| |
ПОЛ-РОССИИ ПРОШАГАЛ ВДОЛЬ И ПОПЕРЁК
 Имя Бориса Михайловича Петрова ненавязчиво вошло во все дела и книги, связанные с именем Николая Поснова.
Они познакомились ещё при жизни поэта. Соединила их не только литература, но и богатейшая история Брянского края, в которой оказалось много интересного, увлекательного, зовущего познать, осмыслить и познакомить людей с тем, что волновало их. А ещё и Клинцы, где родился Б.М.Петров и где стал Почётным гражданином города.
Общение с такими людьми обогащает ум и душу, рождает желание посмотреть на события жизни иначе, увидеть то, чего прежде не замечал. Биография Б. М. Петрова интересна и богата. Даже в скупых строках её можно увидеть то, что человека делает Человеком.
Родился 11.12.1938 г. в г. Клинцы Брянской обл. Годы войны послевоенной разрухи провёл у бабушки в деревне, что дало возможность близко познакомиться с селом, с природой края. Окончил Мартьяновскую семилетнюю, затем Клинцовскую 1-ю среднюю школу и в 1955 г. поступил в Московский геологоразведочный институт им. С.Орджоникидзе. После окончания института побывал в разных уголках страны от Кольского полуострова до Узбекистана, от Балтийского моря до Байкала, но особенно много занимался изучением наиболее древних (старше 1,8 млрд. лет) кристаллических образований, залегающих в глубине земной коры Центральных районов России (в т. ч. Брянской обл.).
Стал известным специалистом по древним отложениям, автором 70 опубликованных и свыше 20 депонированных научных работ, членом Межведомственного стратиграфического комитета России, действительным членом Русского географического общества РАН. С 1994 г. успешно занимается геологической информатикой. Награждён медалями СССР, удостоен благодарностей и грамот Совета Министров СССР, ЦК ВЛКСМ, Министерства природных ресурсов России и других ведомств и организаций, «Почётный разведчик недр Российской Федерации» (2007 г.).
Во всех местах, где Петров бывал как геолог, он настойчиво интересовался местной историей и культурой. Известный краевед Брянщины, опубликовавший около 200 статей в сборниках, журналах и газетах Брянска, Клинцов, Новозыбкова, Злынки, Суража, Гордеевки, Красной Горы и других городов и областей. Ряд его статей перепечатывался несколькими (до 8!) газетами и журналами одновременно.
Наибольший интерес Б.М.Петров проявляет к литературному краеведению и литературоведению, к топонимике Брянщины, к истории родных Клинцов и Клинцовского района. Петров Б.М. – участник работы над словарём «Русские писатели. 1800-1917», участник (докладчик) ряда Русско-Евразийских конгрессов. Им опубликованы работы о связях с Брянским краем игумена Даниила-паломника, С.Т. и И.С.Аксаковых, Вас. И. и Вл. И. Немировичей-Данченко, П.Н.Рыбникова, Д.Л.Андреева, Д.И.Выгодского, С.С.Козлова-Куманского, М.И.Киселёва, Ю.С.Белаша, Н.Ф. и Д.Н.Тарасенко, П.Ф.Рощина, А.Г.Перекрестовой и других писателей.
Благодаря его работам получили рельефность ранее схематично известные фигуры литераторов и литературоведов Е.М.Аксёновой, Т.А.Верховского, С.С.Евсеенко, А.Ф.Землянского, А.П.Исаева, Д.И.Крупянко, П.А.Расторгуева, И.И.Ясинского и других. Им подготовлено первое собрание избранных стихотворений и поэм поэта первой половины XIX в. И.П.Бороздны (2004), о котором Б.М.Петров опубликовал более 15 статей и объёмистый вступительный очерк. В 2010 г. им выпущена вторая книга И.Бороздны – богато иллюстрированное полное собрание его переводов с древних и западных языков.
По инициативе Б.М.Петрова отмечались 75 лет клинцовского литобъединения «Наша весна» (1997), 140 лет со дня кончины (1998), и 200 лет со дня рождения (2004) И.П.Бороздны, 150 лет со дня рождения С.С.Евсеенко, присвоено имя поэта А.Ф.Землянского одной из библиотек г. Клинцы, написаны песни и романсы на слова известных поэтов, связанных с Клинцами (в т. ч. И.Бороздны и Д.Крупянко), создаются их живописные и скульптурные портреты и т. д.
