| |
* * *
Как всё-таки земля у нас прекрасна!
Нередко своенравна и опасна,
Но есть ли что-то лучше во Вселенной
Для человека в этой жизни бренной?
Зачем же зло творит он в мире этом,
Гомером,
Гёте,
Пушкиным воспетом,
Зачем он вырывается из плена
Чайковского,
и Баха,
и Шопена,
И рвётся в космос к звёздным зодиакам,
Где всё объято хаосом и мраком?
ЧИТАЯ ГОМЕРА
Всё злей, всё быстрей, всё грозней времена.
Нельзя и представить, что будет в итоге…
Читаю Гомера.
Любовь и война.
Там боги как люди и люди как боги.
Отважен Геракл и хитёр Одиссей,
Там что ни герой – то в крови по колена.
В чём суть величавой истории сей?
Где Троя?
И где молодая Елена?
Где та же Эллада?..
Тем дням в унисон
Враждебно тревога стоит у порога…
Читаю Гомера.
Эпический сон.
Там люди как боги.
И только нет Бога.
* * *
От землетрясения или болида
Рухнула в бездну давно Атлантида?
Цивилизация? Царство? Страна?
Кто её знает, какая она.
Мифы остались, догадки и толки,
Славы былой проступают осколки
Издалека, с океанского дна.
Эхо одно. Где они – письмена?..
Нет на земле ничего, что навеки.
Сохнут моря, изменяются реки.
Люди, считая свои барыши,
Тонут во славе, грехах и во лжи,
Тонут в крови, не щадя и природы,
Вновь возмущая небесные своды.
Весть нам какую из царства Аида
Всё ещё шлёт до сих пор Атлантида?..
НА РУССКОМ СЕВЕРЕ
Мы здесь в безбрежный окоём
Судьбой посеяны
На Русском Севере своём
На Русском Севере.
Дорогой белой шли и шли
Не зря, не кстати ли
Мечтатели родной земли,
Её старатели.
Снегов и льдов из века в век
У нас не густо ли?
Шёл к Беловодью человек,
Не зная устали.
Непостижим священный храм
В незримой скатерти.
И Белозерск, и Валаам –
К нему лишь паперти.
Из синего как будто льна
Цветут, не старятся
Печора, исстари вольна,
Двина-красавица.
Санкт-Петербург, как монолит,
Весь в злате-серебре,
Почти на Севере стоит,
На Русском Севере.
На Севере наткнулся враг
На крепь застылую.
Пройти её не смог никак
Всей страшной силою.
До Полюса, чтоб отдохнуть,
Снега расстелены.
Он не окончен, Русский путь
На Русском Севере.
* * *
Николаю Лугинову
писателю
У дружбы мы всегда в долгу,
Без дружбы – туго…
Сегодня в дружеском кругу
Я пью за друга.
Я пью за друга. Он живёт
В краю суровом.
Там холодно. Там снег и лёд
Под звёздным кровом.
Тайга, тайга со всех сторон
И волчьи путы.
Без промаха стреляет он,
Как все якуты.
Простор тайги – его уют.
Страсть неподдельна.
Он знает, как себя ведут
И чир, и нельма.
В быту, среди своих палат,
Он светел, скромен.
Зато писательский талант
Его огромен.
Он убеждён: понять пора
На грани боли
Границу чести и добра,
Границу воли.
Строкой счастливо удалой,
В своё встав стремя,
Как чингисхановской стрелой
Пронзает время.
Он первородных полон сил
И ладно скроен.
Он сын империи. Он сын
И храбрый воин.
Нам предками навек дана
По воле рока
Одна от Запада страна
И до Востока.
И гениален он, и прост,
Как снег, как вьюга.
За друга верного – мой тост.
Я пью за друга.
* * *
Так много васильковой сини
Над светлой рощицей простой.
Здесь лес и поле… Здесь Россия.
Здесь Пушкин, Лермонтов, Толстой.
И земляника в перелеске,
Черёмух вешних холодок,
Грачи и церкви… Достоевский,
Тургенев, Тютчев, Гоголь, Блок.
Здесь снежные бывают бури,
Шагнёшь – и не сыскать концов.
Но здесь Иван Шмелев и Бунин,
Есенин, Шолохов, Рубцов.
Словесные набат и гусли.
