Электричка до Каменска - вот и она.
Продавившись в вагон, где работают печки,
(Повезло несказанно!) сажусь у окна,
Жаль, заняться в дороге особенно нечем.

Пошуршу разноцветной газетой сперва,
Бутерброды измятые всмятку достану.
Да соседа, шутя, разведу на слова
А потом вдруг прильну к ледяному экрану:

Глаз не хватит вместить панорамный Урал
От морозов декабрьских сиренево – синий.
Мне б таланта да краски - всю жизнь бы писал
Эту милую сердцу частицу России!

Засмотревшись, забыл, что домой тороплюсь.
Не заметил, где вышел сосед говорливый.
А в глазах – до макушек заснеженный куст
Средь берёз тонконогих да зарослей ивы.

Вот и мост через Каменку. Едем ползком
Сквозь лесок, где любая сосёнка знакома.
Так бы с поезда спрыгнул и дунул бегом:
Слышишь, Каменск? Я здесь! Я вернулся! Я дома!

ГОРОДСКАЯ ТРАВА
На газоне сквозь снег зеленеет трава
Оживляя собою пейзаж городской.
Не пожухла, хоть мерзла не день и не два -
Я склонился пред ней и погладил рукой.

Безымянная травка дрожала слегка
Вся в слезах от макушек до самых корней:
- Знаю-знаю, что доля твоя не легка,
Доживёшь ли под снегом до солнечных дней?

Доживешь! Если только корнями сильна,
Если трактор шальной до прихода Зимы
Не застрянет в газоне, газуя спьяна…
Я хочу, чтобы в мае вновь встретились мы.

Я такой же, как ты, до корней городской,
Также воздухом свежим вовек не дышал,
Также жажду Зимы, чтоб уйти на покой
И Весны дожидаться, уже не спеша.

Также стану корнями я детям своим.
Я молюсь, чтоб жилось им не хуже чем мне,
И чтоб не был им горек отеческий дым
В нашей Бога забывшей предзимней стране.

ЗДЕСЬ
У дороги в поле
Крест восьмиконечный,
Деревянный, серый
Одинокий крест.
Покосился, правда,
Но прямые плечи
Выдают характер
Здешних вольных мест.

Здесь кресты и люди
Под палящим солнцем,
Леденящим ветром,
Проливным дождём
Не сгибают спины.
Здесь душой согреться
Проще, чем зимою
Чаем с коньяком.

Здесь мне в каждом доме
Не сквозь зубы рады,
Здесь я и де-юре
И де-факто свой.
А когда умру я -
Большего не надо,
Только у дороги
Крест поставьте мой.

* * *
Между летом и зимой,
Между зрелостью и смертью,
Осень жизни круговертит,
Как листом кленовым, мной:

То закружит в вихре страсти,
То слезами обожжёт.
Я в её печальной власти
До зимы не первый год

Счастлив и не привередлив.
Осень личную свою
Я люблю. Я с ней приветлив:

Слёз о прожитом не лью.
Ломятся от яблок ветки
Осенью в моём раю.

* * *
Отдельно взятая зима
В отдельно взятом государстве
Была помазана на царство
На время краткое весьма.

Но только лишь глашатай – ветер
Приход Зимы провозгласил,
Как вновь вернулось к людям лето.
У солнца в мае много сил.

Зима… растаяла бесследно,
Как сон, как тень. Была, и нет.
Так исчезает в небе летнем
Кометы одинокой след.

Мой век не дольше снега в мае -
Я также в вечности растаю

ЯБЛОКИ
Росла у хозяйки сада
На зависть соседям яблоня.
И сын у хозяйки сада
На радость родителям рос.
Но яблок от этой яблони
Ребёнку не доставалось.
Упало? … С земли? Не трогай!
На ветке? … Ещё не спелое.
То - вымой немедленно с мылом,
То - каши сначала поешь.
… Висели на ветках яблоки.
Как солнце закатное - алые,
Лежали на подоконнике
И в тазике под кроватью.
Отец их не ел, потому что
Ребёнку нужны витамины.
Не ела и мать, потому как
Она этот сорт не любила.
А сын их, упрямый мальчишка,
Из тазика брать не хотел.
Ребёнок был твёрдо уверен:
Соседские яблоки лучше.
Он помнил, как тетя Нина
Украдкой его угостила.
… Лежали и гнили яблоки,
Коричными* пятнами морщились,
Сначала на подоконнике
И в мусорной куче потом.
* Коричный - кирпично–оранжевый цвет.

