. У каждого свой срок «аренды». Но дело не в ней, а в том, что мы – не тела, и  ещё в том, как используем «аренду».

Фаддеич использовал свой срок так, как дай бог каждому из нас! Закончу свой очерк восточным поучением:«Важно знать, что, отдавая себя в жизни земной какому-то любимому делу, особенно творчеству, будешь его продолжать и при переходе в Инобытие, но в новых и более благоприятных условиях. Там исчезнут плотные ограничения».

Часто можно наблюдать, как люди преклонного возраста с энтузиазмом начинают заниматься творческой деятельностью, воплощая свою мечту прежних лет, которую не удавалось осуществить в пору молодости и зрелости. Таким образом они прокладывают трассу, по которой будут продвигаться в будущем. И не станет ли человек, посвятивший себя творчеству на старости лет и продолжающий путь совершенствования души в Тонком мире, выдающимся деятелем искусства в следующей земной жизни? При постоянстве и устремлении это поистине так. Абсолютно верно говорят: «Учиться никогда не поздно». Человек должен осознавать себя вечным учеником и всегда стремиться раскрывать свой беспредельный Божественный потенциал, заложенный в нём изначально».

 

 

Петр МОРЯКОВ (1914-2018)

А МНЕ КУДА?
Нет дела общего в народе.
Вверху – грабёж, внизу – разор.
От родины глаза отводим
Кто – в челноки, кто – за бугор.
А мне куда? Ведь время к ночи
И сердца стук уже не тот…
То вдруг давление подскочит,
То настроенье упадёт.
Однажды, пол в ногах теряя,
Я сполз спиною по стене.
Хотелось крикнуть: «Умираю!»
Но простонал лишь: «Плохо мне!»
Зачем пугать?
И внук всё понял,
Стал грудь тереть мою, твердя:
«Не умирай, мне будет больно,
Мне трудно будет без тебя».
И я не умер.

КОЛОКОЛА СИБИРИ
Давайте лить колокола!
И звоном наполнять пространство.
Страна сегодня не светла –
О свете помечтаем страстно.
Давайте лить колокола!
Даров и сил у нас в достатке,
Так перельём их все в дела
От гор Уральских до Камчатки.
Давайте лить колокола!
Под звон весёлый петь, как дети.
Чтобы судьба нас привела
В который раз к большой победе,
Давайте лить колокола!
Чтоб прибывали наши силы,
Чтобы Сибирь душой цвела
И сделалась душой России.
1996

* * *
Мне — сто.
Невидимые двери
Я в мир неведомый открыл.
Своим глазам я не поверил —
Такой рубеж переступил!
И все во мне притихло сразу…
Но даже в дни, что так тихи,
Я рад тому, что ясен разум,
А в сердце все еще стихи.

* * *
Не все весна.
Придет и осень.
И станут все луга пусты.
Сентябрь косой незримой скосит
Весенней лирики цветы.
Так думал я.
Все так и вышло,
А листопад навеял грусть.
Но горевал-то я не слишком.
Раз все меняется — и пусть.
Но в сердце все же что-то зреет.
И вник я в суть закатных дней.
Чем грусть осенняя острее,
Тем и лиричней, и родней.

* * *
Полна природа перепадов.
Гроза еще гремит в полях,
А радуга к реке припала,
Струю студеную ловя.
И не пила ее — вдыхала.
А чтобы ярче был улов,
Бесцветный блеск переливала
В семь ослепительных цветов.
Вот эту магию и мне бы,
Чтоб мог и я всю благодать,
Что разлита под синим небом,
В свои стихи переливать.

* * *
Я чувство времени утратил
В лесной рассветной тишине.
Но застучал вдруг дробно дятел —
И я очнулся — это мне.
Вот иволга, простившись с ночью,
Свой голос пробует взрывной,
Кукушка мне года пророчит,
Стрижи стреляют надо мной…
А с поля хлебного, из дали
Шлет перепелка свой привет.
Я всем пернатым благодарен,
Не дали мне проспать рассвет.

ТЕНЬ
Представить трудно, что на свете
Ты тенью стал. Тебя уж нет.
Но я же был!
Касался веток
И трогал жаркий горицвет.
А луч?..
Его прикосновенье?
Он согревал мою ладонь.
Не может быть, чтоб стала тенью
Рука, принявшая огонь.

 

 

ЖИЗНЬ — МИГ
Я знал соседского подростка,
Он резвый был и озорной.
Он по тропе, травой заросшей,
Скакал на палочке резной.
И вот иду я той тропою,
А мне навстречу старичок.
Все с той же палочкой резною,
Но превращенной в посошок.

* * *
Слышать мне не раз случалось:
Если боль тебя прижмет,
Не горюй и не печалься,
Все до свадьбы заживет.
И ведь вправду заживало.
Дунешь, плюнешь — не болит,
И теперь бы помогало,
Да никто не говорит.
Лишь плечами пожимают,
Устремив глаза во мглу,
И все бога поминают,
А про свадьбу — ни гу-гу.

ТРОПИНКА
На прибрежном пригорке
Помню все до травинки.
И смешно мне и горько —
Потерял я тропинку.
Здесь была над обрывом.
Нет ее и следа.
Видно, время размыло,
А быть может, вода.
Прохожу, как над бездной,
И подумать боюсь:
Неужели бесследно
Вот и я растворюсь?

НА РОДНОМ ПРОСЕЛКЕ
Здесь каждый вздох
Меня касается.
За возом дров идет вдова.
Я знал ее еще красавицей,
А вот теперь узнал едва.
Вздохнула горько:
«Вот история!
Кружусь одна,
Всю жизнь одна…»
Взглянула,
Но готов поспорить я —
Меня не вспомнила она.
Когда звала нас ребятишками,
Уже невестилась сама.
И на гуляньях и девичниках
Сводила всех парней с ума.
Но как-то раз меня умышленно
Вдруг обняла при всех при них:
«Вот за кого бы замуж вышла я,
Да не подрос еще жених».
Из жарких рук стараясь вырваться,
Чуть не сгорел я от стыда.
А сам подумал:
«Дайте вырасти…»
Но где-то шла уже беда.
А красота, она изменчива.
Гляжу в глаза, но холод в них.
И вдруг спросила тихо женщина:
«Не узнаешь меня, жених?!»

* * *
Помню, примостишься у костра
И следишь, как льется дождик звездный.
Жаль, что звон зануды-комара
Лезет в ухо тоненькой занозой.
Головой зароешься в тулуп
И доволен, что злодей не тронул.
До чего ж я был в ту пору глуп,
Столько звездопадов проворонил!

* * *
Сколько мне еще топать по свету?
Кто же знает отмеренный срок?
Отвожу я заботливо ветку,
Обхожу осторожно цветок.
А на ближней опушке, в покое,
Мне кукушка считает лета…
Пригибаю я пальцы рукою —
Неужель досчитает до ста?
Ах, вещунья, ты явно в ударе —
Столько лет… И откуда взяла?
Я за щедрость тебе благодарен.
Только где же ты прежде была?

* * *
Сто рек и радуг за плечами.
Я так летел — лишился сна!
А ты грозой меня встречаешь,
Моя родная сторона.
Ну, не сердись, что долго не был!
Мне сердце — верь! — не даст солгать,
Я не забыл под знойным небом
Твоей прохлады благодать.
Твой добрый бор над перевозом,
Твои клубничные бугры…
И даже яростные грозы,
Что грозны только до поры.
Ну вот и кончился твой ливень
И, подобрев, унялся гром…
Опять клубникой и малиной
Свежо повеяло кругом.

 

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную