| |
***
Мне не сказала Родина: - Ты нужен!
А я готов ответить был: - Так точно!
Не стал бы думать, как тебе послужишь,
Когда душе прислуживаться тошно,
Когда мои намеренья благие
Дорогой станут в сточную канаву,
В хроническую мглу и ностальгию,
И в кровную обиду за державу.
А ты мой враг, а ты мой ворон чёрный,
Упрямый и любезный, как нарочно,
Какой Отчизне служишь, непритворно,
Когда душе прислуживаться тошно?
***
Братство спит. Обманчива свобода.
Равенство бездарно, как запой.
Лишь слова – а без судьбы народа,
Русского народа – звук пустой.
Что ты знаешь о судьбе пророков,
Инженеров, воинов, крестьян
И блаженных – понимавших строки,
Что писал апостол Иоанн,
И бродяг, что шли по всем эпохам
К Беловодью – шли за семь морей –
Бурлаков, чекистов, скоморохов,
Ямщиков, таксистов, косарей,
Повитух, и плакальщиц, и прачек? –
Без судьбы народа моего
Ничего твои слова не значат.
Лишь слова. Не значат ничего.
РУССКИЕ ЦАРИ
Покойные цари не вечно будут
Молчать и предаваться только сну.
Из подсудимых обратившись в судей,
Они еще ответят за страну.
Они пройдутся по статьям и датам,
По списку обвинений и заслуг,
Они еще ответят кандидатам
И докторам трагических наук.
И в жёстком споре, что же было главным
Из множества событий и цитат,
Они еще без ропота – на равных –
С историей страны поговорят.
***
Чего вы хотели? Какого рожна?
Позор и разруха – вся ваша свобода.
Молитесь за русских! Иначе хана –
Хана вашим древним богам и народам.
Без русских опять между вами война –
На радость банкирам и баям, и бандам.
Молитесь за русских! Иначе хана –
Хана вашим Вильнюсам и Самаркандам.
Хана азиатским прищурам и снам,
Хана европейским мечтам и расчётам –
Без русских и совесть с грехом пополам –
Хана вашим макам и дыням, и шпротам.
Пока еще хмурый и нервный прогресс
От вас только гордую пыль не оставил,
Молитесь за русских! Чтоб русский воскрес.
Чтоб русский вернулся. Пришел бы и правил.
ВОРКУТА
Я в городе мертвом живу,
В обычном живу городишке,
Где может у школы «траву»
Курить малолетний мальчишка,
Где часто вселенский размах
Кончается бабой и водкой,
И прячется солнце в глазах
Бомжа, что страдает чахоткой,
Где с каждым гуляньем скучней
Похмелье лечить и простуду,
Где нет сорок лет лагерей,
Но – странное! – чувство, что будут,
Где воля тщедушной братвы
Слезам, как столица, не верит.
Где люди скорее мертвы,
Чем живы. Но люди, не звери!
Свидетель кромешного дня,
Сержусь на суровые стужи –
Природа изводит меня,
Из города гонит меня.
Но больше нигде я не нужен.
Нигде не преклонишь главу,
Хоть русская даль неоглядна…
Я в городе мертвом живу.
А как?
Да не умер. И ладно.
2005
***
Потерял я ангела. Не придет домой.
Сын мой неустроенный – светлый ангел мой.
Я учил летать его. Строг был невпопад.
А его убили. И он теперь крылат.
Тёмными слезами свет заволокло.
Слезы утирает мне ангела крыло.
***
Ты всё можешь… Ты всё можешь…
Ты – любовь. И Ты Един.
Не могу понять я, Боже,
Для чего Тебе мой сын?!
Небосвод сегодня низок.
Сын любил бы и такой.
Сын Тебе нужнее. Ризой
Ты в пути его укрой.
Проведи дорогой рая,
Проведи сквозь небосвод…
Что земля от слёз сырая,
Пусть не знает. Пусть идёт.