Б.М.Петровым написаны очерковая книга о клинцовском селе Малая Топаль и краеведческий роман-эссе о Клинцах «Купала» (1995), всё ещё остающиеся в рукописи. На территории Западной Брянщины Петровым выявлен пласт топонимов, связанных с дохристианским языческим прошлым насельников края, ранее не замеченный исследователями. Проблемам возникновения и деградации архаичных топонимических систем Западной Брянщины был посвящён большой доклад Б.М.Петрова на пленарном заседании научно-практической конференции в Новозыбковском филиале БГУ (2002 г.).
Б.М. Петров живёт в Москве; член Клинцовского землячества. В последние годы прибавилась у него медаль имени академика А.Е.Ферсмана «За заслуги в геологии», он подготовил и выпустил книгу брата поэта Василия Бороздны и несколько статей.
Лично мне особенно дороги строки, посвящённые произведениям Николая Поснова. Они придают уверенность в правильности многолетней работы по сохранению имени и творчества поэта.
«Немало Николай писал вроде бы о себе, утверждает Б.Петров, – о любви и печали, но это тоже было о России, о любви к ней и о печали в предчувствии её нелёгких судеб. Преодолевая замяти, Н.Поснов катил по дороге жизни колесо своей судьбы и заплатил по её счетам сполна – добротными стихами.
Большой русский поэт В.Костров говорил: « …через поэзию даётся единственная возможность сыграть вничью со смертью, что-то оставить после себя, как крестьянин оставляет сад, как наши предки во все времена твёрдо следовали главной мудрости: помирать собирайся, а хлеб сей. Мы не должны впадать в уныние, мы должны работать так, будто и человек, и земля – бессмертны…».
Эти слова, вне сомнений, можно отнести и к самому Борису Михайловичу. Лишь эта небольшая, на первый взгляд, работа утверждает, что автор не только большой знаток минералов, но и художественного слова
«Мне запомнилась строка Николая Поснова о детстве, - пишет Борис Михайлович. -
Зима и – белый бег саней.
Моё детство также было связано с деревней. Зима, сани – всё это памятно и обычно для деревенской Руси, как поцелуй на морозе, но вот так, в двух словах, беглым ассонансом, перетекающим в метонимию, изобразить бесконечность заснеженных русских равнин может только настоящий поэт».
Я бесконечно благодарна ему за то, что за годы переписки познавала, сомневалась, утверждалась. Он словно ветер подталкивал меня вперёд, часто был опорой и советчиком.
Вот и 80 Борису Михайловичу! Быстро летит жизнь. Это не сразу понимается. Хорошо, когда есть что вспомнить, оглянуться на свой след.
А он у Бориса Михайловича Петрова прекрасен, хотя и нелёгок.
Секретариат правления Союза писателей России и редакция "Российского писателя" от всей души поздравляют Бориса Михайловича Петрова, встретившего свое 80-летие, с юбилеем!
Желаем крепкого здоровья, благополучия и новых творческих замыслов.
Борис ПЕТРОВ
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ БРЯНСКОГО КРАЯ
В русских текстах пословицы отмечаются уже в летописях, а чаще – на полях памятников древнерусской письменности. В ХIХ в. русскими этнографами были зафиксированы десятки тысяч пословиц и поговорок. Их изучение выделилось в самостоятельную отрасль филологии – паремиологию. В советское время пословицы, с одной стороны, превозносились на самые вершины национального самосознания, с другой – издавались редко и в заметно прореженном составе. Видно, составители и цензоры считали себя мудрее русского народа, мол, «Эта поговорка не для нашего Егорки».
К корпусу русских пословиц обычно добавлялись литературные поделки-подделки о «советском образе жизни», о вождях и их подвигах, якобы уже вошедших в пословицы и высоко оценённых народом. (К таким новоделам относится и «Брянск – надёжный щит Родины»). Эти свежепридуманные пословицы часто были литературно безупречны, но в них не хватало одного – отбора народом и шлифовки миллионами уст в десятках поколений. Не зря говорят: «Пословицами на базаре не торгуют». За литературные гонорары их тоже не купишь.
