Пять лет пребывания в публичном пространстве для меня стали неожиданным, но весьма полезным опытом. Не скажу, что приятным, тем более, что ни подготовки к нему, ни желания его приобретать у меня не было.

При всех издержках он, как и любой опыт, оказался весьма полезным, особенно в разрезе той темы, которая меня и интересует — технологий демонтажа и сборки социальных субъектов. Частью (довольно небольшой частью) этих технологий являются так называемые «цветные революции». В основном массовое сознание как раз «цветные революции» воспринимают за весь комплекс этих технологий, хотя это, конечно, не так.

Ключевой объект, с которым они работают — это массовое сознание. В сущности, речь идет о все тех же войнах, но выведенных в когнитивную сферу — область манипулирования массами. Как раз мое попадание в публичную сферу и дало возможность проводить для себя замеры и оценивать состояние нашего общества с точки зрения его адекватности.

Три крупных конфликта — в Ливии, в Сирии и на Украине создали последовательно нараставший интерес к этим весьма экстремальным событиям. Не сказать, что в первых двух этот интерес был массовым, но уж конфликт на Украине стал безо всякого сомнения нашим, а потому по нему можно смело экстраполировать любые результаты уже на нас самих в гипотетическом (хотя, увы, всё более реальном) случае переноса такого конфликта на нашу территорию.

Выводы, увы, крайне печальные.

Основная масса (причем реально подавляющая) испытывает потребность в хороших, успокаивающих и убаюкивающих новостях любой ценой. Закрывая глаза на всё. Власть, культивируя безответственность, как норму и добродетель для себя, вводит ее же в качестве нормы и для всего общества. Наличие ответственности и способности к самостоятельным поступкам становится опасным отклонением и подлежит искоренению. Поэтому власть крайне настороженно и даже враждебно относится к добровольцам Донбасса — точнее, к их идейной части, по возможности способствуя их физическому истреблению. Эти люди посмели принять самостоятельное решение, взяли на себя персональную ответственность, что само по себе воспринимается властью как чрезвычайная ситуация.

В обществе формируется запрос на своеобразную наркоманию — когда роль наркотика выполняет уверенность в завтрашнем дне невзирая ни на какие события в окружающей реальности. Уменьшение этой дозы или ее отсутствие немедленно вызывает ломку со всеми причитающимися последствиями, главным из которых является немотивированная и неконтролируемая агрессия. Человек теряет способность к критическому восприятию и инстинктивно начинает сбиваться в стаю с такими же как он, включая примитивный стадный инстинкт.

Собственно, первая фаза любых когнитивных технологий и заключается в том, чтобы выключить критическое восприятие и в нужный момент собрать общество в стаю. Стадное поведение примитивно, поддается любым манипуляциям и легко прогнозируется.

Интерес российской власти в формировании такого населения понятен, не хочу даже касаться этой темы. Проблема в другом: она сама создает оружие, которым наши противники владеют гораздо лучше, как в силу практического опыта, так и в силу отработанности технологий и несопоставимости ресурсов.

В книге «Куклы и кукловоды украинской катастрофы», которая была написана в соавторстве с Алексом Андреевым, большая часть книги была посвящена разбору механизмов, с помощью которых украинское общество разлагалось и доводилось до нужных кондиций этой самой первой фазы. Хочу сразу сказать, что мое соавторство заключалось в основном в написании обширного предисловия, а по украинским механизмам всё оно принадлежит именно Алексу Андрееву.

Тем не менее, можно сказать, что российская власть большую часть описанных процессов уничтожения общественного сознания и превращения нашего народа в сборище клинических личностей провела сама — в своих собственных шкурных интересах. Запад в любой момент может запускать свои проекты против этой же российской власти, пользуясь всем тем, что она же и создала. В отличие от Украины в России искать руку Госдепа попросту нелепо — никакие грантоедские структуры не могли сделать больше для форматирования и зачистки общественного сознания, подсаживания его на «иглу», чем российская власть. В этом смысле приходится сомневаться в адекватности самой российской власти, хотя если примерно представлять ее генезис, удивляться нечему. Мафиозное государство построено людьми с предельно примитивизированным сознанием, минимальным набором животных потребностей и полным отсутствием сдерживающих мотивов. Такой с позволения сказать «элитой» манипулировать еще проще, чем окормляемым ею населением.