Так было и так будет впредь.
Здесь можно и в любви, и в грусти
Любое сердце отогреть.
* * *
Над белой рощей, словно ниоткуда
Взмыл белый храм под сенью лунных крыл.
Какое человек на свете чудо,
Какую красоту он сотворил!
Какой восторг в душе его огромной
Царил, когда он возводил дворцы,
Живя порой в избушке полутёмной,
Сводя с концами жалкие концы.
Какие вороные, рвя постромки,
Летели сквозь метель в потоке дней,
Чтоб не забыли тот полёт потомки,
Готовя в путь космических коней.
И я уразуметь, постичь пытаюсь,
Как, украшая долы и холмы,
Наш предок, от земли не отрываясь,
Был ближе к небу, чем сегодня мы.
* * *
Как солнце играло на жёлтой стерне,
На тёплой ботве огорода!
Была ты, деревня, опорой стране,
Извечной душою народа.
Когда чёрной тучей в родные края
Шёл враг, беспощаден и страшен,
Вставали стеною твои сыновья
От сельских угодий и пашен.
И знали, где их потайные ключи,
Где корни у них родовые
Твои космонавты, поэты, врачи,
И маршалы, и рядовые.
И пусть журавли разрыдались, трубя,
Что всё в этом мире невечно.
Мне хочется верить, что вспомнят тебя.
Конечно же, вспомнят. Конечно…
* * *
Здесь русские люди рождались и жили,
Пахали и жали, косили и шили.
Здесь свадьбы по улице шли нараспашку
Под песню, под удаль, под пьяную бражку.
У крайней избы, у резного окошка
Кому-то в любви признавалась гармошка.
А сколько звенело здесь свежих частушек
Под гул перестроек, утрясок, усушек.
Деревня! Овраги, поля и долины.
Веселье в избе – новый внук у Полины.
И веяло жизнью простой, небогатой,
Шагавшей вовек с топором да лопатой.
Война на порог… Сколько горя и страху.
«Подай-ка мне чистую, Марья, рубаху…»
Звучат голоса сквозь года из тумана
Василия, Анны, Бориса, Ивана.
Вот-вот и совсем разойдёмся мы с ними.
Уходят… Всё дальше… Лишь эхо… Лишь имя…
* * *
Там на виду у всей вселенной
Вновь на ноги вставал колхоз.
Я рос в стране послевоенной,
В стране и радостей, и слёз.
О, эти стройки и парады,
Полёты в космос, целина!
Но повышать за труд оклады
В те годы не могла страна.
Хотелось лучшей, лучшей доли,
Стремились к ней по мере сил.
Я пионерский галстук в школе
Там гордо на груди носил.
О той стране теперь лишь толки,
Фантазии, да что с того.
Вон ломятся сегодня полки
От изобилия всего.
Там было и бедней, и строже,
И было много не по мне,
Но почему-то всё же, всё же
Вздыхаю я по той стране.
* * *
И ударят внезапно,
В грудь ударят и сбоку…
Не надейтесь на Запад
И не верьте Востоку.
Мы в кольце. Нас лукаво
Окружили на горе.
Наши правда и слава –
Словно кость у них в горле;
Наши недра и грады,
Наши страшные битвы.
Даже наши парады,
Даже наши молитвы.
За наживой в погоне
Сами, что ль, не рыдали?
Кто их исстари гонит
В наши русские дали?
Тут капкан, там засада,
В грудь ударят и сбоку…
Не надейтесь на Запад
И не верьте Востоку.
ГЕНЕРАЛ СКОБЕЛЕВ
Знал боевой солдатский строй,
Где ни случись беседа,
Что там, где Скобелев-герой,
Там слава и победа.
Об этом помнят до сих пор
И Туркестан, и Плевна,
Где штык решал известный спор
Стремительно и верно.
В пороховом дыму, в огне,
Как грозная комета,
Летел на белом он коне
Перед полками света.
Не красовался, не играл,
Не ждал за подвиг платы.
«Вот генерал так генерал!» –
И шли в огонь солдаты.
Он за редутом брал редут,
Но обронил за чашей:
«Я слишком русский. Не дадут
Мне жить в России нашей…»
Он службу мог бы сослужить
Великую Державе.
Но он был прав. Не дали жить
Ему в растущей славе.