Практически не попадали в сборники пословицы (а чаще поговорки, иногда в старину переходившие в дразнилки), которыми жители одних мест определяли насельников других краев и городов. Например, арзамасцев называли «гуслятники», «лукоеды»; архангельцев – «моржееды»; балахонцев – «Балахна стоит, рот распахня»; валдайцев – «колокольники»; вязмичей – «прянишники»; егорьевцев – «рудомёты» (т.е. пускающие кровь): «Сам нож точит, а говорит: не бось!»; рославцы – «дегтяри»; смоляне – «Миром блоху давили» и др. Эти определения считались пережитком «проклятого прошлого», позорящим представителей единой социалистической общности – советского народа. А ведь они выражают самую суть, как бы мы сказали сейчас, регионального менталитета, то, чем известны были люди данного города в других краях, что их отличало.
Сейчас переизданы многие старинные сборники русского фольклора. Известный топонимист Г.П.Смолицкая также сочла нужным включить названия жителей городов в свой труд. В народе говорят: «На всякого Егорку есть поговорка». Оказалось – не на всякого, не на каждый из городов Брянщины, только на пять: Севск, Карачев, Сураж, Брянск, Клинцы. Остальные города и уезды не сформировали в народном сознании какого-то особенного следа.
В.Даль фиксирует пословицу-присказку: «В Севске поросенка на насест сажали, приговаривая: «Цапайся, цапайся! Курочка о двух лапках, да держится». Толкование этой смешной ситуации, к сожалению, не приведено. В виде дразнилки от неё остается одно слово: «Цапайся, цапайся!» В пословице севчане выглядят простодушными и глуповатыми, какими они, видимо, казались бойким путешественникам. В ХVII и начале ХVIII в., когда очень важные для Руси события разворачивались в степях Украины, через Севск шла большая дорога Москва – Киев, связывавшая центр с Украиной, Крымом, Молдавией, Турцией. Конечно, побывавшим в этих краях путникам патриархальные севчане могли показаться простоватыми.
Совсем по иному пословица характеризует карачевцев: «Орел да Кромы – первые воры, да и Карачев на поддачу». В ХVI-ХVII вв., когда засечная черта проходила по белгородским степям, в орловско-курском подстепье, постоянно разоряемом набегами крымских татар, могли селиться лишь отчаянные люди, готовые в любую минуту постоять за себя. Они были не вполне в ладах с законом и нравственностью, а это (грабеж, угон, хищение, плутовство, мошенничество, обман, а также измена и предательство) на старорусском языке называлось общим словом «воровство». Отсюда целая россыпь пословиц: «Нет у белого царя вора супротив курянина», «Елец всем ворам отец, и Ливны всем ворам дивны», «Лихвинские горы да новосильские воры злее всех» и др. Вот в число этих «воровских» городов (Курск, Орел, Кромы, Новосиль, Ливны, Елец, Болхов, Мценск) попал и Карачев, но лишь «на поддачу», потому что лежал несколько в стороне от эпицентра событий той эпохи. Г.П.Смолицкая также считает, что воры бежали в Карачев от наказания.
Вольные посадские люди Орла, Кром, Болхова, Мценска, Ливен в большинстве своём сохранили старую веру. С началом гонений на неё часть из них ушла «на Низ», казаковать, другие бежали на Ветку и в Стародубье и создали здесь раскольничьи слободы. Немало клинчан числило в своих предках выходцев из этих «воровских городов». Независимость суждений, бойкость в делах – это то, что они принесли в наш край, чем отличались от медлительного коренного населения Стародубья.
Здесь же уместно привести поговорки о даниловцах. Ведь братья Клинцовы пришли в наш край из государевой Даниловской волости Костромского уезда. «Даниловцы – любимые ловцы, невыдавцы». (Любим – городок вблизи Данилова). Звали их и «кошкодавами», поясняя (впрочем, малопонятно современному читателю): «Кошку не купили, а на базаре задавили». В.Даль добавляет еще одну совсем уж непонятную дразнилку даниловцев: «Всесвятская кашица, по три деньги аршин». Словом, всего хватало. Мне так почему-то нравится, что предки братьев Клинцовых умели ловить свою долю и чужим не выдавали.
О местных жителях западного Стародубья В.Даль приводит такие поговорки: «Сурожцы – литвины, литва беззаконная; мякинники, гольтепа». Чтобы не было сомнения, что речь идет о жителях б. Суражского уезда, в который входили нынешние Клинцовский, Суражский, Гордеевский и Красногорский районы, а не о белорусском или крымском Сураже (Судаке), Даль помечает: «Черниг.», т.е. Сураж Черниговской губернии. Поговорка эта поздняя, конца ХVIII или начала ХIХ в., так как до 1781 г. Сураж был неизвестной крошечной монастырской деревушкой Суражичи и не мог войти в русский фольклор.
Обидно, конечно, слышать о себе «гольтепа», но эта поговорка отражала фактическую бедность уезда. «Мякинники» – из той же обоймы (едят хлеб с добавлением мякины). Бедность нашего края определялась двумя факторами. Почвы здесь исключительно неплодородны. Они представляют собою песчано-глинистые ледниковые отложения, распаханные на месте уничтоженных сырых смешанных лесов. Но даже этих беднейших земель не хватало, так как вследствие нерегулируемой и даже поощряемой землевладельцами иммиграции в ХVII-ХVIII веках в Стародубье возникла относительная перенаселённость. Уже во второй половине ХVIII в. многие деревни жили здесь скопщиной, арендуя пашню в соседних селах за часть урожая (по счёту копён).
Кличка «литвины» (не литовцы!), а также «литвины-белорусы» – вполне официальная, вошедшая даже в энциклопедию Брокгауза и Эфрона. Наш край несколько веков находился в составе Великого княжества Литовского. Положения Литовского Статута (Свода Законов) использовались в Стародубье для разбора бытовых дел до 1840-х годов. Вот почему потомков коренных жителей края называли здесь «литвинами» или «литвою». И.С.Аксаков, путешествовавший через Клинцы осенью 1854 г., отметил, что местные селяне сами называют друг друга «литвою». Именно в Суражском уезде, долго граничившем с бывшими литовскими владениями, процент литвинов был особенно велик по сравнению с другими уездами Стародубья. Здесь было также много незаконных беженцев из Литвы, много беззакония творилось различными бродячими шайками, приходящими из-за границы. Видимо, поэтому народ и прозвал суражцев «беззаконной литвою».
Предками литвинов-белорусов были радимичи. В.Даль приводит заимствованную из Несторовой летописи обидную пословицу: «Радимичи волчья хвоста бегают». Происхождение ее таково. В 883 г. киевский князь Олег Вещий подчинил радимичей и наложил на них дань. После кончины Олега связи Киева с радимичами постепенно ослабли. В 984 г. киевский князь Владимир Красное Солнышко потребовал от радимичей подчинения, и они восстали. Для усмирения наших предков был послан «отряд быстрого реагирования» под началом известного воеводы по имени Волчий Хвост. (Видимо, воевода происходил из присоединившихся к Киеву кочевников, у которых знаком отличия военачальника был волчий хвост, пришитый к шапке). Волчий Хвост стремительным броском вошел в землю радимичей и наголову разбил их ополчение на р. Пищане (Пещане, Песчане). Радимичи капитулировали, и обязались регулярно выплачивать дань и привозить её на пункты сбора, что и обусловило возникновение приведенной поговорки. Разумеется, она употреблялась в основном в среде дружинников, к которым был близок летописец. По существу, это тоже литературная пословица. Кстати, по традиции считалось, что Пищань – незначительный приток Сожа, впадающий в него близ г. Пропойска Могилевской области, т.е. в глубине радимичских земель. Брянский историк В.В.Крашенинников доказывает, что неудачное для наших предков сражение произошло на границе их земель, на другой Песчане, что впадает в Десну у Выгонич.
