* * *
Это старость клянчит у порога, -
Как обманешь, жалкую, ее…
Хлеб насущный взяв с собой в дорогу,
Уступлю ей здешнее жилье.

И тогда, на утренней тропинке,
Как ребенок, может быть, и я
Улыбнусь, сверкнувшему в росинках,
Золотому веку бытия.

НА ЗИМНЕМ ЗАКАТЕ
Исполнился вечер метельной казной.
Но ты лишь на горсть золотых  
Минуток зари приоткрыла окно -
Всю ночь облетали цветы.

И грезилось мне в заревом полусне,
Под комнатный тот листопад,
Что где-то в далекой, как детство, стране
Ветшает мой жизненный сад,
                        
Что где-то на долгой заре ранних лет
Я ветхих опавших годов
Свежо позолоченный стужей букет
Несу под немеркнущий Кров.
       

ЗЕРНО
Я по-младенчески пытливо,
Должно быть, становясь взрослей,
Гляжу - как вызревшие нивы
Клонятся жертвенно к земле.

И, как дитя, прижавшись к пашне,
Вдруг познаю бессмертье я:
В зерне - что, скоро, в землю падши,-
Умрет во имя Бытия.

* * *
Я бродил средь великих могил -
                горней житницы,
Мне казалось
          осеннее кладбище
                        ризницей,
И струился
                    неведомый свет
                                      по коре
Коренящихся в вечном покое
                      дерев.
И главу обнажив,
       и к витой прислонившись ограде,
Я скорбел о грядущем…
                    И клен молодой
Бросил в шапку мою,
                    Христа ради,
Невесомый,
                     как время,
свой лист золотой.    
 
НА СМЕРТЬ ХУДОЖНИКА
Замер пульс часов и вязко
Время в теле кабинета.
Блекнет кисточка без краски,
Как цветок, лишенный цвета.
Запустел мольберт и плотно-
Плотно скатаны полотна…

Лишь в оконной раме белой:
Ночь и небо - без предела,
Светотоки звездных лет -
Свежий Вечности портрет,

Где мазком, что схож с кометой,
На пути в Бессмертье где-то,
Замерцала, чуть дрожа,
Чья-то светлая душа.

НЕВЕЧЕРНЕЕ
Сошел на главы сумрачных дерев
Нежгучий огнь закатного светила,
Меня, на холм всходящего, согрев,
Исполнив душу невечерней силой.

За мной вдали – и нивы, и дома,
                       Когда-то мне светившее окошко.
При мне – мой хлеб насущный да сума.
И в небо уходящая дорожка…

Уж пол-земного пройдено пути,
Но бесконечно небо впереди…

В ДОРОГЕ
Туманит выси дождик мелкий.
Скрипит повозки колесо,
Как будто кто-то движет стрелки
Мирских заезженных часов.

Густеют тучи,
                         словно бремя
Истекших лет.
                          И, как во сне,
Я зрю, -
             что с неба
                           каплет 
                                   время,
Дорогу размывая мне;

Что в мытных рытвинах попутных
Полным-полно всемирных слез.
И брызжут горькие минуты
Из-под ржавеющих колес.

Несется вдаль мой конь горячий,
Превозмогая бытие,
И, в такт подковам,
         скачет,
                   скачет.
                         Ввысь
сердце слезное мое.  

Стучит,
            стучит
                          мой пульс сердечный,
И, между стуками его,
Беззвучно
                бьется,
                          бьется Вечность
В бесстрастной скачке роковой.

Но дождь стихает понемногу…
И вижу я,
   сквозь тучи лет,- 
Там,
      над тернистою дорогой,
Вдали,
           лучится Вышний свет.

ЗВЕЗДОЧЕТЕЦ
Месяц пал в глаза коровьи,
Как в колодец, глубоко.
Завтра выдоит Прасковья
Золотое молоко.

На Ванюшкину коленку
Капнет млечная звезда,
Под губой прилипнет пенка -
Дедушкина борода.