ОЩУЩЕНИЯ
Бензина залью, и машина бежит веселее,
С получкой в кармане бодрее шагаю домой.
Я с женщиной рядом и в полночь глухую смелее,
И ей беспокоиться не о чём рядом со мной.

В июле дождливом порой холоднее, чем в марте.
А осень длиннее любой самой долгой весны.
И самым удачным бывает рывок на фальстарте,
И как же некстати мои прерываются сны …

117 КГ
На пластмассовом жёлтом и жёстком диване,
В электричке, в последнем вагоне, зимой.
Безмятежно храпел мой напарничек Ваня -
Мы с халтуры с ним ехали, в Каменск, домой.

В такт вагону Ванюха мотал головою.
Под расчёску постриженный, в шапке смешной.
Я? Не спал, но не слышал-не видел, как двое
Встали, нервно косясь, за моею спиной.

Слава Богу! Стоп-кран дёрнул ангел-хранитель.
(Кто ж ещё, как не ОН? Я поклясться могу).
И, проснулся Иван: «Мужики, чё хотите!»
А в ответ понесли эти двое пургу:

Дескать, знают меня, а … хотели порезать
Апельсинчик, который один на двоих ...
И … исчезли. Как будто пугнул из обреза,
Друг мой этих, с ножом, двух людишек лихих.

Поезд мерно качал прикорнувшего Ваню.
(Сто семнадцать кг и ни капли жирка!)
Только не было пломбы уже на стоп-кране
И саднила на шее царапка слегка.

* * *
В коммунальной, от слова «коммуна», квартире,
В пятьдесят кукурузном весёлом году
Получили мы комнатку три на четыре -
Чем не место под пальмой в Эдемском саду?

Не мечтая о большем, в заботах о малом
Жили мы на сто двадцать рублей вчетвером,
А когда с ночевой к нам родня приезжала
Мне стелили отцовский тулуп под столом.

В нашу комнату дверь закрывалась лишь на ночь,
Да ещё если пьяный буянил сосед –
Фронтовик, бесшабашный и добрый Михалыч,
Под Тагилом за плен отсидевший семь лет.

У Михалыча было на север окошко,
Наше - бодро смотрело во двор и на юг.
И у нас, по–соседски, Михалыча кошка
Часто грела на солнышке шубку свою.

… Что ни год - коммунизм становился всё дальше,
Особняк получил наш бывалый сосед.
Целиком вся КВАРТИРИЩА стала вдруг наша.
Ждём гостей с ночевой. Отчего же их нет?

* * *
Моя сестра учительствует в школе,
Малокомплектной, сельской много лет.
Не по призванью и не поневоле.
Сложилось так - на всё её ответ.

Троих детей без мужа подняла.
Они по белу свету разлетелись.
Звонят, конечно: «Мама, как дела?»
Сестра: «ЧП у нас на той неделе!

Илютин Вася притащил щенка.
Всё б ничего, но с перебитой лапой.
А мы искали фельдшера пока,
Щенок от страха горку сделал на пол …».

Сложилось так, что и живёт сестра
В своей родной начальной сельской школе.
Покуда есть в деревне детвора
Сестра моя - Учитель. Поневоле.

ЗАЁКАЛЬНАЯ СТОРОНА
Я в деревню к родителям на день пришёл,
Поразмялся с «литовкой», воды натаскал.
А потом посидели с отцом хорошо,
Порыбачили вместе у тамошних скал.

Как клевало - смолчу, не о том разговор.
А скажу, как заёкало сердце в груди,
Лишь увидел с пригорка родительский двор:
Домик - крыша во мху, огород позади.

Всё знакомо: на ощупь, на запах, на цвет.
От засова калитки до крынок в клети.
Даже воздух, которым дышал с детских лет,
Вспомнил, стоило мне только в избу войти.

… А когда тень ворот доползла до крыльца
И пахнуло откуда – то банным дымком
Второпях обняв мать, тиснув руку отца
Я ушёл, чтоб не раз возвращаться. Потом.

* * *
Что-то с сердцем у мамы моей:
Ноет, жжёт при любой непогоде
Но, по старой привычке своей,
К докторам моя мама не ходит:

Валидол под язык, и … вперёд.
Как я только её не просила,
Чтоб она, на свой сад-огород,
Пока сердце болит, не ходила?

Чтоб здоровье своё берегла,
Ради дочек своих, ради внуков,
Но, редиска на грядке взошла
И торчат в небо стрелочки лука.

КАМЕНКА
Каменка по камушкам,
Я – по бережку.
Шла я с речкой рядышком
К милому дружку

Вдаль бежит, не ленится
За волной – волна
Где мы с милым встретимся
Знает лишь она

Там тальник раскидистый
У Богатырька
Там река извилиста
И не глубока.

