Читаю интереснейшие дневники доктора Мишеля Леша о визите Грэма Грина в лепрозорий в Бельгийском Конго и о том, как Грин настойчиво и устремлённо добивался этого визита. Человек писал роман. Не поленился и отправился собирать материал для своей книги "Ценой потери", которая очень не нравится критикам, но по мне так она - одна из лучших у автора. Собственно, это чтение дневников Леша и сподвигло на дальнейшие размышления.

Если хочется что-то почитать вдруг выпавшим свободным вечером в Иракском Курдистане, в Сиднее, в Риме, за периметром американской военной базы на Ближнем Востоке, в аэропорту Дубаи, в подворотнях в Токио или ещё где на шарике, то есть практически безотказный способ найти себе на вечер достойную художественную книгу на английском языке. Если ты не ищешь на вечер что-то конкретное или не знаешь искомого автора, то берешь с земли, со стойки, с лавки, из рук вечного араба или с перчаток холеного продавца первую попавшуюся приятную глазу обложку и с не самым отталкивающим заголовком, читаешь краткое описание сюжета и обязательно смотришь, есть ли у книги какая-либо литературная премия в мире. Если первая премия или вторые-третьи места есть, сюжет и обложка терпимы, то с вероятностью 90% это будет добротная крепко сбитая качественная Высокая Литература. Может, не гениальное произведение, но уж точно Литература.

Главное, чтобы это не была Нобелевка. После присуждения премии Г.Мюллер и И.Кертес по мотивам политкорректности и толерантности, премия себя полностью дискредитировала.

А что в России, читающей и великой литературной стране? В России если ты вдруг на обложке или в рецензии читаешь, что книга выиграла или стала лауреатом какой-либо российской литературной премии, то можешь смело и без колебаний выкидывать её в мусорный ящик.

В мире литературные премии – это знак качества. В России – это отрицательный отбор.

Разберёмся, почему же так.

Современную российскую литературу (я имею в виду не масслит, а книги так называемой Высокой Литературы, муссирующиеся в современной российской «литературной среде», «тусовке», участвующие в «литературном процессе», то, что публикуется, обсуждается, получает премии и т.п.) можно разделить на два базовых потока.

Первый – это так называемые «литературные фантазии». Авторы пишут тексты, высасывая, по сути, сюжеты своих книг из пальца, беря с потолка, выдумывая. Их книги – плод их воображения, личной тоски, личного скромного бытия, одинокого в лучшем случае шляния по улицам, пляжам, Венециям и кофейням, плод, пусть и косвенно подкрепленный какими-то собранными на стороне фактами или слухами. Авторы таких книг – обычно люди за сорок. Они тяготеют в тестах к большим формам, они обожают скрывать свой отрыв от действительности в использовании исторического времени, сюжеты развиваются в прошлом. Тексты витиеваты, насыщенны метафорами, аллегориями, глубокими размышлениями, много героев, много планов. Пустота заполнена толпой кукол и фальшивых героев. Авторы таких текстов обычно творят, посиживая-поскрипывая в своих квартирах, на дачах, в сельских домах, в санаториях в Анапе или у друзей в Бремене. Для них их книги – плод досуга и прихоти, пароксизмы мозга, хотя они и считают себя профессионалами от литературы. Полный отрыв от жизни вообще. Пустоцвет.

А что думали глубокоуважаемые мною настоящие русские литературные критики Станкевич и Белинский, которых бы не помешало по утрам перечитывать каждому российскому «писателю» и тем паче «критику»? Они считали, что важность искусства измеряется тем, что оно дает нам живое отражение и впечатление именно от действительности. И необязательно сегодняшней действительности, но от жизни. Иначе, спрашивал Белинский, чем отличалось бы искусство от игры в карты и всякого другого фокусничества?

Правда жизни — источник обаяния, подлинности, высокого значения художественного творчества. Книги первого обозначенного потока – это и есть обычнее литературные фокусы. Да, часто воодушевляют, впечатляют порой артистизмом, но не более.

«Какого же правдоподобия требовать должны мы от драматического писателя? ... Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах — вот чего требует наш ум от драматического писателя» – писал А.С. Пушкин. Но не слушают Пушкина.

Второй поток – это так называемые «литературные гопники». Эти авторы как раз базируют свои сюжеты на собственном ярком личном опыте. Они пишут о том, что испытали сами. Они тяготеют к коротким рассказам или борзым щетинисто-небритым лиричным быстрым повестям действия. Акция-акция. Действие. Авторам обычно от 20 до 40 лет отроду. Но они уже молодятся. Но что это за опыт? Это нечто вроде: ударил человека по лицу и делал это регулярно, развёл женщину на бабки или охмурил 1001 секретаршу, украл вилку и блеванул в Лондоне, смело и лениво грозил врагам, обесчестил паромщика в Таиланде, бухал с гастарбайтерами и т.п. Это - «мачо-гопник», прямолинейный этакий правдорубный тельняшко-рвущий стиль. Но, по сути то, – скука смертная, так как как раз правда-матка в изложении реального бытового пьяного гопника на скамейке во дворе обычно гораздо интереснее, насыщеннее и более литературно выражено. А у наших авторов и того хуже – почти и нет за душой ничего кроме адского гипертрофированного самомнения.

Вот два основных потока в «современной российской литературе». Которую мы знаем по СМИ, журналам, культурному слою жизни, скандалам и премиям. В «литературном мире».

