ПРИ ДВЕРЕХ…
Отемнел обесснеженный город,
Расточились блистанные льды,
На краях красных кровельных горок
Отцвели ледяные цветы.

И вечернее солнце на водах
Приглянулось пасхальным яйцом.
Паче снега бела пред народом
Церковь с каменным строгим лицом:

К покаянью отверзла нам двери,
Затворилась в молитву и пост…
Буди шедший безвинен и прост,
Как дитя в этом храмовом сквере…

Но мирской суетой предержимы.
Мы, сердца не имея горе,
Словно тени проносимся мимо
Тех отверстых церковных дверей.

Да исполнится светом терпенья
Увядающий духом народ,-
Одеянная в ризы цветенья,
Паки Пасха Христова грядет !

* * *
…И ныне испытуют вьюгою
Град несмиренный дни поста.
Взгляну с Аларчина моста -
Свет кроткий дальнего креста…

Иду Коломною, что Каною,
И заметеленный собор
С главою, светом осиянною,
Вдали восходит, как Фавор…
Смирись, душе, мне Богом данная,
Отринь желанья окаянные…
И по кончине дней поста,
Прияй воскресшего Христа.

* * *
       "Кресту Твоему поклоняемся, Владыко,
        и святое воскресение Твое славим".
                  Тропарь по поклонению Кресту
Крестопоклонная. Зовут колокола -
Пред Древом Жизни - крест свой сокрушить…
Но не звенят у храмного угла,
Ссыпаясь в шапку нищего, гроши.-

Он в храме пред Крестом вершит поклон…
И солнце, сквозь оконное стекло,
Поклонный Крест пасхально золотит,
И чудится - Сын Божий - во плоти! -

И сердцем - сколь вместишь и понесешь -
Стяжаешь воздаяния поста,
И ради милосердого Христа -
Последний грош калике подаешь…

* * *
Засыпал стекла рыхлый свет дневной,
И мне светлица кажется норою.
И растворяю в поле я окно,-
Где пахнет свежей пашнею сырою,
Где крот, как будто в толще временной,
Копает ход сквозь древний пласт земной.
Так я, порою, Вечность носом рою,
Чтоб в смертной тьме, под жизненной корою,
Найти просвет в небесный мир иной.

* * *
        "…Время собирать камни…"
                 Из Екклесиаста (3;5)
Когда с высот нисходит свет землистый,
И замирает праздная молва, -
Я зарываюсь в книгах летописных,
Стремясь прозреть заветные слова.
Я отверзаю спудные страницы,
Как земляные древние пласты,
И всею сутью силюсь углубиться
До корневой глагольной высоты.
Но, словно камни - почвою тяжелой,
Сокрыты долгим временем - глаголы.
И кажется - не хватит целой жизни,
Чтоб, даже в самом тонком слое книжном,
Весь вековой пророческий их вес
Собрать в прообраз будущих небес.

В ГЛУШИ
Застит ночь избяные зеницы,
Проясняя сердечный мой взор,
И трепещет душа, яко птица,
Воскриляясь на светлый простор.

Замурованы стужей оконца.
Разум - камень над гробом страстей.
Душу греет Сладчайшее солнце,
Губы шепчут:"Иисусе Христе…"

Движет тьму неприкаянный ветер,
Сыплет снеги, избу хороня.
Но, взлетев из бревенчатой клети,
Дух взывает:"Помилуй меня

Грешного…" Углубляется слезно
Плотский взор до безбурных высот.
Над взвихренной юдолью морозной -
Чаю, вижу я Взбранный Восход.

ВЕСТНИКИ
Еще открыты в церкви двери,
И все зовет, зовет людей
Свет невечерний русской веры,
Тропинкой теплясь на воде.

Но ближе, ближе пламень громный,
И все зловещей рыки волн,
И край земли моей греховной
Уже звериной пеной полн.

Мой дух ожгло дыханье зверя,
А в сердце холод - быть беде…
Огонь подсвечивает перья
Взлетевших в небо лебедей.

За ними с вышним устремленьем
Мой взор восходит к небесам,
Но ведаю, что путь к спасенью
Проходит через Божий храм,

Пока отверсты двери храма…
Но там, где прежде на воде
Светилась тропка в темноте -
Меж волн высоких - ямы, ямы…

* * *
Светило огневое мгла покрыла,
Как чернозем - горчичное зерно.
И проросла в душе моей земной
Молитва пылко: "Господи, помилуй!"

Но не движимы словом ныне горы…
Безверный мир поят кромешной тьмой.
И только Ты, еси, Невемый взору,
Всяисполняешь темные просторы,
Незаходимый Свете, Спасе мой!

И верю я, Владыко Всемогущий,
Что, от горы Голгофы - до зерна
Горчичного, огнем Твоим всесущим
Вселенная всегда просветлена.
И МРАК мне в келью СВЕТИТ из окна!

ПО ДОРОГЕ ИЗ ХРАМА
"Вы соль земли…"- как далекая боль,
Вдруг отозвалось во мне :
Сыпал в истоптанный уличный снег
Дворник заветную соль.

* * *
Разверсты двери в церкви запустелой -
Прообраз запечатанных времен.
Лишь зимний вихрь поземкой то и дело
Кадя во тьме у храмовых икон
Порой тепло доносит из придела
Страстной Андрея Критского канон.