Какая тьма со всех сторон
Нагрянет – видел это.
Был отнят у России он
Как полководец света.
Но и в незримой стороне
Не позабыт он нами:
…Летел на белом он коне,
Летел перед полками!
ЗАСАДНЫЙ ПОЛК
Мамай пришёл на поле Куликово,
Простёр над ним воинственную длань.
Воскресла Русь? А он её в оковы!
Она ему за всё заплатит дань.
И дрогнула земля. Пошла работа.
Пошла страда – нет тяжелей страды.
Вот даже генуэзская пехота
Уже вломилась в русские ряды.
Уже и сам он в гущу битвы рад бы.
Преподаёт он русичам урок.
Уже их потеснили до Непрядвы,
Сломили!..
Но взмахнул рукой Боброк.
Засадный полк рванулся из дубравы
Молниеносно, страшно, на ходу
Рубя сплеча налево и направо
От крови очумевшую орду…
Нас учит жизнь наглядно и жестоко.
Сегодня, чтобы Родину сберечь,
Необходим засадный полк Боброка.
Надёжная рука. Надёжный меч.
Нужна такая сила, чтобы вправе
Решить исход за несколько минут.
Пусть потаённый полк стоит в дубраве.
Иначе скопом хлынут.
И сомнут.
БАЛАШОВ
В июне 1812 года генерал-адъютант
русского царя А. Д. Балашов прибыл
в ставку Наполеона
Француз войной на Русь пошёл,
Но здесь не будет фарту…
С посланьем царским Балашов
Явился к Бонапарту.
Была дорога не близка,
Свои и вражьи станы.
Лавиною текли войска,
Драгуны и уланы.
Швырнул письмо Наполеон,
Кулак упруго сжался:
– Я полагаю, русский трон
Меня уже заждался.
Поход уже необратим,
Мне ни к чему отсрочка.
Что занял я – всегда своим
Привык считать. И точка.
Готов я к главному броску,
Учёл вассалов мненье.
Скажи, какое на Москву
Удобней направленье?..
Куражился Наполеон,
Мол, карты русских биты.
Взмыл за столом бокалов звон
Его надменной свиты.
Но воин храбрый Балашов
Явил и здесь отвагу.
Ответил, свой гранёный штоф
Держа в руке, как шпагу:
– Пути любые хороши,
Открыты все на славу.
Вот Карл Двенадцатый решил
Идти через Полтаву…
Он знал, какую роль играл,
Был ферзем, а не пешкой,
Умнейший русский генерал
С загадочной усмешкой.
Себя он сдерживал едва,
Ещё бы – честь мундира!
Запомнили его слова
Все дипломаты мира.
Был явно дерзостен намёк
О боевой дороге.
Но Бонапарту невдомёк,
Что ждёт его в итоге –
Бородино
в крови по грудь,
И маршалов измены,
И траурный,
последний путь
На острове Елены.
|
* * *
Мы Крымскую войну не проиграли.
Сошлись враги со всех концов земли.
Едва ли победили нас, едва ли,
Коль ничего добиться не смогли.
Поставили всем окаянным станом
Россию на колени? Это вздор.
Мы взяли Карс турецкий, мы тем самым
Открыли путь желанный на Босфор.
Солдатские давно истлели ранцы,
В музее дремлет пушечный лафет.
Где ваша кавалерия, британцы?
Вы Балаклаву не забыли? Нет?
Сама Европа мира запросила,
Поняв, что тут ей не до дележа.
Сдалась, померкла вражеская сила,
У русского споткнувшись рубежа.
Как ты ногой воинственно ни топай,
Но вышло – от ворот и поворот.
Да что там, если город Севастополь
Бесславно штурмовали целый год.
Смертельно раны и потом зияли
У нас в груди средь грозных лет и зим.
Весь мир был против нас. Мы устояли.
Стоим поныне.
Видите: стоим.
ЛУЖСКИЙ РУБЕЖ
…И обнажилась, огнём полыхая,
В армии нашей смертельная брешь.
Враг шёл победно, бронёй громыхая,
Но обломился о Лужский рубеж.
Лужский рубеж – батальоны и роты,
Грозных, прицельных орудий стена.
Лужский рубеж – ленинградской пехоты
Воинский подвиг на все времена.
