***
Смиренные души расстались с тоской
И темные сны забывают.
И в вере стоят, словно камень морской –
И волны страстей разбивают.
А гордые души легки, словно дым –
Их ветер влечет, куда хочет…
Куда же, душа, мы с тобою летим,
В какие полярные ночи?
***
Священник терпеливо слушал,
Как у меня темны дела –
Я раздражителен и скучен,
Мне жизнь порою не мила,
На небо взгляд не смею бросить,
И угощаю скорбь вином,
Со мной повсюду ночь и осень.
Нет покаянья.
Пуст мой дом.
Нет даже малой передышки
Для утомившейся души.
Священник, важный, как мальчишка,
Сказал: - Иди и не греши.
Какие точные глаголы!
Но не могу никак решить,
Куда с душой моей тяжёлой,
Куда идти и не грешить.
ПАНИХИДА НА КЛАДБИЩЕ
Молиться хочу - не выходит.
И я молчу.
И только слушаю
церковнославянский язык.
И наблюдаю:
садится комар на свечу,
чуть ниже пламени -
греется, словно старик.
Комар -
какая это все-таки ерунда,
когда
поют о покое,
поют о беде -
что дни исчезают...
Если лететь, то куда?
И согреться где?
ОСТАВЛЕННОЕ ИМЯ
Поймите лишь, каких носители вы сил…
А.Майков
О чем молчишь, к чужим богам привычный,
Согласный звать себя «русскоязычный»?
В каких полях ты обронил свой флаг,
Растратил сердце и оставил имя,
Окольными дорогами какими
Спешил к обедне, а попал в кабак?!
И как довел себя до помраченья,
Что бременем свое Предназначенье
Назвал – и проклял. Книг Священных пыл
Принять не смог, святых своих забыл…
И тихо запил от великих сил.
РУССКИЙ ВАВИЛОН
Капище ломали – не сломали,
Храм построить толком не смогли.
Смотрим, неприкаянные, в дали
Неуютной, но родной земли.
Привели куда пути-дорожки?
До каких оврагов или звёзд?
У кого-то год китайской кошки,
У кого-то всенощная, пост.
Кто-то грезит о стальном законе,
Кто-то помнит только хлёсткий мат...
Есть надежда – в нашем Вавилоне
Кое-где по-русски говорят.
***
Душа моя! Какая теснота!
Вот это повод для любви и слова.
Стесненная со всех сторон вода
Стремится вверх – ей нет пути иного.
И нам, душа, не до колючих фраз,
Не до метафоричных междометий.
Судьба со всех сторон сжимает нас,
Чтобы к Отцу поднялись.
Словно дети.
***
Выметаем упрёки из дому
И тревоги разладов и зим.
Приближаемся к миру иному.
И о сыне погибшем скорбим.
И скорбим, из сердец выметая
Непогоду и темную страсть…
Скорбь – высокое чувство, родная,
Ты держись, чтобы вниз не упасть.
***
Привыкла к будням и, терпя
Их суматошность без таланта,
Вдруг в упражненьях музыканта
Душа услышала себя.
В порыве черновых мелодий
Вдруг ощутила странный страх –
Об умирающем народе,
О погибающих мечтах,
О сумерках над Третьим Римом,
О судьбах робких, как трава…
И потому необходимо
Судить неточные слова.
И потому невыносимо
От совершённого суда,
От смыслов недоступной силы
И недоступного труда.
* * *
С душой, крылатой и тяжелой,
Через обыденную стынь,
Через холмы иду и долы
К истокам сказок и святынь.
И открываю я глаголы,
Вдыхая утреннюю синь:
Онега, Пинега, Веркола,
Ветлуга, Вырица, Медынь.
Избыть томящие разлуки
Иду к началам, к алтарям.
Надежда — свет сердечной муки —
Встречает памятные звуки:
Кемь, Белогорье, Семилуки,
Печора, Углич, Валаам…
СУДЬБА
Жил русский поэт – он от Бога обрёл
Сердечное слово, державный глагол,
Молитвенный вздох валаамской тиши,
Смиренье и меч православной души,
Лицейский бонтон, холмогорский подзол…
В крещенский мороз он ко Спасу ушёл.
Но только и ныне в прозрачных стихах
Ревниво находят имперский размах.
Находят опасный имперский аршин
И веру в имперскую волю равнин.
Дано претерпеть и посмертную месть
Тому, кто не предал российскую честь.
***
Вы – свет мира…
Мф. 5, 14
Если город стоит на высоком холме,
То ему не укрыться от ветра и взора.
И не надо светильник, зажженный во тьме,
Под фарфоровым спудом беречь от простора.