Там в алтаре морозной звездной сканью
Мерцают - утварь, стены и полы,
Там старцы, словно в гуще Мирозданья,
Творят канон, чтоб светом покаянья
Исполнить каждый квант греховной мглы.
И паки, паки будут дни светлы,

Светлы, как Рождество в ночной пещере,
Длинны, как путь несения Креста…
И может в срок Пришествия Христа,
Когда времен свершится полнота,
Той церкви распечатанные двери
Преобразятся в Райские Врата.

* * *
Снова бреду по весеннему саду,
Глядя на стылые хляби пруда:
И прилипает к пытливому взгляду
Сочное тесто размякшего льда.

Вот прилетел ко гнездовью родному,
С вербною крошкою в клюве, кулик.
И возвращаюсь я мысленно к дому,
К маме, творящей пасхальный кулич.

* * *
Взбранялись тучи над лугами.
Бугрилась пенно гладь озер.
И ветер рушился кусками
На воскресающий собор.

А он стоял несокрушимо, -
Ковчег средь хлябий временных –
Укрыв за стенами страстными
Озерных птиц и луговых.

Стоял – еще не возрожденный –
Небесным полон Бытием,
И стайки птиц, от гроз спасенных,
Уже пасхально пели в нем.

К ВЕЧЕРНЕ…
Истончены и землисты лица.
В черных покровах – плоти.
В красном небе –
            белые птицы.
День на излете…

* * *
Певучим облаком слетела птичья стая
На кроны тихих, сумрачных древес.
И, словно высь пасхально-золотая,
Исполнился звучаньем древний лес.

И, даже здесь, в глуши его плутая,
Я всей душой заблудшей ощущаю
Высокое присутствие небес.

И, может быть, как мой язычник-пращур,
Обретший путь евангельский – в лесах,
Я лишь затем скитаюсь в этих чащах,
Чтоб отыскать тропинку в небеса.

* * *
…И черный лес дымится, как зола,
И пламенеют выпуклые воды,
И православных храмов купола,
Как языки огня - до небосвода!

Подъяв над долом зарные крила,
Исполненные кротости и силы,
Как грозный Ангел Божий - Стратилат,
Взбраняет мир всходящее светило.

Грозна и свята утренняя Русь!
Не оттого ль в глазах ее народа
Такая удаль страшная и грусть,
Студеный огнь и пламенные воды ?

И трепетное таянье свечи,
И царственное щедрое даянье…
Калил и души наши, и мечи
Рассветный смертный пламень покаянья.

* * *
Я из подъезда два квартала
Иду к Калинкину мосту,
И вдоль петлистого канала -
Одну гранитную версту,
А дальше - тело, будто в гору,
Тащу душою до собора,
Что колокольней, как перстом,
Мне указует вечный Дом.

* * *
Душа за птицами взметнулась
Под перезвон колоколов!
Рука невольно потянулась
К высоким солнцам куполов.

Стал на колени… И, наверно,
Заметив слезы на щеках,
Худых, небритых и смиренных,
Старушка с паперти придверной
В ладонь мне сунула пятак…

КУКУШКА НА ПОГОСТЕ
Покосилась маковка церквушки.
Ни шагов, ни шороха – в глуши…
Чьи же дни считаешь ты, кукушка,
Здесь, почти в космической тиши?

Может вспять отсчитываешь годы,
Тщась вернуть былые времена,
Чтобы в бледной памяти народа
Расцвела зарею старина?

Дабы вновь багряно в этом храме
Пред крестом канунным занялась
Свечка – между предками и нами
Кровная молитвенная связь.

…И ветвится ввысь над погребеньем,
Как свеча, как древо рода, клен.
Где мы – накануне возрожденья,
Или – при скончании времен?

* * *
Поветшала скитская дубрава,
Понищал одеждами народ.
Лишь церквей намоленные главы
Золотят осенний небосвод.

Снова, Русь, в убогом одеянье
На заветный свет их
                       ты спешишь.
Века и природы увяданье –
Время для спасения души.

* * *
Все беспросветней ночи, как грехи…
И все трудней свершаются стихи.

Но, чем плотней бездушный мрак ночи,
Тем ярче огнь лирической свечи.

И, чем небесней свет ее лучей,
Тем меньше мрака в душах у людей.

ВОЗРОЖДЕНИЕ
Жизнь тянулась мрачно и уныло…
Даже календарные листки
Осыпались в сумрак, как в могилу,
Будто бы увянув от тоски.

Но дохнуло горнею весною
И отцово древо за окном
Поновилось крохотной листвою
Для вселенской встречи со Христом.

И воздухов благорастворенье
Заструилось в дом, животворя
Духом непрестанного Творенья -
Ветхий листопад календаря.

* * *
Под небесным омофором
Зарно светятся снега.
На далеких косогорах,
Будто маковки соборов,-
Золотистые стога.

Так и ждешь, что величаво,
В лепоте былинной славы,
Вдруг взойдет из-под снегов,
Как заря былых веков,
Древлий город златоглавый.

И над вотчиной той дальней
Запустелого села,
И над всей многострадальной
Русью нынешней, пасхально
Возгорятся купола,
Возгудят колокола.

НЕБОВОДЬЕ
Цветет небесный луг безбрежный
Над затонувшею грядой,
Где, под высокою водой,
Как в первозданной зыби той,
Лучится солнечный подснежник
Сверхновой зыбкою звездой,
Как будто явленной в зените
Всего земного бытия,
И вкруг нее, как по орбите,
Течет к началу жизнь моя.
И в этой вещей круговерти,
В нездешнем росте донных трав,
Я вижу жизнь за кромкой смерти,
Я внемлю: "…Смертью смерть поправ…"