СНОВИДЕНИЕ
От поля жизни - золото стерни
Всего-то и осталось…По соседству
С протокой древней прикорну. И в детство
Вернет бессмертносущий запах нив.

Бесплотно перейду по лунным водам
На тот далекий берег и во ржи,
С собой-ребенком встречусь через годы,
Что в Лету канули под тяжестью души.

Окликну я веселого ребенка
И улыбнусь сочувственно ему,
Он обернется, глянет в даль, и звонко
Заплачет, сам не зная почему,

Меня не видя, взглянет с состраданьем,
Но не прозрит, сквозь сроки, этих дней…
Я пробужусь с дарами покаянья
На серебристой, в инее стерне.

К УТРЕНЕ
Во светлице — сутемно,
                     пахнет густо, блазно
Яблоком да клюквою...
                              Двери отвори,
Через сени темные
                   выйдем в сад, где ясно
От созревшей к утрене
                          клюквенной зари:
Где на скудных яблонях
                   щедро, в снеге красном|
К нашим окнам ветви
                               клонят снегири.

* * *
Гуси лапы подогнули,
Поднял лапы, к стуже, ельник.
И, убрав в омшанник улей,
Над Минеями ссутулясь,
Воздыхает старец-пчельник.

И воздвиженские липы
Покаянно, с тихим скрипом
Протянули за ограду
Ветви в праздничных нарядах
К нищим яблоням из сада.
              
Но уж слышится из кельи
Мне за древнею стеною,
Как в предчувствии метели,
Зажужжали в липах, в елях
Злые ветры-листобои.

Да все явственней и строже
Сквозь пустынных рощ узоры
Проступает с косогора,
Со грядущем Спасом схожий,
Яроокий лик собора.

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Тихи хожденьем облака
По водам, инде - над церквами.
И пахнет Божьими садами
Неботочивая река.

И тихоструен в мир зеленый
Разлив тепла по берегам,
По храму, избам и садам.
Смирились яблони в поклонах.
И, как святые на иконах,
Навстречу ясно светят вам
Старушек лица из оконных
Усохшихся киотов-рам.
Вся весь сегодня - Спасов храм!

И замедляешь ход невольно,
Когда тех бабушек персты
Творят сохранные кресты
Во след тебе - до заокольной
Уже подоблачной версты…

ТРОИЦЕ- СЕРГИЕВА
ПУСТЫНЬ.30-е годы
С землей сравняли атеисты
Высокий храм монастыря.
Седой монах челом землистым
Припал к осколку алтаря.

Но ни поднять его, ни кинуть
Злодеи в старца не смогли,
Как будто камень тот руинный
Был тяжелее всей Земли.           

* * *
Никольский собор закружил куполами.
И чудится в каждом витке листопада,
Что осени русской кленовое пламя
Бушует в ветвях Гефсиманского сада.

Да будет по вере твоей! И не сетуй,
Да было ли то, и на самом ли деле
Мгновенье тому на промокших газетах
Библейские ангелы тихо сидели.

Есть в осени невской такие мгновенья,
Когда этот город кружит в небесах,
И разных времен и пространств совмещенье
Свершается прямо на наших глазах.    

У ОМУТА
…Вон с того высокого причала
В детстве видел я - как вдалеке
Женщина, отчаявшись, сбегала
По недолгой лестнице к реке…

И доныне в этой жадной пене
Мнится вызов, брошенный судьбе:
И по нескончаемым ступеням
Девочка спускается к воде…

* * *
Мудрец не скажет: не было такого.
Седой глупец во многом усомнится;
но кто поверит суетному сердцу?
Его слова замкнутся недовольством.

Все сказано не нами.
Отчего же
потоки слов находят океаны?
Но Кто-то по волнам идет,
а кто-то тонет.
И кто-то ставит сети на восходе.

Слова, как капли,
падают в пространство,
в дрожащей капле — привкус океана.
Я пью слова столь древнего настоя,
что лишь по капельке глотаю
Бесконечность.