Еще одна летописная литературная поговорка о нашем крае (В.Даль ее пропустил) относится к брянцам. Под 1340 г. в летописи читаем: «Брянцы – злые крамольники». Это определение подтверждается рассказом летописца: брянцы взбунтовались против своего князя Глеба Святославовича и хотели его убить. Глеб спрятался в одной из церквей, но злые крамольники, нарушая святость алтаря и обычай («из алтаря не изымать»), вытащили князя и забили его насмерть. Последовавшая за этой крамолой смута привела к оккупации края: обезглавленное княжество захватила Литва. Многочисленные смуты («крамола») происходили в Брянске и позже.
Вторая широко известная в ХХ в. народная поговорка о жителях Брянска «брянский волк» и пословица-отповедь напрашивающемуся на дружбу: «Брянский волк тебе товарищ!». В какой-то мере эта поговорка распространилась на жителей всей восточной Брянщины. Поэт А.Дрожжин свидетельствует:
Жил и в Заполярье, и на Волге
и в краю нетронутых берез,
но меня повсюду «брянским волком»
называли в шутку и всерьез.
Происхождение этой поговорки – из-за обилия волков в лесном краю – понятно, а её нравственное содержание, кажется, не нуждается в пояснениях. А за талантливого поэта обидно, ведь он был не брянским, а комаричским.
Волк – не единственное животное, с которым русский народ сравнил брянцев. В.Даль зафиксировал поговорку «брянская коза». Есть и расширенный её вариант: «Он – как брянская коза: все вверх глядит». Коза – не самое лучшее животное в фольклоре, но, как говорится, «От пословицы не уйдешь!» Возможно и более мягкое объяснение этой поговорки. Город расположен на высоком берегу Десны, поэтому брянские мещанки водили коз привязывать на травку вниз, в огромные овраги (Судки) и на Подол. Вот почему брянская коза, запутавшись на привязи, задирала голову и смотрела вверх, не идет ли её хозяйка. Но поговорки складываются не о животных, а о людях. Видимо, и сами брянцы умели держать нос по ветру, ориентироваться на вышестоящих.
Видный собиратель фольклора середины ХIХ в. И.П.Сахаров отметил, что брянцев называли ещё «куралесами». Г.П.Смолицкая считает, что куралесы – это шутники, весельчаки. Но это не так. Сахаров писал: «В старину брянские поселяне считались странными людьми у наших стариков. Бывало, поедут ли на торг, а приедут или к кружалу (кабак), или на гумно». Сахаров объясняет это беспечностью брянцев и своеволием их лошадок. Но вряд ли. В кабаке куралесит не лошадь, а ездок; гумно в деревне было удобным местом встреч с любовницей. Лошадь просто привыкает сворачивать к кабаку или гумну, если ей часто приходилось там поджидать хозяина.
Да, не позавидуешь всероссийской известности «надёжного щита Родины»: «волки», «козы», «злые крамольники», «куралесы». Гоголь писал: «Выражается сильно российский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство… И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наёмную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все своё воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесённое метко, все равно, что писанное, не вырубливается топором».
Пословицы о Клинцах в поле зрения В.Даля не попали. Мне встретилось их три. Поговорку: «Клинцы – Манчестер Черниговской губернии» зафиксировал выдающийся земский статистик А.Русов, который даже включил это изречение в энциклопедию Брокгауза и Эфрона. Поговорка эта тоже литературная: так говорили о посаде Клинцы промышленники, купцы, чиновники, интеллигенция; простой люд о Манчестере вряд ли знал. Манчестер – важнейший центр текстильной промышленности Великобритании, которая почти два века была законодательницей научно-технического прогресса в этой отрасли. Успех клинцовских сукон на всемирных промышленных выставках, начиная с первой, Лондонской 1851 г., говорит, что эта клинцовская поговорка вполне обоснованна.
