|
И надо ж было в такую золотую страду наткнуться на «Литературную газету» № 23 от 06.09.2010 года, а в ней на подборку стихов Питерского поэта Владимира Шемшученко, а в той подборке – стихотворение об А.С. Пушкине, а в том стихотворении – странная такая стая… И показалась мне эта стая столь черной, что пришлось отогнать свою звонкую золотую, и приглядеться: а кто это там: пугливые воры-воробьишки, хамоватое, голодное воронье или ночные летучие мыши, что не выносят яркого света? В небольших количествах даже всякая мразь не вредна, иногда и полезна. Первый раз читаешь стих доверчивой душой. Если душа почувствовала неуют – перечитываешь. Второй раз читаешь настороженным сердцем. Если сердце почувствовало ложь, - перечитываешь. Третий раз читаешь холодным, расчетливым разумом, готовым не только к обороне, но и к труду. Привлекла подборка началом: «В мае в Литературном музее Игоря Северянина «Усадьба Владимирская», расположенном в Череповецком районе Вологодской области, состоялся открытый Всероссийский турнир поэтов, в котором приняли участие авторы из Москвы, Санкт-Петербурга, Ярославля и других городов. По итогам тайного голосования, к которому жюри допустило зрителей и самих участников фестиваля, «Королем Поэтов» был провозглашен постоянный автор «ЛГ» Владимир Шемшученко» Заметьте, «провозглашен»! Судя по всему, доверчивое жюри допустило к голосованию всех зрителей и даже участников, т.к. общее число участников «таинства провозглашения» составляло не более 30 человек. Было малым зернышко, но быстро и крепенько застволился росток! Процитирую стихотворение Короля целиком: Днесь на Россию посыпались снеги Яблони сбросить листву не успели, Ах, Александр Сергеевич, милый, Памятник, памятник нерукотворный! Он и убил. Не невольника чести, Ах, Александр Сергеевич, милый. В общем, прощайте. Король так решил. Пушкинский Дом закрывается. На пушкиноведение налагается мораторий до особого распоряжения. Отменяются также все Пушкинские премии, праздники и чтения. Ликвидируются заповедники, вскормившие и поставившие на крыло не одну тысячу поэтов. Король таки сказал: «ША!» Потому что нельзя так чтить «взбунтовавшегося раба», которого убил Божий «посланец покорный» Дантес. Ну, разве не ангел этот француз розовой «холи» и голубой «неги», ведь он избавил «в час роковой» великого поэта…, да нет, просто «Александра Сергеевича, милого» от проблем «нехватки любви» и прочих бед «самовлюбленного ремесла». Спаситель России Дантес… Видно, только благодаря ему, «посланцу Провидения», Пушкин стал Солнцем поэзии, хотя кровь поэта была черна, как чернила, а сам он «обезбожен и слаб». «Впрочем, о чем я? Быльем поросло…». «Отмщенье», и «месть», - оказывается, разные вещи, и не был Пушкин «невольником чести», не пал он, «оклеветанный молвой». Таки и Лермонтову сказано: «ША!» «Памятник, памятник нерукотворный!» - «Кар-р-р-Кар-р-р» - насмехается воронье, крутят «дули» воробьи, шуршат во тьме крыльями летучие мыши… Им – стаям автора – может быть, и дан дар различения духов, но используют они его не к добру. Великое счастье преодоления себя, торжество души, ликование сердца, с честью и совестью трудно работавшего для Бога – это разве можно назвать «превознесеньем во имя свое»?. Пушкин и слов-то таких не знал – это как нужно исхитриться, чтобы сформулировать: «превознесенье во имя свое». Господи, помилуй! «Памятник нерукотворный» – это Храм Души Поэта, который он долго и тщательно, по рифмам-камушкам строил в дар Богу. «Дому Твоему полагает Святыня Господня в долготу дней» Чтобы не осквернить Святая Святых, не допустить поругания плода земной жизни своей души, Поэт стал «невольником чести», но он не стал трусом, ничтожеством и холуем. Храм Души Поэта Пушкина – один из последних рубежей русского народа, в нем - Наше Слово, туда за живой водой, за правдой, за чистотой, за надеждой, за любовью, за истиной - идем мы, последние христиане Святой Руси. Святая Русь – понятие не материальное, а духовное. Это священная территория русского духа и туда - с пушистым рыльцем – «ША!» Не известно, какие стихи напишет еще «Провозглашенный Король», так тщательно и педантично всюду обозначающий себя православным. Может быть, этот поэт уже все сказал, и теперь начнутся его деяния? На всякий случай редакции «Литературной газеты» нужно подумать: не оставить ли на первой странице в гордом одиночестве профиль Максима Горького, а профиль «посмешища судьбы», «взбунтовавшегося раба», нежно баюкающего более двух веков в своих ладошках каждую русскую душу, - не убрать ли? Впрочем, что значит легкий, воздушный рисунок по сравнению со словом обвинителя? Но короли не обвиняют, а казнят.
|
Осень для поэта – что в августе звездопад. Ходи себе, не зевай, лови строчки. Вон их сколько вокруг тебя - целая золотая стая. Поймаешь одну настырную – слетаются остальные – дружные они, как птицы…