ВЛАДИМИР КЕМЕЦКИЙ
Не жилось во Франции поэту,
Захотелось посмотреть на снег,
И уехал он в страну Советов,
Где так вольно дышит человек.
Где растет на кочках тундры ягель,
И где дышит почва, а не блажь.
И пошел он по этапу в лагерь
За любовь к стране и шпионаж.
За любовь и странные оттенки
Той любви.
Поди, предугадай,
Что тебя за них поставит к стенке
Трудовой народ, любимый край.
Не рыдала скудная природа,
Расстреляли – да и все дела,
Около Кирпичного завода
Воркута поэта погребла.
Замели январские метели
Узника и смыслов жизни путь.
Он совсем не думал о расстреле,
Не просил во Францию вернуть.
Не хотел судьбу менять – и умер…
В Воркуте живу который год –
Я бродил по тундре и подумал,
Глядя на заброшенный завод,
Что Россию власти не согнули,
Что никак не понимает власть,
Если честно до последней пули
Жизнь прошла, то, значит, удалась.
Удалась, хоть гении ГУЛАГа
Не нашли в ней никакой цены.
Что же мы меняем честь на благо,
И порой, как Франция, скучны?!
***
Я с детства угол рисовал!
Павел Коган
Я рисовал с большой натугой.
Зачем-то рисовал овал,
Когда все рисовали угол.
И снова рыбу рисовал.
Сжимался я от строгих взглядов,
От ироничной похвалы,
Когда меня всем детским садом
Учили рисовать углы –
Как разложить листы на парте,
Как держит карандаш рука,
Как не воспитывать характер
Мне на примере колобка.
Но верил я не задавакам,
Лишь огорченью своему –
Стоял в углу и громко плакал,
Что их искусства не пойму.
НА ЧЕТВЁРТОЙ ПУНИЧЕСКОЙ
Верю, Рим поднимется с колен –
Слушайте, имеющие уши!
Хватит медлить! – гордый Карфаген
Должен быть разрушен.
Слишком много трусов и измен!
Хватит предавать страну и души,
Хватит ныть и спорить – Карфаген
Должен быть разрушен.
Хрен им Рим!
И третий Рим им – хрен!
И в войне на море и на суше
Хватит отступать нам! – Карфаген
Должен быть разрушен.
|
***
Не могут почему-то
Без водки лилипуты.
Как дни, текут минуты.
И неуютен дом.
Но выпьют полстакана –
И сразу великаны.
И умирать им рано!
И всё идёт путём!
Нет в жизни произвола,
Дождей и баскетбола.
Милы семья и школа
Во сне и наяву.
И так всё в мире мило,
Что хоть начисти рыло
Японцам за Курилы,
Французам за Москву.
И всё на свете просто!
И нет проблемы роста.
Хватают с неба звёзды,
Как будто пироги.
Когда на самом деле,
Семь пятниц на неделе,
И тащат ноги еле,
И руки коротки.
Мычат, пьяны до жути,
Что Путин – ЛилиПутин,
Что не певец Агутин,
Что завтра Новый год.
А ты от низких шуток
Не пей пятнадцать суток,
Не станешь лилипутом,
Коль очень повезёт.
***
Еще светло, да только к вечеру
Подходит жизнь, подходит век.
И почему-то вспомнить нечего,
Ну разве Воркуту и снег.
Июнь и снег, и мгла слепящая,
Смотрю в окно на небосвод,
Смотрю с тоской по настоящему,
Что умереть мне не даёт.
***
Попридержи немного чувство гнева,
Прости меня, товарищ патриот!
Прости, что не убит я подо Ржевом –
Не захлебнулся ржавчиной болот.
Но жил я честно. Я по крови коми,
Но русским быть по духу мне дано.
Прости, что не расстрелян в Белом доме,
Что не погиб в бою под Ведено.
Прости, что не сражался в Приднестровье.
Друзей не предал, как и горьких строк,
Жил и живу надеждой и любовью…
И верою в Россию – видит Бог. ***
Надежд больше нет. Конец октября.