Клинцы всего на год-два отставали от Москвы по применению электричества для освещения, намного опередив Брянск, Бежицу и все другие города Брянского края. Раньше большинства других городов Брянщины в Клинцах появились городские часы, биржа извозчиков, фотография, телефон, театр, кинематограф, газета, журнал, литературное объединение и др. Словом, не посад, а маленький Париж! Именно такую поговорку – «Клинцы – маленький Париж» - зафиксировал писатель А.Землянский в… Петрозаводске! (Это послужило сюжетом его стихотворения «Маленький Париж»). Занес её туда военный журналист, уроженец Почепа, что опять же свидетельствует о широком распространении этой поговорки в Стародубье. В Париже о Клинцах знали, разумеется, не первый встречный на Больших Бульварах, но в кругах промышленников и интеллигенции. Ведь клинцовские сукна, которые в XIX в. были известны от Лондона до Пекина, участвовали и в Парижских выставках. А любители архитектуры и фотоискусства знали о Клинцах по снимку одного из самых высоких деревянных сооружений России – Вознесенской колокольни, сделанному А.И.Покорским-Жоравко, предводителем дворянства соседнего Мглинского уезда и членом Французского Политехнического общества.
Самая, очевидно, древняя поговорка: «Клинцы – уголок Москвы» или в более позднем варианте: «Клинцы городок – Москвы уголок» (облик городка Клинцы начали приобретать в 1830-е годы). В.Даль приводит эту же поговорку в варианте «Ярославль городок – Москвы уголок» и помечает: «это говорится о многих других городах». И ни слова о «хвастовстве» или «бахвальстве» ярославцев! Многоадресность поговорки не удивительна. Целый ряд городов называли «водохлебами», «толоконниками», немало «ворами», брянскую поговорку о волке переносят и на тамбовчан, иногда рязанцев и т.д. Важно, что В.Даль из всех городов, которые называли «уголком Москвы», выбрал Ярославль. Именно с Ярославлем связал эту поговорку также И.Сахаров, работавший на несколько десятилетий раньше В.Даля. А ведь Даниловская волость, откуда пришли братья Клинцовы и некоторые другие первопоселенцы слободы Клинцы, относилась к Ярославской губернии. Клинцовская поговорка является вариантом исходной, ярославской. Видимо, она возникла ещё в конце ХVIII в., когда ярославские корни братьев Клинцовых со товарищи были еще хорошо памятны, а с другой стороны клинчане уже вели дальний извоз и торговлю от Дербента до Риги, от Нижнего Новгорода и Москвы до Кракова, Варшавы, Берлина, Кёнигсберга.
Г.В.Метельский в «Листьях дуба» пишет: «Раньше в Стародубе Клинцы называли не иначе как «уголок Москвы». В этом была своя наивная провинциальная гордость: мол, и среди наших деревянных одноэтажных городов есть хоть один, чем-то напоминающий столицу». Здесь важна фиксация: поговорка эта не внутриклинцовская, её широко использовали и в тысячелетнем Стародубе. Была ли при этом гордость за соседние Клинцы, ещё вопрос, а вот насчет деревянной одноэтажности писатель высказался двусмысленно.
В середине XIX в. в нашем крае побывал И.С.Аксаков. В Клинцы он приехал по горячему желанию «хоть из коляски взглянуть на этот замечательный посад». В письмах к родным он отзывается о Клинцах восторженно, даже ставит их выше губернского Чернигова, бывшего тогда очень скромным одноэтажным городком: «Он (Чернигов - Б.П.) вообще некрасив с своими старыми деревянными постройками и смотрится таким бедным, смиренным и жалким, что нет духа даже и посмеяться над ним». В сентябре 1854 г. Аксаков писал: «Клинцы по множеству красивых каменных (подчеркнуто мною – Б.П.) домов смотрят большим городком». Первое на территории современной Брянской области пятиэтажное здание было построено ещё в 1870-е гг. именно в Клинцах. (оно было промышленным и не сохранилось). О Стародубе Аксаков сообщал родным: «…везде деревянная постройка, довольно некрасивая». О Брянске (он проходил этот город в 1855 г. в составе 111-й Серпуховской ополченческой дружины) Иван Сергеевич не отметил ничего, кроме растянутости. Дорога до трактира показалась ему в четыре версты (что говорит о недостаточном количестве трактиров в Брянске). Восторженно (впрочем, не во всех своих текстах) отзывался о Клинцах 1850-х годов И.И.Ясинский.