Мы возьмемся за руки
Помолчим, потом –
Вместе речку Каменку
Провожать пойдем

Где с Исетью встретилась
Каменка моя
Там впервые с Васею
Целовалась я.

У дружка, у Васеньки
Возле речки дом
Пожениться осенью
Предлагает он.

Как же может Каменка
Не впадать в Исеть,
Как же мне за милого
Замуж не хотеть?

ПОХОРОНЫ ЗИМЫ
Зима отходит в мир иной,
Последние теряет силы.
На отпеванье пригласили
Уже скворцов. Свой путь земной
Зима, таясь дневного света,
Закончит вновь в овраге где-то.
Её души за упокой
Поставим свечку ближе к лету,
Зажжённую самой Весной.

АВГУСТ
Август - император лета
На траве, как на ковре,
Спит. А осень жёлтым цветом
Клёны красит во дворе.

В их тени, в траве высокой,
Император прикорнул.
То ли, свергнутый до срока?
То ли, на день взял отгул?

* * *
Гости пили, гости ели,
Гости песни хором пели.
Я под эти песни и заснул.

Просыпаюсь - дело к ночи,
Кот о кресло когти точит,
А гостей как будто ветер сдул.

Занавески парусами,
У кота усы в сметане…
Мне б его шугнуть, да нету сил.

На столе из браги лужа,
Кот мурлычет песню ту же,
Что и хор так славно выводил.

* * *
Рыжие проталины,
Лужи судоходные.
Щурятся на солнышко
Бледные прохожие.
Ветер как шампанское
Ударяет в голову.
Кажутся прекрасными
Строчки бестолковые.

АРАБСКИЕ НОЧИ
Мне слова твои кажутся слаще вишнёвых пастилок,
Мятной свежестью утра полны поцелуи твои.
Ты задёрнула плотные шторы и свет погасила -
Будет всё между нами, но только не будет любви.

Я уйду ещё затемно, молча и свет не включая.
Ты, сквозь сон, улыбнувшись,
помашешь ленивой рукой.
В чайхане привокзальной нальют мне зелёного чая,
Буду пить, обжигаясь такого же цвета тоской.

Сколько раз уходил от тебя, столько и возвращался.
Покупал на край света билеты и не уезжал.
Я в красавиц и умниц
не больше чем на день влюблялся
А с тобою от встречи до встречи по полгода ждал.

Зябким пальцам в ладонях моих и тепло и привычно,
Но тепла рук моих от других ты и не отличишь.
Ты играешь в любовь и играешь, признаюсь отлично.
Или, любишь, … да ты уже, милая, спишь.

ЗЕРКАЛА
Если бы не зеркала,
Я б не знала, что старею.
Зрелость? Старость?
Чёрт бы с нею,
Если бы не зеркала!

Если бы не зеркала,
Я б не знала, что седею,
Что морщинки, как траншеи,
Расчертили кожу лба.

Если бы не зеркала,
Я любила бы смелее,
И … счастливее была,
Если бы не зеркала.

РАССКАЗ ВДОВЫ
Умер муж, а дочки выросли,
Замуж вышли, стали мамами.
Внуки шлют приветы письмами,
Поздравленья - телеграммами.

Обижаться, вроде, не на что,
И соседка, вон, завидует:
Муж её гоняет, грешную,
Сын в тюрьме, ну не обидно ли?

Ей от пенсии до пенсии
Не прожить, делюсь картошкою.
А она не без претензии:
«Что ж даёшь ты мне проросшую?
Стыдно брать».
Шутить пытается.
Дома - всё, что можно, пропито,
Сын посылки дожидается.
Денег … снега больше в тропиках!

…. Я одна живу, царицею.
Смерти жду, чтоб с мужем встретиться.
А соседка, вот завистница,
Говорит, мол, с жиру бесится….

КАК ВСПОМНЮ – СЛЁЗЫ ВНОВЬ ТЕКУТ

Кто бедно жил - не стал богаче
И даже после этих льгот.
Ведь, если нету даже клячи –
Любая льгота не спасёт.

А у кого в хлеву корова,
Конюшня не пустой стоит,
Кто, день не тратя бестолково,
Хоть что-нибудь да мастерит

Не для себя, так на продажу,
Тому - полегче стало жить.
В то время продразвёрстку даже
Решили власти заменить

На продналог. Вздохнулось легче
На время НЭПа всей стране,
Но если радость скоротечна –
Конца у горя - просто нет.