Скорее всего, Запад поэтому и не вмешивается в российскую ситуацию так, как на Украине — в России всё и так идет в полном соответствии с его потребностями.

Сейчас, судя по всему, мы вступаем в полосу отработки уже «российского сценария». Он пока находится в начальной фазе, но примерные контуры его вполне очевидны. Никакие успокаивающие лозунги продажных спикеров в телевизоре меня лично не интересуют — эти люди являются частью целого механизма оболванивания и наркотизации общества, поэтому даже теоретически не могут рассматриваться в качестве источников какой-либо информации и уж тем более ее анализа.

В России созданы все предпосылки для нашего поражения — причем поражения скоротечного — в любом сценарии конфликта с Западом, в котором он будет использовать технологии именно когнитивных операций. Власть готовится к отражению такого конфликта, но по уровню способности к противодействию выглядит как наша сборная по футболу — вялой, недееспособной и не имеющей никакой воли к сопротивлению. У нее, как и футболистов, уже все есть, и ее основной мотив — защитить уже награбленное. Я не зря привожу пример сборной по футболу — система власти и управления, сформированная в России, индуцировала свою структуру и мотивацию во все без исключения сферы жизни страны и общества. Сборная в этом смысле просто очень наглядный пример — своеобразный «острый эксперимент».

Естественно, что возможны и контрпроекты, которыми можно противодействовать (хотя, к сожалению, и локально) проектам Запада. Но есть ряд граничных условий, которые делают их очень непростыми и по замыслу, и по исполнению. Первое граничное условие — это категорический отказ от сотрудничества с властью в этом вопросе. Она обречена во всех сценариях вне зависимости от того, чем они завершатся. Возникнет ли после путинского режима диктаторско-фашистский, произойдет ли распад страны (это два противоположных негативных сценария), возникнут ли на обломках этого режима более человеческие формы управления — в данном случае важно то, что именно нынешний режим в его виде — живой труп. Он еще дышит, производит какие-то действия, но по сути речь идет о распаде. Запад отдает себе отчет в происходящем и одним из мотивов запуска сценария по ликвидации сегодняшней России является вполне разумное желание поставить этот процесс под контроль. Свой контроль, понятно, в своих интересах, где интересы России идут по остаточному принципу. Собственно, поэтому любой проект Запада и является враждебным для нас.

Второе граничное условие — это понимание несопоставимости ресурсов, которые могут привлечь любые контрпроекты, по отношению к проектам Запада. Это означает, что их реализация возможно лишь локально — и главной задачей является поиск тех критических точек, в которых даже малыми ресурсами можно «схлопывать» любые враждебные проекты.

Это требует изучения сценариев и моделей, которыми будут оперировать как наша власть в попытке выторговать почетную капитуляцию в будущем столкновении, так и Запад, который очевидно еще до конца не пришел к выводу по целям будущего столкновения — только ли ликвидация самого режима или более глубокая трансформация всего российского пространства. Здесь, кстати, есть серьезное противоречие, которое может позволить использовать его в контрсценариях.

Второе условие означает, что любые проекты «спасения России» при всей их красивости, в общем-то, исходят из той же наркотизации общественного сознания — потребности в хороших новостях. Их, к сожалению, в реальности уже нет и не будет. Речь сейчас может идти лишь о минимизации последствий гениального руководства страной на протяжении последних 25 лет (а говоря более строго — пожалуй, что последнего полувека).

Более конкретно здесь, в публичном поле, говорить уже не имеет смысла. И не потому, что нечего сказать, а потому, что потому. Нынешний режим достаточно нервно относится к любым осознанным действиям, даже если они лежат что называется в правовом поле.

Для меня вопрос о том, что Отечество и Превосходительство сегодня — суть противоположные явления, уже не стоит. Власть полностью отстранила себя от будущего страны, занимаясь исключительно своим личным будущим. Логика подводит к мысли, что в такой ситуации спасение утопающих становится их персональным делом. У большинства народа нет 600-метровых квартир в высотках и особняков в Лондоне, их дети не будут эвакуированы в Ниццу на личных яхтах — нам предстоит после нынешних поднимать страну из руин. Логично, что появляется потребность начинать готовиться к этому уже сейчас. Кто как может.

el-murid.livejournal.com