Мы стоим на горе, где стоят города,
Светим миру…Точнее, горим – от стыда…
ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ
Усопшим вечным сном дано
Гулять по переулкам рая
И пить духовное вино,
Любовь и верность сохраняя.
Хотя не всем – дано иным
На раскаленном тротуаре
В аду вдыхать огонь и дым
И кашлять от духовной гари,
Страдать от мысли – почему
Огонь не светит, дыма много,
И не изменишь никому
И ничего в краю подлога.
***
Бог есть путь – поревнуй и дойди до Бога …
Почему мне кажется, что подчас
Бог далёк, как звезды мои над дорогой,
Если Царство Божие внутри нас?
Но когда неприступную даль я вижу,
Но когда гляжу на Небесный свет,
Бог становится рядом, подходит ближе –
Никого в пути ближе Бога нет.
ВОРКУТИНСКИЙ ОТВЕТ
Не растет огурец. Не растет кипарис.
Только ветер колючий и снег.
Это жизнь для волков
И для леммингов – крыс.
Для чего здесь живет человек?!
Для чего я родился, раб Божий Андрей,
Где не надо бы жить никому.
Для того чтоб любить непонятных людей,
Крыс, волков
И полярную тьму.
В ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
О сыне погибшем моем молиться
Друзей прошу я. И пью вино.
Не знаю, светло ли душе убийцы,
А у меня на душе темно.
Не знаю, как скорби выносят.
Снова
Мира душе моей не дано.
Глотаю я воздух молитвослова,
Молюсь и плачу. И пью вино.
А надо трезветь от лихого века
И повторять покаянный стих,
Чтобы простить все грехи человекам,
Чтоб отпустить согрешенья их.
Себя убеждать — нет такой причины,
Чтоб не прощать до последних сил,
Мне надо простить, что убили сына,
Простить тому, кто его убил.
Быть может, прощение всё изменит —
Меня и время, седой простор.
Простить тому, кто ни тени сомнений
Не знал. Не ведает до сих пор…
ИСХОД
Неискренние стихи… Зачем ты их пишешь, Ева?
Выдуманные чувства зачем доверять строке?
Зачем говорить, не сорву плод с запретного древа?
Пишешь – что не сорвёшь…
А плод уже держишь в руке.
И делишь с Адамом вкус неясной пока потери.
Но всё отчётливей знанье, что ничего не ждёт.
Как неуместны слова «умею любить и верить»,
«Умею любить и ждать», когда уже сорван плод!
Так наступают будни – обычный сбор урожая.
Осенние дни заботы. Чувства теперь глухи.
Небесной любви не будет. Это исход из рая…
Зачем ты их пишешь, Ева, неискренние стихи?
|
***
Жую ли унынья пирог,
Влечет ли дорожка кривая,
Меня – ни за что – любит Бог,
Которого я забываю.
Сожмется душа, как зверёк –
Любви не бывает на свете!
Но вспомню – меня любит Бог,
Которому я не ответил.
В холодном течении дней
Неровным талантом поэта,
Я вспомню – насколько сильней
Любовь, что не знает ответа.
ИСПОВЕДЬ МОИСЕЯ
Мне тяжело нести удел народа,
Трагедии несдержанных судеб,
Прости, Господь, — им не нужна свобода,
И труд пророка темен и нелеп,
Когда народ пьянеет от разброда
И к милости и знакам Неба слеп,
Когда в путях великого Исхода
Он обрести желает сон и хлеб.
Но разве я носил его во чреве,
Но разве я родил его на свет?!
Прости, Господь, — безумные во гневе,
Седые от лишений и от бед —
Не внемлют строгим истинам Синая.
Они клянут и плачут, умирая.
ПРИКОСНОВЕНИЕ
И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне?
Лк. 8, 45
Господи, это я, который в молитвах солгал,
Ближних не возлюбивший
И не простивший врагам,
Пьяный вином, сикером и сочиненьем стихов,
Женщинами, судьбою,
Пропахший насквозь грехом,
Я, потерявший сына,
Теряющий жизни вкус,
Я прикасаюсь к Тебе…
И, может быть, прикоснусь.
ЛОВЦЫ ЧЕЛОВЕКОВ
- Наставниче! – Симон сказал в ответ. –
Всю ночь трудились, а улов - трава и ветер.
Нет рыбы в море. Видно, рыбы нет…
Но я по слову Твоему закину сети…
Наставниче! Не покидает страх,
Всю жизнь трудились – а не стали, словно дети.
Как уловить любовь в делах, стихах?..
Но я по слову Твоему закину сети…
***
Мне есть, кого прощать.
И пусть прошло.