И всё это, надо сказать, буйно и зверски тщеславно цветёт именно в вечно бабском (всё прямо по Розанову!) мире российской так называемой интеллигенции и культурной прослойки. И фантазёры и гопники – это ведь как раз герои бабского мира, ограничение двух крайностей (от воздушных мудрых душек до брутальных молодых мачо), удел инфантильных душ. Это и есть лицо нашей «литературной среды», их премий и критики.

А что в мире? А в мире всё по Станкевичу и Белинскому. Как я всё время отмечаю, вот как раз те иностранные тексты, которые в мире берут премии, вызывают интерес, они могут быть сколько угодно метафоричны и герои помещены в выдуманные рамки, но в основе текста лежат именно те истории, судьбы, характеры, которые в полной мере художественно отражают нашу действительность, а не бред нежных рыб. Тексты признанных планетой авторов - гуманистичны, понятны почти каждому человеку в мире от бангладешского рыбака до американского миллионера, и они находят отклик в душах.

Пример из недавно прочитангого. Британский Independent foreign fiction prize выиграл роман о гражданской войне в Колумбии. Книга Эмилио Розеро (Evelio Rosero «The Armies») - стория о жизни в Колумбии, раздираемой гражданской войной. Книга посвящена жизни бывшего школьного учителя, который решил остаться в родной деревне в горах, хотя его жена пропала без вести, как и многие рядовые колумбийцы. Его соседи оставляют свои дома и перебираются в более спокойные места, он же остается и вспоминает свою жизнь и свою любовь, размышляет о насилии, охватившем все его страну. Член жюри Бойд Тонкин, редактор The Independent, заявил, что роман «не только оплакивает трагедию колумбийцев, но и празднует хрупкое достоинство каждодневной жизни, говорит об ужасах войны с точностью и человечностью, которые и вызывают уважение и признательность читателей».

Это не чуднЫе фантазии о прошлом или непонятном никому кроме самого автора искривленном настоящем, это не крики гопников «я – суперкрутышка». Поэтому повести колумбийцев, индусов, японцев, арабов, чилийцев, южноафриканцев и исландцев и т.п. – общечеловечны в высшем смысле этого слова и являются частью мировой литературы и поэтому и выигрывают международные премии и становятся известны и читаемы.

Но не современная русская литература фантазёров и гопников. Кому они в мире нужны то? Сколько текстов от наших современных гопников и фантазёров занимют литературные высоты на мировом уровне? Зилч. Нет ничего от человечности и универсальности.

Место фантазёра – опиумный бордель задворок Азии, место гопника – тёмная подворотня. И можно сколько угодно напыщенно отправлять в Лондоны и Франкфурты хоть десанты не из 50, а из 100, 500, 1000 «писателей». Толку не будет никакого. Вообще, «50 писателей» - это мем уже в литературном мире. Никаких шансов с нынешней колодой у России занять своё место в мире нет.

Но возникает и следующий вопрос. А почему же у нас так? Почему у нас литературным балом правят гопники и фантазёры?

Здесь ответ лежит в социальной плоскости, а именно в сложившейся в стране системе координат.

Т.е. российская литература на данном этапе – востребована, произведена, плоть от плоти и выпестована как раз фантомным средним классом, который является ни чем иным как тонкой люмпен-обслугой ещё более тонкой правящей прослойки. И нынешние писатели такие же, как бы не ставили они себя в оппозицию существующему строю вещей и не выставляли некой фрондой свой либерлизм и широту взглядов. Эта легкая фронда — лишь признак того, что они часть системы.

Т.е. люди без социальных корней и нравственного кодекса. Первое отсутствие обуславливает массу литературных фантазёров, второе – массу литературных гопников.

Это замкнутая система, где пишет узкий круг лиц о себе и для себя. «Как ведь перепутались, червяки; и не разберешь, где кто начинается и в котором месте оканчивается. Михайловский рекомендует Бокля; Нотович его популяризирует и издает в девяти изданиях; в то же время он оригинально сочиняет «красоту» и «любовь»; у него сотрудничает «критик 60-х годов», г. Скабичевский, милый сердцу Н.Михайловского; того же Бокля Павленков издает, а Евг. Соловьев пишет к нему «предисловие». Все, очевидно, «сочувственно относятся друг к другу». - Розанов.

Сто с лишним миллионов человеческих душ с их жизнью в России им неинтересны. Им интересны личные фантазии и личное самомнение. Да даже бы если бы и была жизнь страны интересна вдруг своевременным писателям в образе, то жизнь России была бы и есть им просто непонятна. Это непересекающиеся миры. А 10 с гаком миллионов свежевыпестованной обслуги и лакеев сырьевых магнатов – это и есть аудитория современной российской литературы. Отсюда и такие унылые и убогие темы, и такие герои, и такие результаты. Страшно далеки они от народа. А когда далеки – то ничего кроме варки в своем собственном соку не будет. Что на наших глазах и происходит. А это - тупик. Хоть и отгламуренный своими премиями и титулами и подхалимами.

Читать на русском языке из нынешнего нечего. В стране же нашей из высокой литературы люди вынуждено читают русскую и советскую классику, да переводы современных зарубежных авторов, недоумевая, почему у нас самих за последние десятки лет так и не появляется Литература.

«50 писателей» - это диагноз современной российской литературы. Увы. И это датчик, сигнал, приговор социальной «вертикали» нынешней России. По Сеньке и шапка. Всему своё время. Накипь «современной российской литературной среды» смоется со всеми её «героями», «премиями» и «процессами». Она просто в нынешнем виде не нужна Вселенной. Придут другие авторы.

http://navoine.ru/articles/2494