Так в декабре двадцать седьмого
Товарищ Сталин объявил:
«Колхозов будет очень много,
А кулаков, мы, мы истребим.

Эксплуататоров не будет!
Социализм - вот наша цель!
И, всем простым советским людям
Жить станет лучше, веселэй!»

2
Семья у нас была большая:
Сам дед Степан, семь сыновей,
Семь снох, (нас, внуков не считаю),
И были мы из «богачей».

Два дома, крытые железом,
Была и мельница своя.
Скот разводили, общим делом
Кормилась дружная семья

До тех пор как … не объявили
Степана «главным кулаком»,
В вагон-телятник посадили
И увезли. Потом наш дом

И мельницу в колхоз забрали
(Колхозу мельница нужней),
А нас в телятник побросали
И, целый месяц, по стране,

Везли, как скот. Нет, даже хуже!
Скотину больше берегут!
Не дай Бог - что, и кормят лучше,
Пока куда-нибудь везут.

Иван, мой дядя, двух девчонок
В дороге этой потерял.
Их, на одной из остановок,
В кустах охранник закопал,

Похоронил. А поезд дальше
От мест родных нас увозил.
И нам не вспоминалось даже,
Что вождь великий посулил.

3
Кам.Лаг. назвали «Синарстроем»,
По сути - те же «Соловки».
В землянках жили. Под конвоем
Враги народа, кулаки

Сначала чащу вырубали,
Да корчевали старый лес.
Потом - рыть котлованы стали
Для двух цехов, для новой ТЭЦ.

Два года мы в землянках жили.
Грязь, холод, голод, тяжкий труд
Немало жизней уносили –
Как вспомню - слёзы вновь текут.

В стране своей, в стране советской
Без документов и без прав
Мы стали - спецпереселенцы,
Ещё и взрослыми не став.

Принудработы после смены,
Чуть что не так - в штрафной барак…
А чтобы убежать не смели,
Наш комендант держал собак.

А зря. Крестьянам - кулакам
КамЛаг казался божьей карой,
И не противился властям
Ни самый молодой, ни старый.

Отцы работали, и всё.
Мы, чем могли им помогали.
И стены новых корпусов
В глуши уральской вырастали.

4
Как было сказано уже -
Лишь радость только быстротечна.
А в сердце боль - она навечно.
Она, как камень на меже.

Который, ни убрать, ни сдвинуть,
Но, по которому весной,
Шагая по раскисшей глине,
Находим мы участок свой.

Вот здесь посадим мы картошку,
Даст Бог, не будем голодать…
А в сердце боль - не понарошку,
Лишь только стану вспоминать,

Как я картошку ковыряла,
Мороженую, из земли,
Как хлеб, что мама оставляла,
Мы для неё же берегли….

Да мало ли камней на поле
Тревожной памяти моей?
Не хватит ли мне петь о боли,
О горьких фактах прежних дней?….

Завод, построенный отцами,
На их крови, на их костях
И в нашем рыночном бедламе
Стоит надёжно на ногах.

У внуков спецпереселенцев
Нет из-за прошлого проблем,
Но об невинно павших сердце
Болит и боль не снять ничем.

ПОЛЁТ В …
Мы уже привыкли к взрывам,
К техногенным катастрофам.
В пропасть, падая, с обрыва,
Допиваем наспех кофе,
(Чтоб добро не пропадало).
Но, что жить осталось мало,
Не поверим, даже если
Из небытия воскреснет
Тот, кто с этого ж обрыва,
Как и мы, летел, стараясь,
Выпить, сколько сможет, пива,
На послед опохмеляясь,
… Даже если он расскажет,
Что привычка к катастрофам
Много хуже, чем однажды
Недопить из чашки кофе.

БОЛДИНСКИЕ ВАРИАЦИИ
Осень в Болдино. Грязь по колено. Дожди
Сыплют третью неделю (скорей бы Зима!)
Няня карты раскинула - жди, мол, не жди,
А до первой пороши не будет письма

Ни от милой жены, ни от друга твово,
Ни газет, ни журналов - гадай, не гадай.
Ты тоскуешь, а ей там с детьми каково?
А пристанет опять тот француз – шалопай?

….Я проснулся в кибитке. Я ехал в Москву.
«Двадцать верст псу под хвост».
Не пускают. Чума.
Возвращаюсь. И вижу почти наяву….
Муза «Повести Белкина» пишет. Сама.

ДУЭЛЬ
На чёрной речке снег глубок,
Тропинку топчут секунданты.
Недобрый ветер валит с ног.
Заложник чести и таланта
Торопит время. Видит Бог:
Как долго русский гений Пушкин
Не замечал великодушно,
Как рос препакостный слушок
О том, как бабник, хлюст, повеса
С Его Мадонной, тет-а-тет…
….Но первый выстрел был Дантеса,
И умирал. Три дня. Поэт.