Спят в этих далях сквозь годы и даты
Ни перед кем с той поры не в долгу
Насмерть стоявшие наши солдаты,
Не уступавшие пяди врагу.
Спят и в песке, и в болоте, и в глине…
Нет, не исчезнет в преданьях теперь
Бешенство Гитлера в волчьем Берлине,
Не ожидавшего страшных потерь.
Стал неприступным, вошедший в балладу,
Город, от ветра балтийского свеж.
Дал подготовиться в бой Ленинграду
Лужский рубеж,
Лужский рубеж.
РОССИЯ ВЕСЕННЯЯ
Ты вспомни, ты вспомни
глухой полустанок,
Кулацкий обрез
из-за ближней избы,
Свинцовую бурю
махновских тачанок
И синие сабли
шляхетской орды.
Рассвет подымался
разорван и грузен,
В кровавых лохмотьях,
в больничных бинтах.
И лава дивизий
железного Фрунзе
Несла Перекоп
на солдатских штыках.
Ещё ускользал
затаённый Антонов
От встречных засад
по тамбовским лесам,
А в поймах зелёных,
в заросших затонах
Весны рассыпался
стремительный гам.
И то ль наяву,
то ли попросту снится
Солдатам небритым,
комбригам лихим:
На влажных полянах
цветут медуницы
И вьётся над ними
лазоревый дым.
И воздух зелёный
от края до края
В гульбе оперенья
вернувшихся птиц.
Весна молодая,
сквозная такая –
Сквозь сердце России
до брестских границ…
Смогли, устояли
и в гневе, и в горе.
За знамя
свободы и веры держись…
Весна!
И всё ярче, малиновей зори.
И новые всходы.
И новая жизнь.
* * *
Не тает целый век
Подмятый русской тройкой
Кустодиевский снег
На масленице бойкой.
Во мне оставил след
Духовного прозренья
И нестеровский свет
Осеннего горенья.
Куда ты ни пойдёшь
И где порой ни будешь,
Но шишкинскую рожь
Уже не позабудешь.
И леса благодать
В туманном сне рассвета…
Кем надо быть и стать,
Чтоб не любить всё это?
* * *
Можно многое позабыть
И отречься от многого тоже.
Позабыть – всё равно что убыть,
Вырываясь из собственной кожи.
Позабыть старый дом, пёстрый луг,
Солнце в школьном весёлом квадрате,
Всё, что было любимо вокруг,
Всё, что кстати душе и некстати.
Позабыть те места, где ты рос,
И скамью под цветущей рябиной,
И охапку душистых волос,
Что вразброс на плечах у любимой.
Можно сбиться с родного пути,
Из привычного вырваться круга,
А потом, возвратясь,
не найти
Ни родимого дома, ни луга…
* * *
Не спешите открывать ворота,
Если к вам стучится снова кто-то.
Посмотрите, кто и с чем стучится,
Может, это с палочкой Лисица.
Не успеешь охнуть, как на печке
На твоём окажется местечке.
Может, Волк, который вновь умело
Горло смог перековать для дела.
Что за гости – надо разобраться,
Чтоб потом в дому не разодраться…
* * *
Куда вы бежите, славяне,
Неужто Европа – ваш дом?
Неужто победные брани
Простятся вам в логове том?
Куда вы торопитесь, други,–
В холопы, в презренные слуги?
Увы, не найдётся пригожей
Вам места, как только в прихожей…
ТОЛЬКО АРМИЯ И ФЛОТ
У России только два союзника –
Армия и Флот.
Александр ΙΙΙ
Хоть грусти, хоть не грусти я,
Где твои друзья, Россия?
У тебя один оплот –
Это Армия и Флот.
Враг придёт, беда случится,
Не поможет заграница.
У тебя один оплот –
Это Армия и Флот.
Все с тобою понарошку
Дружат, чтобы дать подножку.
У тебя один оплот –
Это Армия и Флот.
Шли не раз в глобальной драме
На тебя друзья врагами.
У тебя один оплот –
Это Армия и Флот.
Этот мир, его рассветы
Да хранят твои ракеты!
У тебя один оплот –
Только Армия и Флот.
И ещё: из рода в род –
Это русский наш народ.
СКОЛЬКО СНЕГА!
Сколько снега,
сколько нынче снега!