Пусть им предать, что выпить чашку чаю,
Но на душе порой и тяжело -
Мне надо их простить.
И я прощаю.
Прощаю им неискренность и страсть,
Что заблудились в лабиринтах быта –
И жизнь им, как измена, удалась.
Но мною прощена.
И мной забыта.
***
Слово «русский» запретно, поэтому честно и сладко, -
Чем настойчивей время твердит свою грозную месть,
Что нет русской души, нет ее непосильной загадки,
Что нет счастья для русской судьбы, -
тем верней они есть.
Тем вернее, что время боится, лукавит, морочит
И, легко раздражаясь, клянет молчаливый народ,
И усердно скрывает под спудом египетской ночи
Вечность русского неба и русского утра приход.
Встанем, братья по слову запретному, справимся с ложью.
И помыслим о горнем. И вспомним знаменья святынь,
Что Отечество наше – Престола Господня подножье.
И о нем во спасение душ поревнуем.
Аминь.
***
Поэзия таится в быте,
И быт поэзию таит.
Внимательнее посмотрите
На незамысловатый быт.
Предметы мебели, посуда,
Герань, гардины и карниз –
В них чувство меры и причуда,
И нерасчетливый каприз.
Вот список кораблей Гомера!
Метафоры мелькнувших лет!
Несбывшихся надежд…
В них вера,
Что есть любовь, а смерти нет.
МОЛИТВА О ВРАГАХ
Ненавидящих мя не боюсь –
Что мне их неуёмные силы?!
О здоровье врагов помолюсь,
Чтобы всё у них праведно было,
Чтобы жили с планетой в ладу,
Не чихали от злобы и пыли,
Не погибли их души в аду
От того, что меня не простили.
Пожелаю им ровных дорог,
Благодати и милости свыше…
Только всё же надеюсь, что Бог
Моих правильных слов не услышит.
В ГОСТЯХ
Почему поэт печален?
Даже залпом водку пьёт.
Потому что гениален,
Потому что идиот.
А способному уроду
Всё не так.
Не достаёт:
Алкоголя, кислорода,
Аномалий и красот.
Тушит в зеркало окурок,
Потому что вид не тот,
Потому что он придурок,
Потому что идиот.
Потому что гений очень,
А к отказам не привык,
Потому что с ним не хочет
Пить из зеркала мужик.
***
Для чего мне эти вещи, дача?
Для чего торжественный почёт?
Мне нужна серьёзная удача,
А совсем не личный самолёт.
Дача, вещи - в этом нет покоя,
Не спасает личный огурец.
Я хочу спросить у неба: "Кто я?".
И в ответ услышать: "Молодец!".
В ПАРКЕ
Дитя порыва и невроза,
Хоть нету истины в вине,
В мечтах, как Гегель и Спиноза,
Пью на скамейке "Шардоне".
О вечном мыслю, о нетленном -
Жаль, понимает лишь скамья.
И любомудрием смиренным
Прохожих удивляю (задеваю) я.
И никому неинтересно,
Что вижу я в погожем дне.
Зато твердят, что здесь не место
Для горьких дум и "Шардоне".
Им отвечаю я устало,
За них тревоги не тая:
- Чего ворчите, маргиналы?!
Всё это родина моя...
НА СТРЕМНИНЕ
В реке весенней утонуть не ново,
Ушли ко дну – кирпич,
Шальной Муму и пегая корова,
И теплоход «Ильич».
Конечно, выпил. Только утопиться
Не думал. Видит Бог.
Несёт теченье. Холодна водица.
И берег мой далёк.
ПЕРЕД ВЫБОРАМИ
Нескладный высокий
подросток
на улице
держит плакат.
«Долой либеральное рабство!» -
неровные буквы
кричат.
В заботах
о хлебе пшеничном,
в мечтах
о зарплате большой
усталые люди
проходят
с тяжелой,
как бремя,
душой.
Долой либеральное рабство! –
и я прочитал
и домой
побрел потихоньку,
скучая,
и думал:
«Конечно, долой…»
***
Ты на рынке с утра.
Ни секунды тоски.
Ты расчётлив и даже хитёр.
Ты умеешь считать и рубли, и тюки,
Но богатым не стал до сих пор.
Незатейлив товар - и доход небольшой.
Зря порой на весь рынок шумишь.
Торговать надо Родиной. Или душой.
Получил бы хороший барыш.
* * *
И вновь Твою
Потерпим, Боже, волю —
И скорбь, как благодать.
И побредем по жизненному полю
Учиться умирать.
Терпи, душа, — не жди к себе поблажки —
Любую тесноту.
Прости, Господь, что так порою тяжко,
Невмоготу. |