«ПО НАСТОЯНЬЮ БАБУШКИ КРЕЩЁН»
Венок сонетов

1
По настоянью бабушки крещён
(Полгода мне всего тогда и было).
- Своих детей в младенчестве крестила.
А что внучок? Быть нехристем должон?!
А в октябре погода на Урале…
А до ближайшей церкви сорок вёрст…
Отцу в колхозе полукровку дали,
Чтоб, якобы, дров на зиму привёз.
Дорога к храму - первый в жизни путь.
В телеге тряской сорок вёрст - не близко.
А дождь пойдёт - и некуда свернуть.
Но, обошлось, хоть тучи плыли низко.
…Отцу сказали: «Окрестил – забудь!»
Я рос как все - дремучим атеистом.

2
Я рос как все - дремучим атеистом.
В советской. Школе. Места. Богу. Нет.
Зато в столовой Ленина портрет
Будил воображенье юмористов:
Ильич не то на завтрак приглашал,
Не то на смертный бой с капитализмом…
Уж он-то знал, чем страшен капитал,
И обладал завидною харизмой.
Ни в чем ни разу не был виноват,
В глазах народа оставался чистым.
И я, как Он, немного щурил взгляд,
Стремился быть повсюду активистом…
Не так уж много лет тому назад
И октябрёнком был, и коммунистом.

3
И октябрёнком был, и коммунистом,
С младых ногтей и до седых волос -
Как красной краской поролон - насквозь
Пропитан был идеями марксистов.
Пусть не читал не то что «Капитал» -
Передовицы в праздничных газетах, -
Но с каждым вдохом радость ощущал,
Что Я Живу На Родине Советов!..
Змеилась жизнь страны очередями.
Что ни генсек, то в сторону уклон.
Теряло святость коммунизма знамя,
Мозги и злато плыли за кордон.
А я упорно верил: «Ленин - с нами!»
…Не признавал ни храмов, ни икон.

4
Не признавал ни храмов, ни икон.
Я как бы знал, что нет на небе Бога,
И бабушку свою жалел немного,
Ту, по чьей воле я и был крещён.
Всё обошлось. А мог и простудиться!
И как родная бабушка моя
Могла поверить в святость той водицы,
В которую чуть не напрудил я?..
Воды с тех пор освящено немало,
И бабушку Господь давно прибрал
Страна вступила в стадию развала -
А Горбачёв болтал, болтал, болтал…
Я ж, заблудившись возле трёх вокзалов,
У экстрасенсов истину искал.

5
У экстрасенсов истину искал,
Сим детям лжи я, неразумный, верил.
Но от трудов «елен-блаватских-рерих»
Тошнило, вот я их и не читал.
Осилил семь томов про Кастанеду -
Да, ел мудрец вонючие грибы.
Про грех и карму Лазарев поведал:
Ах, как мы б жили, если бы не «бы»…
«Не бы», «не бы», «не бы» всему виной!
Когда б не ездил Ленин «по европам»,
Да на германца не пошли б войной -
Не грянул бы октябрь с переворотом.
… Я, чтоб узнать судьбу страны родной,
Ходил к гадалкам, верил гороскопам.

6
Ходил к гадалкам, верил гороскопам,
Точней сказать - не доверять не мог:
Уверен был, что их придумал Бог
Для жителей Китая и Европы.
А мы, уральцы, в выборе вольны,
Не европейцы и не азиаты.
Я гороскопы мерил, как штаны:
Те не сошлись, а те коротковаты.
А без штанов - что без подсказок свыше…
Взял гороскопы, упростил слегка,
Объединил… И так прекрасно вышло!
Счастливым был, не замечал пока,
Что я уже не Полыгалов Миша -
Телёночек, рождённый в год Быка.

7
Телёночек, рожденный в год Быка,
Подвид отряда неразумных homo.
Черт знает, кем по жизни был ведомый,
Руководимый - кем исподтишка?
Что - я? Страною управляли те же,
Кто мной, и это были силы зла.
Уж если я был безнадёжно грешен,
То рыба вовсе с головы сгнила.
Умом вчерашним русские сильны,
Иначе б жили лучше, чем в Европе:
Нос в табаке, и сыты, и пьяны
От обещаний приторней сиропа.
Когда ж проспали чуть не полстраны -
Мычал как все, как все глазами хлопал.