Радости-то сколько людям всем.
Невесомый
он слетает с неба
Лепестками белых хризантем.
И растут сугробы неустанно
Возле дома
с каждым новым днём.
При луне они мерцают странно
Звёздным фосфорическим огнём.
И так чисто,
так волшебно всюду,
И такая неземная тишь…
…Чу, звонок!
И ты в дверях, как чудо,
Вся в снегу счастливая стоишь.
* * *
Снова, снова у нашей калитки,
Чтобы встретить ликующий день,
Вышла яблоня в белой накидке,
В фиолетовом платье – сирень.
Всюду веет душистой прохладой,
Даль сверкает, нежна и ясна.
О, Весна! Разбуди и порадуй,
Отогрей моё сердце, Весна!
Ты всегда мне казалась опорой,
Мне с тобой и беда не беда.
Я люблю эту землю, с которой
Не расстаться уже никогда.
Не уйти, внемля звону и пенью
Золотого цветущего дня,
Вместе с яблоней,
вместе с сиренью,
Возвращающим к жизни меня…
* * *
Нервы, нервы… И поздно, и глупо
Городскую лелеять грусть.
Вновь из грома, из шума, из глума
Я туда, где тихая Русь.
Я туда, где во мгле селений
Жив ещё вековой уклад,
Где несуетно в день осенний
Душу радует листопад.
Где в стерне золотая стёжка,
Где цветёт трава одолень,
В подпол ссыпана вся картошка,
Вся надежда на лучший день.
Там туманы, клубясь всё ниже,
Пропадают в сырой дали.
Глушь и тишь…
Но святей и ближе
Не найти на земле земли.
ПРАВДА И СОВЕСТЬ
У них всю жизнь бока болят,
Не я один давно подметил:
Суров и строг у Правды взгляд,
У Совести он чист и светел.
За Правду бьют, за Правду пьют,
Она смела, она отважна.
Нередко Правду продают,
И только Совесть непродажна.
СВЕЧИ ИЕРУСАЛИМА
Их зажигали так далече…
Который год уж у меня
Священные хранятся свечи
От Благодатного огня.
Их пламенем неопалима
И утверждая с вечным связь
Мне дочь из Иерусалима
Их привезла, душой светясь.
Притронусь к ним – и вся квартира
Задышит запахом иным.
В нём тайна ладана и миро,
Нетленного незримый дым.
И словно душу кто уносит
В другие времена, края…
И всё, что жизнь мне преподносит,
Смиренней принимаю я.
* * *
Жизнь всё трудней, сложней, стремительней она,
Всех подгоняет, всех… Такие времена.
Всех заставляет пить и мёд её, и яд.
И все бежим, бежим куда глаза глядят.
Один в шелках, другой совсем почти нагой,
Наивные рабы мечты своей благой.
Бежим сквозь ложь и кровь, сквозь чистоту и грязь
И радуясь, и злясь, и плача, и смеясь.
Спешим, своей судьбы призывный слыша клич,
Надеясь в жизни сей заветного достичь.
И праведник спешит, и грешник – всем дана
В один конечный пункт дороженька одна.
Творим немало зла мы ревностной душой,
Но жаждем все любви – и чистой, и большой…
* * *
Открыл сегодня томик Фета.
Как много в нём зимы и лета!
Дохнуло вьюгой, лунным снегом,
Саней старинных лёгким бегом,
Касаньем робких уст во мраке,
Проснувшимся ручьём в овраге,
Ознобом соловьиной трели
И жаром утренней постели…
Ах, это надо так немного:
Россия…
Снег…
Луна…
Дорога…
ЧТО БЫ НИ БЫЛО…
Что бы ни было, что бы там ни было,
Будем жить, чтоб не убыло – прибыло.
Чтоб на стол не последнее ставилось,
Чтоб друзей за столом не убавилось.
Чтоб под ливнями и под порошами
Все мечты у нас были хорошими.
Чтоб любили и были любимыми,
И успехи чтоб не были мнимыми.
Чтоб судьба только добрые милости
Раздавала всем по-справедливости.
Чтоб исчезли, как в штиль на воде круги,
Все недуги у нас и все недруги.
Что бы ни было, что бы там ни было,
Будем жить, чтоб не убыло – прибыло. |