Дожди безысходных строк.
Как будто я умер, а прожил зря –
Молитву не слышит Бог.
Но если не слышит, что-то не так,
В душе не прощанье – дрожь,
Надеюсь еще на осенний мрак,
Надеюсь на мелкий дождь.
А надо – не пей ничего, не ешь,
Ни с кем не дели ночлег,
И никаких не имей надежд
На друга, на сон, на снег.
Никто не помнит. Никто не помог.
И тень надежды мертва –
Тогда остается с тобою Бог
И слышит твои слова.
МАЙКИ ВМЕСТО КНИГ
Обычный рынок. Никакого рая.
Висят окорока. Висят костюмы.
Но ты с него уходишь, понимая,
На души замахнулись толстосумы.
Вон грузчики работают, как мулы.
Там продают салаты и халаты.
А ты уволен с рынка за прогулы.
Поэты перед всеми виноваты.
Нет истины в палёном алкоголе,
Но этим только ты обескуражен,
И навсегда поэтому уволен
Стихиями рекламной распродажи.
Ты только зря
Толчёшь в душевной ступе
Святую воду искреннего слова.
Не продаётся! Но никто не купит.
Кому нужны стихи в рядах торговых?
Для ищущих салаты и халаты
На майках хватит надписей для чтений:
«Всегда есть место пофигу, ребята!»,
«Ни дня без секса",
"Не живи без денег»
***
Не мечтает никто о погроме,
Не найдем только общий язык:
Север русский у нас,
Сёла – коми,
А на рынке – узбек и таджик.
И не редкость крикливое имя
Из далёких, как звезды, краёв.
От приезжих народ наш не вымер,
Но к войне-то совсем не готов.
Резкий говор и смуглые лица.
Что им северной жизни уклад?!
Где предчувствие?
Снова родится
Больше девочек, а не солдат.
И почти у Полярного круга
В самой зимней и снежной стране
Не избыток ли воинов юга?
Может, эта примета – к войне?
Почему с каждым днем беззаботней
Не находим мы общий язык –
И задумчивый коми охотник,
И доверчивый русский мужик.
***
Новый год – еще один – как близок!
Дед Мороз опять стрижёт усы,
Хмуро выключаю телевизор
И гляжу, как движутся часы.
Слишком много декабря и речи,
Слишком много знаков и примет –
Я шагаю Господу навстречу,
Мне уже шестой десяток лет.
В декабре на сердце сны и страхи,
Тьма, как в телевизоре, в окне.
Но с иконы говорят монахи:
Ангелы на нашей стороне!
***
Как напьются
До состояния скотского,
Так вновь начинают
Цитировать Бродского.
Письма Постуму в Рим:
О тоске Империи
Гетерах, галерах, Лаврентии Берии.
Руками они со значением машут,
Ругаются крепко:
Мать русскую вашу.
Зачем напиваться?
Зашли бы на почту,
Узнали б, что умер давно уже Постум.
То ли Цезарь казнил,
То ли выпил яда.
Не доходят их письма.
Писать не надо.
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Взорвали мост. Теперь опять на базе.
Французы обещали сжечь Москву –
Ещё посмотрим. Скорострельный лазер
Я снял с плеча и положил в траву.
Ни аспирина и ни аусвайса,
Трава по пояс – только не курю.
Карательный отряд А.Б. Чубайса
Нас обещал повесить к ноябрю.
Но командир сказал – нельзя сдаваться,
Связного отыскать, звонить в реском.
А сам пошел допрашивать китайца,
Не ладившего с русским языком.
Вверх по Мезени есть скиты Каддафи,
Партийный схрон – перезимуем там.
А летом да пошли они все на фиг! –
Азовский взвод, великий Курдистан!
Нам обещали визы и медали,
И третий Рим, и комплексный обед.
И дождь пошёл. Китайца расстреляли.
Минировать болото – смысла нет. |