В первой половине XIX века, когда складывалась эта поговорка, речь в ней шла не о «Москве – столице первого в мире социалистического государства», а бывшей, второй столице, о «Москве – большой деревне». Не буду ссылаться на хрестоматийный «Московский дворик» В.Поленова, а засвидетельствую личным опытом: даже в 50-е гг. ХХ века некоторые улицы старинных московских Сокольников выглядели точно так же, как улицы Свердлова или Богунского полка в Клинцах. Что же тут хвастливого, бахвального – быть уголком деревни, пусть даже и большой? То ли Евгеньеву в 1925 г. не хватило эрудиции понять это, то ли считал себя обязанным плюнуть в дореволюционное прошлое (такое было время), но это уже дело его совести. Почему сейчас поговорка вызывает такую неприязнь, зачем бросаются упрёками, о смысле которых, видимо, не догадываются?
Помимо того, что клинцовская поговорка не уникальна, что она перенесена с Ярославля, что в ней не было и нет ничего бахвального, у фразы «Клинцы городок – Москвы уголок» имеется обширное фактическоеобоснование. Оба населённых пункта, Москва и Клинцы, – крупные центры текстильной промышленности, оба – центры книгопечатания. Некоторые клинцовские предприниматели первоначально выправляли свои патенты в Москве и официально именовались так: «московский 1-й гильдии купец Аксёнов» и т. п. Они имели дома и лавки и в Клинцах, и Москве («жили на два дома»), принадлежали к знаменитой Рогожской старообрядческой общине Москвы. Клинцовское мещанское общество действительно, в т. ч. в глазах казачества и посполитого крестьянства,былофилиалом, уголком Москвы. В Москве живут москвичи, а клинчан звалимоскали, женщин - московки.
Во многом москали следовали за москвичами, как говорится в поговорке, «ноздря в ноздрю». Первый механический ткацкий станок, а операция ткачества механизировалась на фабриках последней, появился в Москве в 1846 г., а в Клинцах уже в 1851 г. Последняя из клинцовских фабрик (Троицкая) была электрифицирована в 1903 г., а в Брянске электричество появилось только в 1905 г., и там до сих пор это отмечают. На открытке начала ХХ в. с видом Глуховской фабрики (в советское время – им. Коминтерна) видим ветродвигатель. Такой же ветроэлектрогенератор имелся и на фабрике Баксанта (позже им. Дзержинского). В других городах (например, в губернском Курске) сооружение ветроэлектрогенератора рассматривается как эпохальное событие, в Клинцах же настолько воспринимается как должное, что о нём просто не говорят.
Публичная библиотека-читальня появилась в нашем затерянном в лесу посаде всего на 14 лет позже, чем в Первопрестольной. Натурные фотосъёмки проводились в Клинцах уже в 1859 г., съёмки с высоты – в 1872 г. (возможно, и ранее). В Клинцах находилась одна из самых высочайших деревянных колоколен России (к тому же – с часами), в Москве – высочайшая каменная, Иван Великий. Правда, Вознесенскую сопоставляли не с этим знаменитейшим кремлёвским столпом, а скромно и точнее – с колокольней села Поречье-Рыбное под Ростовом Великим, которая несколько выше Ивана Великого). В устройстве иконостаса клинцовской Вознесенской церкви знатоки находили сходство с иконостасом кремлёвского Успенского собора – главного храма Руси.
Большой Кремлёвский дворец построен в русско-византийском стиле, и клинцовская церковь Петра и Павла – тоже. В Москве имеются огромные Борисовские пруды (устроены Борисом Годуновым), в Клинцах – соразмерный им Стодольский пруд. В Клинцах есть Красная Площадь (так называется улица) и брусчатка (сейчас она заасфальтирована), но не на Красной Площади, а в центре Клинцов (по легенде, он вымощен остатками от запаса тёсаного камня для мощения московской Красной площади).
В Клинцах был мавзолей Ленина, но тоже не на Красной площади, а в Стодольском парке (и, право же, сооружали его отнюдь не из бахвальства). В Москве – Дворец Советов (начинали строить), в Клинцах – Дом Советов (выстроен).
Имелся также целый ряд чёрточек сходства Клинцов и Москвы XIX в. в городской топонимике. В Москве – река Москва, в Клинцах – речка Московка, в Москве – Лосиный остров, в Клинцах – просто Остров. Даже пригородные кабаки в Москве и Клинцах назывались одинаково – «Скачок», «Красный кабачок» (в б. Забегаевке) и т. д.