8
Мычал как все, как все глазами хлопал.
Долготерпив простой российский люд,
А если барин не особо лют,
Отцом родным зовут его холопы.
А барин нынче - кто к рукам прибрал
Не что-нибудь, а средства производства,
Вложив нажитый потом капитал
В заводик, обесцененный банкротством.
А что же нам, не столь «трудолюбивым»?
Почетный труд на благо их детей
И бедность, бедность без альтернативы
Под гул демократических идей?
Повсюду вне закона сверхнажива,
А по России - с ведома властей.

9
А по России…. с ведома властей…
Здесь помолчать бы было очень кстати.
Передохнём, уставший мой читатель?
Пускай подсохнут краски на холсте.
Не смазать чтоб, чтоб всё до точки точно,
Не переврать историю свою.
Мы к Богу все идём поодиночке -
И всё-таки идём в одном строю.
Мы мним себя солдатами Добра,
В любом из нас - и фарисей и мытарь,
Мы - жадные до всякого добра,
Как та старуха с треснувшим корытом.
А души наши лечат доктора
В овечьих шкурах, с Библией раскрытой….

10
В овечьих шкурах, с Библией раскрытой
Идут, прикрывшись именем Христа,
С навязчивой молитвой на устах,
С идеями благими - прозелиты.
Вся вера их – как будто напоказ
(По заблужденью или добровольно),
Но обещают каждому из нас
В размер верблюда лаз в ушке игольном.
«Мы, говорят, живём благополучно -
И вас научим благости своей:
Ведь над Россией тучи ходят кучно -
Христос, видать, давно забыл о ней…»
Навряд ли зная, кто у них попутчик,
Бредут миссионеры всех мастей.

11
Бредут миссионеры всех мастей.
Перечислять их - я не вижу смысла.
Со времени правленья Гостомысла
Их столько было, западных гостей.
Ломились к нам с мечами и в доспехах -
И вспять бежали, получив отпор.
Века прошли, но как в глазу помеха
Для запада Россия до сих пор.
По их словам – мы братья по Христу,
Для диалога всей душой открыты,
Больших различий нет ни по кресту,
Ни по Святым, ни даже по молитвам.
… Итоги «дружбы» видно за версту –
Плодятся секты, множат прозелитов.

12
Плодятся секты, множат прозелитов.
Все веры к нам! Виват, экуменизм!
А для иных и Бог – анахронизм,
И сколько вер - все воедино слиты.
В одном лице и Будда, и Христос,
Всемирный разум над планетой реет…
И думает иной уже всерьёз:
Не важно как, а лишь бы только верить.
Кому – не важно – доверяем душу,
Пилось и елось лишь бы повкусней.
А нам, несчастным, мёдом мажут уши
О новой вере, что всех вер верней.
Такие мы, один другого «лучше»,
У Православной Родины моей.

13
У Православной Родины моей
Один ли я - не блудный, но заблудший,
Имевший с детства и глаза и уши,
Прозревший только к зрелости своей…
Один ли я такой в ближайшем храме
На литургии праздничной стою,
Сухими от волнения губами
Целую крест и «Отче Наш» пою…
………………………………………..
Пока искал я истину «не там»,
Лет двадцать как стоял собор открытым.
Я ж всё хотел дойти до Бога – сам.
Искал свою, к Всевышнему, калитку,
И думал даже: «Мне не нужен храм,
Спасенье только в вере да в молитве…»

14
Спасенье только в вере да в молитве
Соборной, в храме, в подвиге поста,
В причастье к телу самого Христа,
Чтоб победить врагов в незримой битве.
… Иной агностик не поверит мне:
В мирской, мол, жизни нет и тени Бога.
Пошутит критик, что «сомнений нет,
Венок написан чересчур убого».
Что скажешь ты, любезный мой читатель,
Трудом моим не слишком утомлён?
Ты атеист, иль как и я - прагматик?
Ты православный и воцерковлён?
Я - нет пока. Но был, напомню кстати,
По настоянью бабушки крещён.

15
По настоянью бабушки крещён,
Я рос как все - дремучим атеистом.
И октябрёнком был и коммунистом,
Не признавал ни храмов, ни икон.
У экстрасенсов «истину» искал,
Ходил к гадалкам, верил гороскопам…
Телёночек, рождённый в год быка.
Мычал как все, как все глазами хлопал.
…А по России, с ведома властей,
В овечьих шкурах, с библией раскрытой
Бредут миссионеры всех мастей.
Плодятся секты, множат прозелитов.
У Православной Родины моей
Спасенье только в вере да в молитве.

