Блокораздел

Вл. Ходасевич как-то сказал: «В русской поэзии есть только Пушкин и Блок, остальное – между». Несмотря на неприкрытый категоризм формулировки, что-то очень важное ею схвачено, о чём-то неуловимом и в то же время очевидном – сказано. Сказано по прошествии уже какого-то времени после 17-го года. Это немаловажно, потому что сразу «после Октября» Блок был, по сути, предан всеобщей либерально-интеллигентской обструкции, гласной – в эмиграции, и негласной – в Стране Советов. Обиделись. В первую очередь за «Двенадцать».

Люди с сомнительным декадентским и безупречным масонским прошлым «обиделись за Христа», завсегдатаи богемно-опиумных притонов и параправительственных лож – впалыми грудями встали на защиту «завоеваний Февраля». «Блок – продался…», «Блок – большевик…», «Блок – попивает «золотое, как небо, Аи» с Каменевой-Розенфельд по соседству с пыточными застенками ЧеКи…»

Посвистели, заклеймили. Время идёт, нужно бы «чего-нибудь» почитать, «чего-нибудь русского». Ну не Мережковского же с Гиппиус, в самом деле! Тем временем, Блок умер … И вернулся. Ему – «простили».

…Прошло семьдесят лет, очередная русская революция – теперь уже реванш Февраля и февралистов. Политсоветы наркохудожников и финансово-экономические оргии вашингтонских партейцев, хороводы церковных обновленцев и братания реформистов.

И опять фигура Блока и «Двенадцать» – на пути всеобщего спокойствия. Икающей сытости. Благоразумия с влажными от взяток руками. Поперёк потной нравственности, духовного комфорта и педофилии. «Вновь богатый зол и рад, вновь унижен бедный…»

Вот уж воистину – какой-то «блокораздел». «Новые православные», с необсохшим молочком неофитства на губах, подливают кипящего литературоведческого маслица «в котёл к Блоку»; «новые буржуа» на оборотках банковских счетов пишут «про Блока с красным знаменем». Ставят на вид, привлекают «к суду истории», намекают на уголовные статьи за отрицание Холокоста и нехорошие записи в дневниках, грозятся лишить членства в «Единой России»…

А те же «Двенадцать», похоже, так и не прочитали. Пробежали, пропыхтели. С аналитическим ножичком в руках, с небогатым духовным опытом и «Богословием для начинающих» в картинках и с сурдопереводом. Поставили кляксу, что называется, отметились…

Предлагаю вашему вниманию одну из самых вдумчивых и аргументированных работ-прочтений великой поэмы Блока, сделанную Николаем Переясловым.

Алексей ШОРОХОВ

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

ВЬЮЖНАЯ ТАЙНА “ДВЕНАДЦАТИ”

...Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!..

А.С. ПУШКИН

Природа литературного гения изначально непознаваема, и тайна его заключается в том, что за каждым новым прочтением, за каждым новым смыслом, открывающимся нам в его произведениях, обнаруживается не твердое дно КОНЕЧНОЙ истины, а все НОВЫЕ и НОВЫЕ ВОПРОСЫ , дать ответы на которые могут только время да наше читательское СОТВОРЧЕСТВО с автором. Ярчайший тому пример — непрекращающиеся открытия в изучении бессмертного “Слова о полку Игореве”, породившего уже целую литературоведческую отрасль, именуемую ныне “Слово”-ведением. Ничуть не меньше тайн окружает и произведения таких “хрестоматийных”, казалось бы, писателей как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский или М.А. Шолохов, не говоря уже о заведомо загадочной прозе Михаила Булгакова.

Сюда же, к этому самому ряду, следует отнести и поэму Александра Блока “Двенадцать” с ее необъяснимым финалом, споры вокруг которого не прекращаются с момента ее первого опубликования и вплоть до настоящего времени. Эмблематичность фигуры Спасителя, идущего с красным флагом впереди революционной дружины, получила за эти десятилетия в основном два, полярных друг другу, истолкования. Так, если представители так называемой “старой” культуры (С. Булгаков, П. Флоренский, А. Амфитеатров, Ю. Айхенвальд, Н. Бердяев) увидели в использовании этого образа не более, как кощунственное святотатство, свидетельствующее о том, что поэт “запродался” новой власти, то большевики и их тогдашние и последующие апологеты — не менее, как факт освящения своей революции Самим Господом, сошедшим на Землю специально для того, чтобы возглавить отряд красногвардейцев (К. Чуковский, В. Зоргенфрей, А. Турков, В. Акимов и другие). Именно в этой интерпретации и подавались “Двенадцать” нашей официальной литературоведческой наукой и школьными учебниками, упорно помещавшими в своих объяснениях фигуру Христа не ВПЕРЕДИ , как об этом сказано в тексте самой поэмы, а — ВО ГЛАВЕ двенадцати революционных псевдоапостолов.