О бахвальстве ли надо здесь говорить? Пожалуй, ещё больше сходства было не в этих деталях, а в энергии старообрядцев, а тем, у кого её не было, оставалось выдумывать байки об их бахвальстве – это полегче. Клинцы даже делились своей энергией с Москвой. Московская синодальная единоверческая типография – это клинцовская типография Карташёва, перевезённая в Москву (этакий «уголок Клинцов» в Москве).
Московская чаеторговля старообрядцев купцов-меценатов Боткиных во многом основывалась на высококачественных клинцовских сукнах, закупавшихся ими для бартерных поставок в Китай. Магистр ветеринарных наук клинчанин С.С.Евсеенко исследовал естественное самоочищение сточных вод на сравнении клинцовской Московки и Москва-реки. В 1880-е годы во время службы в Московском военном округе он впервые объединил московских ветеринаров, создал Московское ветеринарное общество, учёным секретарём которого и работал по совместительству. А сколько высокоэнергичных образованных людей Клинцы отдали Москве в ХХ веке!
Вот только три примера. Журналист клинцовского «Труда» А.Путин позже работал выпускающим редактором центральной «Правды». Генерал Г.Г.Кондратьев, из клинчан, в октябре 1993 г. железной рукой утвердил власть Президента в московском «Белом Доме». Клинчанин А.А.Смирнов стал известным московским скульптором, новатором в жанре духовной скульптуры, участником многочисленных выставок. Его работы выставлены в Москве в Парке Искуств при Новой Третьяковке.
Лет десять после войны, пока восстановлением клинцовской текстильной промышленности руководила непосредственно Москва (Госплан и Министерство лёгкой промышленности РСФСР), поговорка «Клинцы – уголок Москвы» звучала постоянно и как-то не оскорбляла слух приезжающих москвичей. Затем, когда Н.Хрущев затеял совнархозы и руководство экономикой Клинцов постепенно перешло к новоназначенному областному центру, поговорка как-то забылась, а затем и вовсе стала «непопулярной». Из моих статей в клинцовском «Труде» её долго вычёркивали...
Но какое все это имеет отношение к современности? За советский период старое население городов Брянщины почти растворилось в «наброди». В Брянске почти не осталось брянцев, прадедов которых называли куралесами, а в Клинцах – потомков ярославских первопоселенцев-раскольников. Очень многие клинчане переселились в Брянск и Москву. Лежит на боку знаменитая текстильная промышленность Клинцов, и их уже трудно сравнивать с Манчестером. Да и от Москвы (не говоря уже о Париже) Клинцы несколько отличаются: сломаны многие старинные здания, театр закрыт, гастрольный летний театр сгорел, еле-еле, с миру по нитке, отремонтировали тесный старенький музей, даже столетняя библиотека все ещё ютится в приспособленном помещении. Вот и из Брянска раздается то ли полусочувственное, то ли полупренебрежительное: «юго-западные районы», «глубинка», «провинция»…
Но, с другой стороны, не зря говорят в народе: «Старая пословица век не сломится». Медленно и трудно росли Клинцы, но развернулись и показали, на что они способны. Тогда-то и появились клинцовские пословицы, сравнивавшие наш посад не с «кошкодавами» и «ворами», а с Москвою, Парижем, Манчестером. Про такое говорят: «Такую пословицу на рынке не купишь».
И ещё: «Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз». Так нам ли стыдиться, нам ли забывать эту оценку народа? Какое разительное отличие от поговорок о жителях других городов Брянщины: «волки», «козы», «поросята», «воры», «куралесы», «крамольники». И про это тоже есть пословицы: «Из поговорки слова не выкинешь», «Пословицы не обойти, не объехать», «На пословицу ни суда, ни расправы», «Пословица несудима». (Хотя, конечно, не забывайте: «Не всякая пословица при всяком молвится»).
Некоторые города любят кичиться своим древним возрастом перед Клинцами, едва перешагнувшими 300-летний рубеж. Что ж, будем помнить, кто чем в этих прожитых веках прославился во мнении русского народа, ибо «Пословица – глас народа».
(Статья дается в сокращении и без ссылок) |
|