ЧУТЬ ПОЖЕЛТЕВШИЕ РАССМАТРИВАЮ СНИМКИ…
(венок сонетов)

1
В шестидесятые пытаясь заглянуть…
Наивный! Думал, лишь глаза прикрою,
Воспоминанья сразу хлынут роем
А я из них слеплю уж что-нибудь.
Что помню сам, не по чужим рассказам:
В какие игры, с кем, играл тогда?
Что масло к каше было не всегда?
Но спать, хоть раз, голодным лёг? Ни разу!
Читателю «картинки» подавай!
Какие были куклы и машинки...
Как пели в дни рожденья "каравай"...
По времени ушедшему поминки
Нужны ли нам? Читатель, не зевай!
Чуть пожелтевшие рассматриваю снимки.

2
Чуть пожелтевшие рассматриваю снимки,
С узорными краями или без,
Сам для себя я провожу ликбез
О том, как раньше жили, по старинке.
Наивные родители мои -
Крестьяне, перебравшиеся в город,
Тяжелый труд привычен им и дорог,
На фото - руки прятали свои.
Открытые, доверчивые лица.
Сниматься взрослым явно не в новинку.
Я? Не реву, но что в душе творится?
Была - одел бы шапку-невидимку!
Фотоальбом, ещё одна страница.
Вот я с отцом, вот с коником в обнимку.

3
Вот я с отцом, вот с коником в обнимку.
Куда потом девался этот конь…
Ружьё, бинокль и детская гармонь?
Но были же! Нельзя не верить снимку!
А под кроватью, помню, был гараж...
Служил матросом, принимая ванну.
На шифоньер взбираясь по дивану…
Пиратский клипер брал на абордаж.
Ума, хватало, значит, и сноровки.
Эх, на себя бы самого взглянуть,
Что вытворял в двенадцатиметровке?!
Не подобрать другого слова - жуть!
... "Картинки" детства извлекаю ловко,
Но ускользает лет тех славных суть.

4
Но ускользает лет тех славных суть.
Счастливых лет для нашего народа.
А я… вовсю читал в четыре года.
Что попадало, лишь бы что-нибудь:
Знал наизусть Барто и Маршака,
Конечно «дядю Стёпу» Михалкова…
И презирал стишки Корнейчукова,
И Хармса - полупсиха и ЗэКа.
Что Хармс сидел, мне не было известно,
Но что писал? Чернуха, бред, отстой!
Но ведь печатали и отзывались лестно ….
«Писатели»… А наш народ простой
Хотя работал много-жадно-честно,
В семидесятых был уже застой.

5
В семидесятых был уже застой?
«Застой» расцвета развитого строя.
Не зря мы аплодировали стоя.
Период нашей жизни золотой…
«Застойные явления» - сказал
Михал Сергеич на известном съезде…
И по пятну ему никто не съездил…
И я не в полной мере сознавал
Что жизнь не будет больше беззаботной
Что лимонад вкуснее пепси-колы.
Что спекулянты заживут вольготно…
Я не читал сионских протоколов
Я жил и добровольно и охотно:
Двор, школа, двор, каникулы, двор, школа.

6
Двор, школа, двор, каникулы, двор, школа….
Для нас мальчишек «школа жизни» - двор.
Спорт, игры, дружба, дворовой фольклор
Свои законы, свой "язык", приколы.
Не обижали маленьких, нельзя…
В войну играли, в ножички и в чику.
И в первый и в последний день каникул
И до сих пор - со мной мои друзья.
Мы не курили в школьных туалетах,
Не лезли в вожаки от комсомола,
Не числились в рядах анахоретов.
Зато физрук вёл секцию футбола!
И вот уже среди приоритетов
Общение с прекрасным нежным полом.

7
Общение с прекрасным нежным полом
На редких школьных классных вечерах,
Мальчишки в галстуках, девчонки при кудрях,
И, классной "мамы" взгляд немым укором.
Тогда ещё не выключали свет,
Партнёршу взять за талию стеснялись.
И пары парами, танцуя, разбивались.
Лет по тринадцать было, или нет?
Девчонки раньше пацанов взрослеют
И слепят нас своею красотой
И даже в отношениях смелее.
Что я считал несбыточной мечтой
Осуществилось! Шел от счастья млея.
Чужой район. Шпана. Парниша, стой!