(И вот — очередные упоминания этого эпизода, сделанные сначала в статье Сергея Земляного “Улыбающийся Иисус” в газете “EX LIBRIS-НГ” № 15/36 от 22 апреля 1998 года, где снова автор, будто под чью-то магическую диктовку, пишет: “...По заснеженному, буревому Петрограду идёт ВО ГЛАВЕ красногвардейцев с красным флагом все тот же новозаветный Галилеяин, Иисус Христос Назорей...”, а затем — и в статье Инны Вишневской “Как живой с живыми говоря...” в “Независимой газете” № 68 (2130) от 14 апреля 2000 г ., где она говорит то же самое: “...У Блока в «Двенадцати» ВО ГЛАВЕ восставших идёт Христос...” , а через некоторое время еще раз повторяет: “...Блок еще наивно предлагал ВО ГЛАВЕ революции Христа...”)

Но посмотрим внимательнее — а ставил ли Его ТУДА сам Блок? Вглядимся в, казалось бы, так хорошо всем знакомые, но до сих пор остающиеся завьюженными тайной, строки, описывающие шествие революционного патруля: действительно ли Христос — С НИМИ ?..

Вот первое появление двенадцати красногвардейцев на заснеженном пространстве поэтического текста:

...В зубах — цыгарка, примят картуз,

На спину б надо бубновый туз!

Свобода, свобода,

Эх, эх, БЕЗ КРЕСТА!

Тра-та-та...

Как видим, главный отличительный признак революционного патруля выставлен уже при первой встрече — “Эх, эх, БЕЗ КРЕСТА!” — и на протяжении всех последующих глав поэмы этот показатель их сущности не только не размывается и не метаморфизируется, но напротив — акцентируется еще более отчетливо, например:

...Товарищ, винтовку держи, не трусь!

Пальнём-ка пулей в СВЯТУЮ Русь...

Или же:

...И идут БЕЗ ИМЕНИ СВЯТОГО

Все двенадцать — вдаль...

Судя по тому, как решительно открещиваются от всего СВЯТОГО сами двенадцать, С НИМИ — Христа НЕТ и быть НЕ может, поэтому и появление Его в финале поэмы ВО ГЛАВЕ этого разбойного сброда, как это трактуется большинством литературоведов, выглядит как некая откровенно искусственная идеологическая натяжка. Но в том-то и дело, что ВО ГЛАВЕ двенадцати Блок своего Христа и НЕ СТАВИЛ , у него сказано всего лишь “ ВПЕРЕДИ ”, то есть — где-то там, за вьюгой, и — именно ТАМ — Его как раз и ЧУВСТВУЮТ на протяжении всего своего шествия через поэму Петруха и его спутники, которые, словно боящиеся темноты дети, для поддержания собственного духа на каждом шагу выкрикивают :

— Кто ТАМ ходит беглым шагом?..

— Кто ТАМ машет красным флагом?..

— Кто еще ТАМ ? Выходи!..

Революция, как отмечал еще Ф. М. Достоевский, это фактор не столько СОЦИАЛЬНЫЙ , сколько — РЕЛИГИОЗНЫЙ, БОГОБОРЧЕСКИЙ , поэтому случайно ли, что звучащее постоянным рефреном заклинание “Революцьонный держите шаг!” появляется именно тогда, когда возникает угроза не какого-либо ФИЗИЧЕСКОГО сопротивления новой власти, а опасность воскресения таких свергнутых новой моралью понятий как ГРЕХ, СОВЕСТЬ, РАСКАЯНИЕ ?.. Вне богоборческого понимания смысла революции этот призыв кажется в поэме абсолютно неуместным, ведь воевать двенадцати по сути НЕ С КЕМ — не с одиноким же буржуем, что “в воротник укутал нос” , и не с безродным псом?.. Да Блок и не пытается рисовать для красногвардейцев никакой опасности со стороны мира МАТЕРИАЛЬНОГО , он так и пишет в поэме: “Их винтовочки стальные — на НЕЗРИМОГО врага” , — то есть, как раз и имея в виду Того, Кто тревожит напоминанием о Своих заповедях ИХ ДУШИ .

Вот — красногвардейцы убивают “толстоморденькую” Катьку, и убивают, надо ведь признать, ни за что, ни про что:

Что, Катька, рада? — Ни гу-гу...

Лежи ты, падаль, на снегу...

И сразу же вслед за этим циничным бодрячеством, словно бы от воспоминания о Том, Кто все, в том числе и это убийство, видит, и однажды с них за него спросит, взвивается призыв к бдительности: “Революцьонный держите шаг! НЕУГОМОННЫЙ не дремлет враг!” — мол, гоните от себя всякое раскаяние, не поддавайтесь пытающейся проснуться в вас СОВЕСТИ , так как вместе с ней в душе тут же оживет и образ Бога...

Но — не “удержав над собой контроль”, Петруха расклеивается. И мало того, что он “опускается” до раскаяния ( “Загубил я, бестолковый, загубил я сгоряча...” ), так он позволяет себе еще и помянуть Того Самого — НЕЗРИМОГО — от Которого двенадцать, собственно, и пытаются отгородиться своими стальными винтовочками: ” — Ох, пурга какая, СПАСЕ!” — расчувствовавшись после убийства Катьки, вздыхает самый, по-видимому, юный из псевдоапостолов, машинально произнося вслух имя Спасителя. И это вымолвленное им непроизвольно имя бросает красногвардейцев буквально в дрожь. Они уже в Петрухином “Загубил я, бестолковый...” заподозрили какие-то остатки влияния Его заповедей, а в этом, сорвавшемся с губ, “СПАСЕ” прямо-таки физически ощутили Его присутствие РЯДОМ с собой. Отсюда — и их паническое, звучащее как заградительный заговор, заклинание :

Шаг держи революцьонный!