8
Чужой район. Шпана. Парниша, стой!
Я почему-то вдруг забыл про … ноги.
А мог бы убежать! Не будьте строги,
Оторопел от наглости такой.
Но думал так: «Запомню ваши лица!»
Отдал всю мелочь, снял с руки часы…
Не обронил ни слова, ни слезы.
Им нечем больше было поживиться.
…Позвал друзей и, сразу, в тот же вечер,
Пошли урегулировать вопрос.
Чесались кулаки, желая встречи.
Но, видно, поразил меня склероз.
Я не узнал их! Крыть-то было нечем.
Восьмидесятые. И всё уже всерьёз:

9
Восьмидесятые. И всё уже всерьёз:
Всерьёз в том смысле - кончилась учёба.
И жизнь, уже свою, устроить чтобы
Не заблудиться между трёх берёз -
Трёх предприятий (много или мало?)…
Я сделал выбор - свой родной завод
Диплом свободный, в армию вот-вот…
Сто двадцать на руки, сказали, для начала.
Еще Союз казался нерушимым.
И не было другой страны на свете,
В которой… все вершины достижимы
А цели я давно уже наметил:
«Пути Господни неисповедимы»?
Диплом, завод, любовь, семья и дети.

10
Диплом, завод, любовь, семья и дети
Во много раз важней для нас, не так ли,
Чем лживые бездарные "спектакли",
Что Горбачёв поставил в годы «эти»?
Страшнее для страны не знаю лет:
В сороковые СССР спасли мы
Да и в восьмидесятые могли бы…
Подвёл исконный наш менталитет.
Мы самые доверчивые в мире!
Не помнить зла нам завещал Христос.
Власть, не заботясь о своём "мундире",
Не в шутку обещала, а всерьёз:
«К двухтысячному … каждой … по квартире…»
Вопрос жилья - серьёзнейший вопрос

11
Вопрос жилья - серьёзнейший вопрос:
И в коммуналках жили и в бараках,
В особняках - годов с семидесятых.
Тогда наш Каменск ух как быстро рос!
Но только изменилось бытие
Как стало изменяться и сознанье
Торшерово-ковровое-диванье…
И с хрусталём настало житие.
Чтоб как у всех не как у всех уют,
Чтоб, как в журнале, плиточка в клозете
Соседи пусть от зависти помрут:
«А мы купили пианино детям…».
Но как бы не был я по жизни «крут»
Не я за девяностые в ответе

12
Не я за девяностые в ответе.
Я … на заводе брал под запись хлеб,
По жребию - китайский ширпотреб.
Но молока не мог купить я детям
И ваучеры продал подешёвке.
И водкой на углу не торговал.
И свой первоначальный капитал
Не сколотил, такой вот я - неловкий.
Никак не поддержал ГКЧП-истов
Надеялся на русское «авось»
Но … Ельцина послушались танкисты
Цель - Белый Дом. Ба-бах! Стена насквозь…
Я ни при чём. Весь в белом и пушистый.
Разбогатеть, увы, не удалось.

13
Разбогатеть, увы, не удалось
Несчастным жертвам первого канала.
Пожалуй, что выходит из анала,
Безвредней, если б сравнивать пришлось.
Алан Чумак? Какая ерунда.
Вот Кашпировский - этот будет круче.
Что Боря оказался хуже дуче
На самом деле страшная беда.
Покаялся, и вроде как безгрешен?
Но мы же, ведь, в конце концов, не дети!
"Царь", свой народ жалевший меньше пешек,
И "там", в аду, за все грехи ответит.
А может с "новым" горя будет меньше?
В двухтысячных? - И рад бы да не светит.

14
В двухтысячных? - И рад бы да не светит.
Пока .... пока безмолвствует народ
Власть будет увеличивать свой гнёт:
Налоги, штрафы – это те же плети.
И будут пряники, но только не для всех
(Земной поклон Булату за подсказку)
И оппозиция потерпит вновь фиаско,
А что останется народу? Только … смех.
…Пожар потушит и на дно Байкала!
По трассе на «Калине»? В добрый путь!
А амфоры? А стерхи? Разве мало?
Мне не в чём Президента упрекнуть…
Что прожил, вспоминаю вновь, сначала
В шестидесятые пытаясь заглянуть.

15
В шестидесятые пытаясь заглянуть
Чуть пожелтевшие рассматриваю снимки:
Вот мой отец, я с коником в обнимку,
Но ускользает лет тех славных суть.
В семидесятых был уже застой:
Двор, школа, двор, каникулы, двор, школа.
Общение с прекрасным нежным полом.
Чужой район. Шпана. Парниша, стой!
Восьмидесятые. И всё уже всерьёз:
Диплом, завод, любовь, семья и дети.
Вопрос жилья - серьёзнейший вопрос.
Не я за девяностые в ответе -
Разбогатеть, увы, не удалось,
В двухтысячных - и рад бы да не светит.