БЛИЗОК враг неугомонный!..

Поэма буквально переполнена страхом двенадцати перед Тем, Чей пристальный взгляд они на себе постоянно ощущают. Это именно от этого страха они кричат каждому сугробу: “Кто в сугробе? Выходи!” — и от страха палят из своих винтовок в Святую Русь, а в финале поэмы — и в Самого Господа:

Трах-тах-тах!

Трах-тах-тах!..

Но можно ли убить Того, Кто Своей смертью попрал саму смерть? Стрельба оказывается напрасной:

...Впереди — с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди — Исус Христос.

Это — самая интересная строфа “Двенадцати”. В ней, как в некоем шифре, дан ключ к смысловой и символической кодировке всей поэмы. Здесь сходятся все ее параллели, все тезы и антитезы, и на все вопросы двенадцати находятся ясные ответы. И оказывается, что КРАСНЫМ флагом машет Тот же, Кто идет и с флагом КРОВАВЫМ ; что БЕГЛЫМ ШАГОМ ходит Тот же, Кто идет и ПОСТУПЬЮ НАДВЬЮЖНОЙ ; и что “ ТРАХ-ТАХ-ТАХ ”, наконец, адресовалось Тому же, Кто “ ОТ ПУЛИ НЕВРЕДИМ ”, то есть — Самому “ ИСУСУ ХРИСТУ ”, идущему таким образом не ВО ГЛАВЕ патруля, а как минимум на таком расстоянии, что Его невозможно ни ЯСНО РАЗГЛЯДЕТЬ , ни ТОЧНО ПРИЦЕЛИТЬСЯ .

Но почему — “Исус”, а не “Иисус”, — задавались вопросом многие читатели и исследователи поэмы?

Да именно потому, что ВЬЮГА , потому что — “не видать совсем друг друга за четыре за шага” , и потому что, спрашивая и сам себя: “Почему — Он?” — Блок с некоторой растерянностью признавался : “Не знаю... ПРИГЛЯЖУСЬ — и вижу, что Он...” И это его непроизвольно вырвавшееся “ ПРИГЛЯЖУСЬ ” яснее ясного говорит о том, что Христос и вправду идет не ВО ГЛАВЕ двенадцати, где Он был бы ХОРОШО ВИДЕН и не было бы никакой необходимости ПРИГЛЯДЫВАТЬСЯ , а — далеко ВПЕР Е ДИ, за вьюгой, где Он кажется автору то “ МАЛЕНЬКИМ , согнувшимся”, а то вдруг — буквально через несколько слов в дневнике — уже “ ОГРОМНЫМ ...”

Нет, не для красного словца призывал Блок всех слушать “музыку революции”. Смею предположить, что он и вправду УСЛЫШАЛ свою поэму в том гуле, о котором он говорит в дневниках 1918 года. И услышал не в образном смысле этого слова, а в буквальном — как ГОЛОС , как ОТКРОВЕНИЕ , которое он хотя и успел записать, но до конца не осознал записанного и сам. Поэтому в его дневниках практически и нет записей, относящихся к ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМУ осмыслению образов поэмы, а есть только сделанные уже ПОСЛЕ ЕЕ СОЗДАНИЯ попытки объяснить возникновение образа Христа из снеговой круговерти.

Поэтому же, скорее всего, поэма оказалась непосильной и для понимания ее критиками, подходившими к ней хоть и с классово противоположных, но в обоих случаях — с МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИХ — позиций...

Ведь что такое “Двенадцать” в их глубинном, ПРОРОЧЕСКИ - ОТКРОВЕННИЧЕСКИМ понимании? Это — никакие не осанна и не проклятие революции, а ПОЭМА-ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ , попытка Самого Христа разбудить тех, кто, пребывая в духовной спячке, отдавал на растоптание и свою Святую Веру, и свою Святую Русь, и свое СОБСТВЕННОЕ БУДУЩЕЕ . И если современники поэта и он сам так и не сумели (или не успели) понять ее потаенного смысла, то мы, уже на РЕАЛЬНОМ ОПЫТЕ увидевшие всё то, о чем Христос предупреждал нас символом КРОВАВОГО флага, остаться слепыми ЕЩЕ РАЗ просто не имеем права. Особенно сейчас, когда в душах снова закипает “черная злоба”, и гарцуют перед церквушками танки (писалось в Октябре 93-го – прим. ред. ), и готовы мы уже в который раз пальнуть в своем ослеплении безверием и в Святую Русь, и в Самого нашего Спасителя..

Он — милосерден, Он простит.

Да вот только закончится ли когда-нибудь при такой нашей слепоте эта нескончаемая и душегубительная вьюга над Россией?..

Вернуться на главную